Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
нилось, что без ее участия обойтись нельзя.
Все происходившее Алекс обсуждал с Нивес. Она очень рассудительная
девушка и очень страстная. Необычное сочетание.
- При любых обстоятельствах я буду жить с тобой, - говорила она Алексу. -
Даже если у тебя не будет денег. Я люблю тебя, и только это имеет значение.
Но мне нравится, жизнь, которую я вела дома. Тебе, Алекс, она тоже
понравится. Однако я не думаю, что ты будешь счастлив, живя на мои деньги.
- Конечно, - соглашался Алекс.
- Это глупо, но я уважаю тебя за такое отношение. Тут все дело в твоей
гордости. Значит, ты должен иметь собственные деньги, иначе ты никогда не
будешь счастлив.
- Допустим, я смогу достать очень много денег, - отвечал Алекс. - В
данный момент не имеет значения как. Выйдешь ли ты за меня замуж и будешь ли
жить со мной в Асунсьоне?
- Да.
- Даже если у меня будет другое имя и слегка измененная внешность?
- О чем ты говоришь?
Алекс рассказал ей об оружии для Ирана, о никарагуанских контрас, о
пожертвованиях и о том, как он собирался воспользоваться довольно большой их
частью.
Нивес молча слушала, пока он не закончил, потом рассмеялась.
- Сначала ты напугал меня. Я решила, что ты задумал ограбить банк или
магазин "Севен-Элевей". Но, Алекс, дорогой, то, что ты хочешь сделать, вовсе
не квалифицируется в реальной жизни как преступление. Ты просто немного
облегчишь воров от бремени их добычи. Они должны бы дать тебе медаль.
- Они дадут мне тюремное заключение, бесконечное, как ад, если поймают.
- Тогда, если ты собираешься это сделать, лучше украсть побольше, -
посоветовала Нивес. - Потому что такой шанс тебе выпадет только раз в жизни,
а приговор, наверно, будет один и тот же, возьмешь ли ты много или мало.
Если тебя поймают. Но ты должен сделать так, чтобы тебя не поймали.
- А я и не планирую быть пойманным. В этом я рассчитываю на Ракель. Она
во всем участвует. Мне нужна ее помощь, и мне придется дать ей какую-то
часть полученного.
- Конечно, ты должен заплатить ей.
- Мы будем держать все в секрете. Никто не должен знать о наших
отношениях. Никто, пока я не смогу жениться на тебе.
- Надеюсь, тебе не потребуется много времени.
- Меньше месяца. Но мне нужна помощь и некоторых твоих друзей. Ты сумеешь
связать меня с полезными людьми в Парагвае?
- Конечно. _ Некоторые люди в Асунсьоне могут вычислить, кто - после
минутного сомнения продолжал Алекс. - Будут проблемы?
- Конечно, нет. Они подумают, как умно ты поступил. Никто не сообщит
американским властям.
- Наверно, парагваец не сообщит, но американец вполне может.
- Не наши друзья в Асунсьоне.
- А что, если один из них не совсем правильный американец?
- Не беспокойся, любовь моя. Не совсем правильный американец долго в
Парагвае не задержится.
Нивес открыла сумочку и достала портсигар из панциря черепахи, потом
прикурила длинную темно-коричневую сигарету "Нат Шерман".
- Алекс никогда не рассказывал мне о мелких деталях своих планов, -
продолжала она. - Мы договорились, что он сделает то, что необходимо, а я
буду ждать его в Асунсьоне.
- Ему потребовались имена парагвайцев в Париже, на которых ой мог бы
положиться. У меня здесь есть кое-какие друзья. Вы должны понять, я и правда
не знала, что происходило. Я и правда не считала, что так уж плохо забрать
деньги у напыщенных дураков, готовых всегда поддерживать заварушки с
наемниками. Я думала только об одном: каким Алекс приедет ко мне в Парагвай.
Он будет по-другому выглядеть. По меньшей мере, усы. Или, может, небольшая
пластическая операция на лице. Это было самое волнующее приключение, в каком
я когда-либо участвовала. Такое романтичное. Я была безумно влюблена. Или
без памяти увлечена. По-моему, поэтому я до сих пор ни о чем не
задумывалась.
- Что значит, вы до сих пор не задумывались?
- Ну, над тем, что Алекс будет делать. Естественно, возьмет деньги.
