Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
ла ногами в мужские ботинки и в мороз с непокрытой
головой побежала к дому режиссера. Взбежала на четвертый этаж и позво-
нила в дверь. Открыла жена режиссера. Саша повисла на ней, потом
сползла на пол, крикнула:
- Вера Николаевна! Меня не утвердили! Пропала моя Настя! Загу-
би-и-ли, загубили Настю мою дорогую! - завыла она.
Конечно, по законам нашей студии на эту роль могла подать заявку
любая киноактриса. А уж утвердят, не утвердят - зависит от чувства и
мастерства, знания сельского человека. Сыграть Настю плохо Саша не
могла. Я не простила Стрелкову. Зачем влезла? Ни себе, ни людям. Фильм
получился прескверный. И особенно дурно Настя. Сугубо городская "ки-
сейная барышня" перешла дорогу той, от которой расцвели бы и другие
образы в фильме...
Переболела Саша не сразу. И в Дом кино мы не пошли на премьеру.
Пусто было в зале. Смотрели позже в кинотеатре. Немного полегчало от-
того, что фильм не получился.
- Она ровно девятилетнюю играет,- глядя перед собой, сказала равно-
душно Саша.- А ей, поди, девятнадцать, а не девять.
- Бикса! - выругалась я.
- Тих, тих!
Саша не любила бранных слов и всегда стеснялась всяких вольностей.
Один раз еще в институте, на занятиях по акробатике, педагог просто-
душно сделал замечание:
- Ты почему лифчик не носишь? Пора...
Саша обхватила грудь крест-накрест обеими руками, села на корточки
и просидела весь урок с красными ушами.
Идет жизнь дальше. Приглашают к нам в театр режиссера на постановку
комедии из сельской жизни. Пьеса о том, как колхозники готовятся к
олимпиаде и как побеждают на ней. Масса песен, музыки и танцев, а так-
же любовных историй. Саше поручили роль героини. Благодаря голосу она
без труда опередила двух актрис, назначенных на эту же роль, и радост-
но вступила в бой за будущий спектакль. Роль - мечта! Режиссер первое
время разевал рот и цепенел от неслыханного Сашиного голоса.
- Сашка,- шепчу ей,- опять эти пришли, в зале уселись.
"Эти" - специалисты, желающие пригласить Сашу на прослушивание в
Большой театр.
- Бог с ними! Пусть сидят.
- Будете напевать, а не петь,- подбадривала она свои соперниц,- ре-
читативчиком. Главное - сюжет, правильно?
Радостно улыбаясь, она предчувствовала жизнь на сцене своей полю-
бившейся героини. Девчонки втягивали головы в плечи, сомневаясь в се-
бе, млели от Сашиного голоса и танцев, от всего, что она творила на
сцене.
Порою, когда режиссер давал поблажку трепетно наблюдавшим девушкам,
позволив им порепетировать на сцене, получалось очень неплохо. Они
приятно напевали, хорошо двигались и танцевали. Обстановка была теплая
и озорная. И вдруг в пустом зале появляется Стрелкова - актриса, кото-
рая сыграла вместо Саши Настю. Села в кресло, не знаем, кем приглашен-
ная, и стала наблюдать за репетицией. У Саши подкосились ноги.
- И голоса нет, и слон на ухо наступил,- безучастно выдохнула она.
Дома расплакалась: кто угодно, только не она! Конечно, у нас те-
атр-студия. Актеры имеют право подавать заявки, тем более Стрелкова н
актриса с положением. Подходя к театру, Саша, задыхаясь, слышала упор-
ные звуки рояля и "речитативчик" репетирующей соперницы. Режиссер
знал, конечно, кто поддерживает и рекомендует эту актрису "с положени-
ем". Она, напевая и пританцовывая, сделала роль неплохо. Неплохо! А
Саша - гениально! Пошли репетиции в очередь. Кто будет играть премь-
еру? Узел туго стянулся в сердце Саши и в душах доброжелателей. Режис-
сер растерялся: руководство посоветовало считаться с заслугами Стрел-
ковой. Сорвавшимся голосом он сообщил о возможности жребия. Наступила
гробовая тишина. Скрутили трубочкой бумажки со словами "да" и "нет" и
опустили в игровую шляпку. Саша вытащила "нет"... Шесть спектаклей
должна сыграть Стрелкова, потом, как обычно, в очередь...
