текло наших "Жигулей" сверкающими брызгами осыпалось на капот.
Мне почудился сдавленный крик или стоп, и машина ткнулась бампером в
перила. Эх, пацан...
   Я перекатился за "Жигули". Но перед этим, использовав некоторое
замешательство бандитов, успел всадить две пули в то место, где должен был
находиться водитель "Лады". И попал! "Лада" вильнула, резко притормозила,
а затем на малой скорости притерлась к перилам моста. Правда, мне от этого
легче не сталоавтомат бил короткими очередями не переставая. По звуку я
определил, что это не наш АК, калибр поменьше, видно, что-то заграничное,
малогабаритное. Я лежал, стараясь как можно плотнее вжаться в настил, -
ждал.
   А что еще оставалось делать? Я был у них как на ладони: шевельнись - и
точка. Ждал я одного - когда у этого сукиного сына кончатся патроны и он
начнет менять магазин. И дождался. Пауза в гулкой трескотне очередей
хлестнула меня будто кнутом. Я ни на миг не усомнился, что магазин у него
пуст: кто прошел нелегкую школу войны, тот кожей ощущает эту спасительную
передышку, которую упустить никак нельзя - это шанс, возможно,
единственный, выжить и победить.
   Я рывком выкатился на середину моста и начал палить из своего
"макарова", стараясь достать автоматчика.
   Я услышал крик, затем увидел, как они сыпанули из салона и спрятались
за "Ладу". Сколько их было/ Кажется, четверо-в такой спешке ошибиться
можно запросто. Одного из них, по-моему, я все же достал, когда он
открывал дверцу машины, но насколько серьезно, судить было трудно. Снова
затявкала эта подлая иностранная штуковина, и я поспешил укрыться за
"Жигулями".
   Наконец наступило затишье. Подозрительное затишье. Я осторожно выглянул
из-за своего весьма ненадежного укрытия и похолодел: сволочи, нашли выход!
- "Лада", подталкиваемая сзади, медленно двигалась в мою сторону. Вот
этого я уже не ожидал и в отчаянии пальнул в их сторону наобум. Но,
получив в ответ очередь из импортного шавкунчика (кажется, это был
израильский "узи" - знакомая штуковина), я снова ткнул голову за колесо.
Все, амба, приехали...
   Думай, Серега, думай! Пора на что-то решаться.
   Пора!
   Если откровенно, этот вариант я вычислил, едва вывалился из машины.
Опять-таки армейская привычка, которая вошла в кровь и плоть, - наступая,
не забудь, куда драпать будешь, приготовь путь к отходу покороче да без
ухабов.
   Шуршанье шин "Лады" приближалось, я уже явственно слышал тяжелое
дыхание бандитов. Ну, держись, Серега! Слабо?!
   Во мне словно пружина сработала: оттолкнувшись от настила, я вскочил на
ноги и выпустил остаток патронов в автоматчика. Видимо, он не ожидал от
меня такой прыти и потому промедлил. От чрезмерного волнения, я, конечно
же, смазал, но и он оказался не на высоте: нажал спусковой крючок только
тогда, когда я ринулся через перила вниз головой в реку.
   Река оказалась довольно глубокой, по крайней мере я не достал дна.
Течение было слабым, я без труда доплыл под водой к одному из баков, где и
спрятался под ледоломом, копьеобразной двухскатной крышей из толстенных
брусьев.
   Я слышал, как они матерились, бегая по мосту, пытаясь высмотреть меня.
Но я сидел тихо, как мышка, до боли в суставах сжимая бесполезный
пистолет. Их беготня продолжалась недолго: как я и предполагал, им было
недосуг спускаться под мост, чтобы поискать меня там.
   - Хрен с ним... - матернулся хриплый бас. - Кажись, я его срезал. Рвем
отсюда...
   И только после этих слов я почувствовал, что у меня болит левая нога.
Осторожно ощупав бедро, я едва не охнул - зацепило все-таки! Ну да ладно,
главноежив...
   - Машина! - крикнул кто-то из бандитов. - Смываемся!
   - Не паникуй дура! - отозвался хриплый бас. - Это как раз то, что нам
надо. Не видишь, в кабине только водило.
   Теперь и я услышал шум мотора.
   Машину они "сняли" элементарно. Уж не знаю, что они там сотворили с
водителем, но вскоре шум мотора стал удаляться. Выждав еще минут пять, я,
набрав побольше воздуха, нырнул.
