, нехватка ничто,
ни какой сущности. Не только без нехватки ничто, но исходя из ничто и идя  в
него как в то, в чем нет нехватки, и где смысл создает смысл. Одним  словом,
ex nihilo - но без творца.
   Ж.-Л. Нанси. Нехватка ничто
   Социологический  опыт  предшествует  научному  дискурсу  и  требует  быть
высказанным (см.: [56]). Социолог переописывает и интерпретирует любое сущее
социального мира  с  позиций  агента,  захваченного  научным  производством:
представляет сущим-в-опыте, причем не таким, каково оно  есть  "в  себе",  а
каким оно может "исполнять роль" присутствия. Наука Нового времени подвергла
пересмотру понимание истины как репрезентации бытия,  сведя  доказуемость  к
нахождению согласования между  представлениями  познания,  которые  на  деле
ограничиваются формами чувства и понятиями (см.: [57, 58]). Социальная наука
не столько ищет истину, сколько открывает множества феноменов  для  научного
производства.  Открытость  -  не   субстанция,   а   функция,   не   столько
объективированное знание о социальном мире, сколько действия в нем.
   "...Традиционное убеждение, что "истина - это  соответствие  реальности",
представляет  собой  лишь  истертую   и   обесценившуюся   метафору.   <...>
Представление о том, что есть какой-то один  язык  среди  множества  других,
которому мир отдает предпочтение - язык, расчленяющий вещи на части  -  было
приятным самомнением. Но сейчас оно стало слишком залежалым,  чтобы  служить
чему-либо" [59].
   Истина как непотаенность, открытость социальной реальности есть лишь  при
условии,  что  существует  объективирующий  необъективированное   социальный
агент, т. е. "такое сущее, которое способно раскрывать", причем раскрытие  -
способ бытийствования этого сущего [60,  с.  25]83.  Такая  истина  не  есть
"...своего рода награда субъекту за его познавательный акт и не  дается  ему
просто как завершение  этого  акта"  -  она  становится  поступком  ученого,
различением объективированного  и  необъективированного;  ее  познание  дает
возможность "...осуществиться самому субъекту, что реализует само его бытие"
[61]  как  определение  неопределенного.  Истина  как  открытость  не   есть
суждение, но конститутивное  a  priori  социологических  практик.  Поскольку
доксическое отношение составляет конститутивное a priori социальных  практик
как таковых,  то  оно  не  может  совпадать  с  открытостью.  Следовательно,
открытость можно  помыслить,  исходя  не  из  социологических  представлений
(объективированного),       а       из       нее       самой       (различия
"объективированное/необъективированное").
   Открытость = возможность  различающего  отношения  к  сущему  социального
мира.  Сущее  являет  себя  в  открытости.  Схватывание  явления  сущего   в
открытости    как    присутствия    присутствующего    (необъективированного
необъективируемого) есть господствующий  способ  социологического  познания.
Считается,  что  открытость  социологического  опыта   обретает   устойчивое
постоянство  и  непосредственную   данность   в   присутствии,   т.   е.   в
необъективированном. Открытость  будто  бы  обосновывает  сущее  в  целом  в
социологии.   Открытость   сущего   социального   мира    оказывается    его
распредмечиванием,  свершающимся  через  практики  агента,   и   последующей
интериоризацией вычлененных  практических  схем.  В  современной  социологии
открытость сущего  социального  мира  предстает  как  открытость  социальной
реальности.
