у,  Алеша улегся на  нары.  Но
долго не  мог  уснуть.  Мальчишке было  обидно,  что  его  не  хотят считать
взрослым.
     Правда и  то:  кто же  будет присматривать за  Колей.  А  что,  если не
послушать их и идти искать другой отряд?  Дядька Матвей говорил,  что где-то
есть храбрые парни отряда Ливенцева. Нет, он не имеет права это делать.
     Алеша  вспомнил слова  Василия Ивановича,  раненого командира,  который
ночевал две ночи у  них в хате в первые дни войны.  Он советовал мальчику во
всем  слушаться  старших.  Слушаться!  А  сам,  поди,  не  послушался дядьки
Ананича,  который не пускал его,  тяжелораненого,  из деревни.  "Я, - сказал
Василий Иванович,  -  коммунист и,  покуда  бьется мое  сердце,  должен бить
врага".  И  на  третью  ночь  пошел  лесными  дорогами  на  восток,  надеясь
пробраться через фронт.  На прощание он подарил Алеше автомат убитого в  бою
товарища и даже научил стрелять.
     Как  только стемнело и  между высокими соснами показалась молодая луна,
старый партизан проводил Алешу к самым землянкам.
     - Смотри, сынок, галстук прячь, а то эти гады не посмотрят, что ты мал.
А  вот  это  вам с  Колей,  -  и  он  передал мальчишке сверток с  немецкими
консервами и сахаром.
     Поблагодарив партизана за подарок, Алеша сказал на прощание:
     - А немцев я все же буду бить.
     Алеша долгое время не мог смириться с тем,  что его не приняли в отряд.
Он ведь пионер. И опять припоминалось ему сказанное Василием Ивановичем:
     - Теперь, Алеша, пришло такое время, что каждый куст должен стрелять по
фашисту, каждое яблоко должно в руках немца разорваться бомбой.
     Нет, он должен что-то предпринять!
     Стоял знойный август.  Алеша вместе с  теткой и  другими односельчанами
убирал зерно,  молол в жерновах жито на хлеб.  Когда были совсем жаркие дни,
брал удочки или сетку-топтуху и шел ловить рыбу в заводях Березы. Однажды он
заметил группу  немцев,  беззаботно купающихся в  реке.  Назавтра Алеша  был
здесь уже с  утра.  С  автоматом залез в густой ивняк на самом берегу и стал
пристально вглядываться в  тот берег реки.  Немцев не  было.  Несколько раз,
вздымая столбы пыли,  проезжали на  Бобруйск или на  Елизово машины,  но  не
останавливались,  и никто купаться не выходил.  Три дня подряд Алеша попусту
сидел в прибрежных кустах.  Трижды возвращался обратно.  Недовольный и злой,
он прятал в дупле толстой осины свой автомат.
     "И  отчего мне  так не  везет?"  -  с  обидой думал Алеша,  забираясь в
четвертый раз в  те же ивовые заросли,  откуда и река,  и тот берег ее видны
как  на  ладони.  Притаился.  Порывом ветра донесло гул  моторов.  Вскоре на
дороге показались столбы пыли,  которые все приближались и приближались.  Не
успел  Алеша  поудобнее устроиться,  как  с  высокого берега  начали сбегать
немцы.  Они на ходу раздевались и бросались в воду. Немцы гоготали, как гуси
во время драки, громко отфыркивались.
     Алеша,  приладив автомат,  выбрал место, где собралось побольше немцев.
Вдруг заметил,  что  из  каждого грузовика в  сторону левого берега нацелены
пулеметы. Алеша невольно прижался к земле и снял со спускового крючка палец.
     "Партизан должен быть смекалистым и  не  рисковать напрасно жизнью,  он
должен бить врага тогда,  когда тот этого не  ожидает",  -  говорил когда-то
Василий Иванович. Значит, открывать пальбу против пулеметов сейчас не надо.
     Через  полчаса немцы,  обгоняя друг  друга,  побежали к  своим машинам.
Только Алеша собрался выйти из засады,  как на том берегу показался легковой
автомобиль. Хлопнула дверца, вышло трое немцев, и все они спустились к реке.
     "Офицеры! - обрадованно прошептал мальчик. - Ладно, мы вам покажем, как
поганить нашу реку. Только раздевайтесь живее..."
     Офицеры не торопились.  Они медленно,  как старики в бане, раздевались,
переминались  с  ноги  на  ногу,  говорили  о  чем-то,  пока  наконец  самый
долговязый,  согнувшись,  как  цапля,  дугой,  не  попробовал  воду.  Что-то
прогоготал своим и полез глубже в реку.
