Она посмотрела на свои пальцы, которые сжимала с  такой  силой,  что  они
совсем побелели.
   - И, что еще хуже, я не могу переносить эти спады и  подъемы  настроения:
то совсем не хочется жить, то чувствуешь эйфорию.
   У него появилась надежда! Она ведь просто описывала любовь.
   - Я не привыкла к таким чувствам, и не привыкла, чтобы кто-то  имел  надо
мной такую власть.
   Он больше не мог молчать.
   - А ты не догадываешься, что имеешь точно такую же власть надо мной?
   Она проводила взглядом ворох листьев,  который  порыв  ветра  гнал  через
поляну, затем рассмеялась и, не глядя на Нов, сказала:
   - Я догадываюсь, что я, кажется, очень медленно соображаю, раз не  смогла
себе представить заранее, чем все это обернется.
   Он дотронулся пальцами до ее  подбородка  и  слегка  потянул  ее  голову,
поворачивая ее к себе.
   - Нет. Ты создала себе такую жизнь, в которой была  счастлива.  Все  было
хорошо. Ты пряталась в убежище от всего, что могло помешать, а затем в  твою
жизнь вошло что-то новое - любовь. И твое убежище рухнуло.
   Она отпрянула от него.
   - Нет, извини, но я тебя не люблю. Она говорила  с  такой  убежденностью,
что страх потерять ее пересилил его собственное решение быть терпеливым.
   - Ну почему, Раиннон? Потому что ты решила, что тебе будет  неудобно  или
нелегко любить меня? Потому что я угрожаю твоему спокойствию?
   Раиннон не смогла выдержать его взгляда. Она отвернулась и стала смотреть
на викторианский дом на другой стороне улицы - первый  настоящий  дом  в  ее
жизни. Это был первый дом, который она смогла  изменить  и  украсить  именно
так, как ей хотелось. Когда ей не нужно было волноваться насчет дыр в стенах
казенного дома, принадлежащего военно-морскому флоту. Когда  не  нужно  было
опасаться, что она слишком сильно нарушит внутреннюю планировку в том  доме,
который купил ее отец. И когда не было необходимости заботиться о том, чтобы
не понизить продажную стоимость дома.
   Нов был очень близок к истине, но пока она могла говорить и думать только
о своих страхах и тревогах.  Ее  отец  ушел  в  отставку  из  флота  старшим
офицером. На протяжении  всей  своей  жизни,  даже  когда  она  была  совсем
маленькая, он учил ее военной дисциплине.  Она  привыкла  не  плакать  и  не
жаловаться в трудные минуты своей жизни. И еще - никогда не привязываться ни
к кому слишком сильно, потому что довольно скоро  один  из  вас  обязательно
уезжал и вы навсегда теряли с ним связь.
   Сейчас уезжал Нов. Сказав ей, что собирается взять ее с собой, он испугал
ее, и только теперь она начала понимать, почему.
   Она любила этот  город  и  всех  его  жителей.  Хотя  Ноа  и  стал  более
снисходительным к эксцентричности Хилари, она  не  могла  поверить,  что  он
полностью примет его дух. Он никогда не смог бы жить в Хилари. А она никогда
не смогла бы покинуть Хилари. Этот город дал ей  стабильность,  признание  и
любовь, которой она всегда жаждала. И все это не так легко было оставить.
   Ноа провел рукой по липу. Ее молчание сводило его с ума.
   - Черт побери, Раиннон.  Скажи  что-нибудь.  Ругай  меня,  околдуй  меня,
сделай что-нибудь, но только скажи, о чем ты думаешь.
   - Думаю о том, что это не поможет.  Я  думала,  что  если  выскажусь,  то
станет легче, но я ошиблась.
   Она встала так быстро, что он был застигнут врасплох. Он поспешно вскочил
и крепко схватил ее за плечи.
   - Черт побери. Жаль, что не могу быть для тебя стулом...
   - Чем?
   - Стулом. Я не могу позволить тебе вот так просто  уйти,  Раиннон.  Может
быть, в конечном итоге, я не смогу изменить твоего решения, но, черт возьми,
я собираюсь попробовать.
   Она хотела освободиться, но он силой притянул ее  к  себе,  не  давая  ей
пошевелиться.
   - Нет, Раиннон. Ты никуда не уйдешь от меня. Используй  свое  колдовство,
заставь появиться Джона Миллера, призови шторм или грозу в этот ясный  день,
но я не оставлю тебя в покое, пока не попробую всеми  возможными  способами,
на какие я способен, заставить тебя понять, что ты любишь меня.
   - Ноа...