   Подобная открытость  предшествует  социологической  истине  уже  хотя  бы
оттого, что опосредствует все акты социологического познания.  Представления
о  присутствии  сущего  социального  мира  "снимает"  это  опосредствование,
поскольку восходит к присутствию социолога как субстантивации возможности  и
к его способности присутствовать в социальном мире,  быть  релевантным  ему,
одновременным с ним  и  т.  д.  "Снятие"  опосредствования  социологического
познания открытостью на деле означает  утверждение  вторичности  присутствия
относительно социальной реальности: предполагается, что  присутствие  сущего
социального  мира   есть   представление   чего-то,   существующего   прежде
присутствия, но репрезентируемого социологом  посредством  его  собственного
присутствия в социальном мире. Мнимый характер такого "снятия" заключается в
том, что присутствие сущего не есть собственный момент социального мира,  но
конституируется научным производством. Задавая представление сущего в  форме
присутствия, т.  е.  идентифицируя  сущее  с  отражением  социального  мира,
социология определяет его как ничто. Определяя присутствие как представление
сущего социального мира, одновременное с ним самим, социология тем  самым  и
его   приравнивает   к   ничто.   Представляется,    можно    сформулировать
"социологическое противоречие" присутствия:  с  одной  стороны,  в  качестве
социального факта присутствие есть модус прошедшего и/или будущего времени и
как  таковое  "выпадает"   из   настоящего,   а   с   другой,   в   качестве
непосредственной данности, присутствие - модус настоящего. Будучи прошедшим,
присутствие представляет социологу актуальное настоящее  сущего  социального
мира.
   Существо социальной реальности в том, чтобы раскрывать  себя  предикации,
происходить   в   открытое,   и   истина    как    самораскрытие    различия
"объективированное/необъективированное"   принадлежит    самой    социальной
реальности. Истина как смыслообразующее a priori есть открытость присутствия
сущего социального мира присутствию агента,  которая  осуществляется  в  его
практиках (ср. [25, c. 212-230]). Эта трансцендентальная трактовка  (veritas
transcendentalis) не исключает возможности  использования  концепции  истины
как соответствия (veritas est adaequatio intellectus ad rem (Thomas Aquinas.
De ver. 1, 1c)), например,  в  эмпирическом  познании84.  -  Социологическая
дефиниция  истины  выглядит  приблизительно  следующим   образом:   условием
возможности истины социальной науки  является  объективация  различия  между
объективированным и необъективированным.  -  М.  Хайдеггер  обращает  особое
внимание на двусмысленность этого определения истины: adaequatio здесь можно
толковать  как  соответствие  познания  вещи,  либо  как  соответствие  вещи
познанию [62, c. 11]. В средневековом понимании истины как соответствия  ens
creatum и intellectus humanus речь идет о том, что сущее и  идеи  направлены
друг на друга и неразрывно связаны в единстве плана творения. Истина-veritas
в сущности есть conventia всего сущего между собой  в  согласии  с  порядком
творения   [там   же].   (В   социологии   этому    соответствует    принцип
"онтологического соучастия": эпистемологические структуры, не разорвавшие  с
предпонятиями доксического  опыта,  суть  производные  социальных  структур,
поэтому они и соответствуют друг  другу.)  Истина  новоевропейской  науки  и
философии в целом преображается в истину человеческого присутствия:
   "Философствование начинается... с сомнения, и похоже на то, как  если  бы
все ставилось под вопрос. Но только похоже. Присутствие, Я  (эго)  вовсе  не
ставится  под  вопрос.  Эта  видимость  и  эта  двусмысленность  критической
установки тянется через всю новоевропейскую философию  вплоть  до  последней
современности. <...> Ставится под вопрос - или еще меньше того, остается  за
скобками и не осмысливается - всегда только знание, сознание вещей, объектов
или, далее,  субъектов,  и  то  лишь  для  того,  чтобы  сделать  еще  более
убедительной предвосхищаемую достоверность; но само присутствие никогда  под
вопрос не ставится" [63].
   Социологическая истина  -  исторический  артефакт,  не  существующий  вне
социальных отношений и не обладающий абсолютной релевантностью.  Присутствие
сущего социального мира  оказывается  проспективным  продлением  присутствия
социолога, которому оно раскрыто.