     Офицеры барахтались в  реке,  кувыркались,  как  утки,  потом  взапуски
поплыли наискось к середине реки.  Вот они уже так близко,  что Алеша хорошо
отличает одного  от  другого.  Впереди плывет  смуглый,  похожий на  цыгана,
черноволосый,  с крючковатым, как у попугая, носом; немного поодаль, вздымая
снопы брызг, - рыжий и толстый. Далеко отстал от них "цапля".
     - Цурик! - крикнул передним долговязый.
     И в тот же миг Алеша нажал на спусковой крючок.  Черноволосый взвизгнул
истошным голосом,  нырнул под воду,  снова вынырнул - и на том месте, где он
только что плыл, пробулькали пузыри.
     - Есть один! - воскликнул Алеша.
     Рыжий толстяк, вовсю махая руками, спешил добраться к своему берегу.
     - Врешь, рыжий пес! - шептал Алеша. - Не уйдешь. Покормишь и ты раков в
нашей Березе-реке...
     Очередь  из  автомата  хлестнула по  воде,  рыжий  что-то  выкрикнул и,
захлебываясь,  пошел ко дну.  Тогда Алеша начал ловить на мушку долговязого.
Но, нажав спусковой крючок, не услышал выстрела.
     - Счастье твое,  собака,  что все патроны вышли.  Да ладно,  не я,  так
другие добьют...
     Долговязый,  доплыв до берега,  торопливо пополз в кусты и не показывал
оттуда носа...
     Река плавно несла свои зеленоватые воды. Было тихо.
     Добравшись до  дома лесными тропками,  Алеша никому не  сказал про свою
первую удачу: зачем хвастаться? Вечером, прижавшись к братишке, не удержался
и прошептал:
     - А я сегодня убил двух гадин.
     - Это такие длинные и черные? - опершись на локоток, спросил Коля.
     - Одна гадина попалась рыжая.  Была еще третья,  да  та  в  кусты живой
уползла.
     - А почему ты третью не убил?
     - Патроны как раз кончились в диске.
     - И не ври, Алешка! Гадин палкой бьют, а ты - патроны, патроны...
     - Ладно, спи. Мал ты еще все знать.
     Время  шло.  Незаметно наступила осень.  Над  мокрым лугом высоко,  как
никогда,  под  самыми  тучами  летели  к  югу,  тоскливо прощаясь с  родными
местами, потревоженные боями и пожарами гуси.
     Холодным утром,  когда  речной  туман  окутал  прибрежные кусты,  Алеша
присел в  ивняке и,  ожидая чего-то,  стал поглядывать вниз по течению реки.
Обычно в такое время из Бобруйска на Елизово проходил катер, на котором иной
раз бывало полно немцев.  А вот и он,  тяжело пыхтя, показался из-за крутого
поворота.  У  Алеши  тревожно забилось сердце.  Что-то  произойдет нынче  на
Березе-реке? Удастся ли? Катер... Ведь это не беспомощные офицеры в воде...
     Катер приближался.  На палубе Алеша насчитал пятнадцать немцев. Один из
них,  в  очках,  сидел на бочке и на губной гармошке наигрывал мотив русской
песни, а второй сипло подпевал: "Вольга, Вольга, мать родная..."
     "У,  собаки!  -  подумал Алеша.  -  Расплавались на нашей реке да еще и
песни наши распевают.  Ну,  я вам сейчас покажу "Вольгу, Вольгу". - И, нажав
спусковой крючок, давай поливать свинцом заметавшихся в панике немцев. Немцы
падали друг на друга,  как подкошенная трава,  а кто уцелел, прыгал за борт,
норовя спрятаться за  катером,  который почему-то стал кружиться на месте и,
наконец, поплыл вниз.
     Неожиданно со стороны Елизова застрочили пулеметы,  в кустах засвистели
пули. Провыла мина и, взметнув столб грязи, шмякнулась неподалеку от кустов,
где укрывался Алеша.  Из  распахнувшихся на борту катера окошек высунулись и
застрочили автоматы.
     Алеша  ловко сполз в  лощину и  во  всю  прыть помчался в  рощицу,  где
паслась на привязи лошадь. Вскоре он мчался на буланом в глубь леса.
     На  следующий день  люди  рассказывали,  что  партизаны с  берега убили
шестерых немцев на катере.  А немцы объявили населению, будто они уничтожили
роту партизан, потеряв в этом бою только одного солдата.
     Правду  же  знали  в  отряде,   куда  ночью  опять  пробрался  Алеша  с
неразлучным автоматом.
