была огромная цветущая земля.
     Там не  было  убийственного  холода;  высокие  горы со всех
сторон ограждали ее от жестоких ветров, да и климат всей планеты
был совсем другим. Землю эту населял многочисленный народ...
     Как называлась эта страна,  и как называли себя на ней люди
я не открою тебе, да это и не имеет уже значения.
     Я не знаю,  сколько именно лет насчитывала их история.  Но,
быть может, то был самый древний на Земле народ.
     Они были великие колдуны,  да-да, поверь... это было именно
так...  Их колдовство было не таким,  как у всех прочих народов,
но,  не знаю,  смогу ли объяснить тебе это... в общем, оно стало
настоящей наукой, и почиталось ими превыше всех иных наук ...
     - Эхх ... - скрипнул вдруг зубами Хоор. - Мне бы знать хоть
сотую долю того, что знали они ...
     С помощью   колдовства   этот   народ   достиг    огромного
могущества.  Они  распространили  свою  власть на многие земли и
племена,  всюду,  где это было им необходимо, и не всегда власть
эта  была справедлива к покоренным.  Одни только те,  кого потом
назвали атлантами,  на своем неприступном острове не  страшились
их.
     Пожалуй, что сил их хватило бы,  возможно,  завоевать  весь
мир, будь он нужен им по-настоящему.
     Мощью своего разума они могли проникать в  прошедшее,  видя
корни нынешних событий, и в будущее, заранее зная, чем грозит то
или иное, и не допуская ошибок.
     Им в  конце  концов  стали  доступны  даже другие миры - не
соседние планеты,  куда  сейчас  люди  научились  летать,  а  то
бесконечное  число  разнообразных миров рядом с нашим миром,  но
отделенные от него невидимыми стенами.
     ... С замиранием сердца слушал Багненко Хоора,  не решаясь,
да и не имея душевных сил задавать какие-либо вопросы.
     - Да...  -  как бы в раздумьи произнес старик.  - Они могли
предвидеть будущее,  но об уготованной им гибели  не  узнали.  -
Что-то похожее на сарказм неожиданно прорезалось в его голосе. -
Почему так случилось - осталось  неизвестным.  Может  быть...  -
Хоор запнулся и несколько секунд сидел нахмурившись, словно едва
не проговорился о чем-то запретном. - Впрочем, это тоже неважно.
     Из Космоса на Землю рухнул огромный метеорит, а их ученые и
предсказатели высчитали, что он не упадет ...
     Подобно гневному  божеству  пронесся он через все небо,  от
горизонта до горизонта разделив его надвое полосой белого  огня,
яркостью своей затмившего Солнце.
     Он обрушился на Атлантиду и уничтожил ее страшным взрывом в
один миг, вместе со всеми жившими на ней.
     Удар был  такой   силы,   что   пробил   земную   кору,   и
расплавленная  магма  вырвалась из кратера,  подобно высочайшему
огненному столбу.
     Потом в кратер хлынул океан, довершая разрушение...
     Ураган непредставимой силы,  зародившийся  в  этот  момент,
полетел  во  все стороны,  неся с собой облака ядовитых газов из
недр Земли и палящие, огненные тучи...
     Волны, высотой  сравнимые  с горами,  обрушились на берега,
смывая все,  даже почву,  оставляя лишь голый камень  и  мертвую
глину.
     Так погибли жители побережий северного материка.  Погибли и
все  города атлантов за пределами их страны,  кроме одного,  или
двух, что были построены в глубине суши...
     Но все это было лишь началом.
     ... Одновременно пробудились вулканы - десятки, сотни, иные
из   которых   молчали   с  незапамятных  времен.  Землетрясения
превращали в руины уцелевшие города...  Воды моря соединялись  с
подземным  огнем,  порождали  ужасные взрывы,  сокрушавшие целые
острова,  так что  обломки  скал  взлетали  к  самому  полярному
сиянию.
     Выпадали ядовитые  дожди,  от  которых  умирали  деревья  и
травы, а у людей слезала кожа. Земная твердь раскалывалась, и из
трещин изливались, подобно рекам, потоки кипящей лавы...
     Хоор говорил  нараспев,  ровным,  без  выражения,  голосом,
словно повторял заученный когда-то наизусть  древний  текст.  Да
наверное, так и было.