   Выбрался я на берег метрах в тридцати от моста по тернию в чахлой
осоке. Ковыляя к дороге, мокрый, весь в тине и уставший донельзя, я думал,
почему-то совершенно не ощущая радости: "Опять я не дался ей, безносой...
В который раз... Поживем..."
   День выдался пасмурным, время от времени накрапымл мелкий занудливый
дождь. И настроение у меня было под стать погоде, скверное:
сержант-водитель в реанимации, неизвестно, выживет ли, хозяин "Волги",
захваченной бандитами, на ладан дышит, саму машину нашли в яру и полусотне
километров от моста, опергрупa застала на даче Лукашова полный разгром и
труп его матери. Судмедэксперты установили, что у нее не выдержало сердце
- еще бы, при виде этих вооруженных "горилл" в масках. И опять они что-то
искали...
   Единственной зацепкой была "Лада" и ее мертвый водитель, личность
которого я установил без особого труда: некий Осташко Леонид Петрович по
кличке Лабуx бас-гитарист оркестра ресторана "Дубок", отсидевший четыре
года за угон автомашин. "Лада" была тоже ворованная и находилась в розыске
с прошлого года, но тем не менее документы на нее были в полном ажуре, а
номера выданы на вымышленную фамилию.
   Обыск в квартире Осташко-Лабуха оказался очередной пустышкой. Жил он
после отсидки замкнуто, к нему никто не ходил, комнату снимал у чужих
людей, пенсионеров родители его проживали в деревне. Комната была чисто
прибрана, ухоженная-и никаких бумаг, кроме паспорта...
   Я шел по кривым закоулкам Ганзовки (поселка на окраине города), которая
издавна пользовалась дурной славой среди горожан. Новостройки постепенно
поглощали безобразное и хаотическое скопление довоенных бараков и мазанок,
местами полуразваленных и вросших в землю почти по окна, крытых только
кусками ржавой жести. Но все же Ганзовка не сдавалась, упрямо цепляясь за
лысые бугры и поросшие чертополохом канавы, жила своей жизнью, темной,
тайной и жестокой к чужакам, которые по недомыслию или случайно забредали
на ее грязные колдобистые улочки без названий.
   Искал я пристанище дружка Лабуха, адрес которого под большим секретом
подсказала мне уборщица ресторана, рано состарившаяся женщина с
испуганными глазами. "Только никому не говорите, что это я... Христа
ради... Очень прошу..." - шептала она мне, дрожа всем телом...
   Убогую покосившуюся развалюху, где жил дружок Лабуха, я нашел не без
труда. Хорошо, помогли всезнающие мальчишки. На мой стук долго никто не
откликался, и я уже было засомневался в благоприятном исходе моей
"экспедиции", как вдруг за дверью послышался кашель, и хриплый голос
спросил:
   - Кто?
   - Открывай, увидишь...
   - Какого хрена... - проворчал хриплый голос, и дверь отворилась.
   На пороге стоял худой человек в давно не стиранной голубой майке и
"семейных", в цветочек трусах.
   - Я тебя не знаю, - подозрительно глядя на меня, сказал он и попытался
закрыть дверь.
   - Погодь, Лузанчик, - я придержал дверь. - Разговор есть...
   Лузанчик-кличка дружка покойного Лабуха. Фамилию и имя его я так и не
смог выяснить, этого никто не знал. Все с незапамятных времен кликали его
только так.
   - Мент? - хмуро поинтересовался Лузанчик.
   - Угадал.
   - Имею право не пустить в свою квартиру, - нахально заявил Лузанчик, с
воинственным видом загораживая вход.
   - Имеешь, - согласился я, широко улыбаясь. - Но не стоит...
   - Пугаешь?
   - Чего ради? Я же тебе сказал - хочу поговорить.
   Важное дело, Лузанчик. Очень важное...
   - Убедил... - как-то сразу боевой пыл Лузанчика рассеялся, и он,
опустив плечи, поплелся, шаркая рваными шлепанцами по грязному полу,
внутрь своей "квартиры".
   - Ну? - исподлобья глядя на меня, спросил он, усаживаясь на кровать,
кое-как прикрытую дырявым пледом.
   Я не торопился: нашел себе стул, застелил его газетой, сел стараясь
поудобней устроить раненую ногу, которая уже подживала, осмотрелся.
Пыльно, неуютно, грязно На плите металлическая коробка из-под шприца,
несколько игл лежат на пожелтевшей марле там же Перехватив мой взгляд,
Лузапчнк поторопился надеть пиджак, чт.бы спрятать сколотые руки - он
наркоман со стажем, это мне тоже рассказала уборщица.