Ах, студенческое общежитие - душа моя! Какою интересною жизнью жи-
вет оно, не меняя сложившихся устоев и правил! Правила эти простые:
где спит студент, где он греется, общается, дружит, туда и идет на
ночлег. Очаг! Гурт!
Освобождается от него общежитие не сразу. Уж и диплом, бывает, по-
лучит, а ноги сами идут к нагретому месту. Его никто и не прогоняет н
он свой, привычный. Разберись, у кого диплом, а у кого еще нету. Тем
более идти некуда и незачем. Койку заняли - не беда! Свободная всегда
найдется. Стоит шесть кроватей, шесть тумбочек. У каждого свой мирок.
Помню, Маша Колчина с художественного факультета на последние копейки
купит сто граммов хлеба, кусок сахару, беломорину и... ромашку. Утром
гимнастика, обливание холодной водой, чай с хлебом, беломорина и ро-
машка в стакане на тумбочке.
Открывается дверь без стука.
- Залепухина Милка еще не пришла?
- Пришла. На кухне она. Садись. Ты откуда?
- С Рыбного!
Вот и все. Познакомились.
Сновали и знакомые, и незнакомые. Бывало, уж и семья сложится, а
завалиться в общежитие - святое дело. Благостно на душе.
А как никого не останется из своих, то пора и честь знать. Переста-
ет тянуть в общежитие, да и становится неприлично светиться там с нез-
накомыми.
Саша позже нас была лишена удовольствия появляться в общежитии. Ее
учеба в музыкальном училище давала право на койку у девчат в комнате.
Как-то звонит она мне по телефону и сообщает:
- Нонк, я в Большом театре...
- А что ты там делаешь?
- Распеваться сейчас буду. Может, подрулишь?
Раньше я не красилась. Как говорится, подпоясался - и вперед! Язык
до Киева довел, отыскала концертный зал Большого театра и ахнула. Зал
торжественный, любой голос примет... "Вы оперу любите?" "Не знаю..."
Я впервые слушала неподвижно стоящего человека, из которого шел го-
лос, исполняющий классическую партию. Мне казалось, что голос тут же
сорвался бы, если б человек шевельнулся. Все подчинено голосу, его по-
сылает неведомая сила. Подходят к роялю и будто помещают себя в кокон.
Лицо захвачено звуком и смыслом пения.
Вот и Саша. Я такой ее никогда не видела. Это как бы ее другая
жизнь, которую мы не знали. Она подошла к роялю, положила на него пра-
вую руку и с выражением "не обессудьте" сдвинула брови домиком, опус-
тила очи и после паузы вывела первую музыкальную фразу: "А-а-ве Ма-
ри-и-я..." Шуберт. Хочется плакать...
Слышал этот зал за долгие годы многих. И вот Саша. Акустика стала
партнером красивого голоса. Певцам здесь привольно. Голос становится
плотным и обворожительным. Сидящие вытянули шеи и стали внимать Саши-
ному голосу. Да, исполнила она что надо! По окончании выдержала паузу,
потом ослабила позвоночник и сняла руку с рояля. Поклон был почти не-
заметен. Аплодировать нельзя, но по спинам было видно, с какой силой
сразила слушателей Саша.
Она прошла первым номером, но не в Большой театр, а в поездку в
Лондон с группой молодых музыкантов и певцов. Внизу, у выхода, мы
группкой остановились, чтоб переварить случившееся.
- Пойдемте в общежитие! - предложила Саша.
- Пойдемте,- поддержала я, хоть и знала, что дома на плите обед ра-
зогревается - сын и муж ждут. Ну да ладно!..
Уехала она в Лондон. Мы уже и призабыли, вдруг слышим - возвращает-
ся. Поехали встречать. Поезд подошел, молодежь загалдела: встречи, ру-
коплескания, радостные возгласы. Смотрю, Саша выставляет заморский че-
модан из вагона и с озабоченным лицом ищет нас. Шепчет:
- Берите чемодан. Я приеду попозже.
- Попозже? Почему?
- Извините! - Симпатичный парень галантно взял Сашу под локоток, и
они смешались с суетой перрона.
Вот это номер! Сели в метро, инородным блеском светился огромный
чемодан из натуральной кожи. Приз, наверное, там. Мы знали, что Саша
получила Гран-при. Разъехались по домам. Сколько ни созванивались, но-
востей никаких. Пришла Саша поздно, а утром тихо сказала девчонкам:
- Не знаю, где мне пожить, допросы только начинаются.
- Не выдумывай, здесь живи!