   Гудок машины громко прозвучал над  парком.  Они  оба  оглянулись.  Джерри
Орнетт, мэр города, энергично махал им руками из окна своей машины.
   - Пойдем выясним, в чем дело,  -  сказала  Раиннон,  и  они  заспешили  к
машине.
   - Греймокин, - сказал им Джерри. - Он залез  на  мою  крышу  и  не  хочет
спускаться вниз.
   Раиннон вскрикнула от удивления.
   - На вашу крышу? Но у вас же нет деревьев поблизости от дома. Как он туда
забрался?
   - Залез по лестнице.
   - Мои ребята и я с добровольцами  из  скаутов  отрабатывали  спасательные
операции при пожаре в двухэтажном доме.
   Мэр перевел свой взгляд на Ноа и стал объяснять:
   - Я еще и начальник нашего добровольного пожарного отряда.
   Ноа пробормотал что-то, выражая должную степень своего восхищения:
   - Как это замечательно.
   Раиннон открыла заднюю дверцу машины и скользнула внутрь. Тогда и Ноа, не
говоря больше ни слова, залез в машину и устроился рядом с ней.
   Дом мэра оказался большим двухэтажным зданием  с  крутой  крышей.  Задрав
голову, около дома стояло двенадцать скаутов и семь добровольцев из пожарной
охраны. Все не отрываясь смотрели  на  крышу.  По  верху  крыши  ползли  два
пожарника, а между ними спокойно восседал Греймокин,  поворачивая  голову  и
попеременно рассматривая  каждого  из  них.  Как  только  они  подползли  на
расстояние, достаточное для того, чтобы дотянуться до него рукой, он встал и
перешел на новое место. Это повторилось несколько раз.
   Снизу от стоявших там раздавались крики поддержки и  советы.  Большинство
хохотало.
   - Кис-кис, - позвал один из пожарников, стоявших рядом с Ноа.
   - Я однажды уже так пробовал, - заметил Ноа. - С ним это не проходит.
   На лице у пожарника отразилось удовольствие, когда он увидел, что это был
Ноа.
   - Привет, Ноа. Я - Бенджамин Джист. Человек-осьминог, помните?
   - О, привет. Как поживаете?
   - Лучше не бывает, - ответил тот искренне. - Мы  здорово  проводим  время
после обеда. Учим детей пожарной тревоге и тому, как надо вылезать  из  окна
второго этажа и спускаться по лестнице.
   - Мне всегда казалось, что у мальчишек это  в  крови,  -  ответил  Ноа  с
улыбкой.
   - Их надо  учить  обходиться  без  паники  и  сохранять  голову  в  любой
ситуации. Все шло хорошо, и тут бедный Греймокин застрял на крыше.
   Бедный Греймокин'? Хм. Застрял? Да этот кот всегда знал наперед все,  что
надо было делать. Ноа осмотрелся и  сразу  же  заметил  Мерлин,  сидящую  на
ближайшем дереве и наблюдающую за  разворачивающимися  событиями.  Что-то  в
сове привлекло его внимание, и он  целую  минуту  разглядывал  ее,  стараясь
понять, что бы это могло быть.
   Вдруг до него дошло, и он вскрикнул:
   - Да ведь сова смеется!
   К нему подошли Раиннон и мэр.
   - Мерлин никогда не сможет смеяться над Греймокиным,  -  сказала  Раиннон
Ноа. - Она знает, что Греймокин терпеть не может, когда над ним смеются.
   - Давайте я объясню, в чем дело, - сказал Джерри  им  обоим.  -  Если  мы
уберем лестницу, то Греймокин не сможет спуститься вниз.
   - С другой стороны, если мы оставим лестницу на месте, а сами разойдемся,
то этому чертовому коту надоест сидеть на крыше и он спустится сам, - сказал
Ноа.
   На лицах мэра и Бенджамина Джиста отразился испуг.
   - Его нельзя там оставлять, - сказал мэр.
   - Он может испугаться и попробует спрыгнуть, - сказал Бенджамин.
   - Да хоть бы и так, - пробормотал Ноа. - Полетит себе спокойненько домой.
   Раиннон внимательно следила, как Греймокин  ловким  маневром  обошел  еще
одного пожарника, который присоединился к двум своим товарищам на крыше.
   - Да он там просто играет с ними. Джерри ласково ответил:
   - Это создание любит пошутить, не так ли?
   Он сложил руки рупором и закричал своим людям на крыше:
   - Джон, попробуй зайти  к  нему  с  тыла.  Джон  посмотрел  на  Джерри  с
выражением недоверия и страха.
