родители...  Я
знаю. Но полицейских-то мы не убивали!
     Он ловко добыл из-под тонкой джинсовой рубашки  знакомый  пистолет  с
набалдашником глушителя. Все-таки прятать оружие они были великие мастера.
     -  Это  биопарализатор.  Он  не  убивает,  только  обездвиживает   на
некоторое время.  Полицейские  около  нашего  домика  давно  очухались  и,
наверное, горюют у обломков своего джипа.
     Сеня помолчал.
     - Настоящее оружие только у Пахи.
     - Этот его винчестер? - спросила Ольша.
     Сеня уточнил, вновь делая непроницаемое лицо:
     - Если ты имеешь в виду его пушку, то она выглядит под  "снайдер",  а
не под настоящий "винчестер".
     - Какая разница! -  перебила  Ольша.  -  Стреляет  что  снайдер,  что
винчестер одинаково - насмерть!
     Сеня вновь умолк.
     - Послушай, девочка, - сказал он после  минутного  раздумья.  -  Ваше
общество больно. А когда болезнь  вцепится  в  организм,  наступает  время
скальпеля. Никто не плачет, когда сталь вырезает пораженные ткани. И никто
не не смеет называть хирурга убийцей.
     Ольша в упор глядела на Сеню.
     - Ваша хирургия больше смахивает на ампутацию.
     - Нет, - Сеня покачал головой. - Ампутация делает человека инвалидом.
А если мы пристрелим нескольких подонков,  нескольких  бандитов  и  убийц,
обществу будет только лучше.  Мы  не  собираемся  оздоравливать  все  ваше
общество - тут у вас такая помойка, что, боюсь, уже поздно. Но  тем,  кого
эти уже не ограбят, не убьют, не унизят - им будет лучше.
     - Круто, - констатировала Ольша. -  Вселенские  судьи.  Но  вас  сюда
никто не звал, между прочим, на нашу помойку.
     Сеня поморщился:
     - Только не говори, что мы  не  имеем  права,  и  так  далее.  Имеем.
Уничтожать тех, кто строит свое благополучие  за  счет  других,  считается
долгом. Это закон всего космоса. Поэтому мы и впредь будем их уничтожать.
     В голосе Сени не было злости, и это Ольша сочла главным. В чем-то  он
был, пожалуй, даже прав.
     - А остальные?  Если  у  вас  на  пути  случайно  встанет  совершенно
посторонний человек? Как мои друзья сегодня?
     Сеня пожал плечами:
     - Сегодня ты уже могла воочию убедиться в нашей  реакции  на  случай.
Припугнем...  В  крайнем  случае,  -  он  потряс  парализатором,  -   это.
Малоприятно, конечно, зато никакого ущерба. Гарантия.
     Теперь задумалась Ольша. Ловко это у вас получается, господа хирурги!
Но с другой стороны, эта шваль, эти молодчики с  тупыми  взглядами,  но  с
тугими мускулами получают как раз то, чего заслуживают. Диалог ведется  на
их языке, и пусть, черт возьми, они хоть раз, хоть перед  смертью  узнают,
каково приходится их жертвам.
     Если только Сеня не врет.
     Но Ольше казалось, что он говорит правду.
     - Скажи, понизив голос спросила она. - А почему  Паха  не  ест  и  не
разговаривает?
     Позади  деликатно  захихикал  Енот,  шелестя   газетой.   Сеня   тоже
усмехнулся:
     - Разговаривать он не может, потому что он не человек. Ну, а питается
он по-своему.
     - Не человек? - спросила Ольша с недоумением. - Неужели робот?
     - Нет. Колония кристаллических  микроорганизмов,  дружественных  нам.
Точнее крохотная часть колонии. Они удерживают форму,  подобную  человеку,
сохраняют видимость одежды, стреляют из "снайдера", но на самом  деле  все
это, вплоть до пули, вылетающей из ствола, плоть. Они  могут  принять  вид
чего угодно - хоть куста, хоть автомобиля. Когда придет  время  эта  часть
сольется с остальной колонией. Здесь Паха всего лишь посол. Как  и  Хасан,
кстати.