Приедет в Париж. Затем исчезнет. Ракель наймет вас, чтобы найти его. Это то,
что мы заранее запланировали. Вас выбрали потому, что вы хорошо знали
Алекса, и потому, что Алекс считал, что вы будете.., податливым.
- Податливым, - с горечью повторил я. - Вы имели в Виду послушным. И в
придачу легковерным.
- Это симпатичное качество, Хоб, - заметила Нивес. - Не теряйте его.
- Что еще вы знаете?
- Вы должны стать свидетелем смерти Алекса. И тогда под принятым после
"смерти" именем он начнет новую жизнь со мной в Парагвае. Но, конечно,
оставалась одна часть плана одно совсем не безопасное дело. Дело, которое
так и осталось висеть в воздухе.
- Ракель? - спросил я.
- Да, правильно. Ракель. Вот об этом я не хотела думать. Но в конце
концов пришлось. И я поняла, хотя, надеюсь, не права, что единственный
способ для Алекса реально быть в безопасности - смерть Ракель.
Да, конечно. И, видимо, Нивес не знает всего. Ракель планирует разделить
с Алексом не только деньги, но и его жизнь Она любит его и не собирается
молча проглотить отрицательный ответ. Он должен быть ее или Нивес.
Если он уедет с Нивес, если он бросит Ракель, то можно рассчитывать на
взрыв. И пока у Ракель хватит сил, пар будет выходить очень долго и очень
громко.
Где теперь Ракель?
Я позвонил в отель. Ее номер не отвечал. Это ничего не доказывало, но у
меня мелькнула мысль - я знаю, что случилось. Когда Ракель узнала о смерти
Алекса, это стало для нее сигналом встретиться с ним. О встрече они
договорились заранее, и она думала, что теперь они вместе исчезнут со сцены.
Для Алекса это был шанс убить ее.
Если бы я только знал, где назначена встреча.
- Алекс что-нибудь говорил, где он будет после всего? - Я обернулся к
Нивес.
- Нет. Он только сказал, чтобы я ждала его в Асунсьоне. Но я не могла. Я
имею в виду, что грабеж - это одно, но я не смогла бы вынести, если бы он и
вправду убил эту несчастную женщину.
Я поднялся, стараясь почти физически стряхнуть с себя убийственную
депрессию, которая навалилась на меня после того, как я видел "смерть"
Алекса.
- Пошли.
- Куда мы теперь?
- Искать Алекса, - ответил я.
ЧАСТЬ ДВЕНАДЦАТАЯ
51. РЕАНИМИРОВАННЫЙ АЛЕКС
Я решил, что единственная надежда для нас - это Клови. Больше никого я не
мог представить ни в Париже, ни в любом другом городе, кто мог бы знать, где
Алекс собирался встретиться с Ракель. Если мы допускаем, что Алекс еще жив.
А в тот момент мне пришлось это допустить.
Я окликнул такси и объяснил водителю, что мы сделаем несколько остановок.
Водитель пожаловался, что на этом он теряет плату за проезд, тогда Нивес
сунула ему тысячефранковую купюру. В ней есть класс, в этой Нивес. Конечно,
тут помогает и то, что она богата.
- В "Де Маго" Клови не оказалось. Мы проверили кафе "Флор" и пивную
"Липп", пока еще ехали по бульвару Сен-Жермен. Следующая остановка "Дом" на
Монпарнасе. Здесь Нивес взяла дело в свои руки. Управляющий превзошел себя в
любезности. Он был безутешен из-за того, что пришлось сказать Нивес, что
мсье Клови сидел здесь всего полчаса назад и ушел, не обмолвившись и словом,
увы, куда он направляется дальше.
- Как досадно, - пробормотала Нивес, задумчиво постукивая по зубам
сложенной бумажкой в тысячу франков. - Мне и правда очень важно найти его
сегодня вечером.
Глаза управляющего бегали от купюры к шикарной особе, от денег к женщине,
от Молоха к мадонне, назовите это как вам угодно. Алчность недолго боролась
с осторожностью, которая в конце концов потерпела полное поражение.
- Я предполагаю, - неуверенно начал управляющий, - вы могли бы попытаться
найти мсье Клови дома.
- И где это может находиться? - ласково промурлыкала Нивес.
