Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
у нее".
И я позвонила Марусе. Она похлеще Тамарки удивила меня.
- Старушка, епэрэсэтэ! - возмутилась Маруся. - Я прямо вся сейчас упаду!
Герман и Тамарка? Не верю! И даже слышать о том не хочу!
- Но ты же сама их познакомила, - напомнила я. - Неужели забыла?
Маруся не ответила, ей было не до меня. У нее происходила своя
напряженная работа: мысли множились, как кролики на воле. Слава богу, она
посвятила меня в результат этих трудов.
- Старушка, - закричала Маруся. - Я прямо вся поняла, где Тамарка
познакомилась с Германом. Помнишь, она в Мексику ездила? А ты еще хвастала,
что Алискин Герман не вылазит оттуда, ведь его папа там работал в
посольстве?
- Да.
- Вот там, в Мексике, они и снюхались. Да-да, сейчас припоминаю, Тамарка
что-то зачастила ко мне тогда, все выспрашивала про Алиску. Любопытно ей
было, а подъезжать к тебе она не решалась.
"Еще бы, - подумала я, - все боятся силы моего ума. Однако что же это
творится? За моей спиной у моих же подруг идет своя интенсивная жизнь, а я и
не в курсе?"
Естественно, в связи с этим возникла настоятельная потребность позвонить
Евгению. Если в течение десяти минут узнаешь Такие интересные новости про
свою лучшую подругу, про мужа другой лучшей подруги и все это от третьей
лучшей подруги, то кто ж тогда знает, какие сюрпризы преподнесет родной муж?
Признаться, многого уже ждала.
И Евгений меня не разочаровал. Преподнес сюрприз, раскрыл тайну своего
неожиданного возвращения.
- Сима зря убеждала в обратном, - бушевал он, - тебе плевать на меня, на
семью, на сына! Я оторопела:
- Какая Сима? В чем это она тебя убеждала? Евгений еще больше осерчал:
- Какая Сима? Будто не знаешь. Сима! Соседка Алиски. Сама, небось,
подговорила ее, вот она плетушки и плела. А я, как дурак, поверил, вернулся,
ждал.
Тут мне сделалось дурно:
- Да в чем я подговорила ее? Что она тебе плела? Говори сейчас же!
- Сама знаешь, что плела. Каждый день мне звонила. Все донимала
рассказами о том, как ты меня любишь, как страдаешь. Все брехня! Ваши
бабские интриги. Одного не пойму, зачем тебе нужно за нос меня водить?
Садистка ты, что ли? Или мазохистка?
Вот какие у него проблемы - садистка я или мазохистка! Меня же волновали
проблемы другие.
- Женя, толком скажи. Когда Сима тебе звонила? Откуда она твой номер
знает?
- Об этом я тебя должен спросить! - рявкнул Евгений. - Все! Ухожу!
Надоело ждать, когда ты вспомнишь наконец и обо мне.
- Женя, милый, скоро приеду! - закричала я, но крик мой прозвучал гласом
вопиющего в пустыне.
Мой муж уже не слушал меня. Он отправился к Юльке. Я окоченела от этого
всего, остолбенела, оцепенела, окаменела и бог знает что еще.
Не знаю, долго ли я сидела в прострации... В голове образовалась пустота,
но не от отсутствия мыслей, а от сумасшедшего их переизбытка.
"Как же так? - поражалась я. - Эта Симочка, эта аферистка, травит Алиску
буквально у меня под носом. Я же бегаю за Нюрками, Лорками, Каринками и
Фаинками, ворошу старое белье. Даже Тамарку уже вывела на чистую воду... А
зачем? Чтобы Симочка спокойно продолжала творить свое черное дело?"
Очень обидно было признавать, что какая-то девчонка так легко меня -
тертый калач - вокруг пальца обвела. И как затеяла? Простенько! Не особо
утруждая себя. На живую нитку интригу собрала, а я так легко купилась! Со
всех ног кинулась в чащобах прошлого искать то, что располагалось у меня под
носом.
Ох, как я была зла. Зла на всех. Особенно почему-то на Германа.
"А этот Герман? - со скрежетом зубовным думала я. - Этот престарелый
ловелас! Мышиный жеребчик! Бросился в роман с юной соседкой, как саврас без
узды. И до чего дошел - Алиску побоку! А сама Алиска? Где были ее глаза?
Такую змею на груди пригрела!"
