Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
йчас и от Германа, то почему делится собственными впечатлениями? Дело
давнее, откуда она знает, в каком настроении в тот период ходила Фаина?
К моему удивлению, Алиса рассмеялась.
- Это не вопросы, - проговорила она, - это уже ответы. Теперь я убеждена,
что травит меня Нюрка. Вот если бы она сказала: "Анонимки", - тогда бы я
задумалась, а теперь нет. Теперь знаю точно: Герман рассказал ей, а он знал
лишь про одну анонимку.
Я была потрясена:
- Ты не сказала ему о второй?
- Почему, сказала и даже показала, только он не поверил мне. У него
прекрасная зрительная память, а текст второй анонимки был точь-в-точь
скопирован с первой и также набран буквами из газетных заголовков. Увидев
вторую анонимку, Герман рассмеялся и сказал, что это та же, которую я ему
уже показывала. Помнится, он даже обиделся на меня. Получалось так, что он и
признался, и повинился, а я бессмысленно колю ему глаза. Он подумал, что из
мести, из мести.
Дело прошлое, а меня пробрало. Передать не могу, как разозлилась. Ничто
так не бесит, как мужская наглость: сам же жене изменял, сам же еще и
обиделся, когда заподозрил, что ему колют глаза. Да это женское неотъемлемое
право - колоть мужчинам глаза, когда они того заслуживают.
- Алиса! - возмутилась я. - Ты что, не могла показать этому наглецу
вторую анонимку? Пускай бы на обе полюбовался, пускай увидел бы, что они
близнецы, близнецы.
- В том-то и дело. Соня, что первую анонимку я найти не могла, а потом
уже, когда нашла, поезд ушел - мы с Германом помирились и зажили душа в
душу. Не ворошить же старое. Так он с уверенностью, что анонимка одна, и
живет, и живет.
- Это и в самом деле все круто меняет! - воскликнула я. - Раз Герман
знает про одну анонимку, тогда, выходит, Нюрка травит тебя!
- Увы, да, - смахивая слезу, согласилась Алиса. - А я так ее люблю-ю.
- Ничего, я тоже люблю Юльку, но это не мешает мне ее ненавидеть. Хорошую
идею Нюрка подала, надо бы и мне отравить Юльку, вот только как?
- Ах, Соня, не говори глупостей, - рассердилась Алиса. - Если ты и
способна кого отравить, так только своим ядовитым языком.
Признаться, я не ожидала.
- Вот это да! Что за новость? Аля, ты осуждаешь меня?
- Ни в коем случае, просто глупости слушать не хочу. Лучше скажи, как
быть с Нюркой?
Я тут же задумалась - мне всегда это давалось легко.
- Алиска, с Нюркой остался один вопрос, - напомнила я. - Как она может
помнить настроение Фани в тот год, когда ты получила анонимку? Времени-то
прошло много.
- Да нет никаких вопросов. Если она сказала, что Фаня ходила счастливая
целый год, значит, сопоставила время и вспомнила. Год не месяц, легко
сопоставить.
Меня это не убедило.
- Ты можешь вспомнить, какая ходила Фаня в тот год, когда ты получила
первую анонимку? - поинтересовалась я.
Алиса отрицательно покачала головой.
- Но это ничего не доказывает и ничего не опровергает, - сказала она. - Я
не помню, у меня была тогда не жизнь, а кошмар, а Нюрка помнит. Связала это
событие с каким-то своим и запомнила. Такое возможно, это я тебе как
психолог говорю.
Когда Алиска пытается казаться умней меня, это невыносимо. Я взбесилась:
- Что у вас с Розой за привычка? Она всю жизнь как гинеколог говорит, ты
- как психолог. Глупое объяснение. Наверняка Нюрка не помнит - ходила Фаина
счастливая или не ходила. Брякнула сгоряча, чтобы бросить на Фаню тень,
потому что страшно была на нее зла. Еще бы, покусились на ее фигуру!
- И такое возможно, - согласилась Алиса. - И все же мне грустно, что это
именно Нюра затеяла с Германом роман. Соня, а может, не она?
В глазах Алисы было столько надежды, что мне стало обидно, ишь, как за
Нюрку свою переживает.
- Она-она, - заверила я. - Кстати, что там было в анонимках? Ты помнишь
текст? Алиса задумалась:
- Нет, не помню. Да я их сейчас покажу. Они в моем сейфе, в мастерской.
