Если ж ты ее проспишь,
                Так беды не избежишь".
                Тут конек из глаз сокрылся,
                За шатер Иван забился
                И давай дыру вертеть,
                Чтоб царевну подсмотреть.

                Ясный полдень наступает;
                Царь-девица подплывает,
                Входит с гуслями в шатер
                И садится за прибор.
                "Хм! Так вот та Царь-девица!
                Как же в сказках говорится, -
                Рассуждает стремянной, -
                Что куда красна собой
                Царь-девица, так что диво!
                Эта вовсе не красива:
                И бледна-то и тонка,
                Чай, в обхват-то три вершка;
                А ножонка-то ножонка!
                Тьфу ты! Словно у цыпленка!
                Пусть полюбится кому,
                Я и даром не возьму".
                Тут царевна заиграла
                И столь сладко припевала,
                Что Иван, не зная как,
                Прикорнулся на кулак;
                И под голос тихий, стройный
                Засыпает преспокойно.

                Запад тихо догорал.
                Вдруг конек над ним заржал
                И, толкнув его копытом,
                Крикнул голосом сердитым:
                "Спи, любезный, до звезды!
                Высыпай себе беды!
                Не меня ведь вздернут на кол!"
                Тут Иванушка заплакал
                И, рыдаючи, просил,
                Чтоб конек его простил.
                "Отпусти вину Ивану,
                Я вперед уж спать не стану". -
                "Ну, уж бог тебя простит! -
                Горбунок ему кричит. -
                ВсЈ поправим, может статься,
                Только, чур, не засыпаться;
                Завтра, рано поутру,
                К златошвейному шатру
                Приплывет опять девица -
                Меду сладкого напиться.
                Если ж снова ты заснешь,
                Головы уж не снесешь".
                Тут конек опять сокрылся;
                А Иван сбирать пустился
                Острых камней и гвоздей
                От разбитых кораблей
                Для того, чтоб уколоться,
                Если вновь ему вздремнется.

                На другой день, поутру,
                К злотошвейному шатру
                Царь-девица подплывает,
                Шлюпку на берег бросает,
                Входит с гуслями в шатер
                И садится за прибор...
                Вот царевна заиграла
                И столь сладко припевала,
                Что Иванушке опять
                Захотелося поспать.
                "Нет, постой же ты, дрянная! -
                Говорит Иван, вставая. -
                Ты вдругорядь не уйдешь
                И меня не проведешь."
                Тут в шатер Иван вбегает,
                Косу длинную хватает...
                "Ой, беги, конек, беги!
                Горбунок мой, помоги!"
                Вмиг конек к нему явился.
                "Ах, хозяин, отличился!
                Ну, садись же поскорей!
                Да держи ее плотней!"

                Вот столицы достигает.
                Царь к царевне выбегает.
                За белы руки берет,
                Во дворец ее ведет
                И садит за стол дубовый
                И под занавес шелковый,
                В глазки с нежностью глядит,
                Сладки речи говорит:
                "Бесподобная девица!
                Согласися быть царица!
                Я тебя едва узрел -
                Сильной страстью воскипел.
                Соколины твои очи
                Не дадут мне спать средь ночи
                И во время бела дня,
                Ох, измучают меня.
                Молви ласковое слово!
                Все для свадьбы уж готово;
                Завтра ж утром, светик мой,
                Обвенчаемся с тобой
                И начнем жить припевая."
                А царевна молодая,
                Ничего не говоря,
                Отвернулась от царя.
                Царь нисколько не сердился,
                Но сильней еще влюбился;
                На колен пред нею стал,
                Ручки нежно пожимал
                И балясы начал снова:
                "Молви ласковое слово!
                Чем тебя я огорчил?
                Али тем, что полюбил?
                О, судьба моя плачевна!"
                Говорит ему царевна:
                "Если хочешь взять меня,
                То доставь ты мне в три дня
                Перстень мой из окияна!" -
                "Гей! Позвать ко мне Ивана!" -
                Царь поспешно закричал
                И чуть сам не побежал.