     - Ну,  что ты с ним сделаешь!  -  не скрывал радости командир. - Как ты
его  не  примешь,   когда  он  уже  давно  лесной  солдат  и   вступительный
партизанский взнос уплатил...
     Так  пионер  деревни Лютино  Кличевского района  Алексей Голосевич стал
настоящим партизаном.
     Отряд очистил почти весь район от немцев и  восстановил в нем Советскую
власть.
     Алеша был  отличным разведчиком.  Он  переправлялся через реку в  места
расположения полицейских гарнизонов,  добывал нужные сведения,  связывался с
верными людьми,  распространял листовки,  иной раз приносил в отряд гранаты,
винтовки,  патроны,  добытые во  время вылазок.  Пошла по  деревням слава об
отважном  пионере-разведчике  и  мстителе.   Немцы  даже  назначили  высокое
вознаграждение тому,  кто поймает Алешу и  доставит живым.  Да  не так легко
было  это  сделать.  Зато часто находили полицаи где-нибудь на  стене казарм
записку с коротким содержанием:

     "Привет лопоухим немецким холуям-бобикам!  Время  вашей  гибели  не  за
горами, а за ближними кустами...
     Димка-Невидимка".

     В  отряд  доходили сведения,  что  обозленные полицаи угрожают повесить
"лесного коршуна" на первой попавшейся осине.  Да только поймать подходящего
"кандидата" на эту осину не хватало у  немецких прихвостней ни смекалки,  ни
отваги.
     В 1943 году - летом, когда началась жатва, - карательный отряд полицаев
перебрался ночью  через реку  и  неожиданно окружил землянки деревни Лютино.
Алеша  в  тот  день,   возвращаясь  с  задания,  заглянул  к  дядьке,  чтобы
переодеться.
     - Алешенька!  -  крикнула,  вбежав в землянку,  тетка.  - Беги! Немцы в
деревне.
     Алеша схватил свой автомат, гранату и бросился на улицу.
     - Стой, сдавайся! - закричали полицаи.
     Алеша,  ловко перескочив через забор,  побежал огородами.  Впереди были
ольховые заросли -  туда.  Полицаи бежали следом и  не  стреляли:  начальник
приказал поймать партизана-разведчика во что бы то ни стало живым.
     - Стой,  стой!  Сдавайся,  ничего с тобой не сделают! - слышал отважный
партизан громкие выкрики "бобиков".
     Вдруг Алеша обернулся и,  крикнув:  "Партизаны не сдаются", выстрелил в
ближайшего полицая.  Тот споткнулся и рухнул в болотную трясину. Остальные в
нерешительности остановились.
     - Стреляй, а то убежит! - крикнул старший из "бобиков".
     - Приказано живьем взять! - отозвался кто-то из них.
     Алеша перебежал через небольшое болотце.  Вдруг затрещал автомат -  это
дал очередь подоспевший офицер-немец.  Тогда начали стрелять полицаи.  Алеша
пошатнулся,  пробежал еще  несколько шагов и  упал  в  грязь.  Тяжело поднял
голову,  обернулся и  ослабевшим голосом  крикнул  то,  что  кричал  красный
командир в фильме "Чапаев":
     - Врете, гады, живьем не возьмете!
     Разрывная пуля ударила ему в  руку,  и Алеша выронил автомат.  Вокруг в
кустах трещали разрывные пули. Алеша помутневшими глазами видел еще полицаев
и немцев, которые, прячась за кустами, подбирались к нему. Он приподнялся и,
собрав последние силы, втоптал автомат в грязь, чтобы не достался он врагам.
Здоровой рукой  отстегнул от  пояса  лимонку,  поднес к  губам  чеку,  чтобы
взорвать себя.  Горячая пуля  рассекла ему  щеку,  и  окровавленным лицом он
уткнулся в мокрую болотную кочку.
     Подбежавшие немцы  и  полицаи  остервенело топтали его  ногами  и  били
прикладами. Прыщеватый немец отошел на два шага и выстрелил парню в голову.
     Неожиданно где-то за кладбищем послышались выстрелы. С криком "Отрезают
отход!" каратели бросились врассыпную...
     Партизаны с  трудом  отыскали Алешу,  втоптанного в  трясину.  Он  едва
дышал.  На  носилках отнесли в  деревню,  обмыли теплой водой  и  перевязали
четыре  раны.   Последняя  пуля  немца  прострелила  мальчику  ухо.  "Голова
уцелела", - обрадовался партизанский доктор.
     Маленький Коля,  протянув к доктору дрожащие ручонки, попросил внезапно
охрипшим голосом:
     - Дяденька,  родненький,  не дай умереть братишке.  У  меня ведь никого
больше нет. Я же один, один останусь - ни матери, ни отца...
