Лидия Бартольд.
     Сборник стихов


 Лидия Федоровна Бартольд /Пляшкевич/

     Из Евангелия

Блаженны нищие - их мзда на небесах.
Блаженны кроткие - они наследят землю.
Блаженны, милосердие в сердцах
Своих пронесшие, мирскому злу не внемля.

Блажен и тот, кто жаждал и алкал,
Кто истину искал в блужданьях бесконечных,
Кто в запертую дверь без отдыха стучал -
Ее отворит Бог всем ищущим, конечно!

Но всех блаженней тот, кто Истины одной
Святую власть признав, иной не покорился,
Кто был изгнанником из стороны родной,
Кто и во тьме тюрьмы пред силой не склонился.

Блажен, кто презрен был, гоним и оскорблен,
Кто прятался, как зверь в лесах, под тьмой ночною,
Кто тайно был в сырую ночь казнен
И в землю был зарыт безвестною рукою.

И смерти перейдя бестрепетно порог,
Всех выше награжден он будет между нами:
На тысячи веков его подКемлет Бог,
Как человечества прекраснейшее знамя!

     Неведомому Богу.

В Элладе, говорят, средь многих алтарей
Был посвящен один "Неведомому Богу".
Легенда старая близка душе моей
И пробуждает в ней и чувств, и мыслей много.

Люблю я странствовать мечтою сквозь века,
И мне равно милы все заблужденья мира;
Не брошу я насмешки свысока
Наивной святости божественных кумиров.

Равно понятны мне Христос и Магомет,
И светлый Дионис и темный Гаутама;
Я - странник на земле и, может быть, поНт,
И красоты одной ищу я в сводах храма.

Я странник и поНт, и легкою мечтой,
И мыслью вольною бреду по всем дорогам,
Но глубоко в душе я сохраняю свой
Алтарь и храм "Неведомого Бога".

Как песня, что звучит издалека;
Как музыка стихов с забытыми словами;
Как отраженье звезд, что темная река
Дробит холодными и быстрыми струями

Так, в нить моей мечты вплетая иногда
Неясных дум тревожное стремленье,
Сквозь жизни гул, сквозь шумные года
Зов безымянного мне слышится виденья.

Он в тишине ночей со мною говорит
С листов старинных книг, их шепотом чудесным,
Он в свете разных правд дробится и сквозит
Сияньем Истины единой и безвестной.

Но если иногда, в скитаниях своих,
Я замедляю шаг у мраморных ступеней -
Не тот ли Нто храм, святейший из святых,
Где, наконец, и я склоню свои колени? -

- Он гонит вновь меня, он шепчет мне, как встарь,
"Не здесь",- он говорит, -"здесь только пыль и тленье"-
И вновь я в путь спешу, покинутый алтарь
С улыбкой подарив венком стихотворений.
                                    1933 г.

     Колыбельная.

Спи, мой мальчик, сладким сном,
Что тебе не спится?
Воет вьюга за окном,
Плачет и грозится.

Правит миром Черный Гном
Силой слова злого;
Ходят люди под окном
И глядят сурово.

Не под силу бедным спор
С одноглазым Лихом -
Ходят люди, прячут взор
Сумрачны и тихи.

Спи спокойно, птенчик мой,
Спи в кроватке тесной.
Мы уедем в край чужой,
Дикий и чудесный;

Где струятся воды рек
Широко и полно,
Где свободен человек,
Как речные волны.

Где Владыки Тьмы в ночах
Никому не снятся,
Где и птицам на ветвях
Некого бояться.

А пока под песнь мою
Спи, закрывши глазки;
Я вполголоса спою
Старенькую сказку,

Как давно, в лесу большом,
Жил бедняжка мальчик,
Бодрый духом и умом,
Ростом - только с пальчик.

Горсть он беленьких камней
Сыпал понемногу,
Чтобы к хижине своей
Вновь найти дорогу.