                Вот Иван к царю явился,
                Царь к нему оборотился
                И сказал ему: "Иван!
                Поезжай на окиян;
                В окияне том хранится
                Перстень, слышь ты, Царь-девицы.
                Коль достанешь мне его,
                Задарю тебя всего". -
                "Я и с первой-то дороги
                Волочу насилу ноги -
                Ты опять на окиян!" -
                Говорит царю Иван.
                "Как же, плут, не торопиться:
                Видишь, я хочу жениться! -
                Царь со гневом закричал
                И ногами застучал. -
                У меня не отпирайся,
                А скорее отправляйся!"
                Тут Иван хотел идти.
                "Эй, послушай! По пути, -
                Говорит ему царица, -
                Заезжай ты поклониться
                В изумрудный терем мой
                Да скажи моей родной:
                Дочь ее узнать желает,
                Для чего она скрывает
                По три ночи, по три дня
                Лик свой ясный от меня?
                И зачем мой братец красный
                Завернулся в мрак ненастный
                И в туманной вышине
                Не пошлет луча ко мне?
                Не забудь же!" - "Помнить буду,
                Если только не забуду;
                Да ведь надо же узнать,
                Кто те братец, кто те мать,
                Чтоб в родне-то нам не сбиться".
                Говорит ему царица:
                "Месяц - мать мне. Солнце - брат".
                "Да смотри, в три дня назад!" -
                Царь-жених к тому прибавил.
                Тут Иван царя оставил
                И пошел на сеновал,
                Где конек его лежал.
                "Что, Иванушка, невесел?
                Что головушку повесил?" -
                Говорит ему конек.
                "Помоги мне, горбунок!
                Видишь, вздумал царь жениться,
                Знашь, на тоненькой царице,
                Так и шлет на окиян, -
                Говорит коньку Иван, -
                Дал мне сроку три дня только;
                Тут попробовать изволь-ка
                Перстень дьявольский достать!
                Да велела заезжать
                Эта тонкая царица
                Где-то в терем поклониться
                Солнцу, Месяцу, притом
                И спрошать кое об чем..."
                Тут конек: "Сказать по дружбе,
                Это - службишка, не служба;
                Служба все, брат, впереди!
                Ты теперя спать поди;
                А назавтра, утром рано,
                Мы поедем к окияну".

                На другой день наш Иван
                Взяв три луковки в карман,
                Потеплее приоделся,
                На коньке своем уселся
                И поехал в дальний путь...
                Дайте, братцы, отдохнуть!


ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

                                  Доселева Макар огороды копал,
                                  а нынече Макар в воеводы попал.

                Та-ра-ра-ли, та-ра-ра!
                Вышли кони со двора;
                Вот крестьяне их поймали
                Да покрепче привязали.
                Сидит ворон на дубу,
                Он играет во трубу;
                Как во трубушку играет,
                Православных потешает:
                "Эй! Послушай, люд честной!
                Жили-были муж с женой;
                Муж-то примется за шутки,
                А жена за прибаутки,
                И пойдет у них тут пир,
                Что на весь крещЈный мир!"
                Это присказка ведется,
                Сказка послее начнется.
                Как у наших у ворот
                Муха песенку поет:
                "Что дадите мне за вестку?
                Бьет свекровь свою невестку:
                Посадила на шесток,
                Привязала за шнурок,
                Ручки к ножкам притянула,
                Ножку правую разула:
                "Не ходи ты по зарям!
                Не кажися молодцам!"
                Это присказка велася,
                Вот и сказка началася.

                Ну-с, так едет наш Иван
                За кольцом на окиян.
                Горбунок летит как ветер.
                И в почин на первый вечер
                Верст сто тысяч отмахал
                И нигде не отдыхал.

                Подъезжая к окияну,
                Говорит коне Ивану:
                "Ну, Иванушка, смотри,
                Вот минутки через три
                Мы приедем на поляну -
                Прямо к морю-окияну;
                Поперек его лежит
                Чудо-юдо Рыба-кит;
                Десять лет уж он страдает,
                А доселева не знает,
                Чем прощенье получить:
                Он начнет тебя просить,
                Чтоб ты в Солнцевом селенье
                Попросил ему прощенье;
                Ты исполнить обещай,
                Да, смотри, не забывай!"
                Вот въезжает на поляну
                Прямо к морю-окияну;
                Поперек его лежит
                Чудо-юдо Рыба-кит.
                Все бока его изрыты.
                Частоколы в ребра вбиты,
                На хвосте сыр-бор шумит,
                На спине село стоит;
                Мужички на губе пашут,
                Между глаз мальчишки пляшут,
                А в дуброве, меж усов,
                Ищут девушки грибов.

