остановил  его  Синцов.  Он  хотел  добавить
что-то такое, что тут же рассеяло бы сомнения Кочешева,  но  вдруг  понял,
что этого чего-то нет. - Не торопись... - Только и смог  повторить  он  и,
погасив экран со все еще растерянным лицом Кочешева на нем,  спустился  из
вертолета.
     С моря дул пронизывающий ветер. Синцов запахнул  плащ  и,  подойдя  к
самому краю вертолетной площадки, далеко выдававшейся в море,  остановился
у заграждения.
     Жестокое напряжение, владевшее им весь этот долгий день спало,  и  он
стоял, опершись о перила  и  уже  спокойно  ожидая  возвращения  мыслей  и
видений прошлой ночи, в сущности не оставлявших его все это время, и  лишь
запертых, загнанных вглубь сознания. Он стоял, глядя, как на горизонте,  в
той стороне, где был Остров, разгорается в густеющей  темноте  зеленоватое
зарево Защиты, и чувствовал, как вырастают,  поднимаются  в  его  сознании
ночные видения, захватывая весь его мозг. Но теперь он не сопротивлялся.
     Вскоре в его мозгу не осталось  ничего,  кроме  ужаса  и  удивительно
ясного и холодного рядом с этим почти животным  ужасом  анализа  возможных
способов уничтожения Госпиталя.
     Гостюжев что-то ему кричал  от  вертолета,  пытаясь  перекричать  шум
ветра, но Синцов не слышал.
     - Что я наделал? - бормотал он, словно в бреду. - Что я наделал?..




                                 ВЕТОЧКА


                                                Мы станем сказкой, бредом,
                                                беглым сном.
                                                   В.Брюсов. К счастливым

     - Не знаю, что вам сказали про  Тернера,  только  наверняка  все  это
брехня.
     - Вы думаете, мне сказали о  Тернере  что-нибудь  плохое?  -  спросил
Марк.
     Хелминский откровенно усмехнулся:
     - Вы не поздравительный адрес  ему  привезли,  верно?  Или  аналитики
Управления безопасности теперь занимаются и этим?..
     Он отвернулся и некоторое время  ожидающе  смотрел  сквозь  громадное
окно на посадочное поле.
     - А что, - спросил Марк, когда диспетчер вновь повернулся к нему, - о
Тернере можно сказать плохое?
     Хелминский чуть пожал плечами:
     - О каждом можно сказать плохое, разве нет? - Он  вновь  посмотрел  в
окно.
     - И все-таки? - настойчиво спросил Марк.
     Диспетчер несколько секунд  внимательно  смотрел  на  него,  по  всей
видимости решая, обязан он отвечать или нет, потом заговорил:
     - Видите ли, господин...
     - Мельгош, - назвал  себя  Марк,  хотя  уже  представлялся  в  начале
разговора. - Марк Мельгош.
     - А, ну да... Видите ли, господин Мельгош... - начал было Хелминский,
но  осекся  -  со  стороны  посадочного  поля  докатился  низкий  гул,  и,
отвернувшись, диспетчер совсем забыл о Мельгоше, наблюдая за посадкой пары
капсул, возникших прямо под тучами в уже темнеющем  небе.  Говорить  из-за
гула было невозможно, и Марк тоже посмотрел  в  окно.  Капсулы  над  полем
несколько секунд висели неподвижно, матово отсвечивая в лучах прожекторов,
затем совершенно  синхронно,  словно  связанные  чем-то  невидимым,  мягко
заскользили вниз и замерли через секунду среди  слепящих  плешин  огромных
луж, покрывавших посадочное поле. Из  съехавших  в  сторону  люков  капсул
выбрались пилоты  и,  согнувшись  под  изрядным  уже  дождем,  побежали  к
видневшемуся в дальнем конце поля зданию диспетчерской со стоявшими  рядом
с ним санитарной и аварийной машинами.
     Гул стих. Хелминский вновь повернулся к Мельгошу  и  некоторое  время
молчал, видимо вспоминая, о чем шла речь.
     - Да. Видите ли... - наконец заговорил он. -  У  нас  тут  редко  кто
остается без отметины за год, что летает по  контракту.  В  лучшем  случае
обгорит не раз и не два, а в  худшем...  Многие  говорят:  "зеркала"  есть
"зеркала". А когда висит над тобой это, начинаешь говорить и думать такое,
что в другое время наверняка не сказал бы и не подумал...  Короче,  Тернер
летает в Канале уже полтора года - он продлевает контракт, и за это  время
никто не видел на нем даже  маленького  ожога.  Кроме  последнего  случая,
понятно...