Я помчалась к Симе. По странному стечению обстоятельств, входя в подъезд,
встретила соседку, живущую этажом ниже.
- Софья Адамовна, - воскликнула она, - как здоровье Алисочки?
Я мысленно обругала язык Марго, оповестивший уже весь дом о недомоганиях
Алисы. Однако тут же выяснилось, что я не права - язык Марго здесь ни при
чем.
- Очень она нас напугала, - пожаловалась соседка, имея в виду Алису. -
Когда Симочка прибежала ко мне, я даже струхнула.
Я удивилась:
- О чем вы? Не пойму.
- Ну как же, - расстроилась соседка, - говорю о том дне, когда Алисочка
потеряла сознание. Мы с Симочкой вдвоем тащили бедняжку на себе. С виду она
стройненькая, но такая тяжелая. Еле дотащили.
Теперь я совсем ничего понять не могла и, слегка досадуя, воскликнула:
- Почему? Почему тащили? Соседка всплеснула руками:
- Потому что мужчин не было на этаже, вот Симочка меня и попросила помочь
перенести бедняжку к себе. Не лежать же Алисочке одной в квартире.
Наконец до меня дошло, что речь идет о том дне, когда я приехала из
Москвы и застала Алису в квартире Симочки. Но я полагала, что Алиса туда
своими ногами пришла, теперь же выясняется, что ее тащили. Разве это не
удивительно?
- Неужели Симочка не могла остаться с Алисой в ее квартире?
- Не могла, - ответила соседка, сердобольно качая головой, - Симочка
ждала важного звонка из-за границы, а Алисочка потеряла сознание. Вот и
пришлось ее к Симочке тащить.
Простившись с соседкой, я укрепилась во мнении, что Алису травит Сима.
- Скажи мне, дорогая, - воскликнула я, входя в ее квартиру, - а сама ты
была в Мексике? Сима побледнела.
- Почему ты спрашиваешь? - испуганно вскричала она. - С какой стати?
- Да потому, что в моей голове возникли вопросы, которые давно пора тебе
задать. В общем-то, и без них все очевидно, но все же спрошу. Помнишь, я
приехала из Москвы и застала умирающую Алиску в твоей квартире?
Сима сразу успокоилась.
- Конечно, помню, - ответила она. - Я не могла у нее сидеть, я ждала
звонка, потому и попросила соседку помочь. Мы перетащили Алису ко мне.
- А какой смысл тащить ее, бесчувственную, прибегая к помощи соседки,
когда всего лишь достаточно было захватить с собой трубку?
Я сняла с подставки трубку радиотелефона, грозно потрясла ею в воздухе и
вернула на место.
Симочка растерялась.
- Я ждала звонка, ждала звонка, - севшим голосом лепетела она.
- Правильно, ждала звонка. Вот и ждала бы его в Алискиной квартире. Зачем
было ее, умирающую, к себе тащить?
- Но я боялась! Мне там страшно! - закричала Симочка. - Алиска чахнет, а
от чего? Никто не может сказать! Неужели ты не чувствуешь, там происходит
что-то странное? Марго права, там живет нечистая сила! Там стены дышат. Там
раздаются стоны. Даже я черных человечков вижу. Честное слово, всерьез
подумываю: не показаться ли психиатру.
Она разрыдалась.
"Что за артистка? - удивилась я. - За кого она меня принимает?"
Рассердившись, я закричала:
- Ты мне человечками зубы не заговаривай! Признавайся, зачем Евгению
моему звонила?
Симочка испуганно отшатнулась. Однако в руки взяла себя быстро, вытерла
слезы и спокойно ответила:
- Хотела вас помирить.
Мне стало смешно. Кого она провести хочет? Она же против меня ребенок.
- Добрая? - ехидно поинтересовалась я, - Всем добра желаешь? Германа у
Алиски умыкнула и святую из себя строишь?
Симочка побледнела, нервно глянула на часы. Было очевидно, что она не
решается прекратить разговор, хотя о том лишь и мечтает, как бы выпроводить
меня поскорей.
Конечно же, я осталась, было что ей сказать. Не скупясь на подробности, я
поведала, как Симочка встретилась с Германом в Мексике и как он посмотрел на
нее совершенно другими глазами. Ведь в Мексике только и открываются у него
глаза.