   Пауза несколько затянулась, и Лузанчнк не выдержал.
   - Говори, чего надо. И уходи - я отдохнуть хочу.
   - После каких трудов? - ехидно поинтересовался я.
   - Не твоя забота.
   - И то правда... - согласился я, если честно, мне почему-то было жалко
этого изможденного, больного человека. - Ты знал Леху Осташко?
   - Нет, - не глядя на меня, отрезал Лузанчик.
   - Лабуха... - добавляю я.
   Лузанчик упрямо молчит. Затем, видимо, кое-что начинает соображать.
   - А почему - знал? - встревоженко интересуется он.
   - Потому - отвечаю, пытаясь поймать тусклый ускользающий взгляд
Лузанчика. - Чего же здесь непонятного?
   - Леха... помер? - наконец поднимает на меня округлившиеся глаза
Лузанчик.
   - Не то слово...
   - Кто? - понимает меня Лузанчик.
   - Это и я хотел бы знать, - осторожно отвечаюне говорить же ему, что
именно благодаря мне его дружок отправился в мир иной, правда, вины своей
почему-то не чувствую.
   - С-суки... - шипит Лузанчпк, вскакивает, что-то ищет.
   Находит брюки. Торопливо натягивает на свои худые журавлиные ноги и
снова усаживается на постель.
   Надолго умолкает, о чем-то сосредоточенно размышляя.
   Острый большой кадык Лузанчнка, как ткацкий челнок, быстро снует
вверх-вниз по тонкой жилистой шее.
   - Спрашивай... - через какое-то время совсем охрипшим голосом
отзывается Лузанчик. - Я им этого не прощу... - С угрозой добавляет: -
Терять мне нечего...
   Я понимаю его - Лабух был единственным другом Лузанчика. Это мне тоже
известно.
   - На кого он работал в последнее время?
   - А ты меня на понт не берешь, случаем? - вдруг просыпаются подозрения
у Лузанчика. - Не верю я тебе, понял - нет?! - кричит он в истерике.
   Я молча достаю из кармана фотографии, отснятые на мосту экспертами ЭКО,
и сую под нос Лузанчику.
   Он жадно рассматривает их, затем резко отворачивается и закрывает лицо
руками.
   - Так на кого Леха работал? - снова спрашиваю я.
   - Этого я не знаю... - глухо отвечает Лузанчик. - Леха всегда был
скрытным. А я нелюбопытен. Но уверен, что это штучки Додика. Собака...
   - Кто такой Додик? Где живет?
   - Если бы я знал...
   - Тогда где можно разыскать? И как он выглядит?
   - Жирная скотина метра под два ростом... - с ненавистью хрипит Лузанчик
и довольно толково обрисовывает внешность Додика. - Oн часто бывает в
"Дубке"
   и в пивбаре "Морская волна"...
   Лузанчика начинает пробирать озноб. Он ерзает по кровати, нервно
потирая ладони, и часто посматривает в сторону плиты, где лежат иглы.
Похоже, пришла пора впрыснуть очередную дозу отравы.
   - Уходи, я все рассказал, - в конце концов умоляюще просит Лузанчик.
   - Спасибо, - благодарю я и поднимаюсь. - Всего...
   - Найди Додика... Это все он... Найди... - исступленно хрипит мне вслед
Лузанчик.
   Я киваю в ответ и стараюсь побыстрее выйти на свежий воздух. Едва
уловимый запах наркотического зелья, который был так знаком мне по
афганским духанам и который витал в развалюхе Лузанчика, еще долго
преследует меня. Помочь бы Лузанчику, но как? Со слов уборщицы я знаю, что
его принудительно лечили раза четыре. И без толку. Конченый человек...


   КИЛЛЕР


   Шеф встретил меня на удивление любезно. Я не видел его чуть больше
месяца, но за это время он здорово похудел и осунулся, хотя и до этого был
похож на трость с набалдашником в виде птичьей головы с большим клювом.
   - Здравствуй, здравствуй, курортник, - шеф изобразил подобие улыбки,
отчего морщины обозначились еще резче. - Наслышан, наслышан о твоих
приключениях.
   - О чем это вы? - безразлично поинтересовался я.
   - Ну как же - любимая женщина... Это всегда приятно. В свои молодые
годы я тоже был далеко не безгрешен, хе-хе... - будто не замечая моего
скверного настроения, игриво продолжал шеф. - Симпатичная мордашка... - Он
достал из письменного стола пачку фотографий и протянул мне. - Возьми. На
память.
