убы разгорелись;
   А кисти сочные, как яхонты, горят;
   Лишь то беда, висят они высоко:
   Отколь и как она к ним ни зайд„т,
   Хоть видит око,
   Да зуб нейм„т.
   Пробившись попусту час целый,
   Пошла и говорит с досадою: "Ну что ж!
   На взгляд-то он хорош,
   Да зелен - ягодки нет зрелой:
   Тотчас оскомину набь„шь".
 
   СВИНЬЯ ПОД ДУБОМ
   Свинья под Дубом вековым
   Наелась желудей досыта, до отвала;
   Наевшись, выспалась под ним;
   Потом, глаза продравши, встала
   И рылом подрывать у Дуба корни стала.
   "Ведь это дереву вредит, -
   Ей с Дубу Ворон говорит, -
   Коль корни обнажишь, оно засохнуть может".
   "Пусть сохнет, - говорит Свинья, -
   Ничуть меня то не тревожит,
   В н„м проку мало вижу я;
   Хоть век его не будь, ничуть не пожалею;
   Лишь были б ж„луди: ведь я от них жирею". -
   "Неблагодарная! - примолвил Дуб ей тут, -
   Когда бы вверх могла поднять ты рыло,
   Тебе бы видно было,
   Что эти желуди на мне растут".
   Невежда так же в ослепленье
   Бранит науку и ученье
   И все уч„ные труды,
   Не чувствуя, что он вкушает их плоды.
 
   ДВЕ БОЧКИ
   Две Бочки ехали: одна с вином,
   Другая
   Пустая.
   Вот первая себе без шуму и шажком
   Плет„тся,
   Другая, вскачь несется;
   От ней по мостовой и стукотня, и гром,
   И пыль столбом;
   Прохожий к стороне скорей от страху жм„тся,
   Е„ заслышавши издалека
   Но как та Бочка ни громка,
   А польза в ней не так, как в первой, велика.
   Кто про свои дела кричит всем без умолку,
   В том, верно, мало толку.
   Кто делов* истинно, - тих часто на словах.
   Великий человек лишь громок на делах,
   И думает свою он крепку думу
   Без шуму.
 
   * Д„лов - деловой, трудолю6ивый.
 
   ДВЕ СОБАКИ
   Дворовый, верный п„с
   Барбос,
   Который барскую усердно службу н„с,
   Увидел старую свою знакомку
   Жужу, кудрявую болонку,
   На мягкой пуховой подушке, на окне,
   К ней ластяся, как будто бы к родне,
   Он, с умиленья чуть не плачет,
   И под окном
   Визжит, вертит хвостом
   И скачет.
   "Ну что, Жужутка, как жив„шь
   С тех пор, как господа тебя в хоромы взяли?
   Ведь помнишь: на дворе мы часто голодали.
   Какую службу ты нес„шь?" -
   "На счастье грех роптать, - Жужутка отвечает.
   Мой господин во мне души не чает;
   Живу в довольстве и добре,
   И ем и пью на серебре;
   Резвлюся с барином; а ежели устану,
   Валяюсь по коврам и мягкому дивану.
   Ты как жив„шь?" - "Я, - отвечал Барбос,
   Хвост плетью спустя и свой повеся нос, -
   Живу по-прежнему: терплю и холод
   И голод
   И, сберегаючи хозяйский дом,
   Здесь под забором сплю и мокну под дожд„м;
   А если невпопад залаю,
   То и побои принимаю.
   Да чем же ты, Жужу, в случай попал*
   Бессилен бывши так и мал,
   Меж тем как я из кожи рвусь напрасно?
   Чем служишь ты?" - "Чем служишь! Вот прекрасно! -
   С насмешкой отвечал Жужу, -
   На задних лапках я хожу".
   Как счастье многие находят
   Лишь тем, что хорошо на задних лапках ходят!
 
   * "В случай попал". - В  старину  так  говорили  о  человеке,  неожиданно
заслужившем особую милость царя или знатного человека.
 
