Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
ропустил нас, а "кавалеру" приказал остановиться. "Ура!" - закричали мы
оба, но нашу радость прервал телефонный звонок.
- Валерия, - голос служителя закона был бесстрастен, - когда вы будете
в Ашкелоне?
- Через полчаса.
- Я жду вас в своем кабинете через тридцать пять минут.
Денис смотрел на меня. Всем своим видом он олицетворял пословицу: "Дай
черту палец - он руку откусит".
- А что делать? - сказала я в ответ на его молчаливый протест. - Все
равно, рано или поздно, но пришлось бы рассказывать, как все было.
- Ты знаешь, - Денис печально посмотрел на меня, - у меня такое
состояние, как перед операцией. Скорей бы это все закончилось. А посадят или
нет - это уже второй вопрос.
- Не дрейфь, - сказала я бодро, - Михаэль отличный мужик, он все
понимает.
Минут через сорок я входила в знакомый кабинет в конце унылого
коридора. Денис шел за мной. Нас ожидал неприятный сюрприз: вместо Михаэля
за столом сидел грузный смуглолицый мужчина в полицейской форме, лет сорока
восьми.
- Здравствуйте, - растерянно пробормотала я, - а где следователь
Борнштейн?
Хорошо, что у меня хватило ума не назвать его Михаэлем.
- Садитесь, - сумрачно сказал полицейский. - Меня зовут Нахум Анкори, и
я веду дело об убийстве иностранной гражданки Татьяны Барминой.
Оглянувшись на Дениса, я поняла, что ничего хорошего он от этой встречи
не ждет.
- Ваши имена и документы, - следователь посмотрел на нас, и я протянула
ему свой паспорт. Денис не сдвинулся с места.
- Ваши документы, - повторил он, выжидающе глядя на моего спутника.
- Они остались в номере отеля "Дан-Панорама", - Денис смотрел на пол.
- Так, - протянул следователь, заглянув в мое удостоверение личности, -
а вы, значит, Валерия Вишневская?
- Да.
- И кем вы ему, - он подбородком указал на Дениса, - приходитесь?
- Подругой...
- Понятно, - с непонятной интонацией сказал он. - Если вы только
подруга, то можете идти. А он останется.
- Никуда не пойду, - попыталась я протестовать, - он ни в чем не
виноват, и я...
Нахум Анкори нажал на кнопку звонка, и в кабинет вошел молодой
полицейский.
- Проводите госпожу на выход.
Я поднялась, смерила уничтожающим взглядом чинушу и вышла. Правда, как
мне показалось, это не произвело на него впечатления. Пытаясь исправить
положение, я спросила своего сопровождающего, когда мы шли по коридору:
- Скажите, где сейчас господин Борнштейн?
- Он поехал по вызову.
- А когда он вернется?
- Не могу знать, госпожа.
Звонить Михаэлю было бессмысленно. Что я ему скажу? Что дядя - бяка?
Выгнал меня из кабинета и сейчас мучает бедного Дениса? Наверняка все это
заранее спланировано. Как только я позвонила ему по сотовому телефону, он
передал деле этому, как его, Нахуму. Он же меня предупреждал! Денис должен
был прийти и дать показания. Хорошо еще, что они не знают о сорвавшемся
побеге за границу, да еще под чужой фамилией! Ох, да у Дениса в кармане
паспорт и две тысячи долларов... Вот что, я сяду тут, у входа в полицию и
буду ждать, когда Денис выйдет. Час, два, не страшно.
Но ожидание затянулось. Сидя на ступеньках, я успела выпить бутылку
воды, прочитать толстую газету, купленную в магазинчике напротив, и
окончательно затосковать. Совсем отчаявшись, я снова вошла в просторный
холл, чтобы спросить, что происходит, и увидела, что по коридору два
полицейских ведут Дениса. Причем не на выход, а вглубь здания. О боже! Он
был в наручниках!
Бросившись навстречу, я закричала:
- Денис, что случилось?! Куда тебя везут?
- Меня задерживают. Лерочка, позвони маме, успокой ее.
Больше он ничего не успел сказать, они завернули за угол и исчезли.
- Вы к кому, госпожа? - остановил меня дежурный.
