итлере...",
печатает рекламу нового "молодежного движения"; оно называется "Аутрич"
или, по-русски, "Снижение вреда". "Работники аутрича"
   определяют свое кредо так: "Мы не за наркотики...Мы не против
наркотиков". Сами они заядлые наркоманы, с гордостью отчитываются перед
читателями, где, когда, чем и по сколько, а в "движение" объединились для
того, чтобы передать сверстникам богатый опыт культурного потребления
внутривенных наркотиков: "Я определил для себя великую цель. Я
окультуриваю молодежь..." (Некто "Рома, работник аутрич") (37)
   Подведены итоги конкурса литературных произведений, опубликованных в
"Интернете". Первую премию получила тупая порнография со специфическим
уклоном в пропаганду тяжелых наркотиков, в особенности первитина: рецепты
приготовления, сдобренные матом прочувствованные призывы: "не бойся,
используй свой шанс, чтобы изменить себя и стать выше недо.... толпы
....... урелов, не знающих кайфа вмазки!" Некий Максим Кононенко,
запустивший этот текст в Интернет, так мотивировал свой поступок: "Дело
писателя - делать интересные романы...Дело читателя - их читать. Читателям
понравилось." (38) Знакомая логика, не правда ли? Но интереснее другое:
что жюри, присудившее первитиновой графомании первую премию, состояло из
Андрея Битова, Бориса Стругацкого, Александра Кушнера...
   Добавим не столь крупное, но очень часто мелькающее в СМИ имя Дмитрия
Быкова. Не все поставили наркошедевр на первое место, бывший соавтор
"Хищных вещей века"
   Б.Стругацкий оправдывается, что он лично - только на четвертое. Но
никто в знак протеста из жюри не вышел.
   Заметьте: все "деятели культуры", задействованные в этих и подобных
историях - известные либералы. Может быть, это случайное совпадение? Но
вот поразительное в своей циничной откровенности интервью Леонида
Парфенова (НТВ) "Новой газете":
   "-Из программы "Сумерки" можно узнать, где, по какой цене, у кого можно
купить наркотики и как их употреблять. Не видите ли вы в этом своеобразной
рекламы наркомании?
   -Скажите, только честно... вы пробовали употреблять наркотики?
   -Да, пробовал.
   -И все остальные пробуют. Раз наркотики есть, их все равно попробуют.
Человек в 14-15 лет не может не быть естествоиспытателем. Вопрос в том,
чтобы убедить подростка отказаться от наркотиков.
   -Как вы предлагаете бороться с наркоманией?
   -... Расстрелять всех наркоторговцев не получится. Это тоже вариант
радикального решения проблемы. Но без меня. Я в принципе не умею проводить
жесткие меры в жизнь. Я думаю, что если невозможно уничтожить проблему как
таковую, то нужно просто научить людей правильно к ней относиться..." (39)
   Если чего-то не поняли, перечитайте еще раз. "Человек в 14- 15 лет не
может не..." А потом Парфенов и Ко попробуют его "убедить отказаться...".
Например, от героина.
   Рассуждая о "бесплодности и даже опасности запретов", их единомышленник
Л.М.Тимофеев, в прошлом известный диссидент-правозащитник, делает
небезынтересные оговорки. "Если задаться целью построить теоретическую
модель наркобизнеса, придется... отказаться от нравственных и социальных
оценок этого явления, что не совсем просто, учитывая мощное давление
общественного мнения...
   И все-таки здесь мы вынуждены будем оставить в стороне вопрос о том,
"что такое хорошо и что такое плохо"...Когда дело касается экономических
явлений, обращение к этической дихотомии "добро-зло" оказывается
малопродуктивным"(40) И т.п. С научной точки зрения эти пассажи не
выдерживают критики. Кто сказал, что наука о людях возможна вне
человеческой этики? И медицинское исследование не перестает быть
объективным оттого, что врач следует четкой нравственной установке: помочь
больным (а не наоборот, здоровых сделать больными).
   Впрочем, наука здесь ни при чем. Читатель без труда вспомнит, для
какого политического движения было характерно презрительное равнодушие к
"малопродуктивной этической дихотомии "добро - зло". Крайности сходятся.

