К. Финистер, президент. Уж его-то ты
помнить должен! Он сказал: "Факел передается новому поколению". Это
он о моем поколении говорил. А теперь пришло время передать факел
вашему. Ты как, Ник, готов принять факел?
     -- Факел?
     -- Будет нелегко. Нас окружает враждебный мир. Я оглядываюсь по
сторонам и вижу только вспышки выстрелов. Больше того, я вижу их в
той стороне, где стоят лагерем наши друзья. Пару дней назад я вызвал
к себе Джордана. Старая шлюха, за долгие годы мы вбабахали столько
денег в его избирательные кампании, что на одни только проценты все
его дети получили университетское образование. А во время последней
я, черт побери, не мог даже пользоваться собственным самолетом,
потому что Джордан просто-напросто не вылезал из него. И что,
по-твоему, он имел наглость заявить мне в моем собственном кабинете?
Что ему придется поддержать повышение акцизных сборов, иначе Белый
дом прикроет базу ВВС в Лагроуне.
     Ник не мог не согласиться с Капитаном: и впрямь, не прискорбно ли,
что достопочтенный джентльмен из Северной Каролины, председатель
сенатского Сельскохозяйственного комитета, вынужден отдавать свой
голос за двухдолларовый налог на пачку сигарет?
     --  Порой я сам себе кажусь колумбийским наркодельцом. Недавно моя
семилетняя внучка, плоть от плоти чресл моих, сказала мне: "Дедушка,
а правда, сигареты такие вредные?" Моя родная внучка, чье
образование в частной школе, собственная лошадь и все прочее
оплачивается сигаретными деньгами, и между прочим немалыми!
Капитан остановился и сказал:
     -- Надо что-то делать. Что-то серьезное, значительное -- и быстро. Вот
этот голливудский проект БР Я хочу, чтобы им занялся ты. И чтобы ты
отчитывался лично передо мной.
     -- Но это ведь идея БР, -- сказал Ник.  --  Мне не хотелось бы обижать его,
отнимая плод его умственных усилий.
     --  На этот счет можешь не беспокоиться. С БР я как-нибудь слажу. Он,
похоже, думает, что этим должна заняться его девица, Дженнет. Ему
кажется, будто земля вращается вокруг нее. Мне же кажется, что ты  --
именно тот, кто нам нужен,  --  он положил руку на плечо Ника.  --  А я
ошибаюсь редко.
     Капитан помахал водителю. Они сели в машину.
     --  В главный офис, Элмор,  -- сказал Капитан.  -- Потом отвезешь мистера
Нейлора в аэропорт.
     --  Мне нужно забрать из отеля сумку.
     --  Об этом уже позаботились, сэр,  --  сказал Элмор. Капитан улыбнулся:
     --  Табак сам о себе заботится.
     Машина остановилась у здания Табачной корпорации. О пятимиллионной
выходке Ника так и не было сказано ни слова. Пришлось напомнить о
ней самому.
     Капитан задумчиво покивал.
     --  Конечно, это немалая сумма. Тебя, похоже, донимает склонность к
широким тратам,  -- лицо его помрачнело, как будто Капитана внезапно
обуяли сильные чувства, и на несколько секунд Ником овладела
уверенность, что сейчас все отменится и ему придется-таки встать в
очередь безработных. Но грозовые тучи рассеялись. Старик хмыкнул:  --
Ладно, я не думаю, что пять миллионов долларов пустят нас по миру.
Хотя не думаю также, что именно эту рекламную кампанию ждет
ошеломительный успех.
     Он протянул Нику руку:
     --  Спасибо, что нашел время навестить меня. Будем поддерживать связь.
В аэропорту при приближении лимузина автоматически разъехались
ворота из металлической сетки. Самолет, лоснящийся "Гольфстрим-5",
ждал -- с уже запущенными Лригателями, с улыбающейся у трапа
стюардессой в форме, смахивающей на купальник из последнего номера
"Спорте иллюстрейтед". Неудивительно, что председатель сенат-ского
Сельскохозяйственного комитета так привязался к этой машине.
     -- Привет, -- сказала стюардесса. -- Рада, что вы летите с нами!
Ник поднялся по трапу. Ступни его утонули в пышном ковре. Писанные
маслом картины на переборках, позолоченный потолок, огромные кресла,
обитые кремовой кожей, словно бы впитавшей Ника, когда он сел в одно
из них.
     -- Капитан говорит, что это самое любимое его кресло во всем
мире, -- сообщила "стюардесса.
