Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
овскому пятьдесят пять, а ей пятьдесят три.
Мне она очень нравится. Зовут ее Марина Сергеевна.
Обладает невероятным чутьем, вкусом, незаурядным умом и очень
женственна. Не понимаю, как можно изменять такой женщине!
- Значит, олигархи подвержены тем же слабостям? Ничто земное им не
чуждо?
- Смотрите, Александр Иваныч, за спиной олигарха стоит высокий
красавец.
Безукоризненно одет.
На нем ботинки по тысяче долларов каждый.
Голубые глаза, седина на висках, мужественное лицо, но не актер.
Верзин Игорь Павлович - личный адвокат Грановского. Когда-то он был
прокурором Краснодарского края. Как он попал в услужение к Грановскому,
никто не знает.
Тоже не молод, около пятидесяти.
А возле адвоката стоит рыжеволосая красавица, Соня Кантимирова,
бывшая топ-модель.
Глупа как пробка, но красива до безобразия.
Ее всегда сопровождает Верзин, но ни для кого не секрет, что Соня -
любовница Грановского-старшего.
Жена все знает, разумеется. Марина Сергеевна, как я уже говорил,
очень умна.
Но что ей делать?
Приходится мириться.
Грановский сколачивал свой капитал не без ее помощи, они прожили
двадцать лет, не разводиться же.
- Теперь мне понятно, что за группа головорезов стоит в стороне.
Телохранители олигарха?
- Вряд ли кто станет на него покушаться, но по статусу положено иметь
команду секьюрити.
- Давай, Дима, вернемся к артистам.
Они меня больше интересуют.
С Хмельницкой я уже знаком.
Это она принесла револьвер в театр.
А что за дама стоит с ней рядом?
- Вряд ли ее можно назвать дамой.
Выглядит старше своих лет. Потаскуха не в меру. Анна Железняк,
двадцать семь лет, моя ровесница и сокурсница. Мы вместе кончали "Щуку".
Способная девица, четвертый раз замужем, но, кажется, опять свободна.
Три главные роли в театре, только благодаря тому, что спит с
Грановским-младшим.
Правда, он спал со всеми. Двое мужчин, стоящих сбоку, это Кирилл
Константинович Костенко и Сергей Владимирович Птицын.
Костенко - монополист.
Все роли отцов и дедов неизменно достаются ему.
Очень серьезный дяденька, шахматист, коллекционирует ордена и медали,
вдовец, шестьдесят лет.
Птицыну сорок, и они дружат.
Все время вместе, не разлей вода. Птицын ходячий кладезь анекдотов,
очень остроумен и беззаботен.
Что их связывает, понять не могу.
- А что скажешь, Дима, о Галине Леско, которая сменила покойную
Фартышеву на сцене?
- Пожалуй, самая талантливая актриса.
Ей за сорок пять, но выглядит шикарно.
Талант от Бога, но по'жизни кошмарная интриганка и сплетница.
Муж - летчик, полковник, она живет неплохо, но завидует всем и вся.
Разговаривая с вами, она обольет меня грязью, стоит вам отойти, как
такой же ушат нечистот выльется на вашу голову.
- Исчерпывающая характеристика. А тот молодой человек кто? В сером
пальто, курчавый блондин.
- Я думал, вы его знаете.
Это наш новый автор, майор милиции Петр Александрович Колодяжный,
один из самых читаемых авторов на сегодняшний день.
Не понятно, как его угораздило попасть в милицию.
Он скорее похож на дельца.
Очень расчетлив, находчив, за словом в карман не лезет, в полемике
убедителен и доволен собой. Скажет фразу - и тут же смотрит, кто как на
нее среагировал. Для милиционера в нем слишком много позерства. Правда,
он не понимает, что театр не милиция, тут ему найдутся достойные
соперники, и над ним немного посмеиваются.
В сравнении с нашими китами он желторотый птенец. Но ему кажется,
будто он мэтр и может поучать стреляных воробьев.
Это мои личные наблюдения. Ведь Колодяжный присутствовал на всех
репетициях своей пьесы.
Не понятно, когда он жуликов ловит.
- Он их не ловит, Дима.
Колодяжный работает в аналитическом отделе.
Это нечто другое.