Мы немедля поднялись в мастерскую. Пока Алиса перебирала бумаги, я, меряя
бескрайнюю комнату шагами, строила логические цепи, с помощью которых Нюрка
должна была угодить в мои сети. Строила, строила, да так увлеклась, что не
заметила картин, стоящих изображением к стене, зацепила одну, остальные
поехали за ней, я попыталась их остановить, но не удержала и закричала:
- Алька! Помогай!
Алиса пришла на помощь, но две картины успели упасть, рамки разбились.
Чувствуя вину, я бросилась их поднимать, перевернула и ахнула:
- Рука мастера!
Необычный, фантастический пейзаж завораживал. Невозможно было оторвать от
него глаза. Будто бы сверху, из поднебесья, я всматривалась в гармоничные,
но совсем не свойственные этому миру линии. Казалось, смотришь сразу на все.
И видишь сразу все. Одинаково отчетливо и ясно.
- Бесподобно! - воскликнула я. Алиса оживилась:
- Правда? Тебе нравится?
Не отвечая, я выдвинула другую картину, еще и еще. Все они были
восхитительно прекрасны. Ни у кого не видела я такой редкостной манеры,
такой легкости кисти. Словно в черном зеркале отразился, упав на полотна,
неведомый мир. Картины притягивали. Темные, даже мрачные, они обладали
невероятным очарованием. На них хотелось смотреть снова и снова.
Но все же я заставила себя оторвать от картин взгляд. Посмотрела на Алису
и спросила:
- Что это? Откуда это у тебя?
- Это мои картины, - скромно призналась она.
Я перевела глаза на глупую пятнистую корову, на кособокий Казанский
собор, потом снова взглянула на необычные пейзажи и онемела. Я была
поражена.
- Мне кажется, что это слишком примитивно, - пропищала Алиса, кивая на
пейзажи. - Никакой оригинальности, пишу себе и пишу, а где же мысли? Такое я
могу писать столько, сколько захочу. Это и так живет внутри меня. А где же
мысли?
- Алька! - закричала я. - Ты гений! Какие мысли? Тебе это не идет! У тебя
потрясающе легкая рука и восхитительная фантазия! Ты должна писать только
такие картины и выставлять только их! Это будет фурор!
- Ладно тебе, - отмахнулась она, - лучше посмотри на анонимки.
Анонимки и в самом деле оказались близнецами, из чего я сделала вывод,
что писал их один человек, точнее не писал, а складывал из газетных букв.
Содержание удивило меня.
"Рассказывать жене о похождениях мужа - бочка Данаид, и все же расскажу.
Герман любит другую, хоть и читает на ночь сказки тебе", - гласила анонимка
и подпись внизу: "Доброжелательница".
- Алька! - воскликнула я. - А ведь эту анонимку написала твоя подруга.
Теперь в этом не может быть сомнений.
- Думаешь? - испугалась Алиса.
- Уверена! Откуда знает чужой человек, что Герман читает тебе на ночь
сказки? Бедняжка схватилась за голову:
- Какой ужас! Ты права!
Еще бы. Я многократно перечитала обе анонимки и спросила:
- Кто-нибудь из твоих родственников или подруг употребляет выражение
"бочка Данаид"? Алиса задумалась.
- Если честно. Соня, сама толком не знаю, что это за бочка, - призналась
она. Я пояснила:
- Бочка Данаид - не имеющий конца труд, бесполезная работа, но кто из
твоих подруг так говорит?
- Не припомню. По-моему, этим выражением не пользуется никто из моих
знакомых. Впрочем, не исключено, что кто-то из подруг и употребляет это
выражение.
- О чем ты говоришь? - не поняла я, Радуясь, что появилась возможность
продемонстрировать свои знания, Алиса начала мне объяснять:
- Понимаешь, Соня, здесь дело в ролях, в социальных ролях. И Фаня, и
Карина, и Нюрка, и Лора общаются со мной как с близким человеком, то есть
запросто. Следовательно, у них задействован лишь тот лексикон, который не
требует демонстрации ума, эрудиции, интеллигентности, поэтому я слышу от них
упрощенные фразы, примитивные словечки, сленг, все то, что они не допускают
в официальном общении. Там, где им надо показать себя совсем с другой
стороны, вполне может появиться и "бочка Данаид", и многое другое. Пришлось
возразить.