Белых камушков с собой
В путь мы брать не будем;
Мы дороженьку домой
Сами позабудем -

Пусть соседи вслед глядят,
Головой качают,
Пусть наш старый дом и сад
Вьюгой заметает!
                           1933 г.

     Легенда о шейхе Абу Али.

     I

В легендах мудрому - отрада,
В них повесть Матери-земли.
- Жил в славном городе Багдаде
Мудрец и шейх Абу Али.

За благочестие ценимый
И тайн науки искушен,
К познанью Истины единой
Цепь дней своих направил он.

Но зреет к Истине стремленье
Тревогой в ищущих сердцах,
И дар тяжелый - дар сомненья
Таким сердцам послал Аллах.

Не раз до первого азана
Он не смыкал своих очей;
Слова священного Корана
Звучали мерно, как ручей,

Скользили четки в лунном свете,
За мигом отмечая миг,
Но тщетно он искал ответа
В святых приданьях старых книг.

А время строго и безгласно
Часов песчинками текло;
И бился трепет мысли страстной,
Как птицы раненой крыло.

Движенье четок замедлялось,
Минуты стыли, как года,
И медленно на грудь склонялась
Его седая борода!

И он на кровлю ночью поздней
Бессонной ночью, шел опять,
Чтоб тайный символ знаков звездных
Умом пытливым разгадать;

Но над мечетями Багдада
Луна сияла, как всегда,
В низине дремлющего сада
Звенела свежестью вода,

Обычной, строгой чередою
Струилась звездная роса,
И в небо он глядел с мольбою-
И были пусты небеса.

     II

Кто видел мысли зарожденье,
Ее стремительный полет,
Неповторяемость мгновенья
Кто угадает и поймет?

Быть может, солнце озарило
Его чело в тот ранний час,
Когда измученный, без силы,
Творил он утренний намаз.

И встал, сияя, в блеске новом
Зари стремительный разлив,
Старинной книги лист суровый
Теплом луча позолотив.

Иль птица, в воздухе качая
Лазурью сотканные сны,
Души коснулась, пролетая,
Напевом жизни и весны?

Кто знает тайну вдохновенья?
Кто слышал, как родится миг?
Но он, быть может, в то мгновенье
НеизКяснимое постиг.

И в первый раз, подняв ладони,
Вознес он в золоте лучей
Молитву птицы окрыленной
И ласки солнца горячей.

     III

Ночь ветром с гор прохладно дышит,
Ночь всех уставших манит к снам,
Но шейх не спит, и пишет, пишет
Его отточенный калам.

"Мы рождены из мрака тайны,
"Мы исчезаем, точно сны,
"Мы возникаем лишь случайно,
"Как всплеск изменчивой волны,

"Мгновенной пеной опускаясь
"В морской лазоревый туман,-
"Но все течет, шумит, вздымаясь,
"Бессмертной жизни океан.

"Бог - Нто жизнь, душа Вселенной,
"Его и воля,и закон,
"И в формах временных и тленных
"Он, растворяясь, отражен.

"О, счастлив тот, кто на мгновенье
"Сквозь бред земной, увидит вдруг
"Чудесной силой просветленья
"Твое лицо, Великий Друг!

"Кто, древних притчей символ прежний
"Откинув ищущей душой,
"Услышит волею мятежной
"Твой зов могучий и живой#

-"Бессмертным разумом не спите!
"Я - мысль, зажженная в тебе:
"Не в небе Истину ищите,
"Ищите Истину - в себе".

     IV

И вот опять настало утро,
И солнце вышло, как всегда
В огне и блеске перламутра
Купая облаков стада.

На двор мечети, где прохлада,
И воркованье голубей,
Сбирались юноши Багдада
Послушать речь учителей,-

Послушать мудрых шейхов споры,
Преданья старины святой,
И вдруг замолкли разговоры,
Когда, спокойный и простой,

Походкой ровной, молчаливый,
К ним подошел Абу Али
И так сказал, неторопливо
Глаза поднявши от земли:

-"Ты -Истина, великий Боже!
"Твой вечный свет непобедим.
"Но ты и я - одно и то же,
"Как обКяснить мне Нто им?"