Там изучают психологию преступников, а не ловят их.
Но твоя оценка очень любопытная. Ты наблюдательный молодой человек.
- У нас в институте был предмет "Наблюдения".
Мы целый семестр показывали этюды по собственным наблюдениям. Вот
глаз и пристрелялся. А потом, я говорил в основном о недостатках,
которые бросаются в глаза.
Куда трудней замечать достоинства людей.
- Однако ты, Дима, самокритичен.
- Возможно, болото по имени "театр" меня еще не до конца засосало.
Заиграл оркестр.
Гроб с телом опустили в могилу. Женщины плакали, мужчины скорбно
стояли, склонив головы.
Белые платочки аккуратно промакивали тонированные щечки, стараясь не
повредить макияж.
Начал накрапывать дождь.
Раскрылись зонты, и похоронная процессия потянулась к воротам.
Трифонов нагнал Колодяжного и присоединился к нему, пользуясь тем,
что автор шел один.
- Здравствуйте, Петр Александрович.
Меня зовут Александр Иваныч.
Я из следственной бригады. Могу я задать вам пару вопросов?
- Разумеется, мой долг помогать следствию. Я это очень хорошо
понимаю.
- Скажите, пожалуйста, когда вы принесли пьесу в театр?
- В середине мая, пятнадцатого или шестнадцатого. Двадцатого мне
позвонил Антон Грановский и сказал, что пьеса утверждена, осталось
только формальное согласование.
Я не понял, о чем идет речь, и только потом мне разъяснили, что весь
репертуар согласовывается с Григорием Грановским.
Ведь это он финансирует все постановки.
Меня пригласили в театр на чтение. Двадцать третьего я приехал в
"Триумф" и читал пьесу вслух труппе.
Потом главный режиссер объявил имена актеров, которые будут заняты в
спектакле, и мы заключили договор. Репетировали полтора месяца, а затем
театр закрыл сезон и все ушли в отпуск.
Репетиции возобновились в сентябре, и первого октября сыграли
премьеру.
- А когда вы закончили писать пьесу?
- Второго апреля.
- Кто-нибудь ее читал до того, как она попала в руки Грановского?
- Нет, в издательство я ее не относил. Она специально писалась для
театра.
Я хотел предложить ее "Современнику", но не смог пробиться к ним. А в
"Триумфе" меня тут же приняли.
- Вы остались довольны постановкой?
- Трудно сказать. Автор видит по-своему, режиссер по-своему. У театра
свои законы, у литературы свои, а у кино - третьи.
Найти консенсус между автором, режиссером и продюсером удается крайне
редко. Тут все строится на компромиссах.
- К сожалению, я не видел спектакля.
Пойду завтра, но, забегая вперед, хотел бы спросить вас, сколько
героев погибает в вашей пьесе?
Майор рассмеялся, но тут же осекся, заметив на себе укоризненные
взгляды окружающих. Кладбище есть кладбище.
- Я вам так скажу, Александр Иваныч, из шести героев в живых
останется один.
Но кто, я говорить не буду, сами все увидите.
Это же детектив.
Жанр, строящийся на загадках, ловушках и психологии. Читать детектив,
после того как вы заглянули на последнюю страницу, - пустая трата
времени. Слава Богу, в театре вы лишены такой возможности.
- Согласен, один день погоды не сделает. Мы еще увидимся.
- К вашим услугам.
За воротами Трифонова ждала машина, где сидели капитан Забелин и
следователь Судаков. Он присоединился к своим, и они поехали на
Петровку.
- Удивительное дело, Александр Иваныч. - Забелин потряс в воздухе
кипой газет. - Я был на сто процентов уверен, что магнат Грановский
предпримет меры, чтобы не раздувать скандал.
А тут все наоборот.
Убийство в "Триумфе" размусолено во всех газетах, и даже в тех, что
принадлежат Грановскому.
Он распугает всех зрителей.
- Это мы завтра увидим, Костя, - равнодушно заметил Трифонов.
- А по-моему, "Триумф" получил очередную рекламную кампанию, да еще
бесплатно, - убежденно сказал Судаков, сидевший за рулем. - Смерть на
сцене подогревает интерес.
Народ обожает душераздирающие зрелища, если они касаются кого-то
другого.