- Вполне допускаю, - сказала я, - что анонимку могла и Фаня написать, но
трудно представить, что она способна на какие-то социальные роли. Фаня
всегда одинакова, хоть с подругами, хоть с сослуживцами. Лепит, что в голову
придет, и плевать ей на интеллигентность.
Пока я говорила, Алиса аж подпрыгивала от нетерпения, так хотелось ей
поскорей убедить меня, что я не права.
- Нет-нет, Соня, - закричала она сразу же, как появилась у нее такая
возможность, - речь любого человека, подчеркиваю, любого, без исключений,
меняется в зависимости от обстановки и среды. Не только речь, но и
поведение. В одном случае мы абсолютно нетерпимы, в другом способны проявить
гибкость, здесь вежливы, там грубы, где-то выражаемся грамотно, едва ли не
книжно, а где-то позволяем себе и нецензурные выражения и грубые ошибки.
Уверяю тебя, Фаня не исключение. Некоторые люди, переходя от одной
социальной роли к другой, становятся неузнаваемыми, одни меняются умеренно,
другие - почти незаметно. Фаня относится к последним.
Мне было трудно представить Фаину другой, поэтому я буркнула:
- Вряд ли Фаня меняется, разве что только со своими психами.
- И все же, уверяю тебя, с посторонним человеком она совсем не так груба,
как с тобой. И слова ей на ум приходят другие. Уверена, любая из моих подруг
могла в официальной беседе сказать "бочка Данаид" или нечто подобное.
- Что-то не верится.
- Да-да, Соня, возможно, кто-то употребляет это выражение в официальной
беседе, это я тебе как психолог говорю, - воскликнула Алиса и испуганно
осеклась. - Ой, сейчас ты снова начнешь упрекать меня, что говорю как Роза,
как Роза.
- Ладно, - успокоила я ее, - а как психолог ты мне не скажешь, могу ли я
заставить автора анонимки проговориться? Могу заставить произнести при мне
эту фразу, ну эту "бочку Данаид"?
- Конечно, можешь, если создашь видимость официальной беседы и вызовешь
те ассоциации, которые склонят автора анонимки к употреблению этого
выражения. При твоих упрямстве и изобретательности, думаю, это, не сложно, -
заверила меня Алиса.
Польщенная похвалами, я вдохновилась:
- Завтра же утром этим и займусь. Вот только с кого начать?
- Начни с Карины, - посоветовала Алиса. Я удивилась:
- Думаешь, она автор?
- Нет, просто ее имя первое в алфавитном порядке. За ней идет Лора, потом
Нюра, потом Фаина.
Подивившись странному образу мышления Алисы, я согласилась:
- Хорошо, начну с Карины. Отправлюсь к ней и замордую повторением одного
и того же. Уж что-что, а толочь воду в ступе я умею. Если Карина писала
анонимку, то рано или поздно помянет "бочку Данаид".
- Учитывая твои способности, и я так думаю, - согласилась Алиса.
ГЛАВА 17
- Присаживайся, Мигелито, - сердечно попросил пожилой банкир изящно
одетого молодого человека.
- Сеньор Диас, - молодой человек улыбнулся, сверкнув белизной зубов, - я
так вам благодарен за дополнительные кредиты. Дело идет лучше, чем
ожидалось.
- Очень рад, - банкир благосклонно кивнул. - Однако о делах позже.
Сеньор Диас остановил взгляд на щегольском наряде Мигеля, созданном
известным кутюрье. В глазах его мелькнуло неодобрение.
Молодой человек, между тем, продолжал оживленно рассказывать об успехах
своего бизнеса.
- ...Это оказалось очень выгодно, сеньор Диас. Кредиты вашего банка могут
быть возвращены даже досрочно. В мире стремительно растет спрос на
декоративные растения. Вот и последняя рекламная акция с плавучей
выставкой...
- Именно об этом я и хотел поговорить, - прервал Мигеля сеньор Диас.
- Вы сомневаетесь в коммерческом успехе мероприятия? - На лице молодого
человека отразилась обида.
- Не спеши. Я внимательно слежу за твоими делами, но речь пойдет о
другом.
Лицо молодого человека застыло в недоумении.