                                    ***

   "Агитпроп наркобизнеса" строится в несколько эшелонов.
   Первый рассчитан на тех самых молоденьких и глупеньких, которых нужно
во что бы то ни стало уговорить "попробовать" (дальше покатится само).
Болтовня об "альтернативном познании": мол, академик Амбарцумян познавал
Вселенную с телескопом, а ты, деточка - с пачкой таблеток; о каких-то
"особых способностях", которые будто бы отличают "продвинутого" наркомана
от "непродвинутых"
   соотечественников; о "свежих технологиях", каковыми некий В.Курицын
("литературный критик") объявил наркотики и компьютеры.(41)
   Это настолько примитивно - на уровне: "Козлятушки, откройте, это мамка
пришла, молочка принесла!" - что и дискутировать не о чем.
   Все знают, что пьяному море по колено, но рекордов по плаванью спьяну
никто еще не поставил. А утонули очень многие.
   Следующий уровень рассчитан на нейтрализацию взрослых, которые могли бы
помешать топить своих детей - их самих нужно дезориентировать и лишить
воли к сопротивлению. (Ну что поделаешь, если "рынок наркотиков
бессмертен"?)
   Здесь требуется не топорная, как в журнале "Псюч", а тонкая работа.
   Мэрг Уэлш, эксперт по социальным проблемам из Мельбурна "огорчена тем,
что многие люди, страдая от связанного с наркоманией роста преступности,
по-прежнему требуют ужесточения законов, больше полицейских и тюрем.
Только в последнее время, считает она, общественное мнение начинает
свыкаться с мыслью о том, что в общих интересах проявлять больше
терпимости к тем, кто живет иначе. Люди, вовлеченные в наркоманию,
секс-индустрию, попрошайничество, остаются частью общества, они должны
быть приняты обществом, иметь в нем свое место, где бы чувствовали себя в
безопасности." (42)
   Так разрушаются социальные барьеры на пути эпидемии.
   Пока еще, слава Богу, наркоманом быть стыдно. Мы знаем, что они живут
не просто "иначе" - они живут гораздо хуже нормальных людей. В этой оценке
житейский здравый смысл не расходится с данными строгой медицинской науки.
   А под лозунгом насквозь лицемерной пресловутой "политкорректности" -
бедненькие не должны чувствовать себя изгоями! - общество приучают к тому,
чтобы "вмазаться по вене" было так же не естественно и не стыдно, как
выпить кружку пива в жаркий день.
   Причем в конечном итоге рассчитана подобная демагогия опять-таки не на
сформировавшихся наркоманов (они выполнят свою "DSB"-функцию независимо от
того, что думают окружающие), а на вовлечение в водоворот молодого
человеческого материала. Если не плохо, а просто "иначе", то почему бы и
не?
   Не все так просто и с "лечением". Европейская наркология отчитывается о
годичной (только годичной!) ремиссии после выписки у 10-20%
злоупотреблявших опиатами.
   (43) Показатели существенно хуже, чем при лечении, например, лейкозов.
В частных беседах некоторые врачи прямо говорят о том, что "тяжелая"
наркомания, особенно начавшаяся в молодом возрасте, неизлечима. В лучшем
случае удается "пересадить"
   больного на другое вещество - в чем, кстати, и заключается нехитрый
секрет широко рекламируемой "метадоновой терапии героинизма". Метадон -
точно такой же наркотик, просто у него меньше побочных эффектов. В начале
века опиоманов уже "лечили" кокаином. Столь же обманчивы статьи в
глянцевых журналах о той или иной знаменитости, которая "кололась" - но
"бросила, проявив силу воли" (вариант абсолютно нелепый) или "полностью
вылечилась". Пресса такого рода не публикует историй болезни, по которым о
каждом конкретном случае можно было бы объективно судить. Хотя в принципе
не исключено, что за очень большие деньги, в строгой изоляции, под
постоянным медицинским контролем и с использованием новейших препаратов
(например, антидепрессантов последнего поколения) можно остановить даже
самый злокачественный процесс.
   Но какое отношение это имеет к нам, гражданам Российской Федерации?