     Вот они, ответы, разгадка многих тайн  и  нелепиц.  Неуязвимость  для
пуль,  переодевание  в  рекордные  сроки,  неведомо   откуда   возникающий
винчестер... Или, как его там - снайдер...
     Сеня обогнал колону румынских грузовиков и вновь повернулся к  Ольше,
в глазах которой застыл вполне закономерный вопрос.
     - Ну, а мы с Енотом - обыкновенные люди. Правда, разных  рас.  И  для
нас, как и для тебя, огнестрельное оружие смертельно.
     - Люди? Из созвездия Змееносца?
     - Я - да, Енот - со звезды, которая имеет пока только номер  в  ваших
астрономических каталогах. С Земли ее не видно. Это в созвездии Рыб.
     - Со звезды?
     - С одной из планет, конечно, - фыркнул Сеня. - Так  говорят  только,
что со звезды. Когда ты говоришь, что ты с Украины, это  не  значит  ведь,
что ты живешь и в Киеве, и во Львове, и в Донецке?
     Ольша вздохнула. Почему-то она воспринимала это как должное -  словно
друзья-иностранцы рассказывают о своей далекой  Америке.  Все  равно  ведь
глупая девчонка там никогда не была и не будет, и  не  отличит  правду  от
заурядных баек.
     - Что же вас сюда привело?
     - На Землю? Или в Коблево?
     - На Землю.
     Сеня пожал плечами:
     -  За  всеми  населенными  планетами  ведется   наблюдение.   Вы   не
исключение.
     - И везде вы занимаетесь подобной... хирургией?
     Сеня с уважением взглянул  ни  нее  -  совершенно  непонятно  почему,
словно она сама дошла до некоей скрытой истины.
     - Нет. Только там, где приходится вмешиваться.
     - Разве у нас что-нибудь не так? - поинтересовалась Ольша с ревностью
в голосе.
     - Да все у вас не так! - раздраженно стукнул по баранке  Сеня.  -  Вы
стали опасны. Природу губите, себя не щадите... А оружия сколько  накопили
- это ж рехнуться можно! И это притом, что треть населения голодает, а еще
треть едва сводит концы с концами.
     Ольша жадно слушала. Наверное, она была первой из землян, кто  слушал
мнение о себе со стороны.
     - И ведь вместе с тем удивительно способная раса! За  каких-то  шесть
тысяч лет подняться из грязи, из дикости в космос. Но в  то  же  время  во
многом так и остаться в грязи. Ваши ученые на ощупь,  по  наитию  постигли
то, до чего нам пришлось доходить столетиями, набивая без счета шишек.  Мы
уже устали вам поражаться. Вы  начисто  убили  в  себе  экстрасенсорику  -
средние века, инквизиция - и тем не менее сплошь  и  рядом  ставите  наших
специалистов в тупик.
     Сеня умолк. Но Ольше было мало.
     - Что же заставило вас вмешаться?
     Сеня, не  отрываясь,  глядел  на  дорогу.  Миновали  Половинки  -  до
Николаева оставалось минут десять езды.
     - Погибло два наших агента. В Коблево. Двенадцать дней назад. Как раз
когда "сторож" находился в тени  вашего  метеоспутника,  в  течение  всего
полутора минут.
     - Завгородний?
     - Не лично, конечно. Но, похоже, он за этим стоит.
     - А кто он? Тоже ваш? Из созвездия?
     Сеня снова глянул на нее с уважением.
     - Догадалась? Молодец. Нет, он не имеет  отношения  к  нашей  службе.