   Ноа вышел на центр  двора.  Сидя  на  новом  месте  на  крыше,  Греймокин
внимательно наблюдал за передвижениями Ноа.
   - Греймокин, - сказал Ноа спокойным и твердым голосом, - слезай.
   Как будто он только и ожидал  этой  команды  Ноа,  кот  встал,  грациозно
приблизился к краю крыши и, сделав небольшой прыжок на лестницу, побежал  по
ней вниз. Достигнув середины, он остановился, встал всеми лапами на  одну  и
ту же перекладину, а затем стремительно прыгнул прямо в руки Ноа.
   Потрясенный Ноа с изумлением рассматривал черного  кота,  оказавшегося  в
его руках. Он  ожидал,  что  кот  спустится  с  крыши,  но  даже  не  мог  и
представить себе, что тот вздумает прыгнуть ему на руки.
   Подошла Раиннон.
   - Ты нравишься Греймокину.
   - Что этому чертовому коту нравится, так это выводить меня из себя.
   Он сбросил кота на землю и посмотрел на Раиннон. В  ее  глазах  появилось
знакомое мерцание, и его раздражение моментально испарилось.
   - Он не старается вывести тебя из себя, Ноа.  Ты  ему  нравишься,  но  он
знает, что он тебе не нравится.
   - Именно поэтому он и шляется повсюду за мной?
   - Именно поэтому. Он старается, чтобы ты понемногу привык к нему.
   Ноа с изумлением посмотрел на нее.
   - Здесь даже нет и намека на какой-то смысл. Ты говоришь о нем  так,  как
будто у него научная степень по психологии.
   Она пожала плечами.
   - Говорю тебе, ты ему нравишься. Греймокин подбежал к  группе  скаутов  и
позволил им поласкать себя.
   Джерри подошел к Ноа и Раиннон.
   - Итак, все волнения закончились.  Хотите  остаться  и  посмотреть  конец
нашей тренировки?
   Даже не взглянув на Нов, Раиннон ответила:
   - Если ты не против, Джерри, мы хотели бы вернуться в магазин.
   - Разумеется, нет проблем. Бенджамин может отвезти вас туда.
   - Между прочим, - сказала она, - сегодня следовало бы пораньше  закончить
тренировку и отвезти ребят домой. Сегодня будет гроза.
   Оба, и мэр, и Ноа, посмотрели на безоблачное небо.
   - Хорошо, - сказал Джерри. - Спасибо за предупреждение.
   - Гроза, Раиннон?
   - Да.
   - Вы готовы? - окликнул их Бенджамин, сидя в своей машине.
   Она кивнула головой, затем  взглянула  на  Мерлин  и  Греймокина.  Мерлин
взмахнула крыльями и полетела в сторону их дома. Греймокин оставил детей  и,
не оглядываясь, побежал в том же направлении.
   Раиннон нежно взяла Ноа за руку и увлекла его к машине.

Глава 8

   Гроза разразилась в тот момент, когда  Раиннон  и  Ноа  еще  обедали.  Он
предложил ей заскочить в "Блю Дайнер", купить там что-нибудь и  пообедать  у
нее дома. Это была очевидная хитрость, нацеленная на то, чтобы побыть с  ней
подольше, и поэтому, когда она согласилась, он был даже слегка удивлен.
   Джеримайя Блю со счастливым выражением лица  положил  им  двойную  порцию
рагу, добавил буханку хлеба домашнего изготовления и настоял на  том,  чтобы
они прихватили изрядную  порцию  рисового  пудинга  в  качестве  бесплатного
приложения.
   Сейчас над ними бушевала  гроза.  Ноа  отодвинул  тарелку  с  недоеденным
пудингом и устремил на Раиннон взгляд, полный искреннего интереса.
   - Мне никогда еще не приходилось  видеть  грозу,  вызванную  ведьмами.  И
какой же силы она будет?
   Она вздохнула.
   - Я не вызывала этой грозы. Я просто сказала, что вечером будет гроза.
   - Раиннон, таким ясным, как сегодня, небо бывает очень редко. Она  пожала
плечами.
   - Надо знать приметы.
   - Эх-хе. Приметы, которые не доступны взгляду обычного человека.
   Она откинулась на стуле и сложила руки у себя на поясе.
   - Кажется, ты опять хочешь объяснений?
   - Был бы очень рад услышать.
   - Это нетрудно сделать. Видишь ли, я - дочь карьерного морского  офицера.
Погода чрезвычайно важна для людей, которые большую часть жизни  проводят  в
море. Мой отец научил меня читать небо еще до того, как я  научилась  читать
книги.
