этого сделать.  Всякий
описывал с своей  точки зрения, всякий рассказывал по-своему. Я сделал, что
мог, согласив несогласных и  приведя все по возможности в одну картину. Все
писатели  по крайней  мере мне  известные, о битве  Бородинской соглашаются
беспрекословно  только в  одном, что  к  половине дня неприятель  приутих и
вслед за  тем выдвинул 400 пушек и усугубил  жар нападения. В других частях
описания  одни с  другими не  согласны. Чтоб  уяснить дело и  представить в
самых простых  формах, в самом  малом объеме, в нескольких  строках главные
виды Бородинского  сражения, я  помещаю здесь еще одну  уцелевшую в бумагах
моих выписку.



                                     1



Густой лес,  на нашем левом  крыле, стал за своих  и препятствовал быстроте
наступления неприятельского; но в  7 часов утра главные силы его выказались
боевыми колоннами.  Понятовский идет  в обход на  старую Смоленскую дорогу.
Маршалы  (Ней  и  Даву)  атакуют  со  130  орудиями.  Сводные  гренадерские
баталионы отстаивают батареи. Граф Воронцов ранен. Генерал-лейтенант Тучков
отбрасывает  поляков  от  старой  Смоленской  дороги  и  смертельно  ранен.
Неприятель захватывает  реданты, Коновницын  отбивает их назад.  Тучков 4-й
убит.  Князь  Голицын  с   кирасирами  врубается  во  французскую  конницу.





                                     2

                                  ПОЛДЕНЬ



Неприятель приутих. Но вскоре явился с 400 пушками и новыми силами. С нашей
стороны  подвинули резервы и  300 пушек.  Картина ужасная, бой  ужасный! По
жесточайшей  пальбе все  наше  левое крыло  идет в  штыки. Все  смешалось и
обагрилось кровью.





                              БАГРАТИОН РАНЕН



Коновницын переводит войска за  овраг Семеновский. Измайловский и Литовский
полки   отражают    железных   людей     (gens    de   fer)   Наполеоновых.





                                     3

                             ДВА ЧАСА ПОПОЛУДНИ



Между  тем, испытав  неудачи на  левом нашем  крыле, неприятель  с великими
силами тянется  на наш центр и захватывает  люнет. Генерал Бонами берет это
укрепление; генералы Ермолов и Кутайсов отнимают его.





                                     4

                           ЧЕТЫРЕ ЧАСА ПОПОЛУДНИ



Наполеон атакует  линии нашей  пехоты своею кавалериею и  отбит. Люнет взят
(самим вице-королем) во второй раз.





                                     5

                            ПЯТЬ ЧАСОВ ПОПОЛУДНИ



Почти все укрепления наши захвачены, но войска стоят твердою ногою и бьются
до  смерти.  Ней пытает  еще  раз  счастье: сбирает  до  120 эскадронов  и,
подкрепясь  многочисленною   пехотою  и   артиллериею,  бьет  вразрез   на
центральную батарею.





                                     6

                             ШЕСТЬ ЧАСОВ ВЕЧЕРА



Наполеон остановил  свои порывы и как будто сделал шаг  назад; но все еще в
разных  частях линии  французы свирепствовали,  многолюдствовали,  губили и
погибали. Многочисленная артиллерия гремела и громила.





                                     7

                              В 9 ЧАСОВ ВЕЧЕРА



Французы  отступают  на  прежние  свои позиции [11] .  С  своей стороны,  в
дополнение к  сказанному, я могу сказать  только одно: битва Бородинская не
должна идти  в разряд ни с какою другою. В этой  битве было по крайней мере
12  боев, и  каждый,  произведенный отдельно,  мог бы  перейти  на страницы
истории. Чтоб  убедить вас в этом, я намекнул  на самые бои. За Семеновские
реданты было (разумеется, более значительных) 6 боев; за большой люнет - 2;
у Тучкова (более жестоких) два. Выезд Уварова - одиннадцатый бой; атака Нея
на фронт, с огромными  силами, - 12-й и один из самых замечательных боев. Я
не хочу испортить четного  числа причетом к нему всех кавалерийских выездов
и схваток, всех пылких наскоков Мюрата с его 40000 палашей и сабель[12]. Не
причисляю  сюда  также  и  знаменитого  отпорного  боя,  который  выдержали
Измайловские  и  Литовские  каре  против  (тяжелой  французской  кавалерии)
железных людей Наполеоновых.

