в который, я сразу почувствовал себя
спокойнее.  Автопилот гораздо лучший рулевой,  чем я. О дядюшке
Артуре и говорить не приходится.
    - Что вы намерены  делать  этой  ночью?  -  вдруг  спросила
Шарлотта.
    - Вы просто гурман по части информации. Вы разве не знаете,
что  дядюшка Артур - простите,  сэр Артур,- и я выполняем особо
секретную миссию? Все засекречено!
   - Ну вот,  теперь вы смеетесь надо мной - и забиваете, что я
тоже здесь с вами выполняю секретную миссию.
   - Я рад,  что вы с нами,  и не смеюсь над вами, потому что я
собираюсь оставить судно один или два раза за ночь, и мне нужен
кто-то здесь, кому я могу доверить вести его без меня.
   - Но у вас есть сэр Артур.
    - Да, у меня есть, как вы сказали, сэр Артур. Нет никого на
свете,  чье благородство и интеллект я  уважал  бы  больше.  Но
сейчас  я  бы  променял  все  благородство  и интеллект на пару
острых молодых  глаз.  На  ночную  работу  сэра  Артура  нельзя
выпускать без тросточки для слепых. А как ваши глаза?
    - Ну,  их уже нельзя назвать  молодыми,  но  я  думаю,  они
достаточно зоркие.
     - Итак, я могу на вас положиться?
     - На меня? Но я и понятия не имею, как управлять судном.
     - Вы и сэр Артур составите отличную команду!
     - Тогда я постараюсь. Где вы хотите высадиться?
     - Эйлен Оран и Крэйгмор.  Два самых  удаленных  острова  в
Лох-Гуроне.  Если,- добавил я задумчиво,- я смогу найти их. Эти
острова  дышат  лишь  пустотой  холодного  ветра  и   каменного
безлюдья.  Но  Эйлен Оран и Крэйгмор - ключ ко всему.  На это я
очень надеюсь.
     Она промолчала.  Я  выглянул  из-за  ветрового обтекателя,
надеясь увидеть  Даб-Сгейр  раньше,  чем  оттуда  увидят  меня.
Минуты  две  спустя,  я почувствовал,  что ее рука легла на мою
руку и она стоит рядом.  Ее  рука  дрожала.  Ее  приближение  я
почувствовал  по  запаху духов,  которые явно не были куплены в
первом попавшемся супермаркете и не выпали из елочной хлопушки.
На  какое-то  время  я  растерялся  перед невозможностью понять
женский разум;  перед тем, как бежать, чтобы спасти свою жизнь,
и пускаться в опасное плавание в водах Торбейского залива,  она
не забыла положить духи в свою полиэтиленовую сумку!  Уж в  чем
можно быть уверенным,  так это в том, что любые духи, какие она
употребляла до этого,  напрочь смыло водой,  пока я выуживал ее
из залива.
     - Простите меня.- Она сказала это так,  что я  должен  был
забыть  о  том,  что  она лучшая актриса Европы.- Я прошу у вас
прощения.  За то,  что я говорила, за то, что думала раньше. За
то,  что считала вас чудовищем.  Я ведь не звала о Ханслетте, о
Бейкере и Дельмонте, а также о пилоте вертолета. Обо всех ваших
друзьях. Простите, Филип. Простите меня!
     Она зашла слишком далеко.  И была слишком близко от  меня,
черт  побери.  Чтобы  вставить  между  нами  спичечный коробок,
пришлось бы забивать его паровым молотком.  А эти духи,  что не
выпадают  из  елочной  хлопушки  -  дурманящие  духи,  духи для
привлечения плэйбоев с глянцевых обложек,  я бы сказал. Колокол
тревоги не переставая звенел в моей голове, словно предупреждая
о краже со взломом.  Я попробовал прекратить это, насколько это
в человеческих силах. Я стал думать о более возвышенных вещах.