И все сердца застыли в страхе...
И шепот по рядам бежит:
"Он имя произнес Аллаха!
"Себя безумец Богом мнит!"

И вот две тени, мимо храма
Скользнули в улицы извив,
У двери старого имама
Свой лисий шаг остановив.

И вырвал бороду седую
Костлявый высохший старик,
И так воскликнул, негодуя:
-Казнить его - он еретик!...

     V

Был полдень, зной, и над Багдадом
Сияло солнце с высоты;
В садах молили о прохладе
Жарой спаленные цветы.

На площадь, пьяную от света,
Шли шейхи, муллы и хаджи,
И острым блеском минареты
Сверкали в небе, как ножи.

Неторопливо и спокойно
Встав на разостланный ковер,
Шейх в неба синеве бездонной
Остановил прощальный взор.

Чиста, как в первый день творенья,
Была небесная Нмаль,
И в ней застывши на мгновенье,
Сверкнула поднятая сталь,-

И голова его седая
Сквозь крови брызнувшей фонтан
Вниз покатилась, развивая
Свой белый шелковый тюрбан.

Дрожь губ открытых замедляя,
В предсмертной прыгнувших тоске,
Она катилась, оставляя
Узоры крови на песке.

Был зной, и солнце озаряло
Над пестрой, шумною толпой -
Мечеть и кружево портала
С его причудливой резьбой,

И надпись над его порогом
В узорной вязи древних строк:
"Нет в мире Бога, кроме Бога,
"И Магомет его пророк!"

И в Нтот полдень мертвый, знойный,
Миражей, снов, видений час,
Под синью неба раскаленной
Вдруг увидали сотни глаз:

Где кровь, чернея, оросила
Измятый стоптанный песок,
Она, застынув, повторила
Рисунок четкий тех же строк.

И так гласил их почерк строгий
На серой уличной пыли:
-"Нет в мире Бога, кроме Бога,
"И им любим Абу Али!"

И неподвижны стали взгляды...
Людской умолкнул разговор...
Как будто ветренной прохладой
Вдруг потянуло с дальних гор -

И в Нтом веяньи незримом
В сознанье каждого лилось,
Что Истины, прошедшей мимо,
Над ним дыханье пронеслось,

Той, что поругана, казнима,
Толпой растоптана в крови,
Глядела в небо недвижимо
Глазами мертвой головы...
  ---
Люблю тебя, страна Востока,
Страна жестокой красоты,
Где сердце чувствует глубоко,
Где необузданны мечты,

Где, разрывая грань и меру
Неудержимым взлетом ввысь,
Безумьем становилась вера
И страстью становилась мысль.

О, передай в наш мир холодный,
В наш Запад трезвый и скупой,
Своей мечты полет свободный
С его причудливой игрой,

Влей нам в дряхлеющие жилы
Свою расплавленную кровь,
Чтоб с нею обрели мы силы
На ненависть и на любовь!
      ---                          1934 г.

     Легенда о шахе и дервише.

                                ---
Во имя Аллаха, владыки сил!
Слушай повесть прошедших лет.
Ее в назиданье для нас сохранил
Один позабытый поНт.

Жили два друга в минувшие дни -
Неважны их имена;
И только в том были сходны они
Что страсть их была одна:

Превыше всего, что мудрый пророк
Для услады нам разрешил,
Мысли извив и созвучье строк
Каждый из них любил.

И каждый из них, в положенный час,
Калам отточенный брал,
И для пользы людей, сотворивши намаз,
Толстую книгу писал.

Но в строках и речи их были всегда
Несогласны мысль и совет,
И один другому на каждое "да"
Говорил свое резкое "нет".

Весна за весной продолжала цвести
Чередою обычной своей,
И сплетались в мире людские пути,
Как следы караванных путей.

