Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
атьяной.
Там уж посмотрим.
- Да-да, конечно, - охотно согласилась она, совершенно
не способная на еще какие-либо меры. Щипцы уже были разбиты.
Мы вернулись на кухню. Мужчины о чем-то совещались
громким шепотом.
Увидев нас, они с видом мелких воришек замолкли и разом
потянулись к сигаретам.
- Женя, домой! - скомандовала я, после чего мой Астров
вздохнул с облегчением.
- Знаешь, за что я люблю твою Марусю? - признался он
мне уже в машине.
- За что? - вспыхнула ревностью я.
- Она дарит мне вкус к жизни. Как-то сразу начинаешь
понимать, что ты счастлив...
- Что нет у тебя Маруси? - уточнила я.
- Примерно так, - согласился он.
Глава 22
- Три часа ночи. Неужели ты разбудишь Татьяну? - с
./ a%-(%, спросил Евгений, когда его "Тойота" въехала в мой
двор.
- Разбужу? - рассердилась я. - Да она сама кого хочешь
разбудит. Она вообще никогда не спит. У нее же гости.
- Но к Татьяне я с тобой не пойду, - категорически
заявил он.
- Конечно. Ты пойдешь спать. Ведь завтра же необходимо
передать в надежные руки кассеты.
Астров почему-то испугался:
- Какие кассеты?
- Как это какие? Те, что лежат в бардачке, если ты,
конечно, мне не соврал.
Евгений вздохнул с облегчением, и я поняла, что
действительно пора отпустить беднягу на покой. Работа у него
беспокойная, рано приходится вставать, а тут еще я со своими
поисками.
- Да, кассеты надо передать, - зевая сказал он. - Сонь,
я до дому не доеду. Прямо здесь, в машине, сейчас и засну.
Можно?
- Еще чего. Изволь подняться и заснуть в моей спальне.
Тут и спать-то осталось каких-нибудь три часа. А я за это
время как раз переговорю с Татьяной.
- Очень надеюсь, что тебе этого времени хватит, -
сказал Евгений. - Потому что утренний кофе я мечтаю получить
из твоих нежных ручек, а не из рук Жанны.
Опасения Евгения были не напрасны. К утреннему кофе мне
удалось вырваться с большим трудом, но время не было
потрачено без пользы.
Когда я пришла к Татьяне, пир был в самом разгаре. К
гостям, с которыми я уже успела познакомиться, добавилась
еще и моя старая подруга - баба Уля. В прошлом году она
приезжала в Москву на очень серьезную операцию и выпила
здесь столько, что не понадобилось никакой анестезии. Нет,
доктора, конечно, все сделали как положено, но только для
того, чтобы баба Уля не пела громко во время самой операции.
К их удовольствию, она уснула, и операция прошла успешно.
Теперь Уля приехала на осмотр и консультацию.
Мы с ней сразу полюбили друг друга. Не знаю почему, но
меня с детства тянуло к простым русским женщинам, ну к тем,
что и коня... и в избу...
Баба Уля была как раз такая.
- А-аа! - радостно закричала она, увидев меня. -
Сонька! Да иди же я тебя поцелую!
Терпеть не могу целоваться с пьяными и избегаю этого
всю жизнь, но с ней я поцеловалась охотно. Она сгребла меня
в охапку, придавила своей необъятной грудью и не отпустила
до самого утра.
- Да Татьяна, налей же ты Соньке, красавице нашей. Да
больше лей, больше, мне для нее ничего не жалко. Да пей,
Сонька, пей. Пей да не закусывай.
Баба Уля с любовью завела прядь моих волос за ухо, с
интересом потрогала мои сережки и чмокнула меня в лоб.
- Красивые висюльки, - сказала она. - Те, что ты мне
дарила, хуже. Эти лучше.
- Я вам и эти подарю, - пообещала я.
- Ой, да Татьяна, налей же Соньке! - пуще прежнего
закричала бабуля. - Да мне же для нее ничего не жалко. Пей,
Сонька, пей и теперь закусывай.
Я выпила, закусила и, пока еще не поздно, быстренько
перешла к делу.
- Татьяна, ты друга моей Маруси знаешь? - спросила я.
- Друга Сонькиной Маруси ты знаешь? - тут же
продублировала вопрос баба Уля. Татьяна задумалась.