- Зачем им реклама?
- удивился Забелин. - Билеты на месяц вперед распроданы.
Будет хуже, если зрители начнут сдавать их в кассу. Неоправданный
риск.
Трифонов не слушал их спора, а думал о своем.
Внезапно он очнулся и спросил:
- Скажи, Костя, какого числа была арендована квартира на Сивцевом
Вражке?
Забелин достал свой блокнот.
- Так, минуточку... Вот. Двадцатого мая.
- Понятно.
Но некий Бражников не взял первую попавшуюся квартиру, а выбирал.
Значит, поиски начались раньше. Хорошо бы установить, когда он впервые
обратился в агентство по найму жилплощади.
- Я спрашивал.
Никто не помнит. Через агентство проходят тысячи клиентов.
То, что зафиксировано на бумаге, они знают. Вот и все.
- Если предположить, что убийство готовилось заранее, а это можно
считать фактом, квартира подбиралась под определенную сцену, где должно
разыгрываться действие.
Тут все рассчитано до мелочей.
И мы знаем, что расчеты себя оправдали, спектакль на Сивцевом Вражке
состоялся, револьвер попал на подмостки и выстрелил.
А теперь кто из вас ответит мне на другой вопрос?
Преступник, сочиняя план убийства, должен быть досконально знаком с
местом преступления и обстоятельствами, способными играть ему на руку.
Что это означает? А то, что он отталкивался от пьесы. Она рождала план
убийства, а не наоборот. И тут все наши версии упираются в тупик.
Если верить автору "Тройного капкана", он закончил пьесу в начале
апреля, а в театр принес ее в середине мая. За три дня до того, как была
снята квартира на Сивцевом Вражке.
Актерская труппа ознакомилась с содержанием лишь двадцать третьего
мая.
До этого, как утверждает Колодяжный, никто пьесу не читал.
Кстати сказать, он собирался нести ее в "Современник". А мы уверены,
что квартиру снимали для встречи некой Нелли Васильевны с актрисой
театра "Триумф" Ириной Хмельницкой.
Как, где и каким образом преступник сумел познакомиться с содержанием
пьесы и откуда он мог знать, что братья Грановские примут ее к
постановке?
После долгой паузы Судаков протянул:
- Да... Вопросик на засыпку.
- Не такой уж он сложный, - бойко начал Забелин. - Тут очевидна связь
автора с убийцей. Либо Колодяжный сам убийца.
- Тихо-тихо, Костя, - остановил его Трифонов. - Разве можно так слету
вешать на людей ярлыки. Речь идет об офицере милиции, популярном
писателе.
- Мало преступников среди ментов? А то вы не знаете, Александр
Иваныч, что творится в наших рядах!
Коррупцию уже не вытравишь каленым железом.
Связь с преступным миром очевидна, чего притворяться. А нижние чины в
отделениях просто занимаются разбоем среди бела дня. Народ обирают
по-черному.
- Только не надо всех грести под одну гребенку, Костя.
Дерьма везде хватает, и в милиции тоже, и в прокуратуре, и ФСБ, -
старался охладить пыл капитана Судаков. - Но не об этом речь.
Хочешь выставить Колодяж-ного убийцей?
Ради Бога!
Мотивируй, зачем ему убивать актрису Фартышеву.
Он ее отродясь не видел и не знал.
- А вот ради чего!
- капитан вновь начал размахивать газетами. - Это же реклама!
Его имя на каждой странице склоняется.
Еще один скандал, и все его книжки сметут с прилавков.
Может быть, его рейтинг как автора начал падать? Я выясню этот вопрос
у его издателя. Парень начал повторяться из книги в книгу, и читатели
воротят нос от одного и того же.
Я специально прочитал за два дня три его книжки.
И что?
Первая интересная, следующая терпимая, а третью я не дочитал, потому
что уже знал, чем все кончится.
Герои одни и те же, слова повторяются, описание быта уже в глотке
сидит.
Но нельзя же в каждой книге на трех страницах описывать диван героя,
который так любит на нем валяться, задрав ноги на стену.
Хорошо еще не на потолок.
Занудство.
Он наштамповал уже двенадцать книг и выдохся.