Земля, безусловно, заинтересует любую высокоразвитую цивилизацию.  Похоже,
мы столкнулись с конкурентами, о которых до сих пор не подозревали. Причем
ребятам пальца в рот не клади. И уступить мы не можем  просто  так,  и  на
рожон не полезешь... Иди-знай, кто они? А нам объявили войну, пока  тихую:
"сторожа" сковырнули,  Артура  пытались  устранить.  Короче  -  незавидное
положение.
     - Значит, Завгородний не землянин?
     - Наверное. Хотя, может и землянин. Его могли завербовать.
     - А почему вы решили, что он имеет отношение к смерти ваших агентов?
     Сеня покосился на Енота.
     - У одного из них сработал аварийный прибор для фиксации изображений.
Вроде фотоаппарата, только миниатюрный. На последнем снимке Завгородний  и
один из его громил. За секунду до смерти.
     Сеня тяжело вздохнул.
     - Он был соотечественником Енота. Они готовились в одном центре...
     Некоторое время слышался только шелест покрышек по  асфальту,  сильно
сдобренному гудроном.
     "Почему они мне все это рассказывают? - подумала Ольша и сама же себе
ответила: - А чего им бояться? Мне и стукнуть-то некуда. Але,  это  управа
безпеки? Тринадцатый  отдел  по  борьбе  с  нечистой  силой?  У  меня  тут
инопланетяне-разведчики.  Люди  -  две  штуки  и  колония  кристаллических
микроорганизмов - одна штука...
     Заикнешься ведь - в психушку упекут. Мне даже Ритка, лучшая подруга -
и та не поверит.  Отец  -  не  поверит.  Не  тащить  же  с  собой  Паху  с
винчестером в качестве доказательства?"
     Прерывая  ее  мысли  замигал  тревожный  красный  огонек  на  пульте.
Сама-собой выскочила короткая  трубочка  антенны  и  зазвучала  незнакомая
речь. Сеня ответил на том же языке. Наверное, это  был  его  родной  язык.
Ольша никогда не слышала ничего подобного.
     Уже через минуту Сеня, не  прекращая  слушать,  свернул  с  трассы  и
поехал пыльным проселком вдоль куцей полоски не то высокого кустарника, не
то деревьев-недорослей.
     Голос не умолкал ни на секунду; было в  нем  что-то  от  скороговорки
темпераментного футбольного комментатора-итальянца. Непременно итальянца -
никто так не захлебывается, не глотает окончаний и не  тараторит,  пытаясь
спрессовать информацию, как горячие жители Апеннинского сапога.
     Вскоре Сеня остановил машину. Антенна втянулась  в  приборную  доску,
голос  умолк.  Енот  распахнул  дверцу,  выбрался  и  немедленно  полез  в
багажник. Паха помогал ему  доставать  содержимое  -  несколько  небольших
чемоданчиков, два ящика вина да Ольшину сумку. Сеня опустошал бардачок.
     - Что случилось-то? - спросила Ольша на всякий случай.
     Сеня выгреб стопку тысячегривных банкнот толщиной с кирпич, в  карман
даже не лезла. Еще две таких же он отдал Еноту.
     - Ищут нас, - просветил он. - Полиция, отдел по борьбе с терроризмом.
Машину срисовали, надо сменить.
     "Ага, - догадалась Ольша.  -  Эту  бросят,  а  на  шоссе  кого-нибудь
тормознут.  Убить  не  убьют,  наверное,  но  оставят  посреди  дороги   с
разинутыми ртами, это точно."
     Но, поразмыслив, решила: нет. Не станут  они  этого  делать.  Нельзя,
добытая  таким  образом  машина  очень  быстро   станет   "горячей",   ибо
пострадавшие немедленно сообщат в полицию. А  Сене  энд  компани  подобная
реклама  ни  к  чему.  Как  они  умудрятся  выкрутиться  Ольша   даже   не
представляла.
     Тем временем Енот с Пахой отнесли немногочисленные пожитки метров  на
двадцать в сторону.