     Она ничего не говорила.  Она только сжимала  мою  руку,  и
даже  паровой  молот теперь бы уже ве помог.  Слышно было,  как
позади нас  спокойно  и  умиротворенно  гудит  большой  дизель.
"Файркрест"  скатывался  в  пучину по длинным,  пологим валам и
снова медленно всплывал.  Я  впервые  отметил  странный  каприз
природы  на  Западных  островах:  неожиданный  рост температуры
после полуночи.  Надо будет  поговорить  с  этими  ребятами  из
компании   "Кент"   насчет   их   обтекателей,   которые  якобы
гарантированы от запотевания при любых условиях.  Но может,  им
просто  никогда не приходилось работать в подобных условиях?  Я
уж подумывал,  не выключить ли автопилот,  чтобы мне  было  чем
занять себя,  когда она сказала: - Я думаю, мне пора спуститься
вниз. Хотите чашечку кофе?
     - Если вы обойдетесь без света,  то да. И если при этом не
наступите на дядюшку Артура - я имею в виду сэра...
     - "Дядюшка Артур" звучит очень мило,- сказала она.- И идет
ему.
     Еще одно пожатие руки, и она ушла.
     Каприз природы   продолжался   недолго.    Очень    быстро
температура  понизилась  до  обычного уровня,  и гарантии фирмы
"Кент" снова обрелв силу,  Я воспользовался  этим,  предоставил
"Файркрест"  попечению  его  собственных  приборов и забрался в
кормовой рундук.  Я  вытащил  акваланг  и  все  снаряжение  для
подводного плавания и перенес их в рулевую рубку.
     Я дал ей двадцать пять минут,  чтобы  сварить  кофе.  Даже
принимая  во  внимание  трудность обращения с газовой плиткой в
темноте,  это был поистине  рекорд  длительности  приготовления
кофе. Я услышал звон посуды, когда она принесла кофе в салон, и
цинично улыбнулся в темноте.  Затем  я  вспомнил  о  Ханслетте,
Бейкере, Дельмонте в Вильямсе и уже больше не улыбался.
     Я не улыбался и тогда, когда, вскарабкался по камням Эйлен
Оран,  снял  акваланг  и  установил  большой вращающийся фонарь
между двух камней, направив его луч в сторону моря.
     Эллинг не  был совсем пуст,  но недалеко ушел от этого.  Я
осветил его своим маленьким фонариком и  убедился,  что  эллинг
Мак-Ичерна-  совсем не то,  что мне нужно.  Там не было ничего,
кроме потрепанной бурями спасательной шлюпки - обшивка пробита,
на  дне  валяется  подвесной  мотор,  похожий  на кусок ржавого
железа.
     Я подошел к дому. На северной стороне светилось окно. Свет
в половине второго ночи.  Я подтянулся и осторожно  заглянул  в
окно.   Чистая,  прибранная  комнатка  с  побеленными  известью
стенами,  каменным полом,  застеленным ковром,  и камином,  где
догорали  поленья.  Дональд Мак-Ичерн сидел в плетеном кресле -
все такой же небритый,  в той же месячной свежести рубашке;  он
сидел,  склоняв  голову,  глядя в глубину тлеющего очага.  Так,
словно угасающее  пламя  должно  было  угаснуть  вместе  с  его
жизнью. Я двинулся к двери, повернул ручку и вошел.
     Он услышал и повернулся  ко  мне,  но  не  быстро,  а  как
человек,  которому  уже  ничто  в  мире не может повредить.  Он
посмотрел на меня,  на пистолет в  моей  руке,  на  свое  ружье
двенадцатого калибра,  висевшее на гвозде,- и даже не попытался
встать со своего кресла, а еще глубже погрузился в него.
     - Кто вы, черт вас побери? - спросил он безразлично.
     - Меня зовут Калверт.  Я был тут вчера.- Я снял  резиновый
шлем,  и он вспомнил.  Я указал на двустволку:  - Нынче вечером
вам ружье, похоже, без надобности, мистер Мак-Ичерн. По крайней
мере, вы не хватаетесь за него, чтобы защищаться.