- К следователю Анкори, - ответила я, сдерживая нетерпение.
- Подождите, я позвоню ему.
Он набрал три цифры и, сказав в трубку несколько слов, передал ее мне.
- Вы посадили невиновного вместо того, чтобы искать настоящих убийц! -
заорала я. - Я же говорила Борнштейну, что за нами гонятся бандиты, это
наверняка те, что убили Татьяну, а вы даже не поинтересовались...
- Передайте трубку дежурному, - оборвал меня голос следователя.
Я повиновалась. Послушав минуту, дежурный положил трубку на рычаг и
обернулся ко мне:
- Пройдите в кабинет. В конце коридора и...
- Спасибо, я знаю.
Пробежав знакомый коридор, я ворвалась в кабинет.
- Сядьте и успокойтесь, - приказал мне Нахум Анкори. - Что это вы
говорили о бандитах?
- Они преследовали нас по дороге в аэропорт, а потом развернулись и
поехали за нами обратно.
- Кто они?
- Не знаю, но за нами следили, вы понимаете? И в квартире у Дениса они
устроили разгром, но ничего не взяли. Это вы можете как-нибудь объяснить?
И тут - о чудо! - дверь открылась, и в кабинет вошел Борнштейн.
- Михаэль, - обрадовалась я, - скажите ему! Я звонила вам, потому что
нас преследовали... - и тут я осеклась, поняв, что сморозила глупость.
- А прийти тогда, когда было совершено преступление, он не мог? Только
когда вас преследовали? - немедленно среагировал Михаэль.
Я замолчала, крыть было нечем. Видимо смягчившись, он продолжил:
- Мы задержали его, потому что ваш друг знал о преступлении и не
сообщил нам. Вместо этого он ударился в бега. Чего он боялся? Пришел бы к
нам в ту же минуту, тут же мы отпустили бы его. А сейчас? Неоказание помощи
следствию, сокрытие фактов, попытка удрать за границу с иностранным
паспортом. Вам мало?
"Ох, и это узнали..." - с горечью подумала я.
- И вы хороши, Валерия, не ожидал от вас такого. Помогать человеку,
который замешан в преступлении... И это после того, как я вас предупреждал.
- Он не убивал...
- Следствие покажет.
- Человек, который не убивал, но присутствовал при убийстве, - внес
свою лепту Анкори, - по законодательству несет ту же ответственность, что
убийца. Если он, конечно, не сообщил следствию о факте преступления.
Да, дела Дениса были совсем плохи. Мне ничего не оставалось делать, как
понурив голову, выйти из кабинета.
На улице я вспомнила, что Элеонора все еще ничего не знает. Тяжело
вздохнув, я села в машину и поехала к ней.
Элеонора была дома и тотчас открыла дверь. Было видно, что она наводила
порядок после разгрома, который сотворили у нее в квартире.
- Ну что? - она схватила меня за руку и чуть ли не силком затащила меня
внутрь квартиры.
- Денис сидит в камере предварительного заключения, - бухнула я.
Элеонора упала в кресло:
- Так я и знала! Я чувствовала, что эта история так просто не
кончится...
- Успокойтесь, еще ничего не кончилось. Все только начинается, - я
спохватилась, что ляпнула что-то не то. Да уж, утешительница из меня, как из
вороны - Монсеррат Кабалье.
- Нужно найти адвоката, - Элеонора лихорадочно соображала, - я позвоню
Шульману. Или нет, Шульман в Канаде... Тогда к этому, как его...
- Да подождите вы, - я остановила поток ее мыслей, - адвокат - это,
конечно, хорошо, но пока надо понять, в чем Дениса конкретно обвиняют. Если
мы докажем, что этот погром в вашей квартире как-то связан с убийством
Татьяны, то Дениса выпустят, и никакой адвокат не понадобится! Лучше
расскажите, как тут все было.
Элеонора выглядела постаревшей лет на десять. Она непонимающе смотрела
на меня, потом тряхнула головой, как будто прогоняя наваждение, потом
сказала:
- Они перевернули весь дом! Конечно, что-то я смогла прибрать, но здесь
еще работать и работать!
- Что пропало, кроме джинсов и долларов?