     - Алеша будет жить.
     И будто в подтверждение этих слов доктора, Алеша приоткрыл глаза и чуть
слышно попросил:
     - Пить.
     Более  двух  месяцев лечили юного  героя партизанские врачи в  Заполье.
Когда раны зажили,  Алеша все еще немного прихрамывал. Однажды он появился в
штабе.
     - Жив-здоров, на любое задание готов! - шутя отрапортовал он.
     - Нет, рановато тебе еще на задание, набирайся силы, - ответили ему.
     - В отряде после блокады много раненых, вот я...
     - Не лечить ли ты их собираешься? - перебил Алешу один из командиров.
     - Для этого есть врачи. А я знаю, где можно раздобыть медикаменты.
     Алеша настоял на  своем,  и  его отпустили за  реку.  Там,  возле одной
деревни,  была разбита в бою немецкая санитарная машина.  Часть медикаментов
забрали осиповичские партизаны, остальное было роздано крестьянам.
     Через три дня Алеша должен был вернуться обратно.  Прошла неделя, а про
хлопца ничего не слышно.
     - Бить нас некому,  -  упрекали друг друга в штабе.  -  И нужно же было
отпустить его в волчье логово.
     Как-то  утром  дежурный по  лагерю  увидел странную повозку:  верхом на
лошади ехал парнишка и весело насвистывал песенку.
     На телеге лежало что-то, укрытое еловыми ветками и мхом.
     - Алеша! - обрадовался дежурный.
     Командир отряда  босиком выскочил из  шалаша навстречу парнишке.  Алеша
неторопливо сбросил ветки, мох.
     На  телеге были ящики:  в  одном -  медикаменты,  в  другом -  немецкие
гранаты. Да еще два автомата и полная корзина патронов.
     - Где же ты все это раздобыл? - удивился командир отряда.
     - Там, - слезая с лошади, весело ответил Алеша и махнул рукой в сторону
реки.  -  Там,  в  Столярах,  подружился с хорошими дядьками.  Жаль,  одного
немецкие овчарки разорвали. Зато добрые люди собрали за три дня для нас этот
подарок.  Если б  не эта штука,  давно бы в  лагере был,  -  и Алеша бережно
достал полную бутыль.
     - Спирт! - обрадованно воскликнул врач.
     - Для хирургических операций, - солидно пояснил Алеша.
     Пришла весна  сорок  четвертого года.  К  Березинским лесам приближался
фронт.  Немцы  угоняли  в  Германию мирное  население.  Детишек  отвозили за
несколько километров и сжигали в колхозных амбарах.
     - Кто же моего Кольку защитит?  - спрашивал Алеша у партизан. - Он ведь
маленький, сам не убежит, в случае чего, в лес.
     Командир отряда разрешил Алеше привести брата в лагерь.
     И  вот  однажды  ночью  на  Кличевский партизанский аэродром прилетел с
Большой земли самолет за ранеными партизанами.
     Алеша стал прощаться с Колей. Раненых уже разместили в самолете, а Коля
повис у брата на шее и не мог оторваться.
     - Ну,  не плачь,  братишка. Кончится война, увидимся. И перестань слезы
лить,  не маленький,  через год в школу пойдешь, - говорил Алеша, а у самого
мокрые от слез щеки. - До свидания, Коля, слушайся хороших людей...
     Взмыл самолет в ночное небо и пропал в беззвездной темноте...

     Кончилась война.
     Бывший юный партизан писал всюду запросы, разыскивая брата, но так и не
нашел его.
     Сам  же  комсомолец Алеша Голосевич погиб случайно.  Было это в  ноябре
1945 года.  Пошел он  со  своим дружком Мироном Ананичем к  железнодорожному
мосту рыбу ловить. Алеша уже разматывал удочки, а Мирон еще искал под камнем
червей.
     - Гляди,  что я нашел, - услышал Алеша голос друга, повернулся и увидел
в руках Мирона большой снаряд.
     - Зачем он тебе? - спросил Алеша.
     - Убрать нужно куда-нибудь, а то еще беды наделает.
     Ступив несколько шагов,  Мирон споткнулся,  упал,  и снаряд стукнулся о
камень.  Алеше показалось, будто что-то зашипело вдруг в снаряде. Он схватил
его и швырнул в реку.  Не долетев до воды,  снаряд взорвался. Тяжелораненный
Алеша, не приходя в сознание, вскоре умер.
     Похоронен он на Лютинском кладбище рядом с героями-партизанами. И когда
по  весне  приходят  сюда  пионеры,   чтобы  почтить  память  героев  войны,
вспоминается им отважный юный мститель Алеша Голосевич.