Управляющий проявил верх любезности и написал на бумажке адрес, а она
проявила верх щедрости и сунула ему тысячу франков. Затем мы опять сели в
такси и назвали адрес: набережная Д'Орсе на берегу Сены.
Клови жил в большом старом многоквартирном доме с черными коваными
железными решетками на окнах и коваными железными воротами, которые стояли,
как опускающаяся решетка крепости, между улицей и парадным входом. Я нажал
кнопку переговорного устройства.
Клови в вышитом красном шелковом халате сам открыл дверь. С проигрывателя
звучало что-то приятное, но незнакомое мне. Позже я посмотрел на пластинку и
прочел: "Камилл Сен-Санс, Первая симфония".
- Клови, - начал я, - мне ужасно неприятно беспокоить вас, но мы приехали
по делу о жизни и смерти. - Мелодраматично, но, по-моему, очень точно.
- Тогда, я полагаю, вы должны войти, - довольно грубо, как мне
показалось, предложил Клови Но лицо его просветлело и он превратился в само
очарование, когда разглядел Нивес
- Надеюсь, мадемуазель, вы еще некоторое время останетесь в Париже, -
обратился он к ней. - Вы прекрасно подходите для моей следующей картины. Вы
когда-нибудь играли? Это не имеет значения. Моя теория актерской..
Нивес не собиралась подхватывать игру Клови.
- Наверно, мы сможем обсудить это в другое время, - проворковала она с
еще более ослепительной улыбкой, чем обычно. - Сейчас у нас неотложное дело.
- Ах да, знаменитое дело о жизни и смерти. Но сначала могу ли я
предложить вам обоим по стакану вина? Немного ледяного "Антреша" 84-го года?
И у меня также есть очень приличная маленькая...
- Клови, нам надо немедленно найти Алекса. - Нельзя позволять ему вести
бесконечный винный монолог.
- Но, Об, вы сами видели его мертвым! - Совершенно обескураженный, он
вытаращил на меня глаза.
- Я видел то, что должен был видеть. Но вы знаете, и я знаю, что Алекс не
умер. Вы помогли ему в этом?
- Не понимаю, о чем вы говорите, - ледяным тоном произнес Клови - И кто
эта молодая леди?
- Это невеста Алекса, - объяснил я. - Она из Парагвая. Ведь вы знаете о
ней, Клови?
- Вы Нивес? - Он изучающе смотрел на нее.
- Нивес де Санчес и Иссасага, - произнесла она. Голос твердый и ясный,
спина прямая, плечи квадратные, все точно так как учили ее в школе
предварительного покорения. - Как вы, наверно, знаете, после поддельной
смерти Алекс хотел встретиться со мной в Парагвае.
- Ладно, - сказал Клови. - Садитесь. Поговорим.
Он повел нас в элегантную маленькую гостиную, полную бутылок, сделанных в
кустарных мастерских, всевозможных безделушек и мягкой мебели с
позолоченными ножками, которая стоила, должно быть, состояния, но выглядела
ужасно неудобной.
- Узнаю вас по фотографии, - сообщил Клови Нивес. - Алекс показывал мне
ту, которая сделана в Вашингтоне. Я так рад встретиться с вами. Да, Алекс
обсуждал со мной свой план. Я нашел его весьма романтичным. И одновременно в
нем есть политическое звучание. Я аплодирую искусству Алекса: он сумел
отнять деньги у злых плутократов из Вашингтона. И я аплодирую его решению
начать новую жизнь, помогая в Африке бедным. Это благородный жест. Я сам
хотел бы его сделать. Но, увы, каждый владеет в искусстве чем-то одним.
Несмотря на пример Рембо .
- В Африке? - удивился я. - Вы сказали в Африке? И что, по-вашему, Алекс
будет там делать?
- Он подробно описал мне свою мечту, - проникновенно улыбнулся Клови. -
Он намерен принять свою новую личность, взять деньги и основать в Африке
клинику. Место для бедных, больных, бездомных. Он хочет взять за образец
личность доктора Альберта Швейцера . По-моему, это замечательная идея.
- Конечно, замечательная, - согласился я. - А он не говорил вам, какое
место займет там Ракель? И Нивес?
- О, безусловно! Это самая лучшая часть. Вы все вместе туда едете и
вместе работаете. И живете все вместе в тройном браке. По-моему, это очень
мужественно с его стороны, так пренебречь буржуазной моралью.