   - О'кей, - сказал он спокойно. Сейчас она казалась ему еще более  похожей
на ведьму, чем когда-либо раньше.
   Раиннон наклонила голову в сторону и рассматривала  его  своими  глазами,
которые опять напомнили ему форму миндаля.
   - Ты веришь мне?
   - Потрясающее объяснение.
   - Благодарю. Я знаю, как для  тебя  важны  объяснения,  поэтому  стараюсь
подбирать тебе только хорошие.
   У нее на лице сверкнула ослепительная улыбка, от которой у него захватило
дух. Она встала.
   - Раз ты купил обед, я пойду мыть тарелки.
   Она собрала тарелки и понесла их на кухню, тихо напевая  что-то.  Посреди
ее  общего  смятения  появился  какой-то  покой  интерлюдии,  и   это   было
восхитительно. Ее разгоряченный ум получил минутную передышку, что позволило
ей почувствовать себя спокойно и уютно. Но  она  знала,  что  это  не  может
длиться долго. Ей предстояло принять решение, которое предопределит  всю  ее
жизнь. И это решение предстояло принять очень скоро ради нее  самой  и  ради
Ноа.
   Сегодня днем, когда целая толпа следила за тем, что сделает Греймокин, он
предпочел прыгнуть в руки Ноа. Она завидовала решительности Греймокина.
   - Где Греймокин? - спросил он. Она помедлила с ответом,  и  в  ее  глазах
заиграли веселые огоньки.
   - Ты по нему соскучился?
   - Да нет. Просто я себя чувствую в большей безопасности, когда знаю,  где
он и чем занимается, - ответил он сухо.
   - Мне кажется, что ты его все-таки любишь.
   - Все шутишь? От проклятого кота сплошные неприятности.
   Ударил гром. Оконные рамы задрожали. Он взглянул в окно, затем  снова  на
нее.
   - Извини, я совсем не хотел тебя расстраивать.
   Она рассмеялась, схватила кухонное полотенце и бросила его в Ноа.
   - Я все-таки думаю, что ты любишь Греймокина. А в последний раз я  видела
его внизу, когда он сидел на своей подушке.
   - О, да. Голубая атласная подушка на шкафу в  магазине.  Я  очень  хорошо
запомнил эту подушку. Голубой атлас, который подходит к его глазам,  которые
подходят к его ошейнику, который подходит твоим глазам.
   - Ему очень нравится быть внизу в магазине.
   - И это разумное объяснение. Среди всех этих  привидений  и  злых  духов,
которые у тебя там внизу, он чувствует себя как дома.
   - Все-таки мне кажется, что ты любишь его.
   Он улыбнулся. Ему нравилось их пикировка.
   - Говори, что хочешь.
   Вдруг у нее на лице отразилось беспокойство. Она  еще  раз  взглянула  на
шкаф и сказала:
   - Гроза плохо действует на Мерлин. Ее лучше отнести на первый этаж.
   Он взглянул на сову, которая, как всегда, сидела на своем  месте  наверху
шкафа. Она выглядела совершенно нормально, однако, с другой стороны,  он  не
имел понятия, как выглядит сова в ненормальном состоянии. "А  действительно,
как?" - подумал он.
   - Мерлин, - сказала Раиннон нежно. Ноа нахмурился.
   - А почему гроза должна пугать ее? Если бы она не была домашней совой, то
сидела бы сейчас на верхушке дерева в лесу посреди грозы.
   - Да, но она стала домашней, и грозы теперь путают ее.
   Она ободряюще улыбнулась сове.
   - Я отнесу ее вниз, где меньше  окон.  Там  она  будет  чувствовать  себя
спокойнее. Я очень быстро вернусь.
   Пока ее не было, Ноа грустно  размышлял  о  складывающейся  ситуации.  Он
знал, что будет делать, когда она вернется. Он должен будет действовать, как
вежливый гость, который пришел на обед, а теперь понимает, что пора уходить.
Однако.., сможет ли он? Ни за что  на  свете  не  сможет  и  не  захочет  он
чувствовать себя простым гостем. Они были вместе в постели, и он влюбился  в
нее. Мысль о том, что ему предстоит быть сегодня без нее, больно ранила его.
   Он знал, что между ними все  еще  стояли  ее  сомнения  и  колебания,  но
несмотря на слово, данное  самому  себе,  постараться  не  испугать  ее,  он
чувствовал, что его выдержка начинала ему изменять.  И  если  только  он  не
будет осторожен, он может все погубить.
   Они прекрасно провели сегодняшний день. Они много  говорили  и  смеялись.
Оглядываясь назад, он чувствовал, что они сделали большой шаг вперед и, черт
возьми, теперь он должен уезжать.