     Рядом на столике стояла ваза со свежими фруктами, лежал пяток газет,
выглядевших так, точно их долго гладили утюгом, из плотного картона
карточка, на которой было надписано: "Приветствуем Вас на борту,
мистер Нейлор из АТИ!" и далее указывалось время полета до
Вашингтона, скорость и предполагаемая высота, погодные условия и
температура воздуха в Вашингтоне. Стюардесса склонилась над Ником,
так что глядеть ему осталось некуда, кроме как в мягкую ложбинку
между ее кремовых грудей, из которой веяло нежнейшими духами:
     -- Если существует хоть что-то, способное сделать ваш полет более
приятным, не стесняйтесь, скажите прямо.



Глава 7

     --  Долетел нормально?  --  спросил БР.
     -- Хорошо долетел,  --  ответил Ник.
     --  А каким рейсом? Тот, что в четыре пятнадцать, приземляется в пять
двадцать, а сейчас только пять.
     --  Вообще-то, я летел на самолете...
     --  Господи Иисусе, разумеется на самолете!
     --  ...на самолете Капитана.  --  Ник, собственно говоря, еще не решил,
как использовать свой новый статус, он просто чувствовал себя
подобно пятнистой сове, залетевшей в кабинет главы
деревообрабатывающей компании "Уэйерхойзер", -- то есть в полной
безопасности. Глаза БР округлились.
     --  Это было... весьма любезно с его стороны.
     --  Да уж,  --  сказал Ник, наслаждаясь.  --  А хорош у него самолетик,
верно?
     --  Не знаю.
     --  Да что ты?
     --  Пока не знаю. Я летал на предыдущем. Чуть ли не жил в нем. Капитан
раз десять приглашал взглянуть на новый, но у меня все не
получалось.
     --  Ну еще бы, с твоим-то графиком. Я понял, почему он так нравится
сенатору Джордану. Эшли, стюардесса -- очень милая особа,  --  говорит,
что новый самолет здорово выигрывает в сравнении с "Г-4", в смысле
дальности полета.
     --  М-да. А что сказал Капитан о пятимиллионной кампании против
курения?
     --  Сказал  --  валяйте. Но в меру, чтобы дело не пострадало.
Физиономия у БР вытянулась. Это смахивало на таяние ледника, только
происходило гораздо быстрее. Занятная штука жизнь, думал Ник,
тридцать шесть часов назад ему в этом же кабинете отказали в чашке
кофе и безо всяких околичностей дали понять, что он человек
конченый. А теперь у БР сводит челюсти, и вообще, выглядит он так,
словно ему не помешала бы встреча с доктором Витом. Может, дать ему
карточку? "Д-р Вит, ДО, Остеопатические манипуляции".
Расслабьтесь... хрряк!
     -- Я, пожалуй, поручу ее "Би-Эм-Джи", новой фирме из Миннеаполиса,
помнишь, я тебе о ней говорил? Бели, конечно, ты не возражаешь.
     -- Нет. Нисколько.
     --  Да, кстати, БР, Капитану очень понравилась твоя идея насчет того,
чтобы заставить актеров побольше курить, БР покраснел.
     --  Это была твоя идея. Он, должно быть, что-то напутал.
     --  Может быть. Ему приходится столько всего держать в голове.
     --  Возраст. -- Ник прямо-таки видел, как над головой БР, будто в
комиксе, раздувается пузырек с мыслью внутри: "Он недолго протянет,
Нейлор, и через десять секунд после его смерти я займусь твоей
задницей".
     -- Да, -- сказал Ник,  --  хотя, по-моему, голова у него все еще здорово
варит. Ничего не упускает, правда?
     --  Он велел передать тебе это,  --  БР подтолкнул по столу листок
бумаги. Новая платежная ведомость. Поначалу Ник решил, что в нее
вкралась опечатка. Со ста пятидесяти к... двум... ого-го!
     -- Ну что же,  --  сказал Ник,  --  спасибо.
     --  Меня,  --  искренне заверил Ника БР,  --  тебе благодарить не за что.
Люди, мимо которых он шел по коридорам, определенно не знали, как с
ним теперь здороваться  --  как с прокаженным или как с героем. Воздух
ощутимо вибрировал от слухов. Ника вышвырнули. Но вот же он, Ник, с
его радиоактивной улыбочкой, куда ж его вышвырнули? Выходит,
целехонек.
     --  Привет, Ник, здорово ты им дал у Опры.
     --  Я думал, Гуди тебя придушит.