Потом мы узнали, что в Лондоне Сашу настоятельно приглашали в Коро-
левскую оперу. Угрозы со стороны наших и посулы любых условий со сто-
роны Лондона замучили ее. Кто-то из музыкантов советовал согласиться
попеть вдоволь, заработать, кто-то отмалчивался, а кто и понимал, что
дома неминуемо возмездие.
Мы до сих пор не знаем, что же тогда произошло. Сашу в Лондоне
превратили в дорогой товар и стали драться за него. Она была в смяте-
нии. Кончилось дело тем, что за кулисами ее ждал "человек из наших".
Саше купили билет на самолет, как и всей группе, но нашлись люди, ко-
торые спрятали Сашу, чтоб не дать ей улететь, остаться в Лондоне. Сей-
час это уже отработано и не удивляет никого. Но в те времена - Боже,
сохрани! Подумать о таком шаге не приходило в голову. Сообщали о Ба-
рышникове, Нуриеве как о выпавших в Бермудский треугольник. Хана!
Саша похудела, побледнела. Машинально захаживала в театр, ненадолго
н и в общежитие. Напористость допросов была по причине незнания, дала
Саша согласие Лондону или нет. Мы недоумевали: разве можно так долго
мытарить человека? Стала она безвылазно лежать на кровати в общежитии.
Машина приезжает, увозит ее - и к вечеру обратно.
Вдруг ранним утром звонок:
- Нонка, скорее! Саша умерла...
Оказывается, она ночью выпила полную бутылку уксусной эссенции,
стала метаться, стонать. Девчонки включили свет, напугались, бросились
помочь ей. Вдруг она, громко застонав, вскочила, подбежала к окну и
выпрыгнула. Пятый этаж не убил ее. Бедняжка была еще жива несколько
минут и успела с виноватой улыбкой произнести: "Скажите всем, что я
согласилась в Лондоне попеть". Попросила простить ее и семье передать,
написать на родину. Подъехала "скорая". Медбрат похлопал Сашу по ще-
кам, пощупал пульс...
- Конец,- сказал он.- На носилки, в машину!
Дверцу закрыли, уехали - и все...
Замученная кровать, разобранная постель, тетради, книги, окно отк-
рытое... Она вылетела из него, как птица, оставив за собой след энер-
гии жизни. Девушки онемели от ужаса, от незнания причины происшедшего.
Испугались милицейского мундира, но одна из них, рыдая, осмелилась
объяснить, как было дело...
Я поплелась к троллейбусной остановке. Сашки нету. Но осталась
сердцевина ее - голос, талант, душа...
Суетится Москва и не знает, что на узкой улице Саша лежала еще теп-
лая, унося с собой неоценимое богатство - дар показывать людей и вос-
певать их.
Истинно народный талант угас.
...За прошедшие годы я беспрестанно думала о талантах. На Тверском
бульваре в Москве соорудили памятник прекрасному мальчику с чубом н
Сергею Есенину. До чего он обласкан рукою скульптора, как свободно
выставлено перед всем честным народом произведение искусства!
Появляется талант, и бросаются на него мечущиеся люди, облепляют
своим вниманием и любопытством; крутятся, крутятся в его ауре, успока-
иваются лишь тогда, когда найдут способ осадить, притушить вырвавшуюся
личность молвой или действием.
Почему открытое полезное ископаемое ценят, радуются прибыли от не-
го, а родившемуся таланту человека не радуются? Попользуйтесь! Испей-
те, обогатитесь! В развитых странах считают престижным признать талант
н это как бы приобщиться к нему. Есть и искренние поклонники, знают,
что появившийся источник полезен для здоровья души. У нас и для здо-
ровья не берут.
Когда-то я, еще начинающая актриса, снималась на Алма-Атинской сту-
дии в фильме "Шторм". Снимал его Владимир Борисович Фейнберг, худень-
кий прокуренный старик. Жил он на студии в отведенной ему комнате. В
ней - тахта и гора книг. Был он одинок, много курил. А мы липли к не-
му, будто он медом был обмазан: не успев умыться и поесть после съем-
ки, мчались к Владимиру Борисовичу. Это было интереснейшее времяпреп-
ровождение: он рассказывал нам о прежней жизни, о своих давних друзь-
ях. К примеру, о Сергее Есенине.