     - ... Подводные извержения и взрывы, - монотонно  продолжал
он,  -  порождали  все  новые и новые цунами,  обрушивавшиеся на
пощаженные первой гигантской волной  берега,  топя  корабли,  на
которых люди пытались бежать в безопасные места.
     И, наконец, началось самое страшное: сам полярный континент
стал погружаться в океан... Громадные куски откалывались от него
и опускались на дно, иногда всего за несколько часов.
     - И  все  это,  говорю  тебе,  случилось  лишь за несколько
недель,  даже солнечный свет еще  не  успел  померкнуть  от  туч
вулканического пепла, пыли и дыма громадных лесных пожарищ.
     А потом наступили мрак и холод...
     - В катастрофе погибли не все,  далеко не все,  - продолжил
старик,  переведя дыхание.  - Но кто может сказать,  что  участь
выживших была лучше, чем тех, кто принял быструю смерть?
     Окруженные со  всех  сторон замерзающим морем,  на осколках
своей родной земли - островах и островках, они все были обречены
на страдания и мучительный конец.
     Они умирали   во   множестве  -  от  холода  и  голода,  от
распространившихся старых и неизвестных раньше болезней.
     Тысячи и тысячи их сходили с ума,  убивали себя, не в силах
пережить гибель  своего  мира;  само  желание  продолжать  жизнь
оставляло  их души.  Многие погибли в жестоких схватках за чудом
сохранившиеся запасы еды и топлива и стали  жертвами  тех,  кто,
потеряв  человеческий  облик,  стал охотится на людей и пожирать
человеческое мясо.
     ...А остатки  материка тем временем продолжали погружаться,
хотя и не так быстро.  Новые землетрясения,  ураганы, извержения
вулканов и жестокие морозы по-прежнему губили людей.
     Надолго ли растянулась агония  спасшихся,  сколько  времени
сопротивлялись   они  неизбежному  концу  -  годы?  десятилетия?
Неведомо...
     Некоторые, очень немногие,  сумели добраться до иных земель
на сохранившихся или наскоро построенных кораблях ...  Но они не
составили народа, рассеялись по планете.
     Хоор умолк,  лицо его помертвело.  Прикрыв глаза, он тяжело
свесил голову на руки.

     Сказать, что Багненко был потрясен всем услышанным,  значит
не сказать ничего.
     Казалось, перед ним неведомо как уцелевший до нынешних дней
очевидец тех страшных событий,  вновь переживший  случившееся  с
ним когда-то.
     Наконец, его спутник заговорил вновь.
     - В  этой долине у северян был один из храмов,  который был
очень старым еще задолго до катастрофы.
     Алексей невольно бросил взгляд в сторону каменного исполина.
     - То был не простой храм.  В старых записях  его  именовали
Храмом мудрости.
     В нем не поклонялись  какому-нибудь  богу  или  богам,  его
предназначение было совершенно другим.
     Та было собрано лучшее из того, что создала их цивилизация.
Кроме  того,  его  служители  должны  были  собирать  и  хранить
всевозможные знания.
     Не знаю,  зачем  был создан подобный храм,  и почему он был
построен  именно  здесь.  Возможно,   их   древние   прорицатели
предвидели что-то подобное.
     Когда... все началось,  жившие здесь  в  первый  же  момент
оказались  отрезанными  от  остального  мира - сдвинувшиеся горы
перекрыли выход из долины.
     Однако, они   все  равно  наблюдали  гибель  своей  родины.
Неизвестно,  делали они это  с  помощью  волшебства,  или,  быть
может,  у  них  было  что-то похожее на нынешние телевизоры.  Но
потом связь прервалась, и они остались совершенно одни.
     В храме имелись огромные запасы продовольствия и топлива, и
люди в долине пережили наступившие холода.
     Когда последние   отзвуки  катастрофы  улеглись,  хранители
мудрости - так они называли себя  -  попытались  найти  путь  из
долины через окружающие горы.
     Но все посланные на его поиски или вернулись ни с чем,  или
погибли в горах.
     Они соорудили из подручных  средств  несколько  летательных
аппаратов. Но ни один из тех, кто поднимался на них в воздух, не
возвратился.
     Оставался единственный  выход  -  пробить  себе  путь прямо
через камень, построив тоннель под горами. И они сделали это.
     То был  долгий,  адски тяжелый труд,  а их было немного,  и
мало кто из них был приспособлен к такому труду.