- Значит, вы знаете, где теперь Алекс? - спросил я.
- Может быть, да, а может, нет, - ответил Клови, не раскрывая своих карт.
- Это и правда чрезвычайные обстоятельства, - настаивал я. - Пожалуйста,
скажите нам, где он собирался встретиться с Ракель.
- Ах, вы даже об этом знаете? - удивился Клови с хитрым выражением на
лисьем лице. - Тогда вы, видимо, понимаете, как необходима осторожность.
Мадемуазель Нивес, не думайте слишком плохо о нем, если он уедет с Ракель и
без вас. Семья втроем по сути своей очень нестабильна, конечно, в этом часть
ее очарования, но она эфемерна.
- Вы все не правильно поняли, - вмешалась Нивеc. - Алекс собирается на
мне жениться. Поверьте, это не иллюзия с моей стороны.
- А как же тогда Ракель? - спросил Клови.
- Предполагалось, что Алекс где-то встретится с ней и расплатится, -
начал я. - Так считает Ракель. Но, по-моему, у Алекса другие планы.
- На что вы намекаете?
- Мы думаем, или, вернее, боимся, - продолжал я, - что Алекс собирается
убить ее.
- Как мне кажется, это едва ли вероятно, - возразил Клови, однако было
заметно, что он задумался. Потом вскочил и начал расхаживать по комнате,
рассеянно пробегая пальцами по позолоченной мебели. Наконец он повернулся к
Нивес.
- Вы уверены, что он планирует жениться на вас? Нивес кивнула.
- Я помогала организовать его вылет из Франции. Клови опять задумался. И
по лихорадочному движению его бровей можно было видеть, как в нем идет
логическая борьба с преклонением перед героем. В конце концов он задал
ключевой вопрос:
- Вы богаты, мисс Нивес? Она кивнула.
- Проклятие! - воскликнул Клови. - Тогда, видимо, это правда. Хотя я
всегда аплодировал идеализму Алекса, у меня тоже возникали сомнения на этот
счет. Слова чересчур легко слетали у него с языка. Да! Я обманывался.
- Где он? - спросил я.
Клови посмотрел на меня. Теперь он стал серьезным.
- Что он собирается делать, когда встретит Ракель, если не хочет взять ее
с собой?
- Он планирует на долгое время избавиться от нее, - ответил я. - Сейчас
он мертв, так что вполне может делать все что захочет. И он достаточно
богат, чтобы провернуть дело, не оставив следов. Все сойдет гладко. Ракель
сейчас в пути У меня нет доказательств, но я хотел бы встретиться с Алексом
раньше, чем Ракель. Поехали, Клови!
Он стоял в центре комнаты с видом человека, не способного принять
решение. Потом он что-то надумал, обернулся и пролаял:
- Подождите. Я сейчас вернусь. - И тут же выскочил из комнаты.
- Что это могло бы означать? - обратилась ко мне Нивес.
Я пожал плечами. Это было представление. Я имею в виду, позирование.
Вскоре Клови вернулся в гостиную. Он сменил халат на грубовато
выглядевший кожаный пиджак, надел солнечные очки янтарного цвета и натянул
на набалдашник трости водительские перчатки.
- Пошли, - бросил он, направляясь к двери.
- Куда мы идем?
- Глупый вопрос, - сказала Нивес, потянув меня" выходу вслед за Клови.
52. КЛОВИ
- Эй, послушайте, разве в самом деле необходимо так быстро гнать? -
спросил я.
Мы все трое втиснулись в отделанную орехом пилотскую кабину машины Клови.
Реставрированная "Испано-Суиза" со старомодным мотором переходила от
надрывного кашля к паническим завываниям и делала это так громко, что мне
пришлось выкрикнуть свой вопрос. Нотка страха прозвучала в нем сильнее, чем
я бы хотел. Клови не обратил внимания на мои слова, а Нивес вела себя так,
будто наслаждалась всем происходившим. Я бы тоже наслаждался, если бы не
уверенность, что через секунду мы въедем в автобус и нас разотрет в лепешку
или мы снесем собственными головами витрину магазина.
В Париже была поздняя ночь, два часа, движения почти никакого, что делало
наше положение еще хуже, потому что позволяло Клови прибавить скорость.