- Пришел твой черед, Мигелито, - пояснил банкир.
Молодой человек замер. Бронзовое лицо его с крупными, чуть вывернутыми
губами и слегка раскосыми глазами словно окаменело.
- Ты готов? - спросил сеньор Диас. Молодой человек судорожно сглотнул,
кивнул и хрипло ответил:
- Да.
- Тогда слушай. Для начала ты должен понять, что никому не нужны лишние
расходы. Никто не хочет подвергать опасности жизни других людей. Но выхода
нет. Она уже побывала в падающем самолете, правда, это вышло случайно.
Побывала она и в машине, терпящей аварию. И это заслуга Диего.
- Да-да, я понимаю, - кивнул Мигель. Банкир сделал паузу.
- Боюсь, еще раз повторить то же самое не удастся, - продолжил он. -
Девушка ведь не глупа. Будет опасаться. А этого допустить нельзя. У нее
должно быть соответствующее состояние, которое может разрушить даже легкая
тревога. Что же касается подробностей твоей миссии...
Банкир принялся подробно излагать план. Мигель слушал, нервно ломал
пальцы рук и бледнел.
- Но это невозможно! - воскликнул в конце концов он. - Я понесу огромные
убытки. Дело всей моей жизни!
- Твоя жизнь - ничтожная кроха в круговерти мироздания, - философски
заметил сеньор Диас. - Кроме того, ты ведь еще так молод.
Мигель попытался возразить, но банкир резко прервал его.
- Плохо укрепил я твой дух, Мигелито! - прогремел он. - Личные интересы
ты ставишь выше долга. Благосостояние не пошло тебе на пользу. Иди! Совет
объявит решение.
Панический ужас заметался в глазах юноши.
- Нет!! - хрипло вскрикнул он, покрываясь испариной. - Нет!
- Совет объявит решение, - уже спокойно повторил банкир.
Руки Мигеля рванули воротник баснословно дорогой рубашки - пуговицы
разлетелись в стороны.
- Вы не правильно поняли, сеньор Диас. Я... Я готов. Но кредиты? Их ведь
нужно вернуть. Сам я могу жить и нищим, но...
- Слишком много но, Мигелито, - сурово сказал банкир. - По-моему, ты
все-таки не готов.
- Готов! Клянусь, готов! Простите! Клянусь, если и сказал лишнее, так это
от неожиданности. Я понимаю, вы оказываете мне честь!
Сеньор Диас внимательно вгляделся в лицо Мигеля.
- Что ж, - резюмировал он, - будем считать, тебе удалось преодолеть себя.
Это хорошо. Он бросил на стол бумаги.
- Здесь страховка и документы по погашению займов. Зря ты беспокоился о
бизнесе. Необходимо обеспечить безопасность людей, - продолжил он. - Никто
не должен пострадать. Укомплектуй выставку дополнительными средствами
спасения и безопасности.
- Да, конечно.
Сгорая от стыда, молодой предприниматель взял бумаги, гарантирующие ему
возмещение потерь. Белоснежным носовым платком он вытер выбритую голову
странной удлиненной формы.
- Но главное, Мигелито, это она, - повышая голос, напомнил банкир. - За
ее жизнь и безопасность ты отвечаешь головой.
- Но ведь она бессмертна! - воскликнул предприниматель.
- Да, - подтвердил банкир. - И все же... лучше не рисковать. Посвящения
еще не было.
Сеньор Диас подошел к стене, набрал на панели код, достал из сейфа
небольшую вещицу.
- Возьми, - протянул он ее Мигелю. На ладони банкира блеснул нефритовый
браслет. Древний резчик придал ему вид пернатого змея, свернувшегося в
кольцо.
- Ты знаешь истинную цену этой вещи? - спросил банкир.
- Да, - кивнул Мигель, осторожно принимая браслет. - Она получит его.
- Тогда иди.
Сеньор Диас кивком попрощался с предпринимателем и уткнулся взглядом в
бумаги разложенные на столе.
***
- Папа, - девушка шаловливо прикрыла ладошкой документ, лежащий перед
инженером, - устрой мне праздник души.
Горов устало протер глаза.
- Ты же знаешь, - с легким укором сказал он дочери, - у нас валюты
осталось - кот наплакал. Мы с тобой и так уже почти ничего не едим.