   Никто не вправе отнимать у человека надежду, но сладкие сказки о
чудесных исцелениях больного не спасут, зато могут оказаться роковым
аргументом против здорового: "Смотри: Оззи Осборн выздоровел, Джимми
Хенд... ой, виноват, Джимми Пейдж - тоже! Чего же ты боишься, мой юный
друг?"

                                    ***

   История взаимоотношений человека с наркотиком демонстрирует примеры не
только постыдных капитуляций, но и решительных побед. Самая убедительная
была одержана в стране, наверное, больше всех на свете пострадавшей от
отравы.
   Китайские коммунисты пришли к власти после 30 с лишним лет беспрерывных
гражданских войн и иностранных вторжений. Под опиум был занят миллион
гектаров, официальное число наркоманов - 20 миллионов. И одной из первых
своих задач КПК объявила "полную ликвидацию яда" (антиопиумный закон в
феврале 1950 г.) (44) По официальным данным, 80 тыс. человек было
арестовано, расстреляно около 800.
   Весьма вероятно, что данные о репрессиях занижены, однако они в любом
случае не идут ни в какое сравнение с теми жертвами, которые страна
ежегодно приносила на алтарь снотворного мака.
   Нельзя сказать, что в КНР вообще не стало наркоманов. Есть наркомания
как маргинальное, эндемическое явление. Нет общенационального бедствия. И
такое положение обеспечивается жесткой стратегией против отравителей.
Смертный приговор с конфискацией имущества может быть (с учетом конкретных
обстоятельств)
   вынесен за 50 и более граммов героина.
   На отмели Хумынь (Кантон) располагается уникальный мемориал. Он
посвящен борцам с наркобизнесом. На площадке перед входом в музей -
памятник ревизору Линь Цзэсюю, который за 110 лет до "кампании за полную
ликвидацию яда" осмелился посягнуть на "свободу торговли", отнял у
англичан весь опиум и тут же, на берегу моря, торжественно сжег. После
чего предложил купцам компенсацию чаем и жесткое условие дальнейших
взаимоотношений: кто привезет в Поднебесную хотя бы фунт опиума, будет
немедленно казнен. Рвы, где Линь Цзэсюй сжег более тысячи тонн опиума,
превращены сейчас в живописные пруды, по берегам посажены ивы.
   Считается, что пример честного императорского чиновника (которого
император наградил ссылкой в глухую провинцию) вдохновлял убежденных
марксистов из КПК.
   В свою очередь, китайский опыт нашел применение в странах Юго-Восточной
Азии, включая совершенно не марксистские, но также пострадавшие в свое
время от коммерческих операций британских культуртрегеров. Торговля
"тяжелыми"
   наркотиками в значительных количествах здесь карается смертью. И каждый
приговор - особенно если речь идет о европейце, пойманном с чемоданчиком
героина в Сингапурском аэропорту (45) - вызывает в Европе такое же бурное
негодование, какое когда-то вызвал "произвол" Линь Цзэсюя.
   Мотивировка, правда, несколько изменилась. Теперь речь идет о
недопустимости смертной казни как таковой: государстве не вправе отнимать
жизнь. Но то, с каким удовольствием Европейское Сообщество отнимало жизни
у югославов, заставляет усомниться в искренности его протестов. Кстати,
союзником либеральной Европы в Югославской войне оказалась Армия
Освобождения Косова - террористическая группировка, существующая в
основном на доходы от рэкета и наркобизнеса. "Сейчас косовские наркодельцы
переправляют от 4,5 до 5 тонн героина в месяц, тогда как до войны -
максимум по 2 тонны".(46)

                                    ***

   Обсуждаемая нами проблема имеет много таких аспектов, по которым наука
еще не может высказать определенного суждения (некоторые мы уже затрагивали
выше).
   Неясен механизм действия ряда препаратов и целых групп, в частности,
галлюциногенов. Список веществ, вызывающих зависимость, постоянно
расширяется.
   Корректируются представления об их наркогенности. Наконец, продолжаются
терминологические дискуссии. К примеру, с юридической точки зрения
"наркомании" - это только злоупотребления веществами из списка,
утвержденного комитетом экспертов ВОЗ; злоупотребления прочими веществами,
которые действуют аналогичным образом, но в список не включены, должны
называться "токсикоманиями".