     --  Ник, мы действительно выставляем пять "лимонов" против детского
курения? Ника поджидала Гэзел, явно воспрявшая духом от того, что ее
босс не лишился работы. Из "Би-Эм-Джи" уже поступили эскизы
плакатов, весьма своевременно. Медлить нечего.
     --  Ну-ка, посмотрим.
     Гэзел расставила на кушетке эскизы, и Ник углубился в их изучение. У
открытой двери кабинета начали скапливаться люди. Что там такое? Чем
занят Ник? Жужжание голосов сгустилось почти до осязаемости. Кабинет
Ника внезапно стал для Академии центром притяжения. А вот и Дженнет,
в очаровательном костюме и при галстуке. Улыбается совершенно как
кобра.
     --  Ник,  --  входя, сказала она,  --  ты баснословно выступил у Опры. Мы
получили потрясающую прессу.
     --  Тебя убить угрожают, ты видел?  --  спросила Гэзел, протягивая ему
несколько листков, которые она вытащила из лотка "ПОКА ВАС НЕ БЫЛО".
     --  Ты что, записываешь угрозы на листках для неотложных сообщений?
     -- Я бы не стала обращать на них внимания,  --  объявила Дженнет, плечом
отодвинув Гэзел.  --  Отдай их Карлтону.
     Карлтон возглавлял в Академии службу безопасности.
     -- Не поняла, -- сказала Гэзел.
     --  Если Ник станет отвлекаться на каждого психа, ему работать будет
некогда,  --  снисходительно пояснила Дженнет и, повернувшись к Нику,
сказала:  --  Нет, послушай, ты действительно выглядел потрясающе.
     -- Не хочешь прочитать, что говорят на твой счет? -- Гэзел, словно
игральную кар-ту вытянула из ладони листок. -- "Я залью тебе глотку
расплавленной смолой, вонючий подонок". "Ты скользкий хер, верно,
Ник Нейлор? Но у меня есть дальнобойное ружье, способное продырявить
мешок с дерьмом, вроде тебя, с расстояния в 250 ярдов, так что
побереги свою задницу".
     --  Я просто зашла сказать, что ты был великолепен,  --  легонько сжав
локоть Ника, сказала Дженнет и обернулась к людям, толпившимся у
дверей.  --  Ведь так? Аплодисменты. Гэзел только что не наподдала
дверью по корме покидавшей кабинет Дженнет.
     --  Не выношу эту сучку.
     --  Ну, не знаю,  --  сказал Ник,  --  мне показалось, что она выбросила
белый флаг.
     -- Да? Вчера она крутилась здесь с образцами цветных тканей -- интерьер,
видишь ли,не по ней. А сегодня лижет тебе задницу. И тебе это
нравится.
     Ник еще раз, нахмурясь, вгляделся в эскизы.
     -- Ты бы не могла связать меня со Свеном Глэндом из Миннеаполиса?
Если, конечно, ты уже исчерпала запас критических замечаний,  --  он
пролистал записи телефонных звонков. Сэмми Наджиб, режиссер шоу
Лэрри Кинга. Ну-ну...  --  Кто такая Хизер Холлуэй?
     -- Репортер из "Вашингтонмун".
     -- И чего она хочет?
     -- Взять у тебя интервью.
     --  О чем?
Гэзел уперла руки в бока.
     --  А как по-твоему, о чем? О мирном процессе на Ближнем Востоке?
     --  Слушай, почему ты записала все, что несли эти... эти полоумные
маньяки с дальнобойными ружьями, и не потрудилась записать ни слова
из сказанного журналисткой? И чего ты нынче такая суровая? Кстати,
что тут без меня случилось новенького?
     --  Так тебе нужен Свен Глэнд или не нужен?
     --  Да, будь любезна,  --  сквозь стиснутые зубы выдавил Ник.  --  И кофе
свари. Вообще-то, кофе он не хотел, но как-то нужно же ее прищемить.
     --  Пять тридцать, на что тебе кофе? Ты же заснуть не сможешь.
Гэзел вышла. Вот ведь угораздило его затащить Гэзел в постель той
ночью, когда они допоздна засиделись в Академии, а потом заглянули к
Берту выпить пива. После этого одно пошло цепляться за другое, как
оно всегда и бывает,  --  Ник опомниться не успел, как уже беседовал с
развязным ночным портье, заказывая номер в отеле "Мэдисон". Нет,
оставлять номер за собой он не собирается. Без багажа. Да, на двоих.