- Ерунда, - отмахнулась девушка, - я позвоню Диего, и он отвезет меня
туда, где еда почти ничего не стоит.
- Дочка, - встревожился Горов, - ты же знаешь, наши не приветствуют
тесных контактов с местными. У меня могут быть неприятности.
- Но Диего таксист, а не разведчик, - недоуменно возразила девушка. - Что
ж тут такого?
- И все же, лучше тебе держаться от Диего подальше.
Она обиженно сморщила носик.
- Я скоро уезжаю, а еще ничего не видела. Мне подругам даже нечего будет
рассказать. Представляешь, экскурсантов три часа катают по Мексиканскому
заливу! А растения, - она закатила глаза.
Осознав, что сопротивление бесполезно, Горов спросил:
- И сколько нужно?
- И-и-и! Всего двести песо, - восторженно взвизгнула девушка. - Это
входная плата. А покупать я ничего не буду.
- Всего? - возмутился инженер. - Ты считаешь двести песо ничтожной
суммой?
Однако, взглянув на горестную мордашку дочери, Горов махнул рукой.
- Ладно, возьми, - вздохнул он. - Но Диего звонить не стоит, - тон
инженера стал строгим. - Ты не понимаешь...
- Спасибо! Спасибо! Спасибо! Девушка грациозно протанцевала вокруг
прячущего улыбку отца и выпорхнула из его кабинета.
Она уже успела побродить по залам и палубам старого судна, превращенного
в гигантскую оранжерею-выставку, перемещающуюся от порта к порту. Закончив
беглый осмотр, девушка решила насладиться тропической роскошью. Упиваясь
звучной латынью названий, она бормотала:
- Mandevilla, родина Мексика, цветочки розовые, листья округлые...
Prestonia, родина Мексика... Acrocomia, родина Мексика, пальма, листья
перистые...
Корабль уже давно отошел от причала. Мексиканский берег с палубы его
виделся тонкой голубой линией.
- В этом зале действительно собраны растения из тропической Америки, -
раздался голос за спиной девушки, - но мы пишем, что родина их Мексика.
Наверное, потому, что сами мексиканцы. Нам так приятнее.
Девушка обернулась. Элегантный молодой мужчина склонился в почтительном
поклоне. Модный костюм его несколько диссонировал с традиционной соломенной
шляпой, прикрывающей голову.
- Вы гид? - спросила девушка.
- В некотором роде, - усмехнулся незнакомец.
То ли спросил, то ли констатировал:
- А вы из Европы...
- Из России, - уточнила девушка.
- О! - он изобразил приятное Изумление. - Мне повезло. Осмелюсь
обременить вас незначительной просьбой.
Она растерялась:
- Что же я могу?
Незнакомец поклонился.
- Мигель Эррерос, - представился он. - Владелец фирмы "Флора лимитед
инкорпорейшн".
Девушка посмотрела на него с интересом. До сих пор ей никогда не
приходилось общаться с таким молодым симпатичным настоящим владельцем фирмы.
- Не желает ли прекрасная сеньорита выпить бокал шампанского? - любезно
предложил Мигель. - У нас прекрасный ресторан. Я имел бы возможность
изложить свои ничтожные нужды.
Он заговорщицки улыбнулся.
- Я бизнесмен! Я всегда учитываю интересы партнеров. Вы тоже будете
довольны. Девушка колебалась.
- Я бы рада, - сказала она наконец, - но мне хочется осмотреть выставку.
Боюсь, не успею все обойти...
- Выставка продлится еще долго, - успокоил ее Мигель. - Вы можете
приходить хоть каждый день. Я даже осмелюсь предложить вам мой автомобиль,
чтобы легче было добраться. У вас будет собственный экскурсовод.
- Как же - долго? - изумилась девушка. - Везде написано, что сегодня
последний день. Завтра корабль уходит.
- Последних дней, - улыбнулся Мигель, - может быть сколько угодно. В
конце концов я ведь хозяин этого корабля и всего, что на нем есть.
- Вы? - Девушка отступила в изумлении. Хозяин корабля! Да еще владелец
всех этих прекрасных цветов! Какая же девушка устоит перед таким
предложением?
- Пожалуйте, сеньорита, - Мигель галантно протянул ей руку,
воодушевленный явным успехом.
И в этот момент под