     - Пошли, - сказал Сеня. В  руках  его  чернел  предмет,  напоминавший
пульт дистанционки от видика.
     Отошли к вещам; Паха уселся на ящики, Енот, скрестив руки  на  груди,
приготовился наблюдать. Сеня  открыл  капот,  покопался  внутри  и  извлек
черный плоский ящичек  размером  с  дипломат.  На  верхней  его  плоскости
красноречиво скалился череп с костями.
     Сеня присоединился к остальным, бережно водрузив ящичек на  чемоданы.
Ольша нервно переминалась с ноги на ногу. Наконец на машину был  направлен
пульт и надавлена одна  из  кнопок.  Сначала  ничего  не  менялось.  Потом
послышался негромкий  хруст  и  корпус  "Северного  ветра"  стал  медленно
сминаться, словно его со всех сторон сдавливал  гигантский  пресс.  Металл
обшивки  пошел  складками,  машина  сворачивалась  в   ком,   в   округлый
морщинистый ком, быстро уменьшаясь в размерах, словно проваливалась внутрь
себя. Последними скукожились покрышки колес.
     Минут через десять все  было  кончено:  вместо  машины  на  укатанной
дороге покоился изъеденный каньонами извилистых впадинок шарик, похожий на
грецкий орех, только покрупнее. Раза  в  два.  Пульт  тихонько  пискнул  и
высветил неяркий в свете дня красный огонек. Спустя какое-то  время  пульт
пискнул вторично и огонек изменил цвет на зеленый.
     Енот немедленно подобрал шарик и присел у одного из чемоданов.  Ольша
вытянула шею, вглядываясь: в чемодане в специальных  нишах  таких  шариков
насчитывалось больше десятка.
     - Что возьмем? - спросил Енот, оглянувшись на Бисмарка.
     - Ммм... "Оксо", пожалуй.
     Енот вынул другой шарик, неотличимый  от  прежнего  и  отнес  его  на
дорогу, закрыв предварительно чемодан.
     Все повторилось в обратном порядке:  шарик  распух  и  превратился  в
новенький,  сверкающий  лаком  автомобиль.  Другой  модели.  Цвета  мокрый
асфальт.
     Писк, красный огонек.
     Ольша завороженно шагнула к этому четырехколесному диву.
     - Куда! - схватил ее за  локти  Енот.  -  Спятила,  что  ли?  Там  же
излучение!
     Ольша вздрогнула.
     - А здесь?
     - Здесь экран... - пояснил Енот.
     Вскоре на пульте зазеленел веселый  разрешающий  огонек.  Енот  сразу
схватился за чемоданы, Паха - за ящики. Сеня взял "дипломат" с  черепом  и
откинул крышку капота. Ольша подошла и глянула: никакого двигателя там  не
было. И  в  помине.  Пустота,  словно  у  старорежимного  "Запорожца".  Но
двигатель не мог располагаться и сзади, как у того же "Запорожца", -  Енот
с Пахой как раз грузили пожитки в багажник.
     А Сеня ловко закрепил "дипломат" в специальных зажимах и  подсоединил
единственный разъем. Черная вязь проводков терялась в недрах корпуса.
     "Эта коробка, небось, и есть  двигатель",  -  решила  Ольша.  Паха  с
Енотом уже уселись внутрь.
     Земля рядом с новорожденной машиной была  теплой,  Ольша  чувствовала
это даже сквозь пластмассовые подошвы туфелек-мыльниц.
     - Прошу, пригласил Сеня, распахивая дверцу. Ольша не без удовольствия
уселась: машина ей нравилась и вселяла какой-то смутный восторг. Казалось,
под искрящимся металлом дремлет тугая, но покорная водителю мощь.