   КОШКА И СОЛОВЕЙ
   Поймала Кошка Соловья,
   В бедняжку когти запустила
   И, ласково его сжимая, говорила:
   "Соловушка, душа моя!
   Я слышу, что тебя везде за песни славят
   И с лучшими певцами рядом ставят.
   Мне говорит лиса-кума,
   Что голос у тебя так звонок и чудесен,
   Что от твоих прелестных песен
   Все пастухи, пастушки - без ума.
   Хотела б очень я сама
   Тебя послушать.
   Не трепещися так; не будь, мой друг, упрям
   Не бойся: не хочу совсем тебя я кушать.
   Лишь спой мне что-нибудь: тебе я волю дам
   И отпущу гулять по рощам и лесам
   В любви я к музыке тебе не уступаю
   И часто, про себя мурлыча, засыпаю".
   Меж тем мой бедный Соловей
   Едва-едва дышал в когтях у ней.
   "Ну, что же? - продолжает Кошка. -
   Пропой, дружок, хотя немножко".
   Но наш певец не пел, а только что пищал,
   "Так этим-то леса ты восхищал? -
   С насмешкою она спросила. -
   Где же эта чистота и сила,
   О коих все без умолку твердят?
   Мне скучен писк такой и от моих котят.
   Нет, вижу, что в пенье ты вовсе не искусен.
   Вс„ без начала, без конца.
   Посмотрим, на зу6ах каков-то будешь вкусен!"
   И съела бедного певца
   До крошки
   Сказать ли на ушко яснее мысль мою?
   Худые песни Соловью
   В когтях у Кошки.
 
   РЫБЬЯ ПЛЯСКА
   От жалоб на судей,
   На сильных и на богачей
   Лев, вышел из терпенья,
   Пустился сам свои осматривать владенья.
   Он идет, а Мужик, расклавши огон„к,
   Наудя рыб, изжарить их собрался.
   Бедняжки дрыгали от жару кто как мог;
   Всяк, видя близкий свой конец, метался.
   На Мужика разинув зев,
   "Кто ты? Что делаешь?" - спросил сердито Лев.
   "Всесильный царь! - сказал Мужик, оторопев. -
   Я старостою здесь над водяным народом;
   А это старшины, вс„ жители воды;
   Мы собрались сюды
   Поздравить здесь тебя с твоим приходом". -
   "Ну, как они живут? Богат ли здешний край?" -
   "Великий государь! Здесь не жить„ им - рай!
   Богам о том мы только и молились,
   Чтоб дни твои бесценные продлились".
   (А рыбы между тем на сковородке бились.) -
   "Да отчего же, - Лев спросил, - скажи ты мне,
   Они хвостами так и головами машут?" -
   "О мудрый царь! - Мужик ответствовал. -
   Оне От радости, тебя увидя, пляшут".
   Тут, старосту лизнув Лев милостиво в грудь,
   Ещ„ изволя раз на пляску их взглянуть,
   Отправился в дальнейший путь.
 
   КУКУШКА И ПЕТУХ
   "Как, милый Петушок, по„шь ты громко, важно!" -
   "А ты, Кукушечка, мой свет,
   Как тянешь плавно и протяжно:
   Во вс„м лесу у нас такой певицы нет!" -
   "Тебя, мой куман„к, век слушать я готова". -
   "А ты, красавица, божусь,
   Лишь только замолчишь, то жду я не дождусь,
   Чтоб начала ты снова...
   Отколь такой бер„тся голосок?
   И чист, и нежен, и высок!..
   Да вы уж родом так: собою невелички,
   А песни - что твой соловей!" -
   "Спасибо, кум; зато, по совести моей,
   По„шь ты лучше райской птички.
   На всех ссылаюсь в этом я".
   Тут Воробей, случась, примолвил им: "Друзья!
   Хоть вы охрипните, хваля друг дружку, -
   Вс„ ваша музыка плоха!.."
   За что же, не боясь греха,
   Кукушка хвалит Петуха?
   За то, что хвалит он Кукушку.
 