   Социология  не  столько  познает  предмет,   сколько   представляет   его
очевидным, устойчивым и определенным;  не  только  постигает  истину,  но  и
производит ее (см.:  [64]).  Ее  основное  стремление  -  утверждение  более
достоверного   знания.   Однако   единственной   достоверностью    выступает
социологический опыт, включающий воление и желание самого познающего агента:
устойчивая достоверность есть то, что удостоверено  и  признано  социологом,
вписывается в его представления о социальном мире, удобно и выгодно для него
(ср. [62, с. 15-16, 19-21]).  Стремление  к  достоверности  социологического
познания   есть   сублимация   libido    dominanti    социолога,    средство
опредмечивания,  доступности  социальной  реальности  исследователю.  Истина
определяется  действиями  агента  научного  производства,  направленными  на
исследование предмета и  имеющими  конечной  целью  точное  и  исчерпывающее
знание, выступающее условием доминирования над неистинным или непознаваемым.
Истина  становится  чем-то   вроде   проективного   теста   для   социолога.
Представления социолога активно встраиваются в социальный  мир.  Социология,
служащая "демократическому  сообществу",  превращает  истину  в  "инструмент
социального прогресса" [65]. А какую истину  производит  "недемократическая"
социология?
   Поворот в направлении  научного  мышления  состоит  в  разрыве  истины  с
достоверностью:
   "Чистое представление не различает между достоверностью и истиной.  <...>
Наука,  напротив,  должна  по  существу  различать  понятие   истины   от...
достоверности..." [66].
   Социальная   реальность   как   сторона   взаимосоотнесенности-различения
объективированное/необъективированное    (различия    "сущее     социального
мира/социальная реальность") не входит в  обосновывающий  опыт  очевидности,
поскольку "...само  по  себе  не  является  собственной  достоверностью,  не
является равным  ни  себе,  ни  своему  смыслу"  [67].  Исходя  из  различия
"объективированное/необъективированное",   социология   конструирует   связь
сущего-в-опыте с  социологическим  arche  -  присутствием  как  организующим
принципом сущего и познания в науке85, сообщающим знаниям о  социологической
предметности  объективную  достоверность.  Социологическое  переописание   и
интерпретация  сущего-в-опыте  в  качестве  присутствия  есть   способ   его
использования  в  целях  изменения  социальных   условий   существования   и
возвышения социолога "...до новых задач и способов действия..." [68].  Цель,
или назначение, науки  заключается  в  том,  что  благодаря  ней  становится
возможным "...использовать к нашей выгоде предвидимые  нами  действия  и  на
основании наших знаний по мере сил и способностей  планомерно  вызывать  эти
действия..." [69]. "Знать" неотделимо от "мочь", "быть  в  состоянии"  [70].
Это согласуется с интерпретацией истины как воли к власти. Познавая сущее  в
его  присутствии,  социолог  рискует  приписать  ему  определенное   наперед
заданное присутствие.
   Присутствие есть не определение сущего, а форма его представления:  сущее
является представленным (социологу и социологом) или, точнее, произведенным.
Идея  присутствия  есть  онтологическая  проекция,   перспектива,   интеграл
присутствия социолога. Несомненно,  присутствие  социолога  не  тождественно
социальной реальности, но оно плодотворно в  той  мере,  в  какой  позволяет
раскрыть через предметно-чувственный социальный мир условия его возможности.
   Значение "присутствия" задается способом его употребления (см.:  [71,  с.
331]), зависящим от профессиональной  доксы  социолога,  неявного  контекста
инструментального "знания каким  образом"...  (см.:  [72]).  Социальный  мир
выступает  как  проекция,  перспектива,  спектр   присутствия.   Присутствие
означает  "образец"  социологической  реальности,  попытку  интеллектуальной
реконструкции (потому что "сознание есть бытие, для которого оно в самом его
бытии является вопросом его бытия, поскольку это бытие содержит в себе бытие
иное, чем  оно  само"  [73])  такой  реальности,  которая  была  бы  похожа,
насколько это возможно, на присутствие социолога.