Вернувшись в Питер, он понял, что на этот раз слишком увлекся. Соседка -
это не Тамарка, живущая в Москве. Герман испугался и снова в Мексику удрал.
Симочка же поняла, что бросить Алису он вряд ли отважится, и решила немножко
делу помочь. Но как она дерзнула, как пошла на такое преступление? Герман же
не дурак!
Все это я ей и выложила.
- Вот именно! - обливаясь слезами, воскликнула Симочка. - Герман не
дурак. Он сразу понял бы, что Алиса умерла от отравления. Нет, не такая я
глупая, как ты думаешь. И вообще, у меня жених есть. Я его люблю.
Телефонный звонок оборвал ее откровения. Ужас, появившийся в глазах
Симочки, придал мне ту необходимую скорость, которая позволила опередить
хозяйку квартиры. Перед самым ее носом я схватила трубку и жадно прижала ее
к уху. Герман! Я сразу узнала его голос.
- Малышка, это опять я, - нежно сказал он. - Нам надо поговорить.
Симочка стояла, объятая ужасом. Но я не стала разоблачать Германа, а
передала трубку ей, прошептав:
- Поговори, я, так и быть, подожду. Она благодарно кивнула, нерешительно
взяла трубку и... нажала на клавишу отключения.
- Почему ты не стала с ним говорить? - возмутилась я.
- Он мне звонит, - грустно сообщила Симочка. - Все время звонит, но мне
нечего ему сказать. Я его не люблю. У меня есть жених...
Ее прервал новый телефонный звонок. Симочка одними глазами попросила меня
не трогать телефон, но я не послушалась.
- Малыш, ты снова не хочешь меня слышать? - взволнованно спросил Герман.
Симочка опять прервала разговор.
- Не надо, - попросила она. - Он сказал, что не вернется из Мексики, если
я не соглашусь стать его женой. А как я могу согласиться, если не люблю его?
К тому же Алиса моя подруга...
Я была изумлена:
- Зачем же ты голову ему вскружила? О чем ты думала, когда роман
закручивала? Симочка понуро пожала плечами:
- Тогда все было не так... Тогда я еще не встретила своего жениха, тогда
с Алисой еще дружна не была, даже не подозревала о ее существовании. Мы с
Германом случайно встретились в Мексике. Там жизнь похожа на сказку. Я не
знала, что он женат, и вообще, мне показалось... - Она вздохнула:
- Но все прошло, прошло, а Герман не хочет с этим смириться. Я прозрела:
- Значит, эту квартиру Герман купил только из-за тебя? Чтобы быть
поближе? Симочка снова вздохнула:
- Да, и сделал глупость. Когда я увидела, какая добрая и хорошая у него
жена... Сразу поняла... Это так некрасиво... Наши с ним отношения... С тех
пор пытаюсь порвать, но Герман не унимается. Уже не знаю, что делать, я
похудела, извелась... Соня, ты ведь не скажешь Алисе? Честное слово, я с ума
сойду! Даже не знаю, как после такого предательства смотреть ей в глаза. Она
же, как ребенок. Ой, Соня, не могу!
И Симочка заплакала.
- Ничего Алисе не скажу, - успокоила я ее. - За эти дни столько всяких
секретов узнала, что Алисе их не переварить. Рассказывать начну, бедняжка
точно сойдет с ума. У самой уже голова идет кругом.
Симочка роняла слезы, глядя на меня с благодарностью и надеждой.
- Соня, а мне как быть? - спросила она. - Я уже квартиру собралась
менять.
- Даже так?
Она с жаром воскликнула:
- Соня, клянусь, мне чужого не надо! Германа я не люблю. Сама же видела,
я с ним даже разговаривать не хочу.
И видела, и слышала. Бесспорно, она не лгала, я же зашла в тупик. Если
Симочка говорит правду, то кто же тогда травит Алису?
ГЛАВА 29
Алисы дома не оказалось. Растерянная, я уселась в холле, на ее стильный
диванчик, и призадумалась.
"Кто травит Алису? И, главное, как?" - эти вопросы не давали мне покоя.
Круг друзей и знакомых ограничен. Все на виду, и всех я тщательно
перебрала. Лишь Герман и Марго остались.
"Марго? - с сомнением подумала я. - Зачем? Не вижу мотива. Тогда Герман?
Он один остается".
По спине пробежал холодок. Герман травит Алису, чтобы жениться на
Симочке? Ужас какой! Нет, я, конечно, слышала о подобном, но чтобы вот так,
самой, нос к носу столкнуться с женоубийцей!