Ему нужна встряска либо толчок, а шумный скандал играет только на
пользу.
- Не увлекайся, Костя, - продолжал успокаивать капитана следователь.
- Не торопись.
Займись Коло-дяжным.
Узнай о нем побольше.
Вы ведь в одной конторе сидите, только на разных этажах.
Тебе и карты в руки.
Но делать это надо спокойно и методично, а не пристрастно с
наручниками в руках. А вы что скажете, Александр Иваныч?
- Скажу, что перед следствиями всегда стоят причины.
Для убийства нужны веские причины, а для продуманного в деталях,
запланированного и расчетливого нужны сверхвеские причины.
Меня другое смущает.
Такая женщина, как погибшая Фартышева, вряд ли имела такого
изощренного врага, каким является наш убийца. В одном Костя прав:
выстрел на сцене - часть спектакля. Чтобы убить Фартышеву, не нужно
готовить сверхсложный план.
Я не думаю, что жертвой должна стать только эта актриса.
Боюсь, у убийцы далеко идущие планы.
Мы, как в театре, видели только начало спектакля, оборванного смертью
одной героини. А там, как я знаю, три акта.
Все умолкли, и до Петровки никто не проронил ни слова.
Глава II
Спектакль шел при аншлаге.
Зрители сидели даже в проходе, притащив стулья из буфета.
Все с напряжением ждали рокового выстрела, потрясшего Москву
убийством актрисы прямо на сцене.
Публика волновалась, чего не скажешь о зрителях пятого ряда.
Сегодня на спектакль пришла вся следственная бригада.
Мало того, за кулисами поставили капитана Забелина.
Театр не успел достать эффектного пистолета для кульминационной
сцены, и Петровка пошла навстречу режиссеру. Из музея МВД взяли браунинг
и лично Забелин зарядил в ствол холостой патрон.
Он же положил его в шкатулку и вынес на сцену за несколько секунд до
открытия занавеса.
С того же мгновения он не отрывал взгляда от шкатулки, стоя между
второй и третьей кулисой.
Вот почему пистолет не вызывал у зрителей пятого ряда ни малейшего
беспокойства.
Уж если кто и нервничал по-настоящему, так это актеры, которым
предстояло пережить весь ужас предыдущего представления по второму
кругу. Однако это пошло им на пользу.
Играли они с полной отдачей.
Напряжение артистов передавалось в зал.
Драгилев, игравший роль Германа, покачнулся и выронил из рук
телефонную трубку.
- У тебя осталось мало времени, дорогой, - холодно продолжила жена. -
Спасай свою жизнь, пока это возможно.
Она достала маленький блестящий пузырек. Адвокат раскрыл папку, где
лежали документы, и положил сверху ручку с золотым пером.
- Не дожидайся судорог, Герман.
Тебе необходимо поставить двенадцать подписей, и ты получишь пузырек
с противоядием. Время пошло на секунды.
Герман медленно, шаг за шагом, с трудом подошел к столу, взял ручку и
начал подписывать документы. Каждый подписанный лист тут же убирался со
стола и клался в папку.
Все документы были подписаны непрочитанными.
Как только папка попала в руки адвоката, жена протянула ему пузырек с
противоядием. Он судорожно открыл крышку и выпил содержимое.
На несколько мгновений все замерли в ожидании. Ничего не происходило.
- Чертовщина какая-то!
- глянул на пузырек Герман и сжал его в ладони. - Это же вода!
- А ты что думал!
Глупец! - женщина громко засмеялась, встала из-за стола и взяла
полные рюмки с коньяком. - Теперь и мы, Витенька, можем выпить за
успешное завершение спектакля!
Адвокат принял у нее рюмку, они чокнулись и выпили коньяк. Она
повернулась к мужу.
- Неужели.., ты думаешь.., что мы.., бы...
Актриса замолкла.
Драгилев с ужасом смотрел на пустой пузырек, лицо его побледнело.
Он хотел что-то сказать, но изо рта пошла кровавая пена. Он сделал
два шага назад, вознес руки к небу и рухнул на сцену, как срубленное
дерево.
Кто-то из зрителей громко зааплодировал.
Галина Леско подбежала к Драгилеву и, встав на колени, склонилась над
бездыханным телом.