                Вот конек бежит по киту,
                По костям стучит копытом.
                Чудо-юдо Рыба-кит
                Так проезжим говорит,
                Рот широкий отворяя,
                Тяжко, горько воздыхая:
                "Путь-дорога, господа!
                Вы откуда и куда?" -
                "Мы послы от Царь-девицы,
                Едем оба из столицы, -
                Говорит ему конек, -
                К Солнцу прямо на восток,
                Во хоромы золотые". -
                "Так нельзя ль, отцы родные,
                Вам у Солнышка спросить:
                Долго ль мне в опале быть,
                И за кои прегрешенья
                Я терплю беды-мученья?" -
                "Ладно, ладно, Рыба-кит!" -
                Наш Иван ему кричит.
                "Будь отец мне милосердный!
                Вишь, как мучуся я, бедный!
                Десять лет уж тут лежу...
                Я и сам те услужу!.." -
                Кит Ивана умоляет,
                Сам же горько воздыхает.
                "Ладно. Ладно, Рыба-кит!" -
                Наш Иван ему кричит.
                Тут конек под ним забился,
                Прыг на берег и пустился:
                Только видно, как песок,
                Вьется вихорем у ног.

                Едут близко ли, далЈко,
                Едут низко ли, высоко
                И увидели ль кого -
                Я не знаю ничего.
                Скоро сказка говорится,
                Дело мешкотно творится.
                Только, братца, я узнал,
                Что конек туда вбежал,
                Где (я слышал стороною)
                Небо сходится с землею,
                Где крестьянки лен прядут,
                Прялки на небо кладут.

                Тут Иван с землей простился
                И на небе очутился,
                И поехал, будто князь,
                Шапка набок, подбодрясь.
                "Эко диво! Эко диво!
                Наше царство хоть красиво, -
                Говорит коньку Иван
                Средь лазоревых полян, -
                А как с небом-то сравнится,
                Так под стельку не годится.
                Что земля-то!.. Ведь она
                И черна-то и грязна;
                Здесь земля-то голубая, -
                А уж светлая какая!..
                Посмотри-ка, горбунок,
                Видишь, вон где, на восток,
                Словно светится зарница...
                Чай, небесная светлица...
                Что-то больно высока!" -
                Так спросил Иван конька.
                "Это терем Царь-девицы,
                Нашей будущей царицы, -
                Горбунок ему кричит, -
                По ночам здесь Солнце спит,
                А полуденной порою
                Месяц входит для покою".

                Подъезжают; у ворот
                Из столбов хрустальный свод:
                Все столбы те завитые
                Хитро в змейки золотые;
                На верхушках три звезды,
                Вокруг терема сады;
                На серебряных там ветках,
                В раззолоченных во клетках
                Птицы райские живут,
                Песни царские поют.
                А ведь терем с теремами
                Будто город с деревнями;
                А на тереме из звезд -
                Православный русский крест.

                Вот конек во двор въезжает;
                Наш Иван с него слезает,
                В терем к Месяцу идет
                И такую речь ведет:
                "Здравствуй, Месяц Месяцович!
                Я - Иванушка Петрович,
                Из далеких я сторон
                И привез тебе поклон". -
                "Сядь, Иванушка Петрович! -
                Молвил Месяц Месяцович. -
                И поведай мне вину
                В нашу светлую страну
                Твоего с земли прихода;
                Из какого ты народа,
                Как попал ты в этот край, -
                Все скажи мне, не утай". -
                "Я с земли пришел Землянской,
                Из страны христианской, -
                Говорит, садясь, Иван, -
                Переехал окиян
                С порученьем от царицы -
                В светлый терем поклониться
                И сказать вот так, постой!
                "Ты скажи моей родной:
                Дочь ее узнать желает,
                Для чего она скрывает
                По три ночи, по три дня
                Лик какой-то от меня;
                И зачем мой братец красный
                Завернулся в мрак ненастный
                И в туманной вышине
                Не пошлет луча ко мне?"