"Но как? Как он ее травит? Он в Мексике, Алиса в Петербурге..." - я
почувствовала растерянность.
С отравлением ясно лишь одно, смогла все же констатировать я: яд не в
еде. Мы с Алиской одними йогуртами уже питаемся. Да и как Герман умудрился
бы еду отравить?
Я перебрала все известные мне способы отравлений, но так ни на каком из
них и не смогла остановиться.
"Квартира, - осенило наконец меня. - Ее нужно бы еще раз тщательно
осмотреть. Возможно, Герман подложил какое-то отравляющее вещество. Летучее.
Оно постепенно притравливает Алису, а убийца отсиживается себе в Мексике.
Дожидается результата. Кстати, я в последнее время тоже чувствую себя
неважно... И какие-то странные здесь мне снятся сны..."
Из оранжереи спустилась Марго, держа в руках цветочные контейнеры.
Грустно сообщила:
- Последние крошки додохли. Только эти вот красавчики и остались. Но зато
как пышно они расцвели. Алиска приказала их в спальню поставить.
Марго протянула мне ящичек с бархатными фиалочками
завораживающе-необычного черного цвета. Я потянулась к ним носом, но тут же
с отвращением отпрянула.
- Фу, гадость какая! Как же их в спальню ставить? Алиса их хоть нюхала?
От них же падалью несет.
Марго удивилась:
- Да ну? А мне кажется, розой пахнут. И жасмином. И сиренью. И гиацинтом.
- Какой розой? - возмутилась я. - Каким жасмином? Запах разложившейся
плоти. Не удивлюсь, если эти невинные цветочки окажутся хищниками.
- Да, да, - оживилась Марго, - я заметила: в оранжерее исчезли мухи и
комары. Это меня заинтересовало:
- Да? Ну тогда и в самом деле отнеси их в спальню. Комары ночью прям-таки
лютуют. Так и быть, отнеси в спальню, только от моей кровати подальше
поставь Кстати, а куда делась Алиса?
Марго немедленно принялась ругаться.
- Слышать про нее не хочу! - закричала она. - Бледная! Круги под глазами!
Еле ноги таскает, а по магазинам шляться силы нашла.
Меня захлестнула обида:
"Что же это она меня с собой не взяла? Впрочем, и я уже еле ноги таскаю.
И кружится голова. И сухость во рту. Не до магазинов..."
Словно услышав мои мысли. Марго сказала:
- Чайку пойти выпить, что ли? Вроде не ела соленого ничего, а все пью и
пью. Сухость во рту такая. И Алиска пьет как сумасшедшая. Нет, освятить
нужно квартиру. Сделано здесь! Сде-ла-но. Хвороба от нее у меня, от квартиры
этой. Завтра же пойду к попу.
Я слушала Марго, не очень понимая, о чем это она. Как-то странно
кружилась голова, и перед глазами скакали черные точки.
- Маргуша, убери эти удушливые цветочки, - попросила я. - Дурно мне от
них.
Я ткнулась носом в фиалку, проверяя, не ошиблась ли, не возвела ли
напраслину на не повинные ни в чем растения. К точкам тут же прибавились
мухи с серебряными крылышками. И звездочки.
"Скоро человечков видеть начну", - рассердилась я.
И тут меня осенило.
"А не в этих ли цветочках дело? Что там ботаник говорил? Фиалка свободы?
Кстати, что-то нет ее, а ведь сегодня еще здесь, в холле, была".
- Маргуша, - спросила я, - куда подевались те коричневые цветочки?
- В оранжерею их отнесла, а эти, черные, спускаю. Как раз расцвели, -
просветила меня Марго. - А в чем дело?
- Да вот думаю, не выбросить ли их нам, пока Алиса не вернулась? Что-то
не нравятся мне они. Лицо Марго отразило яростный протест. Стало очевидно,
что со стороны Алисы мое предложение встретило бы гораздо меньше возражений.
- Что? - завопила Марго. - Мои цветы?! Выбросить? Я их так холю, так
лелею! Софья Адамовна, креста на тебе нет!
- Холишь? Лелеешь? Дай-ка я на них посмотрю. Много их там еще у тебя?
И я отправилась в оранжерею. Подъем дался мне не легко.