     - Вы не ошиблись,-  неохотно  пробурчал  он.-В  ружье  нет
патронов.
     - И за вами никто не стоит, как вчера...
     - Не понимаю, о чем вы говорите... Кто вы? Чего хотите?
     - Я хочу знать, почему вы устроили мне такой прием вчера.-
Я спрятал пистолет.- Он был слишком дружеским, мистер Мак-Ичерн.
     - Кто вы,  сэр?  - Он  выглядел  еще  старше,  чем  вчера:
старый, разбитый, уничтоженный.
     - Калверт.  Они велели вам отпугивать посетителей,  не так
ли  мистер  Мак-Ичерн?  -  Никакого  ответа.- Я задал несколько
вопросов  вашему  приятелю  Арчи   Мак-Дональду.   Полицейскому
сержанту  в  Торбее.  Ов  сказал,  что вы женаты.  А я не видел
миссис Мак-Ичерн.
     Он чуть  приподнялся  в  кресле.  Старые воспаленные глаза
блеснули. Потом снова опустился, и глаза померкли.
     - Однажды ночью вы вышли в море на своей лодке, не так ли,
мистер Мак-Ичерн?  Вышли в море и увидели кое-что  лишнее.  Они
схватили  вас,  притащили  сюда,  забрали  миссис  Мак-Ичерн  и
пообещали,  что если вы произнесете хоть  одно  слово,  то  уже
никогда  больше  не увидите своей жены.  Я имею в виду - живой.
Они  велели  вам  оставаться  здесь  -  на  тот  случай,   если
кто-нибудь забредет сюда, удивится вашему отсутствию и поднимет
тревогу- А чтобы иметь уверенность в том, что вы не попытаетесь
обратиться  за  помощью  на материк - хотя я уверен,  что вы не
сумасшедший,  чтобы  решиться  на  это,-  они   испортили   ваш
двигатель,  превратив  его в кусок ржавого железа.  Пропитанная
морской водой мешковина - и случайный посетитель подумает,  что
это простая оплошность, а никак не умышленная порча.
     - Да,  они сделали это.- Он  смотрел  в  огонь  невидящими
глазами,  его  голос  упал до шепота,  будто он думал вслух или
тяжело переживал то,  что произносит.- Они забрали ее и сломали
мою лодку.  А я медленно умираю здесь, в задней комнате, потому
что мою жизнь они тоже отняли.  Если бы я имел,  я отдал бы  им
миллион фунтов - лишь бы они вернули мою Мэри.  Она на пять лет
старше меня. Он больше не защищался.
     - Чем же вы здесь живете?
     - Каждые две недели они привозят мне консервы.  Немного. И
еще  сгущенное  молоко.  Чай у меня есть,  и еще я ловлю мелкую
рыбешку с берега.- Он опять уставился в огонь,  сдвинув  брови;
он  как-будто  вдруг  начал  понимать,  что  я  принес какие-то
перемены в его жизнь.- Кто вы,  сэр? Кто вы? Вы не один из них.
И  вы не полицейский,  я нагляделся на них.  Нет,  вы совсем не
такой...- Теперь в нем появились признаки жизни, жизнь возникла
а его лице,  в глазах.  Он смотрел на меня целую минуту,  и мне
стало неловко под взглядом его выцветших глаз. И тут он сказал:
-  Я  знаю,  кто  вы.  Я знаю,  кем вы должны быть.  Вы человек
правительства. Вы агент службы безопасности.
     - Браво,  старикан,  я  готов  снять перед тобой шляпу.- Я
стоял перед ним,  затянутый в скафандр по самые уши,  с ног  до
головы засекреченный, а он видел меня насквозь. А еще болтают о
непроницаемых лицах стражей безопасности!  Я припомнил,  что бы
ему сказал на моем месте дядюшка Артур:  автоматическое лишение
должности и тюремное заключение,  если  старик  выболтает  хоть
слово.  Но у Дональда Мак-Ичерна не было никакой работы,  чтобы
лишиться ее,  а после жизни на Эйлен-Оран даже тюрьма  строгого
режима покажется отелем - из тех, что в путеводителях отмечены,
как отели высшего класса; так что я в первый раз в жизни честно
сказал:
     - Я агент  службы  безопасности,  мистер  Мак-Ичерн.  И  я
намерен  вернуть  вам  вашу жену.  Он медленно покачал головой,
затем сказал:
     - Вы,  должно быть,  очень смелый человек, мистер Калверт,
но вы не представляете,  с какими ужасными людьми вам  придется
иметь дело.
     - Если я когда-нибудь получу медаль,  мистер Мак-Ичерн, то
лишь  в том случае,  если меня с кем-нибудь спутают.  Что же до
остального,  я  очень  даже  хорошо  представляю,  против  кого
выступаю.  Попробуйте  поверить  мне,  мистер Мак-Ичерн.  Этого
будет достаточно. Вы ведь были на войне.
     - Вы и это знаете? Вам сказали ? Я покачал головой:
     - Никто мне не говорил.
     - Благодарю   вас,  сэр.-  Его  спина  вдруг  стала  очень
прямой.- Я был солдатом двадцать  два  года.  Я  был  сержантом
Пятого Хайлендского дивизиона.
     - Вы  были  сержантом  Пятого   Хайлендского   дивизиона,-
повторил я.- На войне вы повидали много всякого народу,  мистер
Мак-Ичерн,  и не только шотландцев,  для которых Шотландия была
превыше всего.
     - Дональд Мак-Ичерн не стал бы с  вами  спорить,  сэр.-  В
первый раз тень улыбки тронула его глаза.- Но здесь, среди них,
есть двое,  которые хуже,  чем...  Вы понимаете,  кого я имею в
виду,  мистер  Калверт.  Но  мы не побежим,  мы не сдадимся так
легко.- Он неожиданно вскочил на  ноги.-  Боже  мой,  о  чей  я
говорю?  Я  иду  с вами,  мистер Калверт!  Я коснулся его плеча
рукой:
     - Спасибо  вам,  мистер  Мак-Ичерн.  Но  не нужно.  Вы уже
достаточно сделали.  Ваши дни борьбы уже миновали. Оставьте это
нам.  Он  молча посмотрел на меня,  потом кивнул.  Снова только
намек на улыбку.
     - Да,  может,  вы н правы... Я всегда хотел повстречать на
жизненном пути человека  вроде  вас.  И  встретил.-  Он  устало
опустился в кресло. Я двинулся к двери.
     - Доброй ночи, мистер Мак-Ичерн. Она скоро будет свободна.
     - Она скоро будет свободна,- повторил он.  Он посмотрел на
меня, глаза его увлажнились, а когда он заговорил, в голосе его
слышалась та же робкая надежда, что была неписана на лице: - Вы
знаете, я верю, что она вернется.
     - Она вернется.  Я приведу ее сюда сам, и это будет лучшее
из всего,  что я до сих пор  делал.  В  пятницу  утром,  мистер
Мак-Ичери.
     - В пятницу утром?  Так скоро?  Так скоро?  -  Он  смотрел
куда-то   в  бесконечность,  в  точку,  удаленную  на  миллиард
световых лет;  казалось,  он и не  подозревал,  что  я  стою  в
дверях. Он восторженно улыбался, его старые глаза горели.- Я не
усну всю ночь, мистер Калверт. И следующую ночь тоже.
     - Вы выспитесь в пятницу,- пообещал я.  Но он уже не видел
меня,  по его серым небритым  щекам  бежали  слезы.  Поэтому  я
закрыл дверь и оставил его наедине со своими мечтами.



Глава восьмая. ЧЕТВЕРГ, 2.00. - 4.30.


     Я сменил Эйлен-Оран на остров Крэйгмор.  Дядюшка  Артур  с
Шарлоттой  вытворяли такие навигационные выкрутасы,  что у меня
кровь стыла в жилах,  потому что северная оконечность Крэйгмора
была еще неприступнее,  чем южный берег Эйлен-Оран;  потому что
туман  сгущался;  потому  что  я  задыхался  и  захлебывался  в
огромных волнах, которые швыряли меня на невидимые рифы; потому
что я прикидывал мои шансы выполнить обещание,  данное Дональду
Мак-Ичерну.  И чем больше я прикидывал, тем меньше меня смущали
все причины,  кроме последней,  и в конце концов я бросил о них
думать,  поскольку  ночь  была  на  исходе,  а  мне  еще многое
предстояло сделать до восхода солнца.
     Две рыбацкие  шхуны раскачивались на волнах в естественной
бухте,  огражденной рифами, как природным волноломом, с запада.
Волны  тяжело  бились  о рифы,  поэтому меня не беспокоил плеск
воды,  стекающей со скафандра,  когда я  карабкался  на  первую
шхуну,  гораздо больше я опасался проклятого яркого света,  что
струился из сарая,  где топили жир.  Он  был  достаточно  ярок,
чтобы меня могли заметить из любого дома.
     Это было обычное рыболовное судно с дизельным  двигателем,
около сорока пяти футов длиной,  способное, казалось, выдержать
любой ураган.  Все было в прекрасном состоянии и не было ничего
подозрительного.  Мои надежды стали возрастать. Правда, никакой
другой возможности у меня все равно не было.  Вторая шхуна была
точной копией первой.
     Я доплыл до берега,  спрятал  свое  водолазное  снаряжение
подальше  от  кромки  прибоя  и  направился  к сараю,  стараясь
держаться в тени.  Лебедки,  стальные столы и бочки,  печи  для
вытапливания жира - вот и все,  что я обнаружил в сарае.  И еще
там валялись останки акул и стоял самый ужасающий запах,  какой
встречался мне в жизни. Я торопливо вышел.
    Первый коттедж  не  дал  ничего.  Я  посветил  фонариком  в
разбитое окно.  Комната была пуста,  казалось,  сюда не ступала
нога человека по меньшей мере полста лет.  Второй  коттедж  был
пуст,  как и первый.  Я осторожно открыл дверь третьего. Передо
мной был узкий коридор.  Две  двери  справа,  три  слева.  Если
следовать теории,  то босс этого предприятия наверняка занимает
самую большую комнату. Я осторожно открыл первую дверь справа.
     При свете  фонаря  комната  показалась  мне  на  удивление
комфортабельной.  Хороший ковер,  плотные шторы,  пара  удобных
кресел,  дубовые шкафы. На двуспальной кровати спал только одии
человек,  но ему  все  равно  было  тесновато.  Лицо  его  было
обращено  ко  мне,  но  большую часть его я не мог видеть - оно
было спрятано под копной густых черных волос, видны были только
мохнатые  черные,  брови  и  самая  великолепная черная борода,
какую мне доводилось видеть.
     Он храпел.
     Я подошел  к  кровати  и  ткнул  ему  под  ребро   стволом
пистолета  с  силой,  достаточной,  чтобы пробудить парня таких
габаритов.
     - Вставай! - сказал я.
     Он проснулся.  Я отошел  на  почтительное  расстояние.  Он
протер  глаза  волосатой  лапой,  потянулся  и  сел.  Я  бы  не
удивился,  будь он одет а медвежью шкуру,  во нет,  на нем была
пижама   изысканной  расцветки  -  такое  сочетание  цветов  я,
пожалуй, выбрал бы для себя.
     Законопослушные граждане,    разбуженные    посреди   ночи
тыканьем  в  бок,  реагируют  по-разному   -   от   страха   до
истерического   возмущения   насилием.  Бородач  был  далек  от
стандартной реакции.  Он посмотрел на меня из  -  под  нависших
бровей,  и  глаза  у  него  стали  как  у  бенгальского  тигра,
собирающегося  в  комок  на  своей  подстилке  перед  тем,  как
совершить  тридцатифутовый  прыжок,  чтобы  добыть  завтрак.  Я
отступил еще на пару шагов и сказал:
     - Не надо.
     - Ну-ка, убери свою пушку, малыш,- сказал он. Голос у него
был  низкий,  раскатистый,  словно  он  шел  из  глубин Гранд -
каньона.- Убери пушку,  или я встану,  скручу тебя и заберу  ее
сам.
     - Ну зачем же такТ  -  сказал  я  жалобно.  Потом  добавил
вежливо:  А  если  я  уберу пистолет,  вы не станете скручивать
меня? Он некоторое время обдумывал, затем буркнул:
     - Нет.-  И  потянулся за толстой черной сигарой.  Он зажег
ее,  но глаза его все время следили за мной. Едкий дым заполнил
комнату и достиг моих ноздрей. Неудивительно, что он не заметил
вони от салотопки:  по сравнению с этими сигарами то, что курил
дядюшка Артур, было вроде духов Шарлотты Скурос.
     - Простите за вторжение. Вы Тим Хатчинсон?
     - Да. А ты кто, малыш?
     - Филип Калверт.  Я хочу воспользоваться  передатчиком  на
одной  из ваших шхун,  чтобы связаться с Лондоном.  Кроме того,
мне нужна ваша  помощь.  Вы  не  представляете,  насколько  это
срочно.  Много  жизней,  не  говоря  уж  о нескольких миллионах
фунтов,  будут потеряны в ближайшие двадцать  четыре  часа.  Он
пронаблюдал,  как  отвратительного  вида  облако ядовитого дыма
поднялось к низкому потолку, затем перевел взгляд на меня.
     - А ты сам случайно не разбойничек, малыш?
     - Я  не  бандит,  слышишь  ты,  большая  черная  обезьяна!
И-пожалуй, можно обойтись без "малыша", Тимоти.
     Он посмотрел прямо перед собой,  его  глубоко  посаженные,
угольно-черные глаза стали не дружескими,  как бы мне хотелось,
но хотя бы веселыми.
     - Туше!  -  как  говаривала моя француженка - гувернантка.
Может быть, вы и не бандит. Тогда кто вы, Калверт?
     Снявши голову,  по  волосам  не  плачут.  Этот  человек не
станет помогать мне,  если не  узнает  правду.  А  помощь  его,
похоже,  была бы крайне полезна. Поэтому второй раз за эту ночь
н второй раз за всю свою жизнь я сказал:
     - Я  агент  службы безопасности.- Слава богу,  что дядюшки
Артура  не  было  здесь,  его  давление  от  такого   нарушения
конспирации подскочило бы так, что он не выжил бы. В отличие от
Мак-Дональда н Шарлотты,  Хатчинсон узнал не просто правду,  он
узнал всю правду.
     - Будь я  проклят,  если  это  не  самая  жуткая  история,
которую  мне  доводилось слышать!  И все прямо под нашим гадким
носом.- Слушая его речь, трудно было решить, австарилиец он или
американец - позднее я узнал, что Хатчинсон много лет провел во
Флориде,  где ловил тунцов.- Так это вы были на  той  трещотке?
Однако,  братец,  от  тебя ни днем ни ночью не скроешься.  Беру
назад свои слова насчет "малыша". Что вы хотите, Калверт?
     Я объяснил ему,  что рассчитываю на его личную помощь этой
ночью,  надеюсь использовать  и  шхуны  вместе  с  экипажами  в
течение  двадцати  четырех  часов,  а  также  должен немедленно
воспользоваться передатчиком. Он кивнул:
     - Рассчитывайте  на нас.  Я скажу своим мальчикам.  Можете
качать передачу прямо сейчас.
     - Я бы предпочел, чтоб мы с вами поднялись прямо сейчас на
борт нашей шхуны,- сказал я.- Вы  бы  подождали  там,  а  я  бы
вернулся сюда к передатчику.
     - У вас еще есть о чем посекретничать с  вашими  ребятами,
а?