   Когда она вернулась, то принялась убирать свою маленькую кухню,  проявляя
при этом поразительную быстроту и сноровку.
   - Ты уверена, что я не могу тебе чем-нибудь помочь? - спросил он.
   - Уверена. Здесь совсем нечему помогать.
   Он стал наблюдать, как она работает. Каждая проходящая  минута  усиливала
напряжение и боль в его душе. Наконец  он  заставил  себя  оторвать  от  нее
взгляд и, вставая, пробормотал:
   - Мне надо идти.
   Она ничего не ответила и стала сворачивать кухонное полотенце.  Это  была
та самая минута, которой она так страшно боялась. Она не  хотела,  чтобы  он
уходил, но не могла позволить, чтобы он остался.
   - Да, - сказала она, - гроза может усилиться. Лучше поехать сейчас.
   - Да, думаю, что лучше.
   Он обвел глазами комнату. В комнате  горело  несколько  свечей  как  мера
предосторожности против еще одной аварии с электричеством.
   - Тебе будет хорошо здесь?
   - Ты имеешь в виду из-за грозы? Замечательно. Если мне  и  станет  не  по
себе, то не из-за грозы, а из-за тебя. Это тебе придется ехать в грозу.
   Сейчас в голове у него была только  одна  мысль:  "Надо  идти  к  двери".
Поэтому то, что он произнес, явилось для него страшной неожиданностью.
   - Может мне и не стоит ехать. Я имею в виду,  льет  такой  дождь,  дорога
стала опасной.
   Она подумала, что он так и не сказал, когда собирается уехать в Нью-Йорк.
Поэтому, может быть, сегодня, она видит его в последний раз перед отъездом.
   - Машину может занести, и она застрянет на обочине,  а  то  и  вылетит  в
кювет, - продолжал он. Он сам не мог поверить в  то,  что  говорил  это.  Он
просто начал говорить, а теперь, кажется, не мог остановиться.
   - И если она застрянет, мне придется открыть  дверь  и  вылезти  из  нее.
Сразу попадешь в грязь по щиколотку. Я однажды попал в такую грязь и не  мог
вытащить ноги. Пришлось оставить ботинки, а самому идти в носках.
   Раиннон с изумлением смотрела на него. Что такое он говорит?
   - Придется мне тогда идти в одних носках к моим тетушкам  пешком.  Дорога
эта пустынная, машин там мало. А если кто и появится, то вряд ли остановится
- кому охота связываться с помешанным, гуляющим по дождю без ботинок.
   На глаза у Раиннон навернулись слезы, но она  улыбалась.  Он  был  просто
прелесть... Даже несмотря на то, что он крупный адвокат из большого  города,
который не смог бы жить в Хилари, и что он  заставлял  ее  чувствовать  себя
подавленной, незащищенной и страшно возбуждал ее.
   - Машины будут проноситься мимо, окатывать меня грязной водой  с  ног  до
головы.
   Он чувствовал себя полным идиотом, но, по крайней мере, она слушала его.
   - А когда я доберусь до дома, Эзми и Лавиния заставят меня  пить  горячий
чай и горькие лекарства. Скорее всего, поставят горчичник на грудь, замотают
шею шерстяным платком и, чтобы он не падал, закалят его огромной булавкой.
   "Что же мне делать?" - подумала она. Первый раз в жизни она  поняла,  что
не может положиться на свой  инстинкт,  который  посылал  ей  противоречивые
импульсы.
   - Эзми и Лавиния будут настаивать, чтобы я выпил куриного бульона, но так
как никаких куриц в холодильнике не окажется, им придется под дождем пойти в
курятник и, заметь, промокнуть при этом насквозь.
   "Почему она ничего не отвечает? Никак  не  реагирует?  Скажи  что-нибудь.
Заставь замолчать. Скажи, чтобы я провалился. Скажи, чтобы я остался".
   - Они приглядят  какого-нибудь  ни  о  чем  не  подозревающего  цыпленка,
который уже уютно устроился на ночлег. Такой теплый, миленький, с  пушистыми
перышками. Они схватят его и отправят в суп.
   Ей хотелось смеяться. И плакать.
   - И конец будет таков: мы все трое будем лежать больными,  у  каждого  из
нас начнется воспаление легких, и позаботиться о нас будет некому.
   Он говорил так смешно. Ей было так грустно.
   - Вот что может  случиться,  Раиннон,  -  он  глубоко  вздохнул,  пытаясь
восстановить дыхание, - может случиться, если ты не позволишь мне остаться у
тебя, чтобы обнимать те