Заключая  сим  приуготовительные  статьи мои,  я  приступаю к  описанию, в
очерках, самого  сражения. И если в  этом описании найдете вы противоречия,
найдете много смешанного,  даже хаотического (и могло ли быть это иначе при
таком положении дел, когда  свои, как, напр., вестфальцы, стреляли по своим
и  неприятель разъезжал  и гибнул  в тылу  некоторых корпусов  наших), если
найдете   неясность  в   целом,   неопределительность  в  действиях,  нечто
лабиринтическое в движениях и  переездах: то не соблазняйтесь и верьте, что
все это  вместе составит истинную физиономию  великой, смею сказать, в наше
время беспримерной, гомерической  битвы между российскою, из всех народов и
племен России, и французскою  армиею, из войск всех держав Западной Европы,
битвы, происходившей  26-го августа  1812-го года, на  поле Бородинском, на
большой  дороге к  Москве,  за право:  быть или  не  быть Москве  и России!





                        ОЧЕРКИ БОРОДИНСКОГО СРАЖЕНИЯ



                                     1

Позиция, в  которой я  остановился, при селе  Бородине, в 12  верст впереди
Можайска;  одна из наилучших, какую  только на плоских местах  найти можно.
Слабое место  сей позиции, которое находится с  левого фланга, постараюсь я
исправить посредством искусства.

                 (Слова М. И. Кутузова в донесении его государю императору)





                                     2

Сражение было общее и продолжалось до самой ночи.

                                                       (Донесение Кутузова)





                                     3

Батареи  переходили из  рук в  руки; неприятель, несмотря  на превосходство
сил, ничего не выиграл.

                                            (Донесение Кутузова императору)





                                     4

Баталия  26-го была  самая  кровопролитнейшая из  всех, которые  в новейших
временах известны.

                                                       (Донесение Кутузова)





                                     5

Сражение не умолкало ни на минуту, и целый день продолжался беглый огонь из
пушек.

                                                  (Письма русского офицера)





                                     6

Наши дрались как львы: это был ад, а не сражение.

                                      (Последние слова раненого полковника)





                                     7

Описание Бородинского  сражения будет всегда несовершенным,  какая бы кисть
или перо ни предприняли начертать оное.

                                   (Из книги "Русские и Наполеон Вонапарт")





                                     8

Сего дня  будет сражение;  а что такое сражение?  Трагедия: сперва выставка
лиц, потом игра страстей, а там развязка.

                (Слова Наполеона графу Нарбану перед сражением Бородинским)



26-го августа[13] был  великий день битвы, беспримерной в новейшие времена.
Великое  сражение  Бородинское  начато  в  6  часов  утра   правым  крылом
французов[14].

Генерал Сорбье, командир страшной  батареи на правом фланге, подал вестовой
знак; 120  орудий отвечали  ему - и  сражение закипело! В  продолжение ночи
сделан наскоро  полевой окоп (epaulemant).  Из-за него торжественно выехала
длинная цепь  орудий и, направясь  прямо на один из  редантов, прикрывавших
левое  крыло наше,  построилась в  батарею и  завела с ним  жестокий размен
пальбы убийственной.  Сражение загорелось  с обеих сторон.  Тридцать орудий
под  начальством  генерала Перисти  становится  в  голове дивизии  Кампана,
построенной в две большие колонны.

Утаивая несколько  времени поход свой в густой  опушке леса, первая из этих
колонн  наконец  выказалась,  кинулась   прямо  на  один  из  редантов  при
Семеновском и завладела им сразу[15].

Но сам генерал Кампан ранен; русские, сперва оттесненные, храбро воротились
назад,  кинулись на  схватку  и отняли  свой редант,  проводя  французов на
штыках до самого леса[16].

