лее  20  про-
центов, а обвинительные приговоры получали около  10-12  процентов  лиц,
совершивших преступления. Если в 1995 году раскрываемость и увеличилась,
то не более чем на 10 процентов.
   Как именно  занижается  статистика  преступлений,  можно  проследить,
сравнивая официальные данные по криминальной милиции (расследует  тяжкие
преступления) и по милиции общественной безопасности (занимается очевид-
ными преступлениями). Если верить опубликованным цифрам, количество слу-
чаев, расследуемых криминальной милицией, почти не изменяется (0,3  про-
цента прироста). В то время как у их коллег из милиции общественной  бе-
зопасности работы все больше (22 процента прироста). Но ведь эти два ти-
па преступности - две составляющие единого процесса.  Каким  же  образом
правая рука оказалась в 73 раза длиннее левой? Очень просто:  когда  это
возможно, тяжкие преступления у нас попросту не регистрируют.
   Как ни странно, один из самых высоколатентных (невыявленных, неучтен-
ных) видов тяжких преступлений - убийства. По статистике,  в  1995  году
совершено 31,7 тысячи умышленных убийств  (вместе  с  покушениями).  Это
чуть меньше, чем в 1994 году. Между тем, уже  по  другой  статистике,  в
России десятки тысяч без вести пропавших: только в 1994-м не найдено  22
тысячи человек. А к этому надо еще прибавить тысячи и тысячи  неопознан-
ных трупов (нередко с момента наступления смерти прошел не один  год)...
Таким образом, десятки тысяч убитых людей наша статистика просто игнори-
рует. Исключив из графы умышленных  убийств  "бытовуху"  (поножовщину  в
пьяном угаре), получим, что реальный уровень предумышленных преступлений
(к которым тщательно готовятся и следы которых тщательно прячут) в  офи-
циальных отчетах почти не отражается.
   Однако наиболее "неучтенными" преступлениями оказываются все же  кор-
рупция и хищение государственного имущества (о пропаже личной  собствен-
ности граждане все-таки, иногда заявляют). По нашим подсчетам, соотноше-
ние факти46СКИХ и регистрируемых  преступлении  этого  типа  -  примерно
1:1000. В целом учету внутренних органов поддается только так называемая
"преступность бедности" - злодеяния, совершаемые бичами, бомжами,  алка-
шами и прочими маргиналами. А самая опасная -  "преступность  богатства,
власти и интеллекта" - в "бухгалтерию" МВД, как правило, не попадает.
   О масштабах "преступности богатства" можно судить по примерам из дру-
гой сферы. Например, по малоизвестному  докладу  недолго  пробывшего  на
посту председателя Госкомимущества г-на Полеванова по итогам  приватиза-
ции. В результате денежной приватизации 1992-1994 годов  (продажи  госу-
дарственных пакетов акций всех предприятий страны) бюджеты всех  уровней
получили всего-навсего 1 триллион рублей. Это (в эквивалентной валюте) в
два раза меньше, чем то, что получила от приватизации крохотная Венгрия.
Все остальное, видимо, перешло в личные карманы и на частные  счета.  Но
милицейская статистика этого грандиозного процесса, естественно, не  от-
ражает.
   Не слишком утешителен и еще один криминологический показатель - соот-
ношение в общей структуре преступности корыстных и насильственных деяний
(деление, естественно, условное). К  насильственному  криминалу  относят
убийства, изнасилования и прочие преступления против личности. Их доля в
цивилизованных странах не превышает 1-2 процентов. У нас же - на порядок
выше. Что более характерно для стран "третьего мира", чьи граждане  ради
выживания не очень дорожат жизнями других.
   Не отражает официальная статистика и степени ущерба, причиненного об-
ществу от разных видов криминала. Ведь очевидно, что хорошо регистрируе-
мые случаи угона автотранспорта, грабежей, разбоя - лишь пена на  основ-
ной, экономической преступности. Истинных ее масштабов в нашей стране не
знает никто. Мы можем фиксировать лишь отрывочные, спонтанно всплывающие
свидетельства - такие, как высказывание в Госдуме Егора Гайдара  о  том,
что он, будучи в правительстве, узнал о разворовывании 100 тонн  золота.
Справки, наведенные в МВД и прокуратуре, показали, что  уголовного  дела
по этому факту никто не возбуждал.
   И все же некоторые позитивные сдвиги есть. Прежде  всего  -  усиление
контроля над преступностью  -  правда,  не  столько  уголовно-правового,
сколько так называемого криминологического (того, что не входит в компе-
тенцию органов правоохраны). Речь о наведении относительного  порядка  в
кредитно-финансовой сфере, усилении налогового, таможенного  контроля  и
т.д. Кроме того, усиливается и самоконтроль: внутренняя защита  общества
от криминала: укрепление служб безопасности в  коммерческих  структурах,
адаптация граждан к условиям дикого  рынка.  Впрочем,  для  того,  чтобы
серьезно затормозить рост преступности, всего этого недостаточно.
   Другой отрадный фактор - относительное сокращение уличной преступнос-
ти. Это особенно важно, поскольку криминальный беспредел на улицах  (пик
пришелся на 92-93-е годы) означает, что ситуация полностью вышла  из-под
контроля властей. Относительный порядок на улицах не означает сокращения
преступности как таковой (она просто видоизменяется), но  зато  серьезно
влияет на общественную стабилизацию.
   Есть в криминологии такой термин - порог терпимости народа к преступ-
ности. Величина этого "порога" зависит от менталитета нации,  особеннос-
тей ее исторического развития. Речь идет о том, что преступность  дости-
гает некоего предела, после которого общество начинает  контрнаступление
("сверху" и "снизу") на криминалитет. У американцев терпимость очень вы-
сока - и, как следствие, в США высока и преступность: ежегодно  соверша-
ется 15 миллионов только серьезных преступлений.  В  России  официальные
средние показатели криминального вала - 2,7 миллиона в год. И та, и дру-
гая статистика сильно занижены. Если сравнивать коэффициент преступности
(количество преступлений на 100 тысяч населения), картина такова: в  США
реально - 15 тысяч. Столько же в Швеции. В среднем по Европе - 67 тысяч.
В России (официально) - около 2 тысяч, а фактически около 4-5. По мнению
профессора Лунеева, наш "порог" - 5 тысяч преступлений на 100 тысяч  на-
селения. С достижением этого уровня реакция российского общества  станет
труднопрогнозируемой и, возможно, скажется на всей политической  системе
страны.
   Так что слова замминистра внутренних дел Владимира Колесникова о том,
что российским правоохранителям удалось-таки сломать хребет  преступнос-
ти, звучат, конечно, красиво, но имеют мало общего с реальностью.
   Гораздо взвешаннее говорил на встрече с журналистами, на которой при-
сутствовал автор этих строк. Генеральный прокурор России Юрий Скуратов:
   - Я думаю, что за криминальную ситуацию в стране в ответе все общест-
во. По крайней мере, на ее развитие оказывают влияние порядка  250  раз-
личных социальных факторов. И плохая работа правоохранительных органов -
это лишь один из них. Преступность победить невозможно. Ее  можно  взять
под контроль, ограничить. Я думаю, мы найдем в себе жизненные силы, что-
бы сделать это. Или мы выживем как  страна  и  преступность  преодолеем.
Или...