     - Думаете, есть люди, завидующие Тернеру? - спросил Марк.
     - Дело не в зависти... - Диспетчер в задумчивости потер правой  рукой
блестевшую от  ожога  и,  должно  быть,  зябнувшую  левую.  -  Затрудняюсь
сказать, но это не зависть...  Я  сам,  когда  еще  летал,  несколько  раз
выводил из Канала горящие капсулы с Тернером, и не могло там внутри ничего
уцелеть. Не могло. А Тернер  всегда  оставался  жив.  Понимаете,  вырезали
запекшийся люк, а он сидел там, внутри, как ни в чем не бывало, живехонек.
Не просто живехонек  -  без  единого  ожога,  понимаете!  Хоть  бы  волосы
опалил... Он себя не жалел, лез  обычно  под  самое  "зеркало",  чтобы  уж
наверняка ракету пускать. Ну, и... Короче, часто горел. И не  сгорал.  Как
заговоренный... -  Хелминский  замолчал,  словно  еще  раз  обдумывая  эту
загадку.
     - Да, странно...  -  подождав  немного,  сказал  Марк,  чтобы  как-то
подтолкнуть так удачно разговорившегося и вдруг замолчавшего собеседника.
     - То-то и оно, что странно... - кивнул головой  диспетчер.  -  Ну  и,
понятно, болтают всякое, вроде того, что  Тернер  душу  нечистому  продал.
Ерунда, конечно, но народ тут разный. С бору по  сосенке,  всякие  есть...
Только спроси любого, кого бы он  хотел  себе  в  страхующие,  обязательно
Тернера назвали бы, можете не сомневаться. Если уж не вслух назвали бы, то
про себя точно: он из таких передряг горящих выволакивал, что никто другой
туда попросту не сунулся бы. А наболтать могут всякое...
     - А сами вы что думаете насчет этого... везения Тернера?
     - Что думаю?.. - Хелминский помолчал, потом пожал плечами. - Что  тут
можно думать? Канал есть Канал... Если хотите, люди здесь за год узнают  о
себе больше, чем за всю жизнь, некоторым этого выше головы... А Канал?  Он
сам по себе, к одним относится хорошо, к другим - нет, и никто  не  знает,
почему так.
     - То есть вы считаете, что Тернеру всегда везло, а на этот раз нет?
     -  Вроде  того...  -  неожиданно  хмуро  ответил  диспетчер,   словно
спохватившись, что слишком разговорился.
     - Понятно... И последний  вопрос,  если  позволите.  Что  за  человек
Тернер, на ваш взгляд?
     - Человек?.. Человек как человек. Что в компании не  лезет  и  больше
молчит, так тут все со  странностями.  Одни  болтают  без  умолку,  другие
молчат... Мне можно идти? - Хелминский поднялся.
     Марк понял, что больше ничего не сможет вытянуть из него, тот и  так,
видимо, считал, что наговорил слишком много. К тому  же  у  него  не  было
уверенности:  может  Хелминский  добавить  что-то  или   будет   повторять
слышанное Марком уже много раз. Он выключил диктофон и тоже поднялся:
     - Да, вы можете идти, - сказал он. - Спасибо за помощь.
     Хелминский,  не  говоря  ни  слова,  повернулся  и,  подняв  воротник
потертой летной куртки, быстро вышел из холла. Сквозь  отворившуюся  дверь
донесся шум усилившегося дождя.
     Марк подошел к окну. На улице было темно. Лучи дежурных  прожекторов,
освещавших посадочное поле, расплылись в сплошной пелене дождя. Вдалеке  в
столбе света от фонаря мелькнула громадная фигура Хелминского,  он  бежал,
высоко поднимая колени, к диспетчерской.
     "Словом, замечательный человек Тернер... - подумал Мельгош, вспоминая
только что закончившийся разговор. - Интересно, что бы  они  все  сказали,
узнав, что Тернер подозревается в убийстве двух человек?.. - Он  посмотрел
на часы,  было  без  четверти  десять.  -  Можно  успеть  еще  с  медиками
поговорить..."
     Он положил диктофон  в  сумку  и  по  подземному  переходу  прошел  в
госпитальный корпус. Там, в вестибюле, за перегородкой, сидела молоденькая
дежурная.  У  нее  было  круглое  простенькое   лицо,   короткие   волосы,
широковатый курносый нос и выдающиеся  вперед  щеки.  Мельгошу  неожиданно
пришла в голову мысль, что, наверное, так должен выглядеть гладко выбритый
и подстриженный леший.