     А ведь приходилось еще добывать себе пропитание, охотиться,
возделывать землю.
     Среди этих людей появились те,  кто предался беспросветному
отчаянию.  Были  и  такие,  кто  хотел,  чтобы  служители  храма
сбросили  бремя  хранителей и жили как обычное племя,  ничего не
пытаясь изменить в своей судьбе.  Так случился бунт с  резней  и
еще много чего плохого! - старик махнул рукой.
     - Год проходил за годом,  у служителей храма рождались дети
- первое поколение тех, для кого долина стала родным домом.
     Через тридцать с лишним лет им удалось прорубить тоннель  к
пещерам; по нему мы пришли сюда.
     Выйдя в мир,  хранители сразу принялись  разыскивать  своих
соплеменников.
     Они намеревались объединить всех,  кто спасся и, с течением
времени,   опираясь   на   сохраненные  знания,  возродить  свою
цивилизацию,  пусть и не такую великую, как прежде. Но оказалось
поздно.
     Однако нашли  только  немногочисленных  диких  охотников  и
рыболовов,  прозябавших на побережье холодного океана,  в жалких
землянках из костей мамонтов и китов.
     ... И уцелевшие отвергли мудрость своих предков.  Среди них
уже почти не осталось тех,  кто помнил старый мир.  И,  главное,
эти   люди  думали,  что  именно  ученые  и  колдуны  виновны  в
разразившемся чудовищном бедствии.  Будто бы они чем-то  страшно
прогневали высшие силы.
     Они не приняли помощь,  предложенную хранителями  мудрости,
отказались послать в храм для обучения своих детей.
     Тогда хозяева  этого  места  принялись  похищать   одиноких
охотников, уходивших в тундру; ловить женщин и детей, собиравших
ягоды и грибы, нападать на небольшие стойбища.
     Так они  пополняли свои ряды - ведь им был необходим приток
свежей крови.
     Но этим   они   оттолкнули   от  себя  соплеменников  -  те
окончательно уверовали,  что хранители мудрости  на  самом  деле
служит  злу.  Отныне их при каждом появлении возле жилищ дикарей
встречали стрелы и копья.
     Хранители решили  ждать удобного момента,  когда можно было
бы вернуть доверие людей. Они провели в ожидании века.
     Потом с  юга  пришли  новые  племена,  даже  и не слыхавшие
никогда  о  земле  под  Полярной  звездой.  Хранители   мудрости
пытались  их  остановить,  но у них ничего не вышло.  Их магия и
знания,  угасавшие  со  временем,  оказались   бессильны   перед
многочисленностью и воинским умением пришельцев.
     И даже перед  лицом  непобедимых  врагов  потомки  древнего
народа  отказались  говорить  с  теми,  кого считали слугами сил
Тьмы.  Последние остатки их были загнаны в глухие, гиблые места,
где и вымерли с течением времени.
     А затем стали вымирать и сами хранители.  Они  вырождались,
кровь их загнивала.
     Женщины в долине становились бесплодными или рожали на свет
уродов   и  бессмысленных  идиотов,  неспособных  даже  говорить
толком.
     Тогда хранители, желая спасти если и не свой народ, то хотя
бы память о нем, принялись красть детей уже у вновь поселившихся
в этих местах племен.
     Прошли сотни и сотни лет.  Одни народы  сменяли  другие,  а
людей   в  святилище  становилось  все  меньше.  Они  постепенно
забывали то, что знали их предшественники ...
     В конце   концов,  их  осталось  всего  несколько  десятков
человек.  Крошечное  племя,  жившее  ради  мудрости  и   знаний,
которые,  - голос Хоора наполнился бесконечной горечью,  - давно
уж состарились и умерли и не были никому нужны.  Я был одним  из
их числа...
     Старик вновь  надолго  замолчал;  Багненко  не  не   посмел
нарушить это молчание первым.
     - Как-то старейшины послали меня разведать,  что творится в
большом мире. Я делал это уже не один раз.
     Я покинул долину на несколько недель, а когда вернулся, все
были мертвы. Их убила оспа.
     Только самый старый из... из нас был еще жив, на удивление.