                Так, кажися? Мастерица
                Говорить красно царица;
                Не припомнишь все сполна,
                Что сказала мне она". -
                "А какая то царица?"
                "Это, знаешь, Царь-девица". -
                "Царь-девица?.. Так она,
                Что ль, тобой увезена?" -
                Вскрикнул Месяц Месяцович.
                А Иванушка Петрович
                Говорит: "Известно, мной!
                Вишь, я царский стремянной;
                Ну, так царь меня отправил,
                Чтобы я ее доставил
                В три недели во дворец;
                А не то меня отец
                Посадить грозился на кол".
                Месяц с радости заплакал,
                Ну Ивана обнимать,
                Целовать и миловать.
                "Ах, Иванушка Петрович! -
                Молвил Месяц Месяцович. -
                Ты принес такую весть,
                Что не знаю, чем и счесть!
                А уж как мы горевали,
                Что царевну потеряли!..
                Оттого-то, видишь, я
                По три ночи, по три дня
                В темном облаке ходила,
                Все грустила да грустила,
                Трое суток не спала,
                Крошки хлеба не брала,
                Оттого-то сын мой красный
                Завернулся в мрак ненастный,
                Луч свой жаркий погасил,
                Миру божью не светил:
                Все грустил, вишь, по сестрице,
                Той ли красной Царь-девице.
                Что, здорова ли она?
                Не грустна ли, не больна?" -
                "Всем бы, кажется, красотка,
                Да у ней, кажись, сухотка:
                Ну, как спичка, слышь, тонка,
                Чай в обхват-то три вершка;
                Вот как замуж-то поспеет,
                Так небось и потолстеет:
                Царь, слышь, женится на ней".
                Месяц вскрикнул: "Ах, злодей!
                Вздумал в семьдесят жениться
                На молоденькой девице!
                Да стою я крепко в том -
                Просидит он женихом!
                Вишь, что старый хрен затеял:
                Хочет жать там, где не сеял!
                Полно, лаком больно стал!"
                Тут Иван опять сказал:
                "Есть еще к тебе прошенье,
                То о китовом прощенье...
                Есть, вишь, море; чудо-кит
                Поперек его лежит:
                Все бока его изрыты,
                Частоколы в ребра вбиты...
                Он, бедняк, меня прошал,
                Чтобы я тебя спрошал:
                Скоро ль кончится мученье?
                Чем сыскать ему прощенье?
                И на что он тут лежит?"
                Месяц ясный говорит:
                "Он за то несет мученье,
                Что без божия веленья
                Проглотил среди морей
                Три десятка кораблей.
                Если даст он им свободу,
                Снимет бог с него невзгоду.
                Вмиг все раны заживит,
                Долгим веком наградит".

                Тут Иванушка поднялся,
                С светлым Месяцем прощался,
                Крепко шею обнимал,
                Трижды в щеки целовал
                "Ну, Иванушка Петрович! -
                Молвил Месяц Месяцович. -
                Благодарствую тебя
                За сынка и за себя.
                Отнеси благословенье
                Нашей дочке в утешенье
                И скажи моей родной:
                "Мать твоя всегда с тобой;
                Полно плакать и крушиться:
                Скоро грусть твоя решится, -
                И не старый, с бородой,
                А красавец молодой
                Поведет тебя к налою."
                Ну, прощай же! Бог с тобою!"
                Поклонившись, как умел,
                На конька Иван тут сел,
                Свистнул, будто витязь знатный,
                И пустился в путь обратный.

                На другой день наш Иван
                Вновь пришел на окиян.
                Вот конек бежит по киту,
                По костям стучит копытом.
                Чудо-юдо Рыба-кит
                Так, вздохнувши, говорит:
                "Что, отцы, мое прошенье?
                Получу ль когда прощенье?" -
                "Погоди ты, Рыба-кит!" -
                Тут конек ему кричит.

                Вот в село он прибегает,
                Мужичков к себе сзывает,
                Черной гривкою трясет
                И такую речь ведет:
                "Эй, послушайте, миряне,
                Православны христиане!