- Папка моего мужа.
- Это все взяла я. Денис попросил принести чистые вещи, деньги и
документы, - Элеонора непонимающе взглянула на меня, но я не дала оформиться
в ее голове мысли: "Кто шляпку украл, тот и тетку пришил". - Вещи взяла я, а
погром устроил кто-то другой.
- Зачем вам понадобилась старая папка с никому не нужными документами?
- недоумевала Элеонора. - Мы ее держим потому, что там переводы, написанные
рукой Сергея, это единственная память о нем!
- Простите мою невоспитанность, папку я прихватила машинально, но у
меня есть большое подозрение, что тот, кто влез в квартиру, искал именно ее.
Элеонора задумалась. Видно было, что она что-то сопоставляла в уме и
наконец произнесла:
- Мне кажется, что это не первая их попытка. Несколько дней назад
начались странные звонки по телефону, молчали и клали трубку. Видимо
проверяли - дома ли я.
В моей голове, пустой как туристский котелок в конце маршрута,
появилась мысль:
- Элеонора, что за старушка живет у вас на этаже?
- Не знаю, это семья новеньких из Биробиджана. Приехали пару месяцев
назад. А зачем вы спрашиваете, Валерия?
- Когда я заходила к вам за вещами, из той двери выглянула бабулька, и
оказалось, что она внимательно следит за вашей квартирой. Вот я и подумала,
а не зайти ли нам к ней?
- Пошли! - решительно сказала Элеонора, и мы постучались в соседскую
дверь.
- Кто это? - раздался глухой старческий голос.
- Откройте, бабушка, это соседка ваша, - ответила Элеонора.
Дверь приоткрылась на ширину цепочки, и на нас глянула знакомая бабка.
Глаза у нее были на удивление ясными и хитрющими.
- Какая я тебе бабушка, - сказала она недовольно, - самой небось пора
внуков-то нянчить, а не бегать с тетрадками.
"Ого, - подумала я, - все примечает. Не бабка, а юный следопыт!"
Элеонора неожиданно смутилась:
- Извините, баб... А как вас зовут?
- Рахиля Никитишна мы, надо что?
От этого сочетания имени и отчества я остолбенела, не зная, как мне
обращаться к старушке - ведь лопну со смеху, выговаривая.
Но на стальную Элеонору это не произвело впечатления, и она сказала:
- Нам бы хотелось поговорить с вами, Рахиля Никитишна, вы бы не могли
нас впустить?
- А позади никто не прячется? - подозрительно спросила бабка.
Мы, не сговариваясь, расступились, чтобы она смогла осмотреть
лестничную площадку. Убедившись в полной безопасности, Рахиль Никитишна
прикрыла дверь и, пошуршав цепочкой, впустила нас в квартиру.
Мне чуть не стало плохо от спертого воздуха. Все окна оказались
закрыты, что было бы разумно при работающем кондиционер, но его не было и в
помине. Разнокалиберная мебель, видимо, была собрана на "выставке", то есть
взята оттуда, куда ее выставляют за ненадобностью. На полу лежал потертый
палас, в углу большой комнаты до потолка были навалены коробки, перетянутые
прочными веревками.
Не дождавшись приглашения, мы с Элеонорой осторожно уселись на шаткий
диван, застеленный цветастым покрывалом.
Из соседней комнаты послышался мощный храп.
- Это Давидик, внук мой, - пояснила бабулька, - с ночной вернулся,
отдыхает.
- Рахиля Никитишна, - обратилась к ней моя спутница, - вы из дома не
выходите... Может, видели вчера вечером кого-нибудь, кто заходил ко мне в
квартиру?
- Не мое это дело по чужим квартирам-то глазами елозить, - отозвалась
старуха. - Ты ее спроси, - она ткнула в меня пальцем, - она тебе скажет,
тоже ведь была намедни.
- Верно, - кивнула я, соглашаясь, - была, но нас интересует, кто был
после меня? Дело в том, что после моего ухода кто-то устроил в квартире
полный беспорядок.
- Украли чего? - заинтересовалась она.
- Нет, нет, - поспешила ответить Элеонора, - ничего не украли, только
веши раскидали.