     "Надо Белке про это сказку сочинить..."  -  мимоходом  подумал  он  и
попросил девушку позвать кого-нибудь из бригады, принимавшей Тернера в тот
день, когда он сгорел.
     "В сущности, никто не говорит о нем, как о возможном убийце, -  думал
Марк, устроившись в ожидании  на  белом  больничном  стуле  возле  окна  и
прокручивая  один  за  другим  все  сегодняшние  разговоры  с  пилотами  и
диспетчерами  Центра.  -  Говорили  действительно  разное,  но...  Идти  и
убивать?.. И потом, какое это все имеет отношение к генетикам? Ведь  никто
и словом не обмолвился... Впрочем, тут, похоже, не очень-то друг  другу  в
души лезут..."
     Минут через пять к Мельгошу подошел высокий сутулый человек  в  белом
халате, с длинными руками, длинным лицом и длинным острым носом.
     - Я, собственно, догадываюсь, зачем вы пришли, - сказал он. - Все это
есть в рапорте бригады, я его подписал.
     - Да, я знаю... - кивнул Марк. - Если вы не торопитесь,  присядем?  -
он кивнул на стулья. - Я подумал, может быть,  еще  что-нибудь  вспомните,
какую-то деталь. Знаете,  самые  важные  мелочи,  как  правило,  всплывают
потом. Да и рапорт есть рапорт  -  форма  давит.  Если  позволите,  включу
диктофон.
     - Как угодно... - коротко пожал плечами врач.  -  Что  вас  конкретно
интересует?
     - Просто ваши впечатления от того, что произошло.
     - Впечатления?.. Впечатления, знаете ли, самые сильные.
     - В рапорте сказано, что тело Тернера очень быстро регенерировало...
     - Очень быстро - это слишком мягко. Как вам сказать? - Врач помолчал,
подыскивая слова. - Было похоже, как если бы тело просто  перезаписывалось
в воздухе. Знаете, как на экране не очень быстрого объемного дисплея.  Это
продолжалось около четырех часов, и за это время  тело  стало  практически
нормальным. Нет, какие-то поврежденные участки, остались, конечно,  но  по
сравнению с тем, что было... - он сокрушенно качнул головой.
     - А потом все стало обычным?
     - Да как  сказать...  Не  совсем.  В  принципе  волевым  воздействием
человек может  ускорять  процессы  заживления  ран  на  теле,  и  довольно
существенно. При достаточной тренированности, конечно. Но дело в том,  что
Тернер-то был без сознания...
     - Восстановился он, если не ошибаюсь, за два дня?
     - Совершенно верно, на третий его выписали. Смысла держать не было  -
он был совершенно здоров. То есть как человек здоров.
     - Вот как? - Марк быстро взглянул на  врача.  -  А  что,  могут  быть
сомнения в том, что он человек?
     - В сущности, никаких. Его  ведь  обследовали,  пока  он  тут  лежал,
вплоть до молекулярного уровня. Человек как человек. В определенном смысле
даже больше человек, чем мы с вами,  -  врач  вскользь  усмехнулся.  -  Во
всяком случае, меня никогда так не обследовали... Если  бы  не  те  четыре
часа... Я хочу, чтобы вы  меня  правильно  поняли,  может  быть,  то,  что
произошло, - это нормально, даже, возможно, обычное дело, но мне прецедент
неизвестен. И никому из нашей бригады тоже...
     - У него был довольно своеобразный бред...
     - Знаете, при таких обширных поражениях подобные вещи - обычное дело.
Кроме того, полеты в Канале - изрядная нагрузка на мозг.
     - Понятно...
     "Не густо..." - подумал Марк.
     - Еще кого-нибудь из вашей бригады я могу увидеть?
     - Сегодня - вряд ли. Все в прошлую ночь дежурили. Я случайно здесь  -
подменяю.
     "Не человек?.. - подумал  Мельгош  в  вагоне  подземки  по  дороге  в
Управление. - Его несгораемость в Канале может иметь тот же механизм,  что
сработал в госпитале, - быстрая регенерация:  сгорал  -  восстанавливался,
сгорал - восстанавливался... Разница только в скорости, все было быстро, в
этот раз что-то не сработало. Может так быть?.. Да, может.  Только  откуда
такой механизм? И почему на этот раз не  сработал?  Вот  в  чем,  пожалуй,
штука... Может, он имеется у всех, а мы его не умеем задействовать? Или не
у всех?.. У всех джей-канальщиков? Но негорюч-то только он,  о  других  не
слышно... Он ближе всех подлетал в "зеркалам",  об  этом  говорили  все  -
значит, "зеркала"? Может - да, может - нет.  Кто  знает,  что  это  вообще
такое - "зеркала"? Мы умеем их только сжигать...  А  они  в  ответ  делают
таких, как Тернер?.. Зачем?..  И  в  любом  случае,  при  чем  тут  убитые
генетики?.. "Зеркала"-то тут явно ни при чем: он  тогда  еще  не  летал  в
Канале..."