Кровь стекала ручейками по его щекам.
- Он мертв! - крикнула она в ужасе.
Аплодисменты стали еще громче.
Занавес закрылся.
Несколько мужчин, сидевших в пятом ряду, вскочили со своих мест и
быстро прошли за кулисы.
Забелин уже стоял возле трупа.
- Прошу актеров оставаться на месте!
- приказал подполковник Крюков. - Костя, вызови экспертов и "скорую"!
Трифонов с усилием разжал руку покойника, достал платок и взял
пузырек.
Ладонь Драгилева была испачкана коричневой краской.
- Что там, Александр Иваныч? - спросил Судаков.
- Пузырек, как мне кажется, серебряный, но покрашен в коричневый цвет
и покрыт лаком.
На первый взгляд, похож на стеклянный. - Он поднялся на ноги и
подошел к актрисе. - Вы и раньше давали ему этот пузырек?
- Мне трудно сказать.
Я ведь первый раз играю в этом спектакле.
Но, мне кажется, на репетициях был другой.
Ваня его легко открывал, пил воду и отбрасывал в сторону, а сейчас он
замешкался с крышкой и оставил его в руках. И потом мне показалось, что
он поморщился, после того как выпил содержимое.
Трифонов обратился к помощнику режиссера:
- Прошу вас, Нина Сергеевна, попросите сюда заведующую реквизитом.
На сцене появился Антон Грановский со своим режущим голосом.
На сей раз его вовремя остановили.
- Антон Викторович, займитесь зрителями, - жестко произнес Судаков. -
Они могут и сцену разнести, а нам еще работать здесь.
- Что значит "вам"? А артистам?
- Мы должны дать им такую возможность, но не сегодня. Иван Драгилев
мертв.
Постарайтесь договориться с залом.
На сцене появилась заведующая реквизиторским цехом.
- Вам знаком этот пузырек?
- спросил Трифонов, держа на ладони платок, на котором лежал пузырек.
- Обратите внимание, с некоторых мест слезла краска и проглядывает
металл.
- Нет, у нас таких нет.
- А из чего артист Драгилев пил яд?
- У нас обычные пузырьки от лекарств.
Целая коробка.
Я смыла с них этикетки и наполняла обычной кипяченой водой.
Ваня иногда переигрывает и так забрасывает пузырьки, что их не
найдешь.
Сцена же очень большая.
После спектакля я кладу в сумочку новый пузырек с водой и оставляю на
нужной полке.
- Старая, знакомая история. Пузырек подменить мог кто угодно, так же
как и патрон в револьвере.
Забелин уже достал пистолет из шкатулки и проверил его.
- С браунингом все в порядке.
- Было бы странно, если бы в нем оказался другой патрон!
- усмехнулся Крюков. - Боюсь, убийца решил не повторяться. Сколько
раз на сцене пьют, едят и вообще что-нибудь глотают?
- Во втором акте подливают яд матери мужа.
Она выпивает кофе и умирает, а вообще, сцен таких много. Уму
непостижимо!
Нина Сергевна похлопала себя по бедрам.
- А вы что думаете?
- спросил Судаков у Федора Горобца, игравшего адвоката. - У вас на
глазах происходит второе убийство.
- Я ничего не думаю, но знаю одно - больше я в этом спектакле играть
не буду. С меня хватит. Это вы думайте и ищите. Вам за это деньги
платят!
- Будем стараться.
А играть вам или нет, это вы решайте со своим руководителем.Прошу вас
пройдите, пожалуйста, в кабинет Грановского, и вы тоже, Галина
Викторовна.
Нам предстоит еще составить протокол, и вы будете фигурировать как
свидетели происшествия. Извините за неудобство.
Горобец и Леско ушли со сцены.
Забелин тем временем отвел помрежа в сторону и спросил:
- Нина Сергеевна, а автор пьесы за кулисами бывает?
- Конечно, он очень беспокоится. Всегда приходит и подбадривает
актеров.
- А сегодня был?
- Нет, не видела.
- Странно, а в зале я его видел.
Что же он не пришел?
Ведь знает, что спектакль вновь сорвался.
Капитан выглянул в зрительный зал. Никого не осталось, и только
Грановский стоял у центр