- Мордатый такой? Здоровый, краснорожий? - спросила
она.
- Ну, есть немножко, - согласилась я.
- Знаю.
- Она знает, - перевела Уля, которая не могла
оставаться безучастной.
- Татьяна, помнишь, я приходила к тебе за ведром и
тряпкой?
- Ну, помню.
- Это было в воскресенье, а перед этим была суббота.
Так вот, вспомни, пожалуйста, ты его видела в тот день, в
субботу? И если видела, то где?
- Да, вспомни, где видела, и наливай, - вставила баба
Уля.
Татьяна не послушалась. Она сначала налила, а потом
вспомнила.
На другом конце стола затянули песню, и баба Уля, не
выпуская меня из объятий, тут же присоединилась своим зычным
контральто:
- Не-ее моро-оозь меня-яя...
Это дало мне возможность оставить стопку нетронутой.
Татьяна быстренько опрокинула в рот свою, наспех закусив
огурцом, вплотную придвинулась ко мне и закричала, стараясь
перекрыть поющих:
- В тот день я видела его два раза. Татьяна показала
два пальца и повторила:
- Два раза.
- Где? - прокричала я из-под мышки бабы Ули.
- Первый раз в кустах, а второй во дворе. Мы как раз
провожали Барбоса.
Это Борька, двоюродный брат нашего Коли по материнской
линии. Потом мы пошли сажать его на поезд. Я-то не пошла,
только до метро проводила и вернулась.
Тогда-то и увидела их.
- Кого их? - закричала я.
- Ну этого... Ваню, что Марусин друг, Сережку, что друг
твоего Женьки, и самого Женьку. В кустах они лежали и песни
орали. Их еще хотели в милицию забрать за хулиганство, но я
сказала, что это наши, из соседнего дома, ну и...
- Татьяна махнула рукой, мол, обошлось все. - Остались
спокойно лежать в кустах. Никто их не тронул, - добавила она
и потянулась к бутылке.
Я запаниковала.
- Татьяна, подожди! Уже и без того я плохо соображаю.
Не наливай пока.
- Я налью, и пусть стоит, - успокоила она меня.
- Значит, ты видела Ивана Федоровича в кустах? И всех
троих одновременно тоже?
- Да, и даже пела с ними. Я надела новый халат, а они
мне его испачкали.
Она обиженно надула свои красивые пухлые губы. Надо
отдать должное, несмотря на обилие гостей и хронические
встречи и проводы, Татьяна как-то умудрялась сохранять в
квартире удивительный порядок. В нашем доме она всегда
славилась чистоплотностью, чего никто не может сказать о
Старой Деве, у которой бигуди и те грязные. Поэтому я поняла
ее обиду. Испачканный халат - это проблема.
- Татьяна, реши мне такую задачу, - прокричала я,
поскольку гости в это время как раз взяли самую верхнюю в
песне ноту. - Почему в кустах ты видела всех троих, а Старая
Дева - одного Евгения?
Задавая вопрос, я не слишком надеялась получить ответ,
но Татьяна меня удивила.
- И я видела Евгения в кустах, только уже одного.
Я потрясла головой:
- Ничего не пойму! Как же это?
- Это позже было, я в круглосуточный за хлебом ходила,
- пояснила она и добавила:
- Правда, лежал он уже в наших кустах.
- Как в "наших"? А какие кусты не наши?
- Те, в которых они раньше лежали. Песня неожиданно
закончилась.
- Надо промочить горло, - сказала баба Уля, -
пересохло, - и Татьяна бросилась наливать.
Я терпеливо дождалась, пока все выпьют и даже выпила
сама, поскольку мне снова начало казаться, что кто-то стоит
за моей спиной, хотя я точно знала, что непосредственно за
моей спиной находится лишь крепкая рука Ули.
- Да что ты ерзаешь, красавица ты наша? - спросила она,
поднося очередную стопку ко рту. - Не ровен час пролью.
Она пропускала стопки парами, закусывая после второй.
- Опять? - спросила Татьяна, которая была в курсе моих
проблем.
- Да, - кивнула я. - Стоит.
- Да что стоит-то? - заинтересовалась баба Уля. - Слово-
то какое хорошее.
- Кто-то все время стоит у нее за спиной, - пояснила за
меня Татьяна. - Она уже и к психиатру ходила.
Баба Уля отпрянула и внимательно посмотрела в мое лицо.
- Ой, девка, сглазили тебя. Дурные люди сглазили. Ты
вот что, красавица наша, сходи к колдунье. Есть тут у вас
колдунья одна. Со всего света к ней приезжают, а ты рядом
живешь и дойти не можешь. Я уж всем еще в прошлый раз
адресок дала. Все ту колдунью хвалят. Кому что надо - нашла,
всех мужьев взад вернула и родовое проклятие всем сняла.
Тань, ты своди ее потом, пусть полечит.
Вон Валентина ваша - на что дура, и та ее хвалит.
Я изумленно посмотрела на Татьяну.
- А Валентина - это кто?
- Да Старая Дева наша, - рассмеялась она.
- Надо же, у нее и имя есть, а я его совсем забыла,
такой хороший она человек.
- Имя-то есть, а ума нет, - согласилась со мной
Татьяна. - Представляешь, совсем спятила, уж и живет почти у
той колдуньи. Может, и в самом деле сходишь? Хвалят.
- Да сходи, красавица ты наша, сходи, - чмокнула меня в
щеку баба Уля.
- Я бы жить не смогла, когда кто-то за спиной.
- Схожу. Потом. Когда-нибудь. Сейчас мне не до того.
Сейчас мне про кусты знать надо. Татьяна, я не поняла, в
каких кустах кто лежал.
- Да мы сейчас пойдем и выясним, где кто лежал, -
воскликнула баба Уля, вскакивая с места. - Правильно,
Татьяна? Проветриться надо. Походим, песни попоем,
протрезвеем. Сколько можно в избе сидеть?!
И глазом я моргнуть не успела, как вся компания дружно
снялась с насиженных мест и шумно двинулась на улицу.
Татьяна повела всех прямо к дому Жанны. К моему огромному
удивлению, компания во главе с ней трезвела прямо на глазах,
проявляя живой интерес к моей проблеме. Обогнув дом по
широкой асфальтированной дороге, мы свернули на тропинку,
ведущую к нашему дому, но уже к его фасаду.
Признаться, в тех краях я давно не была, пожалуй, со
времен своего детства. Наш дом, имея Г-образную форму, одной
стороной выходит на проспект, одной во двор, а другой
смотрит на улицу и, соответственно, на остальные дома.
Попасть на эту сторону из нашего двора непросто,
поскольку к дому прилепилось еще одно здание. Поэтому
Татьяна и повела нас окольными путями. Так вот там,
оказывается, есть тоже кусты, о существовании которых знают
все собачники и понятия не имела я. В тех кустах и валялись
наши любимые мужчины.
Видимо, они сошли на станцию раньше и пробирались к
моему дому не с той стороны, с какой это обычно делают все
жильцы.
- Но как получилось, что Евгений валялся один? -
удивилась я.
- Это он валялся уже второй раз, - пояснила Татьяна. -
Там его Старая Дева и видела.
И она повела всех на экскурсию к нашим кустам, в
которых я раньше нашла его носовой платок. Воздух на улице
был прохладен и свеж. Все замерзли.
- Вот, - сказала окончательно протрезвевшая Татьяна,
показывая на кусты, - здесь Женька и лежал. Но недолго.
Перед ним здесь полежал Серега. Он шел по аллее и вдруг
упал. Потом поднялся и ушел в обратную строну. Я как раз
бегала в "Двадцать четыре часа" за хлебом. Наш-то магазин
уже закрыт был. Когда я вернулась обратно, во дворе стояла
Старая Дева.
- С собачкой? - уточнила я.
- Да, с собачкой. Она рассказывала мне сплетни, которые
узнала от соседки с пятого этажа. Пока мы разговаривали,
высыпали твои гости, сели в машину и укатили. Тут-то и
/.$.h%+ Марусин Ваня. Я сказала ему: "Все только что
уехали". Он повернулся и потопал по аллее и тоже завалился в
кусты. Правда, тут же поднялся и пошел в сторону метро.
- А мой Евгений?
- А Женька уже после. Не знаю, как он туда упал, не
видела, разговаривала со Старой Девой. Я долго с ней
разговаривала. Она тоже не видела, увлеклась. Потом я
простилась с ней и пошла домой, а Старая Дева пошла по
аллее. Еще и лифт не успел спуститься, как она ворвалась в
подъезд и завопила, что твой Женька лежит в кустах, и
потащила меня смотреть.