- А раз не украли, так мне нет никакого резону встревать. Это ваши
дела, семейные, а я в них не участник.
- Что значит семейные? - удивилась Элеонора.
- А то, что сын у тебя большой уже, а ты его за маленького держишь,
денег не даешь, вот он по квартире-то и рыскает.
- С ума сойти можно! - Элеонора поднялась с дивана и нервно зашагала по
комнате. - Ты что-нибудь понимаешь в этой дичи? - обратилась она ко мне.
Бабка видимо обиделась:
- Какая-такая дичь, вроде бы культурная женщина, а ведешь себя как
неразумная, бегаешь тут, Давидика будишь...
- Послушаете, бабушка, - я совсем забыла, что она не любит, когда ее
так называют, но у меня не было сил выговорить ее имя-отчество, - вы можете
подробно рассказать, что тут произошло?
- А что рассказывать? Ты была здесь? Была. Покрутилась маленько и
вышла. Так?
Я кивнула, соглашаясь.
- А за тобой почти сразу сынок ейный, - она показала подбородком на
Элеонору, - с приятелем зашли.
- Как сынок?! - мы с Элеонорой вскрикнули одновременно. - Когда это
было? Бабушка, вы не ошибаетесь?
- Чего я буду ошибаться, - старушка обиженно поджала губы, - говорю
тебе, сын твой, значит сын. Я на глаза еще не жалуюсь. Вытащил из кармана
ключ, открыл дверь и зашел. И дружок его вместе с ним.
- Во что он был одет? - спросила я.
- Штаны белые, и майка с портретом.
- А что на портрете нарисовано? - снова одновременно спросили мы.
- Старик какой-то язык показывает. И как людям только не стыдно носить
такое! Срам один. Одно слово - интелехенция! - последнее слово бабка
выговорила с таким презрением, что я невольно поежилась.
Мы с Элеонорой переглянулись. Действительно, у Дениса были
светло-голубые джинсы, застиранные почти до белизны. И майка с портретом
Эйнштейна - знаменитой фотографией, где Эйнштейн показывает язык.
Я ничего не могла понять. Как же так? Ведь в это время Денис был у
меня, более того - в моей постели!
Спокойно, Валерия, давай думать логично. На основании чего бабулька
утверждает, что Денис приходил домой? Он был в майке с портретом Энштейна. Я
обознаться не могла, так как Дениса не только видела, но и ощущала, а бабка
ошиблась! В квартиру к Элеоноре вламывался не Денис, а некто в его майке.
Где он мог ее взять? Только в гостинице, когда Денис сбежал, бросив в номере
бедной Татьяны все свои вещи. Получается, что те, кто учинил погром в
квартире, имеют отношение также и к убийству Татьяны. А иначе как они
умудрились взять майку до прихода полиции?
Из задумчивости меня вывел голос старухи:
- А тот, дружок его, и раньше приходил. Я тебе, кажись, рассказывала.
Черный такой, в зеленой куртке и с серьгой. Цыган, ей-богу, цыган! И как
таких в еврейскую страну пускают?
Видимо, национальный вопрос был излюбленной темой рассуждений новой
репатриантки из Биробиджана Рахили Никитичны.
- Скажите, пожалуйста, когда они вышли, у них что-то было в руках? -
подала голос Элеонора.
- Нет, порожняком пошли, очень недовольные были, говорили зло. Обидела
ты сына, соседка, уж не знаю чем, - бабка покачала головой.
Мне стало понятно, что больше нам ничего не удастся узнать, и я
поднялась с шаткого дивана.
- Спасибо, Рахиля Никитична, за зоркость вашу. Вы нам очень помогли.
Идемте, Элеонора.
Мы вышли из квартиры и услышали за спиной скрежет дверной цепочки -
бабка запиралась.
x x x
Возвращаться в квартиру Элеоноры мне не хотелось - пришлось бы
выслушивать ее пространные рассуждения на тему о том, кто были эти двое. Во
мне крепла уверенность, что один из них - мой бывший муж Борис. Прежде чем
визитом незнакомцев займется полиция, нужно было найти его и поговорить
начистоту.
Сославшись на занятость, я быстро распрощалась и поехала на работу.