Наш режиссер был когда-то в "свите" известного поэта и находился
возле него до последнего вечера, вернее, ночи. Гибель Есенина, говорил
Владимир Борисович, ясно и логично свершилась по закону жизни. Он по-
пал в капкан под названием "алкоголь вульгарис". Тут слились гениаль-
ность и доступность. Каждый, кому не лень, протягивал пальцы к золотым
кудрям, бил свойски по плечу. В последнее время Есенин беспрестанно
кричал свои стихи; роняя голову на стол, вздремнув, снова орал во всю
мощь. Стали избегать его, не садиться за один с ним стол. Человек по-
шел в расход.
У Ильи Эренбурга в книге "Люди, годы, жизнь" рассказывается, как
перед гибелью Есенин лихорадочно метался меж Ленинградом и Москвой и
как они ночью сидели в сквере на лавочке, а Есенин сказал: "Какое
прекрасное слово "покойник"! Покой... Как это хорошо - покой, покой-
ник..."
Типичное разрушение нервной системы от роковой болезни. Да и не
поклонники ли считали своим долгом угощать, подливать, услаждать свое-
го кумира?
В мое время Сергей Гурзо, исполнивший роль Сергея Тюленина в фильме
"Молодая гвардия", быстро стал всенародным любимцем. Когда он снимался
в фильмах и жил по гостиницам разных городов, ему приходилось есть в
буфетах, ресторанах. Неистовые поклонники протягивали и протягивали
рюмочки, он морщился, надеялся, что завтра заживет по-другому. Но
завтра вновь прибывшие почитатели восхищались им и подносили рюмку.
В конце своей короткой жизни Гурзо ходил между ресторанными столи-
ками и ждал угощения...
А уж о Есенине и говорить нечего. Он втянул в себя всех и вся. Тут
тебе и кагэбэшники, и завистливые литераторы.
Владимир Борисович был рядом с ним в последние дни: "Он должен был
с собой что-то сделать... Он был уже невыносим ни для себя, ни для ок-
ружающих". В горячке повесился, прекратив свои мучения. Поэт был слаб
физически. Веревка оборвалась, упал виском к батарее... Накройте прос-
тыней, исполните христианский долг: помолитесь, поплачьте о потере Ге-
ния для России. Нет! Копошня, "изыскания"...
До сих пор пыхтит на экране телевидения бригада по дознанию причин
гибели Есенина. В который раз с придыханием что-то мерят сантиметром,
смотрят на потолок, и, как обычно, передача заканчивается посмертной
фотографией лежащего на кровати Есенина с вмятиной на лбу. Они, изыс-
катели, сопят, возятся - и который год ни с места!..
Сергей Есенин заболел неизлечимой болезнью и от нее умер. Рассмот-
рите его новый памятник, перечитайте его стихи, возгордитесь отечест-
венным Гением...
А тот писатель, который сообщил нам, что в составе советской деле-
гации направляется в ЮНЕСКО, чтобы в конце концов отмести всякие сом-
нения по поводу того, кто истинный автор "Тихого Дона"? Помните, как
вы вернулись и мы окружили вас, чтоб рассмотреть чудо-документ? Заклю-
чение ЮНЕСКО: считать Михаила Шолохова автором "Тихого Дона", автором
шедевра. Да, шедевр неоспорим, как небо, солнце и земля.
Чего ж вы, дорогой писатель, все молчком да молчком? Показали бы
документ по первой программе телевидения, опубликовали бы его в газе-
тах. Наверное, в Союзе писателей "обмолвились", но писатели "порадова-
лись" молча, без понту и шумихи...
Сейчас живет и здравствует идол, чудо, гений - Майкл Джексон. Коро-
ли мира ежегодно вручают почетный приз, считая его актером Эры. Бедный
мальчик, сколько он претерпел, чтоб воздействие своего таланта расп-
ространить на всю Землю!
Завистливые пустозвоны знай себе твердят: пластические операции,
высветление кожи, пересадка носа...
Посетил долгожданный гость поклонников нашей страны - пошло, поеха-
ло: "Шея накрашена губной помадой, лицо закрывает, старый мальчик..."
Он всегда шел к вам, дарил себя вам, оттого и терпел всевозможные ма-
нипуляции над собой, чтоб стать международным образом. Измеримы ли его
труд, поиски, отдача? Он живет, сгорая. А "изыскатели" не дремлют - им
подавай клюковки. Мучаются, сучат ножками, облачаются в одежды знато-
ков... Лишь бы хоть как-то быть с ним. Но с ним не будешь - гений не-
доступен, и по плечу ему только души людей. Никогда он не будет близок
к поднаторевшим в бульварном стиле, к пошлой суете.
Вдохновение не поддается описанию, да и не надо...
Страницы:
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -