дук сама, своим собственным ключом!
     Мало  кто  удостаивался от, своего старого друга такого взгляда,  какой
выпал сейчас на мою  долю. Уже  у  двери, прямой,  как винтовочный ствол, он
произнес:
     - Забудем об этом, хорошо? Так будет лучше для нас обоих. Ты не в себе,
а я подрастратил свои карманные деньги, время  и терпение. Если когда-нибудь
захочешь мне позвонить, с удовольствием дам тебе мой домашний телефон.
     И - тррах! За ним захлопнулась дверь.
     После его  столь  стремительного  ухода  мой онемевший  рассудок  минут
десять  пребывал  как  бы  в  тисках  смирительной  рубашки. Потом  он  стал
судорожно  высвобождаться.  Провались  она пропадом, эта полиция! Пусть я не
могу  доказать это им, зато я как-нибудь сумею доказать это самому себе. Или
я прав, или ошибаюсь. Оружие  Торвальд припас против них. А я нападу на него
с тыла.
     Я позвал Сэма.
     - Куда девалась подзорная труба, которой мы пользовались в этом сезоне,
когда бездельничали на яхте?
     Он нашел трубу и принес  мне, предварительно  подышав на нее и протерев
рукавом.  До поры до времени я положил ее себе на колени. Взяв листок бумаги
и карандаш, я написал пять слов: "Что вы с нею сделали?"
     Потом запечатал листок в конверт, но не надписал его.
     -  А теперь ты должен кое-что сделать, да побыстрее, - сказал я Сэму. -
Возьми это письмо, отправляйся в  тот  дом,  поднимись на четвертый  этаж  и
просунь  его под дверь  квартиры,  что выходит  окнами во  двор.  Ты  парень
проворный, во всяком случае, был  таким раньше. Посмотрим,  достаточно ли ты
ловок, чтобы  на этом не попасться.  Когда потом  спустишься вниз,  легонько
ткни пальцем в наружный звонок, чтобы привлечь внимание.
     Он приоткрыл было рот.
     - И не задавай никаких вопросов, понятно? Я не шучу.
     Он ушел, а я стал настраивать подзорную трубу.
     Через минуту я  поймал его  в фокус.  Лицо рванулось мне навстречу, и я
впервые  по-   настоящему   увидел   его.  Темноволосый,   но,   несомненно,
скандинавского происхождения. На  вид  он был  сильным  мужчиной, хоть и  не
очень плотным.
     Прошло  минут  пять. Его голова  резко повернулась в профиль. Наверное,
только что звякнул звонок. Должно быть, записка уже там.
     Повернувшись ко мне затылком, он пошел к  входной двери.  Труба помогла
мне проследовать  за  ним,  когда он удалился  в глубину  комнаты,  что было
раньше недоступно моему не вооруженному глазу.
     Не  заметив вначале конверта, он  открыл дверь  и выглянул на площадку.
Потом закрыл ее. Нагнулся, выпрямился. Конверт уже у него. Мне  было  видно,
как он вертит его в руках.
     Отойдя от двери, он приблизился к окну. Ему казалось, что угроза таится
за  дверью - чем от нее дальше, тем безопаснее. Ему и в голову не приходило,
что опасность подстерегает его с другой стороны.
     Разорвал  конверт.  Читает.  Господи,  с  какой  жадностью я  следил за
выражением его лица! Мои глаза присосались  к нему, точно пиявки. Внезапно в
его лице что-то изменилось, оно расширилось, напряглось - казалось вся  кожа
на лице натянулась, сузив его глаза в щелочки. Смятение, ужас! Нащупав рукой
стену, он оперся на нее. Потом медленно пошел обратно к двери.  Я видел, как
он крадучись подбирался к ней, как к  чему-то живому. Он чуть приоткрыл  ее,
так осторожно,  что  со стороны этого  даже  не  было  заметно,  и  боязливо
выглянул  наружу. Прикрыв затем дверь  он,  пошатываясь,  вернулся  обратно,
полностью утратив душевное равновесие от безмерного ужаса. Он рухнул на стул
и  потянулся  за выпивкой.  Теперь он  уже пил прямо  из горлышка.  И даже с
бутылкой  у рта он, повернув голову, продолжал глядеть на дверь, которая так
неожиданно швырнула ему в лицо его тайну.
     Я опустил трубу.
     Виновен! Виновен, черт побери! Будь она проклята, эта полиция!
     Моя  рука потянулась было к телефону,  но  остановилась на полпути. Что
толку? Они отнесутся  к  моим  словам  с тем же недоверием. "Ты бы видел его
лицо и  т. д.". И мне  уже  слышался ответ  Бойца:  "Каждый  будет потрясен,
получив анонимное письмо, даже если в нем нет ни капли правды. В том числе и
ты сам". Они сразили меня живой миссис Торвальд -  по крайней  мере  так они
думали. А я найду мертвую, чтобы доказать им, что это разные люди. Я, сидя у
окна, должен предъявить им ее труп.
     Но сперва этот труп мне должен предъявить Торвальд.
     Прошел не один час, пока это наконец произошло. День тянулся бесконечно
медленно,  а  я все  ждал и ждал.  Тем временем он метался по  квартире, как
посаженная в  клетку пантера. Два мозга сверлила  одна и  та  же мысль, но в
моем она  была  перевернута  с ног  на  голову.  "Что сделать,  чтобы это не
раскрылось", -  у него. "Как добиться, чтобы это не осталось нераскрытым", -
у меня.
     Я боялся,  что он попытается сбежать, но, даже если у него и было такое
намерение, он, видно, ждал, пока стемнеет, так что в  моем распоряжении было
еще какое-то  время.  Но возможно,  он и не думал об  этом и  решит  бежать,
только  если его  что-нибудь  спугнет,  - кто  знает, а вдруг  ему  все  еще
казалось, что бежать опаснее, чем остаться.
     Я  не обращал  внимания на привычные звуки и события; бурный поток моих
мыслей  с  силой  разбивайся о препятствие,  преграждавшее  им  путь  -  как
заставить его выдать место, где он спрятал  труп, чтобы  и, в свою  очередь,
мог указать его полиции?
     Помнится,  в мое сознание  просочилось неясное представление б том, что
не то хозяин  дома,  не то агент по найму показывал будущему жильцу квартиру
на  шестом  этаже, ту,  где уже был закончен ремонт Она была расположена над
квартирой  Торвальда,  через  этаж, в  той, что находилась. Между ними,  еще
работали.  И  вдруг  разумеется,  совершенно  случайно,  возникла  необычная
синхронность движений. Хозяин и квартиросъемщик оказались у окна гостиной на
шестом  этаже в то самое время, когда  Торвальд стоял там же,  на четвертом.
Все они одновременно отправились оттуда в кухню и, пройдя  за скрывшей их от
меня стеной, вновь появились у  окон. В этом было нечто  сверхъестественное:
они двигались  с точностью механизмов,  почти  как  марионетки,  управляемые
одной и той же веревочкой. Вероятно, такое совпадение случается не чаще, чем
раз в пятьдесят лет. Они сразу же  разошлись, и никогда в жизни с ними такое
больше не повторится.
     Но  что-то в этом  покоробило меня. Какая-то  едва  уловимая ошибка или
неточность  нарушила эту  синхронность. Некоторое время я безуспешно пытался
сообразить, в чем дело. Агент со съемщиком уже ушли, и теперь я видел только
Торвальда. Моя  память отказывалась восстановить картину  происшедшего. Если
бы  этот  эпизод  повторился,  мне  могло  бы  помочь  зрение,   но   этого,
естественно, не случилось
     И  мысль об  этом  погрузилась  в  подсознание, чтобы подобно  закваске
перебродить там, а я вернулся к главной проблеме.
     Наконец меня осенило. Было уже темно, когда я, наконец, сообразил,  что
мне  нужно.  Встревоженный  поворот  головы,  стремительный  рывок  в   пока
неизвестную мне сторону, вот и все.
     Чтобы  вызвать  это  мгновенное движение,  которым он выдаст себя, были
необходимы  два телефонных звонка, а в перерыве между ними - его получасовое
отсутствие.
     При свете спички я принялся листать телефонную книгу, пока не нашел то,
что искал Торвальд, Ларс, Бенедикт авеню, 5-2114.
     Я задул спичку и в темноте поднял трубку. Это напоминало телевидение. Я
видел, что  делалось там, куда я звонил, только изображение шло ко мне не по
проводам, а напрямую - из окна в окно.
     - Алло? - хрипло произнес он.
     "Как странно, - подумал я. -  Уже  три  дня я обвиняю его в убийстве  и
только теперь впервые слышу его голос".
     Я не стал изменять свой собственный. В конце концов ведь мы  никогда не
встречались.
     - Вы получили мою записку, - сказал я.
     - Кто говорит? - настороженно спросил он.
     - Тот, кто все знает.
     - Что знает? - увильнул он.
     - То, что знаете вы. Вы и я, только мы с вами.
     Он прекрасно держал  себя  в  руках. Я  не  услышал ни звука.  Но он не
подозревал, что уязвим с другой стороны. Я укрепил подзорную трубу на нужной
высоте с  помощью двух толстых книг, положенных на подоконник и увидел,  как
он рванул ворот рубашки, словно тот невыносимо сдавил ему шею. Потом прикрыл
глаза рукой, как закрываются от слепящего света.
     Его голос твердо произнес:
     - Я не понимаю, о чем вы говорите.
     - Как это о чем?  О бизнесе, конечно. Ведь я на этом кое-что заработаю,
верно? Чтобы это не поползло дальше.
     Мне не хотелось,  чтобы он догадался о роли окон. Пока что они мне были
нужны - и сейчас больше, чем когда либо.
     - Позапрошлой ночью вы допустили маленькую оплошность  со своей дверью.
Хотя, может быть, ее приоткрыл сквозняк, не знаю.
     Удар попал в самую точку. Провод донес до меня судорожный вздох.
     - Вы ничего не видели. Там нечего было видеть.
     - Дело ваше. Только зачем  мне идти  в  полицию? - Я слегка кашлянул. -
Ведь я за это ничего не получу.
     -  О, -  вырвалось  у  него. И  в  этом  возгласе  прозвучало некоторое
облегчение. - Вы хотите со мной встретиться? Я вас правильно понял?
     - Да,  вроде  бы лучше и не придумаешь. Сколько  вы  можете захватить с
собой?
     - У меня здесь только долларов семьдесят.
     -   Сойдет,   остальное  можно   потом.   Вы   знаете,  где   находится
Лейксайд-парк? Я  сейчас неподалеку от него.  Может, там  и встретимся? - На
это требовалось примерно полчаса. Пятнадцать минут туда, пятнадцать обратно.
- У входа в парк есть маленький павильон.
     - А сколько вас? - предусмотрительно спросил он.
     -  Только  один я. Это выгодно - держать язык за зубами.  Ни  с кем  не
нужно делиться.
     Видно, это ему тоже понравилось.
     - Я сию минуту выхожу, - сказал  он. - Все-таки не мешает узнать, о чем
речь.
     Никогда я так пристально не следил за ним, как теперь, когда он повесил
трубку. Он  тут же шмыгнул в крайнюю комнату, в спальню, к которой последнее
время даже не приближался. Скрылся в стенном  шкафу и  через минуту появился
снова.  Видно,  он что-то достал из какого-то  тайника, которого не заметили
даже  сыщики.  Еще  до того,  как  этот  предмет  исчез под его пиджаком, по
движению его руки, как бы качнувшей насос, я понял, что это такое. Пистолет!
     "Мне повезло, - подумал я, - что я не жду сейчас в Лейксайд-парке  свои
семьдесят долларов".
     Свет в комнате погас, и он отправился в путь.
     Я позвал Сэма.
     - Я хочу, чтобы ты кое-что для меня  сделал, но это связано с некоторой
опасностью. А если по честному, это  здорово опасно. Ты можешь сломать  ногу
или  получить  пулю  и даже  попасть в полицию.  Мы с тобой не  расставались
десять  лет, и я никогда не обратился бы к тебе с подобной просьбой, если бы
мог сделать это сам. Но я не могу, а сделать это необходимо. Выйди с черного
хода, - продолжал я,  -  перелезь загородку  и попробуй по пожарной лестнице
забраться в ту квартиру на четвертом этаже. Одно окно там не заперто.
     - Что я должен там искать?
     - Ничего. - "Какой в этом смысл, раз в квартире уже побывали сыщики?" -
Там три комнаты.  Во всех трех ты должен чуть-чуть нарушить  порядок - пусть
будет видно, что туда кто-то заходил. Загни края всех ковров, чуточку сдвинь
с  места  все  стулья  и  стол, открой дверцы стенного шкафа.  Только смотри
ничего не пропусти. И не спускай глаз вот с этого. - Я снял часы и надел ему
на  руку.  -  В  твоем распоряжении  двадцать  пять  минут.  Если  ты  в них
уложишься, с  тобой ничего не случится.  Когда увидишь,  что время  истекло,
сматывай удочки, да побыстрей.
     - Опять по пожарной лестнице?
     - Нет.
     В  таком возбужденном состоянии Торвальд  не  вспомнит, закрыл  ли  он,
уходя, окна.  А  меня  вовсе не устраивало,  чтобы  он понял, что  опасность
грозит со стороны моих окон.