   Но есть вещи абсолютно ясные.
   Т.н. "тяжелые" наркотики, прежде всего героин и кокаин - это средства
уничтожения людей. Они не имеют никакого другого предназначения. И
распространители их - сознательные убийцы.
   Конечно, злоупотребление подобными веществами сродни эпидемии, но в
отличие от холеры или лихорадки Эбола, "инфекция" героина и кокаина
распространяется целенаправленными организованными усилиями (их невозможно
получить в деревенской избе с помощью кастрюли-скороварки). Поэтому
правильнее было бы говорить не просто об эпидемии, но о бактериологической
войне.
   "Я не знаю никого, кто бы первую дозу купил ,- признается человек,
погибающий от опиатов, - Дают попробовать." (47)
   Первая и главная санитарная мера в таком случае - уничтожение
агрессора, потерявшего человеческий облик.
   Л.М.Тимофеев убедительно доказывает, что серьезным наркобизнесом может
заниматься только крупная корпорация. Резюме: "без обширных плантаций в
азиатских и латиноамериканских странах, охраняемых подразделениями
специально обученных боевиков, без тысяч заводов кустарной обработки и
лабораторий тонкой выделки, без парка современной транспортной техники,
включая морские и воздушные суда, а среди последних - и подводные лодки,
без самых новейших средств связи и разведки, включая спутники-шпионы, ...
без системы политических и общественных связей, укрепленных не только
прямым подкупом, но и широкой спонсорской и благотворительной
деятельностью, а главное - без сотен тысяч хорошо оплачиваемых и потому
преданных работников, не то, чтобы разбросанных, но заботливо
расставленных по всему миру в нужных местах, и, наконец, без отлаженной
схемы управления и четкой, хотя и неписаной конституции отраслевого
взаимодействия - без всей этой сложной, но предельно рациональной
структуры, без всех этих постоянных затрат невозможно обеспечить
гарантированную доставку потребителю-наркоману дозы наркотика весом 0,2
грамма." (48)
   Описание отмечено своего рода поэтическим чувством (книга в целом
написана совсем другим языком), и комплименты мафиозным структурам
все-таки преувеличены.
   Но в общих чертах реальность наркобизнеса именно такова. И если бы
автор не обманывал сам себя рассуждениями о том, что экономическая наука
находится по ту сторону добра и зла, он легко сделал бы практический
вывод: столь сложные структуры весьма уязвимы.
   Настоящие государства могут справиться со своими вампирическими тенями.
Это, в конце концов, не сложнее, чем ликвидация нацизма, который тоже
опирался на "подразделения специально обученных боевиков" и "подводные
лодки".
   Итак, в борьбе с наркоманией первое и главное условие - уничтожение
тех, кто распространяет "тяжелые" наркотики (лиц и организаций). Эта мера
должна опираться на политическую волю государства, а не Академии Наук,
школы или абстрактной "общественности". Без нее любые медицинские,
просветительские и прочие усилия так же бессмысленны, как вычерпывание
воды решетом.
   Вместе с тем, не хотелось бы примитивизировать ситуацию по принципу
"чем больше репрессий - тем лучше". Опыт антиалкогольных кампаний в США и
СССР показывает, что непродуманные запреты "чохом" приводят к
противоположному результату: в нашем случае это была замена недоступного
алкоголя суррогатами и кустарными наркотиками. Как репрессии, так и
пропаганда должны иметь основательный научный базис.
   Дейвид Мастро справедливо предостерегает от запугивания "из добрых
побуждений".
   "Сгущение красок не выдержало испытаний при столкновении с реалиями,
свойственными практике потребления наркотиков, и в результате привело к
потере доверия к любым правительственным заявлениям о наркотиках." (49)
   Конечно, когда эксперт Амстердамской полиции Кейс Рамэу утверждает, что
"вред от курения "травки" в принципе сопоставим с вредом от курения
обычных сигарет" (50)
   - это чушь, "в принципе сопоставимая" с текстами, которые произносит
человек, накурившийся анаши.