   Прибавление. Несмотря на все вышеизложенное, социологи имеют  все  резоны
не расставаться  с  идеями  истинности  и  объективности.  Пробуя  расширить
понятие "истина" до понятия "открытость", мы  обращаемся  к  различию  между
объективированным и необъективированным, а также к соотношению  открытого  и
сокрытого, истинного и неистинного в социальной науке. Тем самым мы  изучаем
условия истинности, что отнюдь  не  равнозначно  сомнениям  в  существовании
социологической истины как  таковой.  Так  же  и  выявление  различия  между
рациональным и внерациональным, логическим  и  прагматическим  в  социальной
науке - это поиск факторов, обеспечивающих ее  рациональность.  Практическая
(шире - социально-политическая) плодотворность социологии вряд ли может быть
достигнута вне ее собственно познавательной эффективности, вне  производства
рационального знания. Несмотря на то, что социологический опыт  производится
в непознавательном, доксическом контексте, устанавливается он, в том  числе,
как конструктивный, способный к выработке рационального знания.
   глава 6
   СОЦИОЛОГ КАК HOMO SOCIOLOGICUS
   Микеланджело придал куполу собора святого  Петра  самую  красивую  форму,
какая только возможна.  Геометр  де  Лагир,  пораженный  совершенством  этой
линии, построил ее эпюру  и  заключил,  что  она  отличается  самой  высокой
точностью. Кто подсказал эту кривую Микеланджело, который мог выбрать  любую
другую среди бесконечного множества  линий?  Да  просто  повседневный  опыт.
Именно  он,  этот  опыт,  уверенно  подсказывает  и  простому   плотнику   и
блистательному Эйлеру верный угол контрфорса стены, грозящей  обвалиться,  и
он же учит мастера, как придать крылу ветряной мельницы самый  выгодный  для
вращения наклон, и это он помогает  человеку  ввести  в  его  расчеты  такие
хитроумные приемы, до каких академической геометрии вовек не дойти.
   Д. Дидро. Опыт о живописи
   Говоря о социологе, мы  не  имеем  в  виду  некое  личностное  содержание
ученого. Социолог - всего лишь сущее-посредством-опыта и  сущее-в-опыте,  т.
е. не эмпирический, а "сконструированный" социологией индивид [74].  Научное
производство  движется  своим   агентом,   но   не   индивидуальностью,   не
трансцендентальным субъектом, и этот агент, определяемый  внутри  социальных
отношений  и  ничего  не  значащий  вне  них,  исчерпывает  все  возможности
социологического  опыта.  Научная  дисциплина   начинается   с   "очуждения"
(Verfremdung)  очевидности   социолога   -   она   не   демонстрируется,   а
демонтируется, деконструируется. "Очуждение" позволяет установить  дистанцию
между   эмпирической   индивидуальностью    и    агентом    социологического
производства,  увидеть  социологу  самого  себя  и  своих  коллег  в   новой
перспективе; такое "остранение" является средством социологической критики и
самокритики.
   Социолог не самотождественен, он не  пребывает  в  равновесии,  постоянно
направлен на какое-то сущее социального мира86, устремлен в будущее,  и  это
различие, отрицание самого себя есть  осуществляемая  в  (социализированном)
пространстве-времени практика,  а  не  "...отношение,  которое  относится  к
самому себе и в этом к-самому-себе-отношении относится  к  некоему  другому"
[75]. Практики социолога суть условие действительности,  отличной  от  него.
Его присутствие - не онтологическая константа или  человеческая  "сущность",
предпосланная существованию. У социолога  нет  "сущности"  или  изначальной,
трансцендентной "природы" - он  формируется  конкретно-историческим  научным
производством. То, что придает социологу его характер социолога  (в  смысле:
die Seiendheit des Seienden) не  определяется  предикативным  вопросом  "что
это?",   но   заключается   в   практиках,   которые   его   непосредственно
конституируют, полагают вне возможности (ср. [76]).