     -  Запри окно покрепче, выйди в  дверь и беги со  всех  ног по парадной
лестнице.
     - Хорошего же вы себе нашли дурака, - сказал он  печально, но  все-таки
ушел.
     Он вышел во двор с  черного хода  и перелез через загородку.  Если бы в
одном из окон кто-нибудь поднял по этому поводу шум, я вступился бы за него,
объяснив,  что он там  внизу что-то  ищет  по  моей просьбе. Но все обошлось
благополучно.   Для  человека   его  возраста   он   отлично  преодолел  все
препятствия. Ведь он не  так уж молод. Взять хотя бы эту пожарную лестницу -
ее нижний конец находился  довольно высоко от земли, а он все-таки ухитрился
взобраться  на  нее, встав  на  какой-то предмет. Очутившись в квартире,  он
зажег свет и принялся за работу.
     Я следил за тем, что  он делает. Сейчас я уже ничем  не мог ему помочь.
Даже Торвальд вправе его пристрелить - ведь это незаконное вторжение.  Как и
прежде,  мое место было за кулисами. Я был лишен возможности посторожить его
с другой стороны. А без охраны, не обошлись даже сыщики.
     Он,  видно,  делал  все  с  большим  напряжением.  А я,  следя  за  его
действиями,  был  напряжен  вдвойне.  Двадцать пять  минут тянулись как  все
пятьдесят. Наконец он подошел к окну и тщательно заложил щеколду. Свет погас
- его уже там не было.
     Вскоре  я услышал, как  он отпирает ключом  дверь, и, когда он вошел ко
мне, сразу же предупредил его:
     - Не зажигай здесь свет. Иди приготовь себе праздничный двойной пунш из
виски. Вряд ли твое лицо будет когда-нибудь белее, чем сейчас.
     Торвальд вернулся через  двадцать  девять  минут  после своего  ухода в
Лейксайд-   парк.  Я  позвонил  вторично,   прежде  чем  он  успел  заметить
беспорядок.  Уловить этот момент было не так просто, и, сняв трубку, я снова
и снова  набирал номер, сразу же  после этого  нажимая  на рычаг.  Он вошел,
когда  я набирал цифру 2 из  5-21 Ц, -  так  что я попал вовремя. Звонок там
раздался, когда его рука еще была на выключателе. Этот звонок уже должен был
дать какие-то результаты.
     -  Вам следовало принести деньги, а не пистолет, поэтому я не подошел к
вам. - Я увидел, как он вздрогнул. Окно по-прежнему должно  было  оставаться
вне  подозрения.  -  Я заметил, как, выйдя  на улицу,  вы  похлопали себя по
пиджаку. - Вполне возможно, что ничего подобного и не было, но теперь он уже
не вспомнит, как было на самом деле.  Обычно так поступают те, кто не привык
носить при себе оружие. - Тем хуже  для  вас,  что  вы  прогулялись впустую.
Между  прочим, в  ваше  отсутствие  я  не терял зря времени.  Теперь  я знаю
больше, чем раньше.  -  Это уже  было важно.  Я  неотрывно смотрел в  трубу,
буквально просвечивая  его взглядом. - Я обнаружил, где... это находится. Вы
понимаете, что я имею в  виду.  Теперь  я знаю,  куда  вы... это спрятали. Я
заходил в квартиру, когда вас не было.
     Ни слова. Только учащенное дыхание.
     - Вы мне не верите? Оглянитесь.  Положите трубку  и посмотрите сами.  Я
нашел...
     Он  положил   трубку,  направился   к  двери  гостиной  и,   коснувшись
выключателя, зажег свет. Окинул  комнату одним  внимательным всеохватывающим
взглядом, в котором  и намека не было на повышенный интерес  к какому-нибудь
определенному месту, который вообще ни на чем не задержался.
     Мрачно улыбаясь, он вернулся телефону.
     Тихо, со злорадным удовлетворением он произнес всего два слова:
     - Вы лжете.
     Я увидел, как  он  положил трубку на рычаг и снял с  нее руку. На своем
конце я сделал то же самое.
     Испытание  потерпело неудачу. Но  все-таки кое-что оно мне дало, Он  не
выдал  местонахождения  трупа,  на что я надеялся.  Однако фраза  "Вы лжете"
подразумевала,  что  труп  спрятан именно там,  где-то  неподалеку  от него,
где-то в доме. В таком надежном месте, что ему незачем беспокоиться, незачем
даже проверять сохранность тайника.
     Таким образом,  это поражение принесло  мне хоть бесплодную,  ни своего
рода победу. Впрочем, для меня она не стоила и выеденного яйца.