   Я посмотрел на фотографин и от неожиданности вздрогнул: ах, сволочь,
пустил по моему следу шакалов!
   На снимках красовались мы с Ольгушкой.
   - Спасибо, - сдержанно поблагодарил я, хотя внутри все закипело.
   Шеф внимательно наблюдал за моей реакцией на "подарок".
   - Но впредь прошу этого никогда не делать, - продолжал я. - Вычислю и
шлепну. Будь то фотограф или "хвост", любого.
   - Серьезная заявка. Верю, - благодушно согласился шеф, меня его тон
насторожил.
   Он встал, прошелся по кабинету, где мы расположились, и вдруг резко
обернулся ко мне и зашипел, брызгая слюной:
   - Пацан, желторотик! С бабой связался, мозги сразу набекрень съехали!
Да тебя можно было голыми руками брать, ходил, будто слепой, на столбы
натыкался.
   Я тебе свою жизнь доверяю, а она у меня одна. Слышишь, одна!
   Я молча, с отсутствующим лицом, смотрел в окно, где виднелись стволы
столетних сосен в солнечных веснушках - мы находились на даче шефа, в
сосновом бору.
   - Понял ты наконец или нет?! - шеф выкрикнул эти слова прямо мне в лицо.
   Я брезгливо отодвинулся-от него разило перегаром. Сегодня он явно был с
глубокого похмелья, что для меня внове - шеф никогда не злоупотреблял
спиртным. Что бы это могло значить?
   - Надоело... Все надоело... - Полнейшее безразличие вдруг овладело
мной, я ссутулился в кресле, будто
   мне на плечи лег стопудовый груз. - Будь я проклятнадоело...
   Шеф выпрямился и некоторое время пристально изучал мою физиономию.
Затем, коротко вздохнув, сел и закурил.
   - Тебе, я вижу, отдых не пошел на пользу. Только расслабил. Учтем на
будущее. А пока... - Голос шефа стал жестким, неприятным, как крупный
песок на зубах. - Пока есть одно дельце по твоему профилю.
   Серьезное. Оно поможет тебе снова набрать форму.
   Я отрицательно помотал головой:
   - Нет. С меня довольно. Сыт по горло.
   - Удивил... - Шеф поморщился, будто жевал лимонную дольку без сахара. -
Решил завязать?
   - Возможно...
   - Хорош гусь... - Шеф покривил свои тонкие, злые губы, - Почуял, что
паленым запахло, - и в кусты?
   - Просто устал... От всего устал...
   - Ну тогда еще можно с тобой разговаривать... - Он открыл сейф,
вмонтированный в тумбу письменного стола, достал пачку полусотенных и
кинул ее на стол. - Это задаток. По окончании получишь вдвое больше.
   Похоже, дело и впрямь не из легких. Такую сумму мне предложили впервые,
а шеф особой щедростью не отличался. Деньги хорошие... Но я снова упрямо
мотнул головой.
   - Послушай... - шеф нервно пригладил седые виски. - Я не хочу что-либо
от тебя скрывать. У меня сейчас серьезные осложнения и могут быть большие
неприятности. Которые затронут, случись что, и тебя. Поверь, я говорю
правду. Нужно выпутываться. Я все продумал, рассчитал. И очень на тебя
надеюсь. Мы можем выплыть или утонуть только вместе. Другого не дано.
Решай.
   - Почему не Додик, почему я?
   - Додик... - пренебрежительно махнул рукой шеф. - Тупоголовое быдло. А
здесь нужен ум, опыт, смекалка. Ты просто незаменим.
   - Кто? - Грубая лесть шефа меня не тронула, но, похоже, дело
действительно дрянь, коль он так запел.
   - Твои знакомые, Коберов и Заскокин.
   - Ну? - удивился я, и впервые за все время моей работы на шефа
поинтересовался: - Это за что же им такой приговор?
   - Резонный вопрос... - бесстрастно посмотрел на меня своими серыми
холодными глазами шеф. - За них мертвой хваткой вцепился угрозыск. А им
кое-что известно такое...
   - Откуда известно, что их "пасут"?
   - У нас есть свои люди и там, - покривился в улыбке шеф. - Мы
проверили. Все точно. Обложили их по всем правилам.
   - Надо предупредить?
   - Зачем? И как? Они теперь будто инфузории под микроскопом. Но так
продолжаться не должно! Иначе это дубье приведет уголовку куда не следует.