Единый Аллах - людей властелин,
Он играет судьбою людской,
И дервишем нищим стал один,
И стал падишахом другой.

И однажды старого друга к себе
Шах привести приказал,
И, к нищей его снисходя судьбе,
Ему с улыбкой сказал:

"Отныне душой,о дервиш, поверь,
Что ко мне благосклонен Аллах!
"Свет моей правды,замечу теперь,
"Во всех человечьих сердцах,

" И каждая книги моей строка
"Дойдет до морей и пустынь,
"Ибо правит страною моя рука
"И я над ней властелин".

И дервиш ему ничего не сказал,
Перед шахом склоняясь в прах.
Лишь отблеск улыбки незримо дрожал
На сомкнутых крепко губах.

И в плащ завернувшись дервишеский свой,
Он ушел, молчалив и строг,
И скрылся бесследно, как лист сухой,
В сплетеньи пыльных дорог...

Падают дни, словно персиков цвет,
За зарей отцветает заря;
И шах однажды на тайный совет
Зовет к себе визиря.

-"Правда ли Нто - дай мне ответ!
"Слышал я от людей,
"Что пустого безумца нелепый бред
"Продают рядом с книгой моей?

"И правда ль, что разум людей моих
"Отнял, должно быть,Аллах,
"Ибо Нта книга милее для них,
"Чем та, что писал их шах?"

И визирь отвечает, простершись ниц:
-"Твоя книга - святыня, о шах!"
"Мед мудрости каплет с ее страниц,
"Свет правды в ее словах!.

"Но разум людей тревожит всегда,
"Что Нтот безумный поНт
"На твое, о великий, каждое "да"
"Говорит свое дерзкое "нет".

И шах спешит приказ передать
По стране из конца в конец:
Чтоб дерзкую книгу не смел писать
Ни один отныне писец!

А шахскую книгу искусной рукой
Пусть тысяча пишут писцов,
Золотом чистым строка за строкой,
Оттеняя золото слов.

Сыплются дни, как в пустыне песок,
Зарю сменяет заря,
И снова проходит недолгий срок -
Шах зовет визиря.

-"О шах! Я правдивый ответ даю:
"Эту книгу не пишут писцы;
"Но как редкость, на золота вес продают
"Ее в своих лавках купцы.

"А книга твоя, о премудрый шах -
"Людьми не оцененный дар;
"Разве только купец иногда впопыхах
"В ее лист завернет товар.

"Пыль и грязь, и рисунки детей
"На ее священных листах,
"И страшно промолвить, что с книгой твоей
"Творят, о великий шах!"

И разгневанный шах торопливо встает
Срочный приказ написать;
Визирь золоченый калам подает
И несет большую печать.

И глашатай сзывает на площадь людей
И кричит им:-"Велик Аллах!
"Слушайте, что в заботе своей
"Повелел нам наш мудрый шах!

"Кто в дерзкую книгу заглянет вновь -
"Вырвать глаза, чтобы он
"Злобным видом проклятых слов
"Отныне не был смущен!

"И кто прочитать дерзнет вслух
"Хоть пару кощунственных строк -
"Отрезать язык, чтоб ничей он слух
"Оскорблять кощунством не мог!

"И кто ее лист рукой повернет -
"Отрублена будет рука!
"Мудр наш шах, и исполнен забот,
"И душа у него мягка!"

Дни текут, как казненного кровь,
Заря за зарей спешит,
И шах визиря призывает вновь -
И визирь от страха дрожит.

И дрожащий визирь, потупив взгляд,
Говорит:"О любимец весны.
"О книге, навлекшей твой гнев, говорят
"На всех перекрестках страны!

"Дервиша имя - у всех на устах,
"К нему на поклон идут,
"И враги твои - да сразит их Аллах!
"Его, как святыню, чтут"

Несется гонец из дворца опять
На коне измученном вскачь:
Дервиша казни позорной предать
Немедля должен палач!