     Торвальд стоял ко мне спиной, и я не видел,  что он делает. Я знал, что
телефон находится где-то впереди него, но мне казалось, что он, задумавшись,
остановился  около аппарата случайно. Он  слегка наклонил голову -  это все,
что я  мог разглядеть. Я не заметил, двигался ли его локоть. А если двигался
его указательный палец, увидеть это было невозможно.
     Он простоял так  одну-две минуты и наконец отошел  в сторону. В комнате
погас свет; больше я его не видел. Он  даже не решался, как бывало, зажечь в
темноте спичку.
     Поскольку мои  мысли уже не  отвлекала необходимость  следить за ним, я
направил их по иному руслу и постарался восстановить в памяти кое-что другое
- то встревожившее меня нарушение синхронности  движений, которое я  заметил
сегодня  днем,  когда  агент  по   найму  или  домовладелец  одновременно  с
Торвальдом  перешли  от  одного  окна к  другому.  Наиболее отчетливо я  мог
вспомнить  только следующее: это  напоминало  ощущение,  которое  возникает,
когда смотришь  на  какой-нибудь движущийся  предмет сквозь скверное оконное
стекло, дефект  которого на секунду искажает  очертания предмета. Однако тут
дело  обстояло иначе. Окна были раскрыты и  между теми людьми и мной не было
никаких стекол. И я тогда не смотрел в подзорную трубу.
     Раздался телефонный звонок. Это Войн, подумал я. Кроме него в такой час
звонить  некому.  Быть может,  он  вспомнил,  как  на  меня  набросился... Я
беспечно сказал "Алло", не изменив голоса.
     Никакого ответа.
     - Алло? Алло? Алло? - Я продолжая демонстрировать тембр своего голоса.
     Ни звука.
     Наконец я повесил трубку. В той квартире по-прежнему было темно.
     Перед  тем  как  уйти на ночь, ко  мне  заглянул Сэм.  После  бодрящего
возлияния у  него немного  заплетался  язык.  Он промычал  что-то вроде:  "Я
п-пошел, а?" Я слышал это лишь краем уха. В тот миг я думал только о том, на
какой  бы еще крючок подцепить Торвальда, чтобы  он наконец  выдал мне  свой
тайник. И я махнув рукой, рассеянно отпустил Сэма.
     Слегка пошатываясь, он спустился по лестнице на первый этаж, и вскоре я
услышал, как  за  ним закрылась входная  дверь. Бедняга Сэм, не очень-то  он
привык к  спиртному. Итак, я остался в доме один, со свободой передвижения в
пределах кресло - кровать.
     Внезапно  в той квартире на секунду  снова  зажегся,  свет. Он  ему для
чего-то понадобился - скорей  всего,  чтобы найти какую-то  вещь, которую он
сперва напрасно пытался отыскать в темноте, но в конце концов понял, что без
света ему не обойтись.  Он нашел это  почти  мгновенно  и  сразу же метнулся
обратно к выключателю. Обернувшись, он бросил  взгляд во двор. Он не подошел
к окну, а просто быстро посмотрел в ту сторону.
     В этом взгляде меня  поразило нечто новое, отличавшее его от тех, что я
наблюдал раньше. Если можно дать  определение такому  переменчивому явлению,
как  взгляд, то я назвал бы  этот  взгляд  прицельным. То не был рассеянный,
блуждающей  взгляд -  он был направлен в  определенную  точку.  Торвальд  не
осматривал  двор,  не  обводил  глазами  дома  напротив,  чтобы   постепенно
перевести их направо, на заднюю  стену моего дома. Этот взгляд сразу отыскал
мое окно. И исчез. Погас свет, и сгинул во мраке сам Торвальд.
     Порой явления воспринимаются только нашими органами чувств, без участия
сознания,  которое не  вникает и  их  истинный смысл. Мои  глаза  видели тот
взгляд.  Мое  сознание  отказалось  выплавить   из   увиденного   правильное
умозаключение. "Он ничего не значит, этот взгляд,  - подумал я. - Всего лишь
случайный выстрел, который неожиданно попал в центр мишени".
     Замедленная реакция. Безмолвный телефонный  звонок. Чтобы узнать голос?
И вслед за этим напряженная темнота, в которой мы оба  могли играть в одну и
ту же игру - украдкой, невидимые  друг для  друга,  вглядываться  в квадраты
окон противника. Недавняя вспышка света -  стратегическая ошибка,  но  он не
мог поступить иначе. Его прощальный  взгляд