Я зашла в тупик. Если в кустах не было Жанны, значит,
она к тому времени уже подверглась нападению и успела до
меня дойти. В противном случае наши мужчины не пропитались
бы запахом ее духов, попеременно падая в кусты. Но тогда не
ясно, почему Старая Дева перед прогулкой видела мужа Розы
входящим в мою квартиру. Ведь это было задолго до того, как
в кустах оказалась сама Жанна.
Пришлось поделиться частью информации с Татьяной.
- Ты что, не знаешь нашу Старую Деву? - рассмеялась
она. - Я же сказала, она общалась с соседкой с пятого этажа.
Вышла из своей квартиры, села в лифт, доехала до пятого
этажа и застряла там на час, а может, и больше. Она вышла на
прогулку уже тогда, когда я купила хлеб и возвращалась
назад. Поверь мне, было уже темно.
Когда приехал муж Розы, темно еще не было, но быстро
стемнело потом.
Все правильно. Старая Дева ввела меня в заблуждение.
Иван Федорович не имеет к этому изнасилованию никакого
отношения - в тот момент он спал в других кустах.
Мой Евгений спал в подъезде. Ха, выходит, он спал в
чужом подъезде. Как это приятно. Сергей тоже где-то спал,
потому что появился в наших кустах незадолго до выспавшегося
Ивана Федоровича.
- Кстати, - вывел меня из задумчивости голос Татьяны, -
в эти кусты падали не только они.
Я насторожилась.
- Почему ты так думаешь?
- Потому что на следующий день в них шарил какой-то
мужчина. Видимо, что-то там потерял. Мы с Земфирой, что с
третьего этажа, проходили как раз по аллее. Я встретила ее в
нашем магазине, куда ходила за продуктами.
- Как выглядел этот мужчина? - с тревожно бьющимся
сердцем спросила я.
Татьяна пожала плечами.
- Я видела его со спины. Заметив нас, он поспешно вылез
из кустов и быстро пошел в сторону дороги, сел в машину и
уехал.
- Ты запомнила марку автомобиля?
- Нет. Дорога далеко и за кустами плохо видно. Может,
Земфира запомнила, она выше меня. А что случилось? Почему
тебя это интересует?
- Потом расскажу, - отмахнулась", рассчитывая на ее
занятость.
Баба Уля с печалью сообщила, что никогда не была так
трезва, и неожиданно грянула песню, вставляя в нее слова,
что пора, мол, опохмелиться.
Остальные дружно согласились с ней и, невзирая на
ранний час, дружно подхватили песню. Горизонт окрасился
рассветом. Я вспомнила про Евгения, охнула и побежала домой.
- Красавица, не забудь сходить к колдунье! - крикнула
мне вслед баба Уля.
- Обязательно схожу, - пообещала я, не собираясь этого
делать.
Глава 23
Жанна еще не пришла. Евгении на кухне жарил яичницу. В
этом деле он был большой специалист.
- Ты уже проснулся? - удивилась я.
- Не могу спать, когда тебя нет рядом, - пожаловался
он.
- А как же ты спишь, когда спишь не у меня? - ехидно
поинтересовалась я.
- Совсем не сплю, - серьезно ответил он и добавил:
- Надо с этим делом завязывать и сходиться для
нормальной жизни. Вот Жанну выдадим замуж, и я перееду к
тебе, хотя лучше бы ты ко мне.
- Это - тема для обсуждения, но перенесем его на другой
день. Сегодня я не в форме. Такое о ваших художествах
узнала, до сих пор шерсть дыбом стоит.
Евгений вздохнул и сказал:
- А моя шерсть уже давно дыбом не стоит, потому что вся
вылезла, так с тобой нелегко. Я рассмеялась.
- Так зачем же ты хочешь ко мне переехать, если я такая
плохая?
- Затем, что Маруся еще хуже, - философски ответил
Евгений. - Вы, женщины, или Соньки, или Маруси, или Тамары,
или Елены.
Мне не хотелось выглядеть умной, но пришлось.