"Никогда раньше не замечала, - с трудом переставляя ноги, подумала я, -
какая крутая здесь лестница".
Марго, устремившаяся за мной, видимо, поднималась с таким же трудом, -
кряхтела безбожно. В мастерской она взмолилась:
- Ой, Софья Адамовна, погоди. Давай передохнем маленько, а уж потом
поднимемся в цветник.
- Давай, - согласилась я, присаживаясь в любимое кресло Алисы и с
интересом рассматривая снятую с мольберта, отставленную в угол картину.
Работа была еще не закончена.
Туман в голове не помешал мне оценить произведение по заслугам. Картина
завораживала техникой исполнения и сложностью замысла. Это было одно из тех
полотен, которые привели меня в восхищение. Странный, загадочный пейзаж,
рождающий любопытство и тревожный трепет.
Из сумрака, наполненного лунным светом, выступали руины храмового
комплекса, виденного мной где-то в другой жизни, в каком-то ином времени.
Словно неведомая сила взметнула меня в черное поднебесье. Оттуда,
бесстрастно и величественно, взирала я вниз на каменные сооружения.
Я все видела в этом лунном сумраке. Все отчетливо различала.
Я все знала и все видела. Страшная тайна покоилась где-то в недрах камня
рядом с Великой гробницей. Я знала это, но не смогла бы сказать, откуда...
"Великая гробница, - с удивлением подумала я, - нет никаких сомнений, что
это не жилье, не храм, а именно гробница..."
С огромным трудом мне удалось стряхнуть оцепенение, навеянное
удивительной картиной Алисы. Я отставила полотно в сторону и потянулась за
другим, тем, что стояло рядом, у стены, натянутое на подрамник. Эта работа
была уже покрыта лаком. Она поражала реалистичностью и глубиной исполнения,
как и прежняя. На этот раз кисть художницы воссоздала на холсте тропический
полдень. Картина дышала жаром раскаленного дня. Крупным планом надвинулись
на меня разрушенные, свергнутые с высоты барельефы со странными лицами с
чуть раскосыми глазами и вывернутыми губами. Из хаоса каменных обломков в
небо вознесся древний храм. Базальтовые колонны, прижатые одна к одной,
образовывали массивное каре, перекрытое тяжелыми гранитными плитами. Мрачный
камень четким силуэтом врезался в побелевшее от зноя небо.
Я вновь перевела взгляд на лица с барельефов, притягивавшие к себе
бесстрастной необычностью. Творения древних скульпторов лежали разбросанные
по ковру из черных и коричневых цветов. У самого края картины, на переднем
плане, цветы оказались прорисованными так четко и тщательно, что я
вскрикнула, узнав их.
- Марго! - спросила я, - посмотри, Алиса тут цветочки нарисовала. Это не
те, черненькие, что ты вырастила?
Подошедшая Марго без всякого трепета вгляделась в тревожное, почти
магическое полотно Алисы. Присмотревшись, она согласилась:
- Да, те, что намалеваны левее - коричневые, а те, что в самом углу -
черные. Точно, наши цветочки.
"Боже мой! - ужаснулась я. - Да этот храм я во снах своих видела. Не
припомню только, до того, как нашла картины Алисы, или после. Чертовщина
какая-то..."
Я мучительно пыталась припомнить, но Марго помешала.
- Пошли в оранжерею, - сказала она, - а то пить хочу, спасу нет.
Мы поднялись в оранжерею, превратившуюся в кладбище цветов и хранилище
пустых горшков.
Кое-где торчали засохшие ветки, и отовсюду веяло запустением.
Я ахнула:
- Да здесь настоящий мор!
- Видишь, что делается, - пожаловалась Марго. - Все растения погибли.
Хвороба какая-то на них напала. Я уже и к агрономам их носила, и землю на
проверку таскала, и на вредителей исследовала.
- И что? Нашли что-нибудь? Марго скорбно покачала головой:
- Ничего. Только эти фиалки и живут. Ничего им не делается. Цветут себе.
И вот еще что заметила: как коричневые фиал очки отсюда унесла, так
остальные цветочки сразу погибли. А черные, наоборот, обрадовались и
зацвели.
Я удивилась:
- Унесла? Коричневые? Фиалки свободы?
- Уж не знаю, как их называть, - отмахнулась Марго. - Но заметила, что
они лечебные. Дышится от них легко и ломота в костях проходит. Еще молиться
около них хорошо, всякая