     Сеня взялся за руль, приборы ожили, "Оксо" едва ощутимо  завибрировал
и приподнялся над  почвой,  одновременно  разворачиваясь.  А  потом  земля
рывком провалилась вниз и в кабину ворвалось неистовое солнце - до сих пор
они стояли в жиденькой тени. Они  уходили  в  неощутимую  голубизну  неба,
оставляя под собой  и  проселок,  и  асфальтовую  трассу,  и  близкий  уже
Николаев. Сеня брал курс на Крым, на Ялту. Наверное, он спешил.
     - Скажи, - обратилась к нему Ольша, - а что значит "Оксо"?
     Сеня, оставив руль, зевнул,  прикрываясь  ладонью.  За  него  ответил
Енот:
     - Птица такая. Вроде орла.



                                    5

     Горы околдовывали: сплошь  покрытые  лесом  они  напоминали  уснувших
ежей. С высоты на них можно было глядеть бесконечно. Впрочем, "Оксо" летел
совсем низко. Внизу причудливым серпантином вилась ниточка дороги.
     Сеня выбрал момент, когда на коротком участке,  зажатом  между  двумя
крутыми поворотами, не оказалось ни одной машины, снизился, сел и как ни в
чем не бывало покатил к Ялте.  При  этом  он  очень  ловко  поднырнул  под
троллейбусные провода,  царапнув  днище  о  макушки  кипарисов.  Гурзуф  и
Медведь-гора  уже  лежали  позади,  вскоре  проехали  ботанический  сад  и
Массандру с ее новыми многоэтажками. Впереди  раскинулась  Ялта  -  шумная
многоцветная Мекка курортников-толстосумов. О здешней  дороговизне  ходили
легенды, но Ольша не  смущалась:  хирурги-разведчики  явно  не  испытывали
недостатка в средствах. Так что, глядишь, еще и удастся кутнуть на халяву.
     Город  встретил  их  пестрыми  нарядами   тысяч   отдыхающих,   скупо
разбавленных деловитыми аборигенами. Сеня уверенно  обогнул  автовокзал  и
повел машину по Киевской,  словно  бывал  здесь  сотни  раз.  Енот  лениво
пялился в окно.
     - Да-а-а... - протянул он многозначительно.
     Перед площадью Сеня свернул направо и вырулил на бывшую улицу Маркса,
ныне Платановую, потом вырулил на  Садовую,  проехал  под  канаткой,  мимо
собора Александра Невского, и почти сразу снова свернул направо, на  улицу
Манагарова. "Оксо" шел в гору легко, без надрыва.
     Они   остановились   у   серой   девятиэтажки   времен   горбачевской
перестройки. Рядом возвышалась еще одна. Дорога, извиваясь, уходила вверх,
взбираясь по склону горы. На следующем "витке" она проходила уже на уровне
четвертого этажа. У единственного подъезда стояла пара  "жигулей"  и  одна
иномарка. Ольше показалось, что она тоже гианская (надо  же,  запомнила!).
Чувствовался некий  единый  стиль,  неповторимый  и  своеобразный  -  и  в
"Северном ветре", и в машине Артура, ныне разбитой, и в "Оксо", и в  этой,
цветом походившей на перезрелый лимон.
     - Ага, Хасан уже тут, - с удовлетворением заметил Сеня. - Прекрасно.
     Ольша вышла и сладко потянулось - тело жаждало  движения.  Захлопнула
дверцу с видимым сожалением и погладила "Оксо" по выпуклой крыше. Идеально
ровная поверхность приятно холодила руку.
     - Да, замечательные у вас тачки!  И  что  радует,  при  случае  легко
помещаются в чемодан. По нескольку штук.
     Сеня серьезно кивнул:
     -  Мне  тоже  нравятся.  У  вас,  увы,  эмбриомеханика   еще   только
зарождается как наука. Полагаю, вы быстро нас обставите,  если  только  не
передеретесь к тому времени.
     Вошли в подъезд.
     - Какая квартира? - спросил Енот деловито.
     - Шестнадцатая. Это на четвертом.
     Гудящий и скрежещущий лифт вознес их на нужный  этаж.  Квартира  была
трехкомнатная.