Уйдя с головой в завал из бумаг, накопившихся за последние дни, я и не
заметила, как приоткрылась дверь и в кабинет зашел посетитель. Был он
одутловат, среднего роста, редкие пряди покрывали начавшую лысеть макушку.
- Присаживайтесь, - сказала я ему, с трудом оторвавшись от бумаг.
- Моя фамилия Рубинчик, Рубинчик Исаак Моисеевич.
"Точно, - подумала я, - вот его внешность полностью соответствует
фамилии. Это тебе, не Авдотья Самуиловна, здесь все понятно и никаких
раздвоений личности не произойдет."
- Я к вам по объявлению. Мне, как доктору наук, необходимо быть в курсе
событий и все, что касается...
- Простите, - нетерпеливо прервала я его, - о каком именно объявлении
идет речь? И чем я могу быть вам полезна?
- Я же профессор! - почему-то удивился посетитель и вывалил передо мной
на стол множество корочек-дипломов. Я взяла одну из них и раскрыла. Это
действительно был диплом доктора наук, выданного на имя Рубинчика И.М. с
разными подписями и печатями. - А у вас в объявлении на двери написано:
"Консультации по бизнесу и регистрации частного предприятия". И поэтому я
принес вам мои дипломы. Мне нужно открыть дело и я думаю, что мне
понадобится помощь специалиста, на советы которого я смогу положиться и...
- Хорошо, - снова прервала я его, - вы получите все необходимые
разъяснения.
"Ну, Валерия, с почином тебя, видать не зря на лекции ходишь и
ума-разума набираешься." Я и вправду забыла о том, что всего пару дней назад
повесила на дверь своей конторы этот кусочек бумаги. И я начав с того,
сколько стоит час моей консультации, принялась выкладывать своему первому
клиенту в области бизнеса все, чему меня учили на немногочисленных лекциях.
Равнодушно кивнув при упоминании стоимости моей работы, Рубинчик
продолжил свои пространные рассуждения о роли высшего образования в мелком
бизнесе, о своем отношении к экономике Израиля и прямо-таки вывел меня из
себя своими бессвязными речами. От недовольства меня спасло только то, что
посетитель рассуждал за свой счет. Поэтому я его слушала и иногда вставляла
в его речь слова: "налоговая политика, скидки новым репатриантам,
эффективность и умение вести дело..."
В общем, разговор был еще тот. Наконец Рубинчик поднялся, сложил свои
документы в картонную папку с завязками и протянув мне руку, вялую и
влажную, как лягушка, стал прощаться. Я уже достала книжечку квитанций,
чтобы выписать счет за услугу - на первый раз я решила взять с него
поменьше, как он неожиданно произнес своим бесцветным голосом. лишенным
интонаций:
- Я вам очень благодарен. Я получил от вас ценные советы, которыми
сразу же воспользуюсь, как только выйду из сумасшедшего дома. Там сейчас
меня лечат и иногда выпускают в город, так как я не представляю опасности
для окружающих, - посетитель медленно повернулся и вышел за дверь, а я так и
осталась стоять столбом посередине комнаты, как приснопамятный Воскобойников
после ухода Остапа Бендера с ордерами на мебель.
Первый блин в искусстве предоставления населению советов по открытию
малого предприятия вышел комом и мне кажется, до следующей консультации дело
не дойдет.
Громкий женский вопль на улице вернул меня к действительности.
Подскочив к окну, я выглянула наружу, но ничего не увидела - угол здания
закрывал обзор. А шум тем временем нарастал.
Хотя я и не отличаюсь природным любопытством, но все же решила
посмотреть, что произошло, тем более, что после визита сумасшедшего
профессора работать совершенно не хотелось.
На улице стояла толпа. Протиснувшись вперед, я глянула из-за спины
какого-то зеваки и обмерла. На асфальте, нелепо раскинув руки, в луже крови
лежал мой недавний посетитель Рубинчик Исаак Моисеевич.
Подоспевшие санитары подняли тело, вкатили носилки в брюхо урчавшей
машины, и, включив сирену, скорая рванулась с места.
Полицейский с планшетом в руке тем временем опрашивал зевак,
толпи