     В отделе за своим столом сидел Дягилев и что-то быстро писал. Он  был
в куртке: или только что пришел, или вот-вот собирался уходить.
     - Есть что-нибудь новое? - оторвался он от бумаг, когда Мельгош вошел
в комнату.
     - Пока нет... - Марк положил на стол диктофон, снял  плащ  и  повесил
его позади себя в шкаф. - Я еще не слушал записи. А здесь?
     Дягилев с готовностью  откинулся  на  спинку  стула  и  устало  повел
плечами.
     - С Тернером все подтвердилось - два убийства на нем, вся "ихнология"
"светит". Я запросил ордер на арест, поедем сегодня же брать... - Заметив,
что Марк с сомнением качнул головой, бросил на стол ручку и поднялся. - Да
знаю я все, Марк, - с легкой  досадой  сказал  он.  -  И  что  только  два
убийства из восьми на нем, и все прочее знаю... - Он прошелся по  комнате.
- А ты знаешь, что его уже пытались брать, еще тогда? Уже было взяли  раз,
и брали-то ребята вроде нашего Ходжича, волкодавы, и не должен был  Тернер
уйти, а ушел. Судя по рапорту, в дырках весь был, а ушел... Он  совсем  не
дурак, этот Тернер, раз столько  времени  всех  за  нос  водил,  наверняка
понимает, что произошло. Короче, я в идиотах ходить не люблю,  надо  брать
плотно и как можно быстрее. А причины, следствия, связи - это  все  потом.
Раскрутим...
     "И тогда регенерировал, - подумал Марк. -  Похоже,  регенерировал,  а
значит, "зеркала" тут ни при чем... А что при чем?"
     - Где Тернер сейчас, не знаешь? - спросил он.
     - Что значит - не знаешь? - отозвался Дягилев. - Дома у  себя  сидит.
Ходжич со своими его пасет... - Дягилев остановился напротив  Марка.  -  Я
хочу, чтобы ты со мной  поехал.  Посмотришь,  как  он  будет  себя  вести,
квартиру его посмотришь. Опять же - лишний ствол. Но это,  разумеется,  не
главное, главное - мотивы. Марк, дай мне мотивы, я что-то до сих пор, хоть
убей, не соображу, для чего ему все это было нужно, умалишенный,  что  ли?
Так джей-канальщики уверяют, что у них таких не держат.
     - Так  точно,  -  кивнул  Марк.  -  Канал  душевнобольных  просто  не
принимает.
     -  Я  и  говорю,  что  непонятно.  -  Дягилев  заходил  по   комнате,
разговаривая уже сам с собой. - Мотается по всему свету, южное  полушарие,
северное... Ну, средства - ладно: джей-канальщик деньги зашибает...
     - Он не был тогда еще джей-канальщиком,  -  машинально  сказал  Марк,
разбирая кассеты от диктофона и укладывая их в ящик стола.
     - Что? - Дягилев недоуменно повернулся к нему.
     -  Я  говорю,  Тернер  в  джей-канальщиках  всего  полтора  года,   а
последнему убийству на нем - два с половиной... Слушай, ты  не  знаешь,  я
заказывал кое-какие материалы  по  Тернеру  у  них  в  Центре.  Что-нибудь
пришло?
     - Черта с два!.. - Дягилев криво усмехнулся и отошел к окну. - У них,
вишь ты, все не так просто. Оказывается,  когда  с  этими  "зеркальщиками"
заключают контракт, в нем специально оговаривается, что компания  сведения
о них никому не предоставляет... Очень удобно, я подозреваю, что сброда  у
них там всякого хватает.
     - Ну, это ты зря, Паша.
     "Черт! Досадно... - подумал Марк. - Дело тормозится... Люди  все-таки
сжигают  "зеркала"...  И  между  прочим,  горят   сами".   Ему   почему-то
вспомнилась зябнущая обожженная рука одного из диспетчеров.