     Н.Соколовский

        ЮНЫЙ ПОЧТАЛЬОН


     В мае 1942 года подпольщики города Минска выпустили первый номер газеты
"Звязда".  Я  расскажу об  одном из самых юных помощников отважных советских
патриотов -  о  пионере Пете Калиновском.  Ему еще не было и  14 лет,  когда
вместе с родителями и 12-летним братом Жорой он ушел в партизанский отряд.
     За  боевые  заслуги перед  Родиной братья  Калиновские были  награждены
медалями  "Партизану Отечественной войны"  1-й  степени  и  "За  победу  над
Германией".

        x x x

     Петька  возвращался домой.  Пропустив  колонну  автомашин  с  немецкими
автоматчиками,  он перебежал улицу, свернул за угол. И тут будто кто толкнул
мальчишку.  Он  поднял голову и  оцепенел:  прямо перед ним  на  телеграфном
столбе ветер медленно раскачивал три трупа. На черной фуфайке девушки белела
доска с надписью: "Мы стреляли в немецких солдат!"
     "Гады, повесили!" - шептали побелевшие губы мальчишки...
     Когда он прибежал домой и, бросившись на шею отцу, стал рассказывать об
увиденном, тот тихо перебил:
     - Знаю, сынок, знаю. Хорошие это были люди... Они боролись с фашистами,
чтобы  ты  снова ходил в  школу,  снова носил пионерский галстук,  чтобы наш
народ, как и раньше, был свободным и счастливым...
     - Я тоже буду бороться!
     - Хорошо! Ты ведь пионер. Значит, умеешь держать язык за зубами. Сбегай
в сарай, возьми пилу и топор.
     Отец с  сыном по  улице шли молча.  Долго блуждали по  каким-то дворам.
Наконец отец тихо постучал в обитые клеенкой двери.
     - Кто там? - спросил чей-то голос за дверью.
     - Дрова пришли пилить. Открой, хозяюшка!
     ...  В  коридоре Петька увидел незнакомого мужчину.  Тот поздоровался с
отцом и, кивнув головой в сторону Петьки, спросил:
     - А он зачем?..
     - Это мой сын. Он пионер. Листовки поможет передать.
     Прошли в комнату.  Окна были завешены, и Петька не сразу заметил, что в
дальнем углу, склонившись над чем-то, сидят двое мужчин. Один из них сказал:
     - Все в порядке. Включай!..
     Шум, потрескивание. И вдруг Петька ясно услышал голос диктора:
     "Говорит Москва! Говорит Москва!"
     Потом этот же голос прочитал последние сообщения с фронтов. А Петька от
радости никак не мог поверить, что слышит передачу из Москвы.
     Вдруг что-то щелкнуло, радиоприемник смолк. Отец сказал:
     Кажется,  успели  записать все.  Теперь  побольше листовок надо.  Пусть
народ узнает, как громит палачей наша армия...
     На следующий день,  едва поднялось солнце, Арсений Викентьевич разбудил
сына.
     - Возьми эти листовки и  отнеси к дяде Васе в Лошицу.  Прихвати с собой
графин. Задержит часовой, скажи, несу, дескать, молоко деду. Листовки спрячь
за пазуху. Если найдут, говори, что подобрал на улице.
     С того дня Петька все чаще и чаще стал носить "деду молоко". А на самом
деле носил в Лошицу листовки и даже патроны.
     Однажды,  когда дома никого не было, отец показал сыну подпольный номер
газеты "Звязда".
     - Надо быстрей передать в Лошицу. Пойдешь?
     - Надо - пойду!
     - Теперь давай подумаем, как лучше спрятать газету.
     Петька сморщил лоб, задумался. За пазуху нельзя - найдут, гады! Часовые
сейчас  злые.   Прошлый  раз  пристали,   как  смола,   еле  упросил,  чтобы
пропустили...
     Оглушительный взрыв  где-то  на  станции оборвал Петькины мысли.  Тонко
зазвенели стекла в окнах, с подоконника упала пробка от графина.
     - А что, папа, если вместо вот этой стеклянной пробки сделать пробку из
газеты? Сверху накрутить немецких, а в середине - наша "Звязда"...
     - Стой! Куда идешь? - остановил Петьку у переезда полицай.
     - К деду, дяденька... Пропустите. Больной он, молока просит.
     Немец,  вышедший из будки, молча вырвал из рук мальчишки графин и долго
болтал его,  просматривал на свет,  видно, сомневался, молоко ли это. Затем,
что-то сказав,  пер