Нет, без двух отдельных кроватей. Затем подъем в лифте с портье, уже
другим, норовившим объяснить ему, как пользоваться холодильником,
нагревателем, выключателем, телевизором,  --  господи боже, портье уже
добрался до пылесоса, когда Ник заткнул ему рот десяткой и выставил
за дверь. На следующий день в Академии -- соблюдение дурацких обрядов.
С добрым утром, мисс Талли. С добрым утром, мистер Нейлор. Кофе? Да,
пожалуйста, мисс Талли. А после, в первый же раз, как она сделала
что-то не так и он ей об этом сказал,  --  трам, бам, барабаны,
литавры, злые глаза и лекция о неравенстве полов. И всякий раз, как
они зарабатывались допоздна и Ник предлагал заскочить к Берту
немного выпить, он слышал одно и то же: "Нет, уже поздно, мне нужно
забрать у сестры Джерома"  --  и гадал, ощущая себя сексуальным
параноиком, уж не случилось ли ему потерпеть некое... фиаско, что
ли, той бурной ночью, отмеченной, по сохранившимся у него
воспоминаниям, более чем пристойной демонстрацией его возможностей.
Собственно, не одной и не двумя. Правду говорят о черных женщинах  --
они ненасытны. Не диво, что черные мужчины косяками бегут от жен.
Спать-то тоже когда-нибудь нужно.
     Ник еще раз вгляделся в эскизы. Они были неотразимы, блестящи, они
завораживали. Он правильно сделал, отказавшись от услуг унылого
рекламного отдела Академии и обратившись к "Буда -- Мунганаро -- Глэнду",
только-только созданному замечательному маленькому агентству из
Миннеаполиса, уже успевшему обратить второсортную, отдающую
селедочной чешуей шведскую водку в самый раскупаемый напиток страны.
Ник вздохнул.
     --  Полный блеск, Свен,  --  сказал он в микрофон.  --  Я потрясен.
     -- Знаю,  --  сказал Свен.  --  Мы тоже.
     --  В том-то и горе. Понимаешь, тут все та же история  --  "есть новость
хорошая и есть плохая". Плохая такова: кампания эта должна
провалиться и плакаты нужны безликие, иначе у нас их не утвердят. А
хорошая: мы собираемся потратить на нее пять миллионов долларов.
За вычетом жалованья и комиссионных на долю "Би-Эм-Джи" приходилось
около 770 тысяч.
     --  Свен? Ты слышишь?
     --  Тебе нужны безликие плакаты?
     --  Да, непременно.
     --  Вообще-то, Ник, это не совсем по нашей части.
     -- Извини. Вы внушили миллионам людей, будто они последуют за модой,
если станут давиться водкой, которая отличается от любой другой
только тем, что она хуже. От нее же несет рыбой. Я слышал, что в
Швеции ни один человек, пребывающий в здравом уме, в рот ее не
берет. Они там в Стокгольме, надо полагать, катаются по снегу от
смеха. Так не говори мне, что за приличные деньги вы не способны
провести скучную рекламную кампанию, направленную против курения
подростков.
     Пауза.
     --  Ну, в общем и целом способны.
     --  Так в чем проблема?
     -- Никаких проблем.
     Ник сказал, что в пятницу он должен будет показать своим переросткам
хоть что-то, поскольку им крутит хвосты Совет по рекламе, на который
уже насели учуявшие запах жареного антитабачные горлопаны.

     Он позвонил Сэмми Наджиб. Оказывается, министр здравоохранения и
социальных служб потребовала немедленной отставки Ника.
     -- И всякую-то новость я узнаю последним, -- горестно сказал Ник.
Лэрри хотел, чтобы Ник выступил в его завтрашнем шоу. Как только Ник
повесил трубку, Дженнет просунула голову в дверь, дабы сообщить, что
госпожа Фуриозо, сиречь министр зануд и сволочных скудоумцев (см.
выше), потребовала его отставки, и Ник не преминул сказать, что уже
слышал об этом от режиссера Лэрри Кинга. Популярность есть
популярность.
     Пять минут спустя позвонил БР. Поговорили о позиции, которую им
надлежит занять. Тон БР переменился разительно. Он уже знал о
приглашении Лэрри Кинга. Это безусловная победа, отличный шаг
вперед. Теперь насчет госпожи Фуриозо: как бы получше разыграть нашу
карту? "Табачная империя наносит ответный удар"  --  это неплохо,
просто здорово. Однако она как-никак член кабинета министров, и
слишком задевать ее не стоит. Правильно?