Болезнь не тронула его,  хотя именно он хоронил трупы. Он умирал
теперь не от болезни,  а от пережитого кошмара. От него я узнал,
как все случилось.  Через несколько дней после того, как я ушел,
наши охотники принесли маленького ребенка,  украденного у  семьи
кочевников,  зачем-то  забредшей  в горы.  Он-то и стал причиной
гибели последних хранителей.
     С тех пор минуло уже больше 70 лет, сейчас мне 90 с лишним.
     Не удивляйся, древние умели продлевать жизнь очень надолго,
хотя смерти не могли избежать и самые могучие из их волшебников.
     Я не знал,  как мне жить дальше, думал даже о самоубийстве.
Потом  попытался  возродить  тень хранителей.  В одной деревне я
украл девчонку,  увел ее сюда,  стал кое-чему учить.  Она  стала
моей женой.
     Но оказалось,  что у меня не может быть детей. А вскоре она
умерла.  Тогда-то я и узнал - не спрашивай откуда и как, что все
должно кончиться на мне.
     Ничто не может и не должно жить вечно.
     И я ушел из долины.
     Жил среди людей и как все люди.
     Мне иногда приходило в голову рассказать все властям,  но я
не смог решиться.  В сохранении тайны была моя жизнь, и, раскрыв
ее, я утратил бы и смысл жизни.
     Но сейчас я чувствую,  что очень скоро умру. И я, последний
из хранителей,  решил,  что тайна,  сберегающаяся почти 12 тысяч
лет, не должна умереть вместе со мной.
     Голос Хоора вдруг прозвучал сурово и торжественно.
     - Тебе суждено будет открыть ее миру. Почему именно тебе?..
     Достаточно будет того,  что я счел, что ты достоин этого. И
еще одно...  может быть ты и удивишься, но было время, и я был в
чем-то похож на тебя...
     ...Там, в  храме,  много  золота  и драгоценных камней.  Ты
возьмешь себе,  сколько захочешь  и  сможешь  унести.  Потом  ты
расскажешь все людям.  Ты будешь богат и прославлен как никто. А
обо мне не беспокойся и не говори вообще ничего.  Пусть  думают,
что  ты  сам  обнаружил  святилище.  Я  же  хочу  просто умереть
здесь...  Теперь пойдем - Хоор тяжело поднялся. - Ты увидишь то,
что берегли мои предки.

                               6.
     Они вплотную приблизились к храму.
     Стало видно,  что  пирамида  и  в  самом деле стоит тут уже
очень давно.
     Величественные стены,  сложенные из  базальтовых  блоков  -
каждый  величиной  с двух-трех этажный дом - рассекало множество
широких трещин, в которых кое-где росли деревца.
     Поверхность камня,  когда-то   гладкая,   ныне   мало   чем
отличалась  от  окружающих  скал,  и была покрыта пятнами бурого
лишайника.
     Мысль, что  храму  этому и в самом деле больше десяти тысяч
лет, наполнила дуну Алексея благоговейным удивлением.
     Они вышли  под  невысокую  арку  - единственное отверстие в
глухих стенах.  Путь им преградили небольшие ворота, сколоченные
из  грубо  отесанных  досок.  "Очень  давно,  -  как бы про себя
пробормотал Хоор, - эти ворота были бронзовыми...  Время сжирает
все".
     Старик толкнул створки плечом.  Что-то хрустнуло,  и ворота
рухнули  внутрь,  подняв  тучу  пыли.  Гулкое  эхо от их падения
унеслось в темноту.  Хмыкнув,  старик шагнул в черный провал, за
ним Багненко.
     У входа они сбросили поклажу и,  засветив фонари,  зашагали
по проходу,  плавно загибавшемуся влево.  По обе стороны от него
отходили широкие коридоры. "Наверху мы задерживаться не будем, -
пояснил  Хоор.  -  Тут были когда-то склады продовольствия,  а в
самом здании - жилища  первых  хранителей.  Там  уже  давно  нет
ничего. Нам следует спуститься ниже на девять уровней".
     Изумившись (хотя куда уж дальше  изумляться)  грандиозности
творения  умерших невесть сколько столетий назад людей,  Алексей
шел вслед за Хоором.
     Они проходили   мимо  тоннелей,  уводивших  во  мрак,  мимо
покрытых непонятными надписями и барельефами  стен.  Воздух  был
свежим, временами Багненко ощущал на лице слабый ветерок, едущий
из невидимых вентиляционных отверстий.  Отшлифованная монолитная
скала  чередовалась с циклопической кладкой,  камни которой были
идеально подогнаны друг к другу.