     - Зря не зря! - раздраженно сказал Дягилев. -  Одни  деятели  создают
"зеркала", другие - сжигают, а попутно убивают людей. Так, нет?.. И если с
"зеркалами" дело темное, - не ожидая ответа продолжал Дягилев, - то  людей
они убивают вполне натурально. Хорошо,  с  этим  Тернером  всплыло.  А  не
погори и не воскресни он самым чудесным образом,  да  не  приди  в  голову
какому-то аналитику запустить на него слепой  поиск  -  так  бы  и  летал,
спасал человечество!.. - Дягилев нетерпеливо посмотрел на часы,  сказал  в
сердцах: - Да что они там тянут в конце-то концов!..
     И вышел.
     Марк тоже посмотрел на часы.
     "Двенадцати нет, - подумал он, - Оля наверняка еще не ложилась..."
     Он позвонил домой.
     - Привет, - сказал он, когда в трубке  послышался  голос  жены.  -  Я
задерживаюсь.
     - Это заметно, - бодро отозвалась она.
     - Да нет. Еще задерживаюсь. Быть может, до утра. Белка спит?
     - Без задних ног.
     - Меня сильно ругала?
     - Не сильно... Не надо обещать ребенку.
     - Не надо было.
     - Ты у себя будешь? Никуда не едете? - без всякого перехода  спросила
жена, и в голосе ее послышалась обычная тревога.
     - Да нет, Оля, я на месте. Бумажная работа. Только срочная, -  соврал
Мельгош. - Спи. Целую.
     - Целую... - эхом отозвалась жена.
     Марк повесил трубку и  минуту  сидел,  совершенно  -  до  тошноватого
ощущения "полного растворения в воздухе" - расслабив тело.  Затем  сначала
медленно, а потом все быстрее и быстрее  произнес  про  себя  "ритуальные"
формулы "взрывного выхода" и резко поднялся.  Он  вытянулся,  привстав  на
носки, замер на мгновение и почувствовал, что сбросил накопившуюся за день
усталость.
     "Итак, мотивы... - размышлял он, доставая из сейфа пистолет, протирая
и осматривая его. -  Еще  раз.  Все  убитые  -  генетики.  Все  занимались
нашумевшей тогда "синхронной мутацией" в геномах некоторых детей.  Кому  и
зачем понадобилось  их  уничтожать?..  Родителям  детей,  у  которых  была
обнаружена эта мутация? Вполне вероятно, отношение к этому было сложным, а
записей не вели, учитывая щекотливость предмета. То есть убиралась голова,
или память... Ну, хорошо, а кто же тогда в этой истории Тернер? На нем два
убийства в разных концах света, не могут же у него всюду быть  дети...  Во
всяком случае, не все сразу мутировавшие, совпадение невероятное.  Значит,
наемный убийца?.. - Марк зарядил две обоймы, сунул пистолет в  кобуру  под
мышкой, поднялся и походил по комнате, привыкая.  -  Что  ж,  вариант",  -
подумал он, понимая, впрочем, что это - за неимением лучшего.
     - Готов? - в комнату быстро заглянул Дягилев. - Давай вниз.


     ...Тернер открыл сразу же, как будто кого-то ждал.
     - Входите... - Силуэт его в тусклом прямоугольнике света,  легшем  на
лестничную площадку, развернулся и начал оседать.
     Двое оперативников с двух сторон заскочили  в  дверь,  вслед  за  ним
вбежали Дягилев и Мельгош, еще двое остались на лестничной  площадке  и  у
двери, все было сделано быстро и бесшумно.
     Тернер медленно удалялся по узкому, пыльно освещенному коридору.
     - Стойте, Тернер! - крикнул Дягилев, останавливаясь на пороге.
     Тернер обернулся.
     - Вы же все равно войдете в комнату, - спокойно сказал он,  не  глядя
ни на кого - как смотрят в темноту. Подскочившие оперативники схватили его
за руки и повернули лицом к двери.
     - Я сказал - стойте! - Дягилев подошел вплотную к Тернеру и защелкнул
у него на-запястьях заранее приготовленные "браслеты".
     - Эти штуки хорошо влияют на голову, - он постучал ногтем  по  тускло
отсвечивавшему металлу. - А теперь - вперед! - Затем повернулся к двери  и
сказал одному из оперативников: - Понятых, Том. И извинись перед людьми.
     В комнате, куда  Марк  вошел  вслед  за  Дягилевым,  посредине  стоял
старый, изрядно обшарпанный стол, возле него стул и рядом раскладушка  без
подушки и простыни, со скомканным  одеялом.  Освещалась  комната  довольно
ярко голой, без абажура, лампочкой. На полу,  возле  кучи  мусора  валялся
куцый веник и совок, как будто хозяина  только  что  оторвали  от  уборки.
Возможно, так оно и было. Все стены в комнате  от  пола  до  пото