     Их  встретил  высокий  голубоглазый  блондин   -   вылитый   швед   в
представлении среднего обывателя. Первый из ЭТИХ, увиденный  без  очков  с
самого начала.
     - До нэзи...
     Он осекся, увидев Ольшу, и заговорил по-русски:
     - Добрый день.
     Сеня и Енот обменялись с ним хитрым, с  зацепом,  рукопожатием,  Паха
сдержанно кивнул и сразу ушел в комнату. В щель Ольша углядела валяющегося
на диване Хасана.
     "Швед" с ходу принялся докладывать, не дожидаясь пока Сеня начнет его
теребить.
     - Клиент осел в гостинице "Ореанда",  это  недалеко,  на  набережной.
Прибыл в девять утра.
     - Чем занимался?
     - Сидел в кабаке и клеился ко всем девицам напропалую. Не без успеха,
должен заметить.
     "Конечно, с  такими  бабками...  Шампанского  извел,  поди,  не  один
ящик... - подумала Ольша. Впрочем, одних только денег лично ей всегда было
мало. Даже под шампанское.
     Сеня вздохнул.
     - Как здесь вообще?
     "Швед" улыбнулся:
     - Как у нас на Саните. Но в целом спокойно.
     Паха с Хасаном тем временем спустились  за  вещами.  Сеня  представил
голубоглазого:
     - Ольша, это наш человек, зовут Римас. О тебе он все знает.
     "Так уж и все", - фыркнула про себя Ольша.
     "Швед", косивший под прибалта, с достоинством кивнул.
     - Вот твоя комната, - продолжал Сеня, распахивая одну  из  дверей.  -
Напоминаю: если что-нибудь понадобится, тут же говори.
     Паха, неслышно возникший за спинами, поставил ее сумку  у  кровати  и
вышел.
     Комната Ольше понравилась. Небольшая, уютная, вся завешенная коврами,
толстыми, как пуховое одеяло.  Обширная,  на  вид  весьма  соблазнительная
кровать в углу. Огромное зеркало. Окно, выходящее как раз на  склон  -  за
стеклом величаво покачивались зеленые лапищи кипариса.
     Пока  Ольша  устраивалась,  в  соседней  комнате  совещались.   Из-за
полуоткрытой двери отчетливо доносился густой голос Римаса.
     - ...дважды проявлялся один фрукт по имени Сергей Затока. Кто такой -
неясно. Трется среди серферов у Фороса, там какой-то  волногон  в  прошлом
году запустили, они туда и сползлись со всего побережья. Приехал с дружком
на "Полосе" зеленого цвета.
     - С Завгородним встречался? - Сенин голос.
     - В первый раз - нет, не застал.  Отсиделся  в  подвальчике,  знаешь,
рядом с канаткой, в проулке? Внизу?
     - Знаю.
     - Потом снова в "Ореанду" сунулся. К этому  моменту  Завгородний  уже
основательно надрался. Затока получил дипломат и тут же уехал.  Содержимое
- все, что угодно, кроме металлических предметов. Полагаю, деньги.
     - Куда он делся дальше?
     - Вернулся к Форосу. За ним Кейси присматривает.
     -  Хорошо.  Сегодня  ничего  не  предпринимаем.  Сходим  в  ресторан,
развеемся. Вина тут неплохие, говорят, - Сеня  чем-то  звякал  все  время,
должно быть ключами.
     "Интересно, меня возьмут?" - подумала Ольша. Хотелось бы. Ялта, лето,
ресторан...
     Ее взяли. Ужин вышел на славу - уютный  зал,  ненавязчивый  тапер  на
крохотной сцене, потрясающая кухня. Сеня, Енот и Римас устроили  форменную
дегустацию:  заказали  все  двадцать  шесть  сортов   вин,   имевшихся   в
ресторанчике. Кажется, Сеня с Енотом вс