     Миновав арку  с  полукруглым  сводом,  украшенную стершейся
резьбой, они прошли  нешироким  коридором  еще  сотню  шагов  и,
наконец, попали в само хранилище.
     ... В начале его строители храма  расположили  нечто  вроде
картинной   галереи.   Стены   узких   залов  украшала  мозаика,
выложенная разноцветной яшмой и нефритом;  и фрески,  ничуть  не
потускневшие за века и века.
     Холодом несчетного числа минувших лет повеяло вдруг в  душу
Алексея от этих картин,  запечатлевших жизнь народа, от которого
не осталось ныне даже памяти.
     Вот люди,  занимающиеся  повседневными делами,  - убирающие
урожай, сажающие деревья.
     Вот рядами,  одетые  в  доспехи,  с  оружием  в  руках идут
куда-то горной дорогой.
     Вот, собравшись  во  множестве,  обсуждают  нечто,  судя по
выражению лиц, весьма для них важное.
     Большинство изображенных  здесь  были  невысокими  людьми с
черными волосами и темной  кожей,  но  много  было  и  других  -
чернокожие,  высокие  африканцы;  светловолосые  и голубоглазые;
медно-красные индейцы.
     В нишах  стен,  выложенных  синей  и  изумрудной  смальтой,
стояли сосуды из чистейшего горного  хрусталя,  инкрустированные
самоцветами,  изящные  керамические  вазы  ярко-алого и зеленого
цветов, золотые кубки и чаши, покрытые филигранной чеканкой.
     Сюжеты картин  менялись:  увиденный  сверху человек несется
над  мастерски  изображенной  землей  на  треугольном  крыле   -
точь-в-точь современный дельтаплан.
     Летающий ящер влечет в ночном,  залитом ярким лунным светом
небе что-то похожее на крылатую ладью.
     Большие корабли,  одновременно  похожие  и   непохожие   на
известные ему суда морских народов древности.
     Мамонт с всадником на лохматой спине.
     Странные растения и невиданные животные, которых Алексей не
встречал даже в палеонтологических справочниках,  но выполненных
так, что не оставалось сомнений - художник видел их воочию.
     Виды городов со странно притягательной архитектурой.
     И вновь  люди  - женщины в окружении детей,  нагие девушки,
празднично танцующие вокруг лесного высокого костра.
     Большой -  почти  во  всю  стену  - портрет седого старика,
разглядывающего звезды с помощью какого-то приспособления ...
     Багненко не   мог  не  поразиться  удивительному  искусству
творцов того, что он видел.
     Неведомым мастерам   удалось   сделать   изображения  почти
живыми.  Они сумели передать даже мельчайшие движения мышц  тел,
даже радужное сияние брызг, поднятых дельфином, несущим на спине
молодую женщину,  даже то,  как легкий ветерок  развевает  ткань
одеяний и колышет листву!
     Затем пошли  обширные  залы,  полные  книг:  стопы   тонких
золотых   листов,   с  рядами  выбитых  на  них  знаков,  свитки
асбестовой    ткани,    покрытые    письменами,     начертанными
огненно-рыжей   киноварью   и   охрой.   Те  кто  составлял  эту
библиотеку,  видимо,  заранее позаботились,  чтобы ее содержание
могло пережить тысячелетия.
     Буквы (а может быть,  иероглифы) исчезнувшего  народа  были
даже отдаленно не похожи ни на что, знакомое Багненко.
     Дальше перед  ними  предстали  связки  пластин   мамонтовой
кости,  штабеля  грубых глиняных табличек с коряво нацарапанными
знаками - то были летописи, относящиеся ко временам после гибели
материка.
     - Все это можно будет без особого труда прочесть,  - бросил
Хоор, отвечая Алексею. - Тут есть множество переводов с древнего
языка на нынешние.  Есть и на русский.  Некоторые из них делал я
сам.
     В десятом или пятнадцатом по счету книгохранилище всю стену
занимала  выложенная цветным камнем карта.  На ней был изображен
лежащий  в  окружении  мало  напоминающих  очертаниями  нынешних
берегов Евразии и Америки континент.
     Он занимал больше половины Северного  Ледовитого  океана  и
формой своей был подобен сплюсн