- Ты не прав, - сказала я. - Женский мир значительно
обширней и разнообразней. Есть еще Тоськи, Людмилы, Розы, а
также Алисы, Венеры, Ольги, Ирины и бесконечное множество
имен и характеров.
- Да, есть, - согласился Евгений, перекладывая яичницу
на тарелку и подвигая ее мне, - но, видимо, мне больше
подходят Соньки. Уж такой я непутевый парень. Кофе будешь?
- Я пила водку. Самогонку, - зачем-то сказала я правду.
Наверное, от смущения. Со мной бывает такое.
- С нюхом у меня полный порядок, - ответил Евгений. - А
ругаться уже надоело. То я не прав, то ты не права, а жить-
то когда?
Я подивилась мудрости его слов и принялась за яичницу.
В глубине души я томилась. Страшно хотелось отправиться к
Земфире, но с ней мы были не настолько близки, чтобы я могла
ранним визитом портить ей жизнь. Пришлось смириться и ждать
того часа, когда мое появление в ее доме не покажется
неприличным.
Проводив Евгения, я встретила Жанну.
- Уже проснулась? - удивилась она.
- Еще и не засыпала, - ответила я, ломая голову, как бы
незаметно перейти к мучившему меня и очень болезненному для
нее вопросу.
Жанна прямиком прошла на кухню и занялась мытьем
посуды. Я присела рядом, соображая, как бы помягче задать
свой вопрос, чтобы ее не травмировать.
- Вчера Миша водил меня в свой дом, - грустно сказала
она.
С того печального дня Жанна больше не забегала ко мне
после своих свиданий. Она вообще стала немногословной. Я
даже удивилась, что она вдруг пошла на откровенность, и,
признаться, не ждала от этого ничего хорошего.
- Зря мы затеяли все это, - продолжила она, не обманув
моих ожиданий. - И про то, что ты моя тетушка, я брякнула
зря. Теперь жалею.
- Почему жалеешь? - удивилась я.
- Потому что плохо это. Нельзя обманывать близких.
Вообще никого обманывать нельзя. Мне стало интересно.
- Почему нельзя?
- Грех это большой, и на душе тяжесть.
- Насчет греха не знаю, а насчет души скажу так.
Гораздо большая тяжесть возникает у меня, когда я вовремя не
догадаюсь обмануть, - поделилась я своим опытом.
- Может, ты и права, - вздохнула Жанна, - только потом
обязательно возникают проблемы.
С этого и надо было начинать. Значит, у нее уже
возникли проблемы.
Какие? Этот вопрос я тут же ей и задала.
- Елизавета Павловна вчера спрашивала о каком-то
приданом, которое ты собираешься дать за мной. Я чуть не
сгорела со стыда.
- И напрасно. Разве я тебе не говорила? Я действительно
собираюсь дать за тобой приданое.
Жанна испуганно посмотрела на меня:
- Зачем?
Я рассердилась:
- А чего ты так испугалась? Это что, тебя обяжет?
Можешь не сомневаться, я даю от всей души и лишь то, что
дала бы своей дочери, которой, к сожалению, у меня нет. Так
не пропадать же добру. Давая его тебе, я хоть знаю, что оно
попадает в хорошие руки. А так, умру, и пропадет вовсе.
Жанна нахмурилась.
- Не говори так, - попросила она. - Ты еще молодая, я
считаю тебя своей подругой.
- Но двадцать лет разницы не шутка. По закону природы я
умру на двадцать лет раньше тебя, а если не возьмусь за ум и
не заживу спокойной жизнью, то гораздо раньше.
- Я не могу это слышать, - топнула ножкой Жанна. -
Лучше давай о приятном. Какое приданое ты собираешься мне
дать?
- Маленькое, но хорошее. Кое-что из вещей своей
драгоценной бабули, царство ей небесное, кое-что из вещей
a".%) покойной мамули, и ей царство небесное. Вещи все
антикварные и дорогие.
Жанна бросилась меня целовать.
- Если ты со своим Мишей не уживешься, - продолжила я,
- делиться они не будут, потому входят в разряд личных
вещей. Она помрачнела.
- Я с ним уживусь, а вот захочет ли он со мной жить,
когда узнает, - прошептала она и заплакала.
Ох, как я разозлилась.
- Выбрось эти глупости из головы! - закричала я. - Даже
думать об этом не смей! Как это он узнает, если ты сама ему
не скажешь?