А проклятую книгу велит падишах
На костре среди площади сжечь-
Да сгубит врагов властелина Аллах,
Да будет остер его меч!

В шахском дворце - тишина и покой.
Все спит в его крепких стенах.
И только не спит порою ночной
Сам повелитель - шах.

Чем же дух его властный смущен?
Что его будит от сна?
Враги уничтожены, дервиш казнен
И книга его сожжена!

Но душу властителя ужас гнетет:
Слышит он в тишине ночей -
По всей стране, разрастаясь, ползет
Эхо проклятых речей.

Их шепчут в тени за дворцовой стеной,
Их в глухих деревнях поют -
Призраком грозным над шахской страной
Сожженные строчки встают.

-"Так что же грозит мне! Пепел,прах,
Да груда желтых костей!
"Но разве я не великий шах
"И страж не в руке моей?"

И видится шаху в грезах ночных:
Рушатся стены дворца,
И новые строки пишет на них,
Пишет рука мертвеца:

"Гонимая мысль возникает вновь!
"Она опасней меча,
"Ее закаляет пламя костров,
"Точит рука палача!..."

И слышится шаху во мраке ночей:
Дрожит его мощный трон,
И мечется в страхе властитель людей,
И бежит от лица его сон...
         ---
Во имя Аллаха! Я вам рассказал
Эту повесть прошедших лет,
Как ее в назиданье нам передал
Один позабытый поНт;

Рассказал, чтобы факелом мог светить
Нам отблеск минувших дней,
Чтоб на нашем скорбном и темном пути
Мы во мраке глядели смелей...
                                   1935 г.

     На охоте.

Следя по ветру сладкий запах птицы,
В рябой тени обмерзнувших берез
Шла ярким снегом темная лисица,
Вверх поднимая острый черный нос.

И вдруг застыла - дергались в волненьи
Лишь вдоль спины седые волоски:
Пахнул ей льдистый ветер на мгновенье
Струею смутной страха и тоски.

Был гулок выстрел в воздухе морозном,
Когда,дымясь, сверкнул граненый ствол.
Но Нтот звук в его значеньи грозном
В ее сознанье не дошел.

Лишь, морщась, поднялась от боли острой
Губа, оскалив белый ряд зубов,
И стыла на снегу узором пестрым,
Как кисть рябины багровея, кровь.

Морозным паром, инеем огнистым
Дымилась белая земля,
И сыпал ветер пылью серебристой,
Хвостом пушистым шевеля.

     Контрабандист

Над трепещущей чинарой
Воздух серебрист.
За плечом моим - гитара
Я - контрабандист.

Все заставы и границы
Знают песнь мою,
Я вольнее горной птицы,
Целый день пою.

Черноокая красотка,
Полюби меня!
Привезу из яшмы четки,
Серьги - ярче дня.

Для тебя мне, без обмана,
Ничего не жаль,
Привезу из Хорасана
Шелковую шаль.

День угаснет, пламенея;
Будет вечер мглист.
Ветер скажет:"Будь смелее,
"Ты - контрабандист."

Над седой рекой подкова
Звякнет о гранит,
Пограничника лихого
Пуля прозвенит,

И, боря рукой усталой
Бешеный поток,
Разрисую кровью алой
Шелковый платок.

Черноокая красотка
Слов я не сдержал:
Не привез тебе я четки,
Серьги растерял;

Но, пропитанную кровью,
Шаль тебе даю -
Подари своей любовью
За любовь мою!...
    ---
Настанет когда-нибудь миг такой:
Будут шаги измерены;
Будут счета моей жизни земной
Уплачены и проверены.

И там, где под сводом вечерних небес
Звонок торопит мгновенье,
Подадут металлически-темный Нкспресс,
Отходящий в Четвертое Измерение.

Длинный кондуктор,лыс и костляв,
-"Пожалуйте!"- скажет с важностью
Ветер, крылья штор приподняв,
Пахнет простором и влажностью.