   То, что каннабис вызывает физическую зависимость, абстинентный синдром,
психозы етс , наши исследователи доказали еще в начале 30-х гг., а
сомнения американских врачей по этому поводу были связаны с тем, что "их"
"травка" - воспетая певцами рэггей "сэнсимилья" - это cannabis americana,
в которой концентрация действующего вещества ниже, чем в cannabis indica,
характерной для Старого Света. Болтовня о каком-то "особо
интеллектуальном" и "добром" кайфе, будто бы отличающем "травку" от
"тупого" алкоголя втройне нелепа в свете последних событий, происходящих
как раз в тех регионах б. СССР, где гашиш был предметом традиционного
потребления.
   Но вопрос о сравнительной наркогенности каннабиса и алкоголя остается
дискуссионным.
   Соответственно, не прекращаются и споры о легализации "травки".
Сторонники ее утверждают, что оппоненты, не имея убедительных
доказательств большей опасности каннабиса, просто обслуживают интересы
ликеро-водочной промышленности, которой не нужен конкурент. Контраргумент:
даже если каннабис и не вреднее, чем алкоголь - что пользы людям от
появления еще одного легального наркотика в дополнение к уже существующему?
   Но если взрослые, которые сами не прочь пропустить рюмочку, начинают
пугать подростков ужасами марихуаны по принципу: "Отпал вопрос, какие виды
наркотиков наиболее опасны. Стало понятно - опасны все",(51) они рискуют
утратить всякое доверие, причем именно в тот момент, когда нужно будет
предотвратить стопроцентно доказанные и никем из специалистов не
оспариваемые ужасы "тяжелых"
   наркотиков.
   Тому, кто отстаивает правое дело, нет необходимости врать. А молодые
люди скорее оценят разговор всерьез и на равных. Может быть, даже такой: "
В культуре, которая нас вырастила, алкоголь стал неотъемлемой составной
частью, о нем поется в песнях, его употребляют самые симпатичные
киногерои, без него не женишься и не проводишь покойного. Для тех, кто в
этом вырос, наверное, лучше умеренно выпивать, нежели раньше времени сойти
в могилу от стресса. Хотя настоящего уважения достоин тот, кто в силах
сопротивляться давлению среды. А для новых поколений, которым жить в
Третьем тысячелетии, лучше было бы не повторять наших ошибок, тем более -
не усугублять их. Настоящее счастье в настоящей жизни лучше, чем
химический суррогат."
   Но следует помнить, что в случае уже сформировавшейся зависимости от
тяжелых наркотиков эффективность психотерапии и каких бы то ни было
"разговоров за жизнь" приближается к нулю. Может быть, это прозвучит резко
и даже негуманно, но всякая помощь такому больному, не связанная с его
госпитализацией и отнятием наркотика, скорее всего, будет обращена во зло,
причем пострадать от "доброты" могут совершенно посторонние, ни в чем не
повинные люди.

                                    ***

   Либерализм заключил с "повелителями мух" своего рода "пакт терпимости":
допустимы только те меры борьбы с наркобизнесом, которые не ведут к его
полному искоренению.
   Как некогда инквизиция "не проливала крови" - так и либеральная элита
старается диктовать людям свою волю, не прибегая к прямому насилию. С этой
точки зрения наркотические деграданты - идеальный "электорат". Абсолютные
рабы тех, кто снабжает наркотиком. И очередной голландский эксперимент, в
ходе которого государство выдает 750 наркоманам уже не метадон, а
непосредственно героин, (52) может иметь смысл и последствия, весьма
далекие от той либеральной болтовни, которой все это прикрывается. Далее
см. фантастические антиутопии Р.Шекли, С.Лема, И.А.Ефремова и других мудрых
писателей-пророков.
   Что касается нашего государства, то оно соединяет худшие качества
либерализма и феодализма. Ожидать от него каких-то успехов в борьбе с
наркомафией (или хотя бы осмысленных действий в этом направлении) не
приходится.
   Общество как таковое, начиная с интеллигенции, совершенно
дезориентировано.
   Скорее всего, мы отдадим наших детей "повелителям мух" так же
безроп