Подумав, я вспомнил, что он, наверно, ждал всю жизнь такого честного, как
перед Богом, настоящего чрезвычайного события. Но все равно, Клови мог бы
подождать еще несколько минут и вести свою идиотскую спортивную машину на
безопасной скорости и не пугать, черт возьми, пассажиров, не страдающих, как
он, склонностью к самоубийству.
Мы пронеслись по Елисейским Полям, будто танковый дивизион с реактивными
двигателями, с диким скрежетом на двух колесах обогнули Триумфальную Арку,
пулей пролетели по авеню Клебер. И каким-то чудом выскочили на кольцевую
дорогу, никого не задавив.
Позади я слышал сирены полицейских машин. Мы их обогнали. Будь я проклят,
если мы не обогнали радиоволны, на которых полицейские переговаривались друг
с другом.
Затем мы оказались на шоссе номер 135 и покатили по прямой дороге под
зыбкой тенью листьев между ровными рядами деревьев. За час мы оставили
позади миль сто или больше.
- Куда мы едем? - удалось выдохнуть мне.
- Уже приехали! - крикнул Клови, сворачивая к вывеске "Аэровокзал
Анненси".
Впереди мы увидели маленький аэродром, огороженный стальной сеткой, и
сетчатые ворота, закрепленные цепью Клови, даже не сбросив скорости, въехал
в них, и при свете одной фары мы подкатили к низкому зданию аэропорта рядом
со взлетно-посадочной полосой.
Клови резко затормозил. Чуть пошатываясь, я вылез из машины вслед за
Нивес.
- Что здесь происходит? - спросил я. - Где Алекс? Трое мужчин вышли из
темного здания аэропорта. При выглянувшей на три четверти луне я сумел
разглядеть, что они вооружены револьверами. Один из них Жан-Клод. Второй
Найджел.
- Привет, ребята, - бодро бросил я, хотя особой бодрости не испытывал. -
Не знаю, как вы догадались приехать сюда, но я, честно, рад вас видеть.
- Что будем с ними делать? - спросил у Клови Найджел.
Высокий и торжественный, Клови стоял в полутьме и стягивал перчатки.
- Они знали, - коротко бросил он. - И я подумал, лучше привезти их сюда.
- И ты, Клови, - сказал я.
- Я не обещал вам розовый сад, - пожал плечами Клови.
- Эй, эй, парни, давайте все проясним, - снова начал я. - Сделаем один
гигантский шаг от края надвигающейся катастрофы, забудем об Алексе, пойдем
куда-нибудь и пропустим пару бокалов. Для вас это о'кей?
- Возьми себя в руки, Хоб, - строго одернул меня Найджел. - Мы все
сожалеем. Но разве ты не можешь хотя бы вести себя как мужчина?
Я вытаращил глаза. Найджел всегда был человеком со странностями, но это
слишком даже для него. От Жан-Клода я мог ожидать любого предательства.
Привыкаешь ко всему, когда имеешь дело с американцами иностранного
происхождения. Но Найджел? Найджел Уитон? Мой старый приятель Найджел?
- Допустим, ты здесь немного посидишь, пока мы разберемся что к чему, -
предложил Найджел, жестикулируя револьвером.
Третий шагнул к свету. Высокий, светловолосый, застенчиво улыбающийся.
Это был Алекс. У меня поехала крыша.
- Пошли вы все к черту! - заорал я. Если мне предстояло умереть за свой
характер, то это означало бы, что я ушел как трус. Я закинул голову и издал
вопль, который можно было услышать во всей Франции и даже, наверно, в части
Испании. Но когда я начал вопить в полную силу, Клови ударил Меня по черепу
железным ободом.
53. СТОН БАБОЧКИ
"Сказать по правде, с тобой могло бы получиться хуже. Ты мог не просто
потерять сознание, ты мог умереть. А это не очень забавно, ты не находишь?"
- так я рассуждал сам с собой. Вернее, одна часть моего разума предавалась
рассуждениям, пока вторая часть плавала в ослепительном море света. Мне
казалось, что я слышу накаты волн на берег, и это было странно. Париж стоит
в глубине континента, а не на море. В тот момент, когда я обдумывал эту
мысль, показалось несколько фигур, они словно выткались из тумана, и я
приготовился к встрече с приятными видениями, или к галлюцинации, или