   Социолог - это социологический факт. Отношение  научного  производства  с
социологом как его агентом - "несубстанциальная субстанция" социологического
опыта.  В  присутствии  социолога  происходит   "встреча"   Я   и   Другого,
вещей-для-меня,  вещей-для-него  и  вещей-для-себя.  Присутствие   социолога
контингентно; оно - возможность быть таковым, каково оно есть, или иным. Оно
несамодостаточно  и  вследствие   этого   представляет   собой   непрерывное
трансцендирование, преодоление своей границы, выхождение за свои пределы - в
бытийствование сущего и интерсубъективность, - проявляющееся в  полагании  и
выражении смыслов. Присутствие социолога отличается и  от  интеллигибельного
сознания, и  от  наличного  бытийствования  вещи,  поскольку  оно  онтически
является онтологическим, предметно-чувственно выражает  условия  возможности
социального  мира.  Онтологическая  истина  может  оставаться  проблематично
неопределенной,  нетематической  и  непредметной,  но  ее  соприсутствие   в
отношении социолога к сущим социального мира есть условие любого онтического
(фактического) социологического познания.
   Присутствие социолога - это всегда бытийствование-в-социальном-мире,  так
что нельзя мыслить его  отдельно  от  социального  мира,  и  расщепление  на
"присутствие социолога" и "социальный мир"  производится  только  в  теории.
Онтологическое  в  присутствии  социолога   открывается   через   социальные
отношения, "расположено" в них: онтология присутствия социолога -  состояние
в     "социальных     отношениях".      Присутствие      социолога      есть
бытийствование-в-социальном-мире, а бытийствование-в-социальном-мире  -  это
общающееся  бытийствование87,  социальное  отношение  между  бытийствованием
сущего социального мира и бытийствованиями других  сущих  социального  мира.
Отношение  бытийствования  социолога   к   бытийствованию   другого   сущего
социального мира  является  необходимым  условием  всякого  социологического
опыта, понимаемого как научное постижение сущего,  практическое  "овладение"
им, его социальное "присвоение".
   Социологическое познание направлено на сущее социального мира, которое  в
социологическом опыте раскрывается как то, чт?  оно  есть,  исходя  из  него
самого.  Эта  направленность  определяется   присутствием   социолога,   как
трансцендентальным  условием  познанного  в   его   связности.   Присутствие
социолога раскрывается  как  событие  социального  мира,  в  нем  со-видится
социальная реальность, и становится  высказанным  оно  лишь  в  отношении  к
социальному миру -  в  доксе  и  социологических  практиках.  Но  социальная
реальность была бы имманентна социологу лишь в том случае, если  бы  он  был
абсолютным сознанием, не нуждающемся ни  в  чем  конкретном,  поскольку  ему
открыты всеобщие законы, по которым производится/воспроизводится  социальный
мир. Однако перед абсолютным сознанием, владеющим социальной реальностью как
своей необходимой сущностью, не стоит проблема познания.
   Присутствие предмета соотносительно синтетическому  акту,  включающему  в
себя структуры интенциональности и знания, вследствие чего  репрезентативные
и  когнитивные  моменты  образуют  некое  единство88,  а  само   присутствие
конституируется  в  качестве  объекта  созерцания   и   объекта   знания   и
представляется социологу как извне, так  и  изнутри.  Полностью  связаное  с
человеческим    существованием,    присутствие     социолога     захватывает
социологическое познание. Понятие присутствия релевантно, поскольку отнесено
в самом себе к созерцанию присутствия социолога.  Мы  открываем  присутствие
социолога в присутствии всякого присутствующего потому, что оно  предпослано
каждому предмету  исследования  как  сущностная  структура  социологического
опыта, соединяющая онтику и онтологию,  созерцание  и  предельные  смысловые
возможности социологического дискурса.
   Практики, которыми социолог непосредственно устанавливается, полагается в
действительности, прекраща