Если уже не привели... А потом прихватят их и расколют, как гнилой орех.
Тогда хана всему и всем. Теперь понял, что только ты способен спасти нас?
   Понял, понял... Впрягся ишак в телегу - тяни...
   Кому какое дело до моих переживаний? И вообщечего я скис? Шеф хорошие
деньги платит...
   - Если потребуется, я тебе дам ребят для прикрытия, - кольнул меня
острым взглядом шеф.
   - Не нужно. Вы ведь знаете, что я работаю всегда один.
   - Вот таким ты мне нравишься, мой мальчик, - благосклонно похлопал он
меня по плечу. - А теперь давай перекусим...
   Что Коберова и Заскокина "пасли", я убедился только на вторые сутки
после разговора с шефом. Наблюдение было поставлено на высоком уровне, не
мог я не отдать должное своим "конкурентам": за моими клиентами и днем и
ночью шли спецмашины, замаскированные под такси, продовольственные
фургоны, "скорую" и частников. Машины постоянно менялись местами, и
временами мне было трудно определить, кто есть кто.
   А это уже опасно...
   Все это время Коберов и Заскокин мотались по городу с утра до ночи, как
мне показалось, совершенно бесцельно. Неужто они чуяли "хвост"? А если
нет, то что им давали эти гонки? Увы, выяснить это я не мог, ведь в моем
распоряжении были только две машины шефа - "Волга" и "Лада", и
"засветиться" мне не позволяла элементарная осторожность. И все-таки, как
мне казалось, я нашел уязвимое место у моих конкурентов по слежке за
Коберовым и Заскокиным. На этот раз я вооружился до зубов: кроме нагана и
десантного ножа, прихватил и презент шефа - пистолет, "ламаавтомат" с
глушителем. Где уж шеф откопал эту заграничиую штуковину, трудно сказать,
нo пистолет мне понравился своим внушительным видом.
   Торговое помещение кооператива "Свет" было построено год назад на месте
пивного ларька, по которому "отцы" города в ретивой спешке прошлись
бульдозером, чтобы он не портил общую картину отчетности в период
глобальной трезвости населения. Сложенное из красного кирпича с двумя или
тремя оконцами, забранными решетками, и металлической входной дверью,
довольно просторное помещение кооператива напоминало хорошо подготовленную
к длительной осаде крепость.
   Внутри всегда толпились люди, в основном глазели на импортную
электронику баснословной цены. Большая часть людей толклась у прилавков с
комиссионной одеждой и тканями заграничного происхождения. Здесь торговля
шла живее.
   Я вошел в торговый зал, чуть опередив Кобсрова и Заскокина. С трех
часон пополудни пришел их черед сменить напарников по охране кооператива,
двух тяжеловесных апатичных верзил, изнывающих от скуки у входа. Не
задерживаясь в зале, я неторопливо и деловито, как свой, прошел мимо
довольно миленьких продавщиц в глубь помещения, туда, где находились
подсобки и контора кооператива.
   Дверь кабинета председателя Фишмана была приоткрыта. 0.н сидел
вполоборота и что-то быстро говорил в телефонную трубку, энергично
взмахивая рукой.
   Был он тучен, лысоваг. чернокудр. Я бьгстро натянул свой шлем-маску и
неслышно проскользнул внутрь.
   И все же он меня заметил боковым зрением:
   - Одну минуту... - в трубку и, поворачиваясь ко мне: - Вы к кому?
   Не знаю, какие мысли появились у него в голове при виде моей особы, но
он выпучил мгновенно остекленевшие глаза и беззвучно зашевелил большими
полными губами. Я несильно ударил Фншмана йогой в висок, чтобы только
оглушить на некоторое время-за его жизнь мне зарплата не причиталась. Он
задергал ногами, будто кролик на бойне, и ткнулся лицом в бумаги на столе.
Не теряя ни секунды, я подхватил его под МЬЕШКИ, оттащил в угол кабинета,
к массивному сейфу, а сам спрятался за дверью. В коридорчике уже звучали
шаги-это топали Коберов и Заскокин. Я знал, был уверен, что это именно
они: за неделю распорядок их рабочего дня мне пришлось изучить
досконально. Перед тем как занять свой пост у входа, они обычно заходили
минут на пять к Фишману...
   "Ну, не подведи..." - мысленно взмолился я, сжимая в руке пистолет.
Наган я тоже приготовил, но стрелять из него было равносильно смертному
приговору самому себе - такой грохот услышат не только в торговом зале, а
и менты, которые окружили со всех сторон