И вам, вам, остающимся ждать,
Грязной платформы пленникам,
Вам, пришедшим меня провожать
С помятым цветочным веником -

Я, может быть, рукой из окна
Махну с улыбкой довольною,
Ветер вечерний вдохнув сполна
Грудью, отныне вольною.
       ---

     "Кукушкины слезки".

Плакала кукушка в темном бору.
Сумрачные ели качались на ветру,
Зноен и пахуч был июньский день,
Пряталась под елями дремучая тень.

Плакала кукушка на березовом суку,
Ветром разносило кукушкину тоску.
Считала кукушка в смолистой глуши
Горе да печали бездомной души,

Считала кукушка, не могла сосчитать,
Снова и снова принималась куковать.
Вырос под березой строен и высок,
"Кукушкины слезки" - печальный цветок.

В нежных лепестках аромата нет,
Красив их змеиный причудливый цвет.
Глушь вековая, ельник да овраг,
Папоротник зыбкий, зеленый полумрак...

Клонит ветер стебель одинокому цветку,
Прячет безлюбовную кукушкину тоску.
            ---

     На Севере.

Дни юности подобны солнцу лета:
В час полдня или полночи равно
Живым огнем немеркнущего света
Свой блеск незаходящий льет оно.

А наша осень - пышные закаты,
В качаньи волн - дрожанье янтаря,
Как отблеск страсти, светившей когда-то,
Последних снов печальная заря,

Когда до полночи кровавого сиянья
Не умирают грустные цветы,
И волны бледные обманутых желаний
Колеблют луч несбывшейся мечты.

А дальше - дальше долгими ночами
Нам панихиду запоет метель,
И будет месяц тусклыми очами
Глядеть в сугробов белую постель,

И только луч полярного сиянья
Не озаряя вечной темноты,
Блеснет порой, как луч воспоминанья,
Обманчивою вспышкой красоты.
          ---

     Ночью (отрывок)

Из черного рупора льются негромко
Рапсодии Листа далекие звуки.
Ночь входит, и дня прожитого обломки
Закрыли ее милосердные руки.

Все чувства, что, вспугнуты шумом полудня,
В подпольи души притаились, как мыши,
Из пыли вседневья, из мусора будней
Встают невредимо в полночном затишьи.

Сквозь тонкое облачко сизого дыма
Ночных собеседников вижу я лица.
Ночь многое тайное делает зримым,
Меж снами и явью стирая границу.

И пусть прозвучат для них ясно и смело
Слова, что весь день приглушенно молчали.
Мы вместе откроем иные пределы,
Мы вместе заглянем в иные печали.

Пусть бред Нтой краткой и радостной встречи
Мечтателем нищим взлелеян безумно -
Я к ним обращаюсь с приветственной речью,
Я им поверяю заветные думы...

     Весной.

Сегодня в тающем сверканьи
И синей свежести теней
Я слышу легкое дыханье
Далекой юности моей.

Как будто их и не бывало,
Лет, промелькнувших в пустоте,
Как будто сердце не устало
Вверяться страсти и мечте,

И с зовом дали и отваги,
Закинув облачный берет,
Шлет ветер - ласковый бродяга -
Свой легкомысленный привет.
                               1936 г.

     Завет.

Будь молчалив. Скрывай свои желанья
Бездумною улыбкой паяца.
Ни в час тоски, ни в миг очарованья
Ты маски не снимай с лица.

Будь равнодушен. Жалости иль гневу
Души своей осилить не давай.
Слагай созвучья строк, но тайного напева
Ни другу, ни врагу не открывай.

Как золото скупец, ревниво и тревожно
Скрывай богатство дум, и грусти, и надежд.
Будь пошляком среди толпы ничтожной,
Невеждою - среди невежд.

Они простят и встретят снисхожденьем
И лжи, и клеветы им всем знакомый яд,
Позор предательства и низость преступленья,-
Но превосходства не простят.
                              1937 г.