     Правильно. Значит, договорились/Ник будет твердо стоять на своем, но
при этом вести себя уважительно. И постарается, насколько это
возможно, развить тему "тут мы все заодно". Фуриозо, конечно,
упрямая старая дура. И БР вдруг наградил его комплиментом. С ума
сойти! Он сказал: "Постарайся почаще совать ям в нос наших
пятимиллионных деточек. Вообще говоря, может оказаться, что это
будут наиболее толково потраченные нами деньги". Нами! Единой
командой табачников!

     Планеты расположились в гармоничном согласии. Полли выпал хороший,
по-настоящему хороший день. Пожалуй, можно даже сказать, что второго
такого не будет. Вот уже несколько лет окопавшиеся в федеральном
правительстве новые прогибицио-нисты изо дня в день прибегали к
одной и той же формулировке, от которой алкоголь-ное лобби места
себе не находило: "алкоголь и другие наркотики". "Альянс за
умеренность" потратил миллионы, пытаясь заставить круглоголовых дяди
Сэма отказаться от использования этой фразы в деловой переписке. Все
попусту. И вдруг сам Папа публично заявляет, что вино не следует
считать наркотиком. Правда, Лапа говорил о вине причастия и о вине,
выпиваемом в умеренных количествах за семейным обедом,
предпочтительно в виде приготовления к акту супружеской любви,
имеющему целью рождение дитяти. Но это не помешало Полли поднять
бумажную бурю, извещая всех и каждого о новом догмате Его
Святейшества. Виноторговцы взлетели от радости на седьмое небо.
Торговцы пивом изошли желчью. Глава компании "Гатмейстер -- Мелч"
полчаса выговаривал Полли за то, что она не позаботилась "заставить
его" сказать то же самое о пиве.
     -- Я пыталась втолковать дураку, что я тут ни при чем. Все провернули
итальянские виноделы. Увидели, что объем продаж в США стремительно
падает, и настропалили одного из своих кардиналов.
     --  Трудно представить, что хорошего мог сказать Папа о пиве,  --
заметил Бобби Джей.  --  Вряд ли Благой Господь обращал в Кане воду в
пиво. И чтобы участники Тайной вечери дули пиво в горнице большой,
устланной, тоже как-то не похоже.
     --  Потом позвонили торговцы виски и тоже принялись сквалыжничать.
     -- А эти-то чего ждали?  --  спросил Ник.  --  Что Папа выступит в защиту
скотча?
     --  Нет, просто они считают, что если кто-то выиграл, значит, они
проиграли. Объемы продаж падают, вот у них крыша и едет. Первое, что
им приходит в голову, когда виноделам или пивоварам выпадает
какая-никакая удача, это: "Нам меньше достанется". Я кучу времени
трачу на то, чтобы не дать им поубивать друг друга, хотя им
полагается прикрывать спины соратников.
     -- Все равно поздравляю!  --  поднимая бокал, сказал Ник.  --  Здорово
проделано, даже если ты тут ни при чем. А теперь скажите, ребятки,
кто-нибудь из вас знаком с Хи-зер Холлуэй из "Мун"? Она собирается
взять у меня интервью.
     --  Хизер Холлуэй? Еще бы,  --  сказал Бобби Джей.  --  Ирландский тип,
волосы с рыжиной, большие зеленые глаза, роскошная кожа. И
изумительные титьки.
     -- Титьки?  --  переспросила Полли.  --  При чем тут ее титьки?
     -- Ха,  -- - сказал Бобби Джей, уже успевший набить рот. -- Буфера мирового
класса у журналистки, которая интервьюирует самца одного с ней вида,
очень даже при чем, можешь мне поверить.
     -- Я полагала, что Чудаки Христовы более сдержанны в выражениях.
     -- Як этой публике отношения не имею. Я не пристаю к прохожим, не
играю на гитаре. Я новообращенный христианин. И если
стреляю, -- добавил Бобби Джей,  --  то на поражение.
     -- И все равно кончишь, как тот парень в Уэйко. Будешь славить
Господа, раздавать патроны и отстреливать агентов АТО. В последнее
время оружие и религия что-то действуют мне на нервы.
     --  Ты в состоянии дать мне какие-нибудь сведения о ней  --  кроме
размера ее лифчика? -- спросил Ник.
     Бобби Джей рассказал, что Хизер Холлуэй появилась на одной из
пресс-конференций Общества -- на той, где мистер Драм призвал к
строительству новых тюрем. Призыв этот составлял часть
наступательной стратегии Общества: вместо того чтобы молча
изображать боксерскую грушу для либералов, желающих отнять у
преступников оружие, Общество наскакивало на этих же либералов,
освобождающих из-под стражи преступников, которые стреляют в людей.
На п