   КАМЕНЬ И ЧЕРВЯК
   "Как расшумелся здесь! Какой невежа! -
   Про дождик говорит на ниве Камень, лежа. -
   А рады все ему, пожалуй, - посмотри!
   И ждали так, как гостя дорогого,
   А что же сделал он такого?
   Всего-то ш„л часа два-три
   Пускай же обо мне расспросят!
   Так я уж веки здесь; тих, скромен завсегда,
   Лежу смирн„хонько, куда меня ни бросят,
   А не слыхал себе спасибо никогда.
   Недаром, право, свет поносят:
   В н„м справедливости не вижу я никак". -
   "Молчи! - сказал ему Червяк. -
   Сей дождик, как его ни кратко было время,
   Лиш„нную засухой сил
   Обильно ниву напоил,
   И земледельца он надежду оживил;
   А ты на ниве сей пустое только бремя".
   Так хвалится иной, что служит сорок лет,
   А проку в н„м, как в этом Камне, нет.
 
   МУРАВЕЙ
   Какой-то Муравей был силы непомерной,
   Какой не слыхано ни в древни времена;
   Он даже (говорит его историк верный)
   Мог поднимать больших ячменных два зерна!
   Притом и в храбрости за чудо почитался:
   Где б ни завидел червяка,
   Тотчас в него впивался
   И даже хаживал один на паука.
   А тем вош„л в такую славу
   Он в муравейнике сво„м,
   Что только и речей там было, что о н„м.
   Я лишние хвалы считаю за отраву;
   Но этот Муравей был не такого нраву:
   Он их любил,
   Своим их чванством мерил
   И всем им верил;
   А ими наконец так голову набил,
   Что вздумал в город показаться,
   Чтоб силой там повеличаться.
   На самый крупный с сеном воз
   Он к мужику спесиво всполз
   И въехал в город очень пышно.
   Но, ах, какой для гордости удар!
   Он думал, на него сбежится весь базар,
   Как на пожар;
   А про него совсем не слышно:
   У всякого забота там своя
   Мой Муравей то, взяв листок, потянет,
   То припадет он, то привстанет -
   Никто не видит Муравья.
   Уставши наконец тянуться, выправляться,
   С досадою Барбосу он сказал,
   Который у воза хозяйского лежал:
   "Не правда ль, надобно признаться,
   Что в городе у вас
   Народ без толку и без глаз?
   Возможно ль, что меня никто не примечает,
   Как ни тянусь я целый час;
   А кажется, у нас
   Меня весь муравейник знает".
   И со стыдом отправился домой.
   Так думает иной
   Затейник, Что он в подсолнечной* гремит,
   А он - дивит
   Свой только муравейник.
 
   * Подсолнечная - то, что находится под светом солнца, то есть земля, мир.

   ОР‚Л И ПЧЕЛА
   Счастлив, кто на чреде трудится знаменитой:
   Ему и то уж силы придает,
   Что подвигов его свидетель целый свет.
   Но сколь и тот почтен, кто, в низости сокрытый,
   За все труды, за весь потерянный покой
   Ни славою, ни почестьми не льстится
   И мыслью оживл„н одной:
   Что к пользе общей он трудится.
   Увидя, как Пчела хлопочет вкруг цветка,
   Сказал Ор„л однажды ей с презреньем:
   "Как ты, бедняжка, мне жалка,
   Со всей твоей работой и с уменьем!
   Вас в улье тысячи вс„ лето лепят сот:
   Да кто же после разбер„т
   И отличит твои работы?
   Я, право, не пойму охоты:
   Трудиться целый век и что ж иметь в виду?
   Безвестной умереть со всеми наряду!
   Какая разница меж нами!
   Когда, расширяся шумящими крылами,
   Ношуся я под облаками,
   То всюду рассеваю страх.
   Не смеют от земли пернатые подняться,
   Не дремлют пастухи при тучных их стадах;
   Ни лани быстрые не смеют на полях,
   Меня завидя, показаться".
   Пчела ответствует: "Тебе хвала и честь!
   Да продлит над тобой Зевес* свои щедроты!
   А я, родясь труды для общей пользы несть,
   Не отличать ищу свои работы,
   Но утешаюсь тем, на наши смотря соты,
   Что в них и моего хоть капля м„ду есть".
 
   * 3евес, или Зевс, - по верованиям древних греков, бог неба и  повелитель
всех других богов.