Тут-то одна  бригада, из дивизии Дессекса,  тянувшаяся по кустарникам, имея
108-й  полк в  голове,  ударила на  тот же  редант сбоку,  осыпала жестоким
ружейным  огнем  русских  кирасир,   захвативших  в  смелом  наскоке  часть
артиллерии Кампана,  и заставила  их расстаться со  своею добычею. Кирасиры
отступили, но тихо, стройно,  жертвуя людьми порядку. Генерал Дессекс велел
ударить еще раз на редант, и спорный окоп еще раз захвачен неприятелем[17].
Но перед глазами войск,  выдержавших самый ужасный огонь с батарей русских,
не  стало  и другого  генерала:  картечь раздробила  руку Дессексу.  Ашард,
полковник  108-го  полка,  сбит русским  ядром.  Русские  сделали еще  один
натиск, и редант опять в руках у своих!..[18] Множество трупов уже валялось
около  этого  спорного  окопа,  так быстро  из  рук  в руки  переходившего.
Тогда-то двинулись дивизии 3-го корпуса. Наполеон приказал Нею пристроиться
к левому флангу Даву. Маршал Ней сформировал своих в колонны к атаке, а 8-й
корпус (Жюно),  построенный в две  линии, следовал за ними  поодаль, в виде
подкрепления.  Множество  русских  стрелков сидели  по лесам  и перелескам.
Нелегко  подойти к  нашему  левому  флангу! Нападающие должны  проходить по
захолустьям, рытвинам  и кустарникам, где нет  проложенных дорог, и, выходя
из чащи, формироваться под картечью русских! Зато головы колонн французских
не раз ныряли обратно в лес. При первом нападении на реданты под Даву убита
лошадь и  сам он контужен. Мюрат, услышав о  том, уже прискакал было занять
место  маршала;  но  маршал  не сдал  команды  и  продолжал сражаться  сам.

Дивизия  Ледрю вспугнула  все  войско наших  стрелков и  живо  оттеснила их
назад;  потом сама,  с отличным  мужеством, кинулась  на один из  редантов,
который  между  тем был  уже  преодолеваем  повторным нападением  войск из
дивизии  Кампана. Полки 24-й  пехотный и  57-й линейный, кучею,  кто откуда
смог,    ворвались   в   редант,  за   который  происходила   драка  [19] .

Русские, после  первого изумления, воротились опять  отнимать свой окоп; но
25-я  дивизия  поспешила на  помощь  к  10-й, и  русские опять  отражены!..

Удачная   атака  14-й   кавалерийской   бригады  довершила   успех  пехоты.

В  это  же  время дивизия  Разу   овладела вторым  редантом [20] . На  этом
приостановился жаркий  спор за реданты на левом крыле  нашем. Было уже семь
часов  утра. Весь  план неприятельской  атаки развернулся; массы  его стали
видны в  поле. Ней, под выстрелами  огромной батареи, со стороны Шевардина,
протянулся, как  мы уже  упомянули, мимо левого  крыла Даву, имея  в голове
дивизию Ледрю.  За нею шли  дивизии Маршана и Разу.  Последняя, как пришла,
кинулась и овладела редантом!

Притихавшая на минуту на нашем левом крыле битва дозволила яснее расслышать
гром другого боя, уже  возгоревшего у нас направо. На главной батарее опять
подан  знак. Д'Антуар  понял  его, и  артиллерия левого  французского крыла
дохнула  бурею на  наше  правое.  Ядра взвихрились  и заскакали  на высотах
Бородина. Битва началась и  на правом крыле. Можно бы сказать, что Наполеон
хотел заломить вдруг оба крыла у нашего орла! Под кипящими выстрелами своей
артиллерии 106-й  полк бросился  в село Бородино,  где ночевали гвардейские
егеря  (лейб-гвардии  егерский полк)  под  начальством храброго  полковника
Бистрома. Этот  достойный воин,  впоследствии названный первым  генералом и
первым солдатом [21],  по крайней мере  с час выдерживал  напор неприятеля.
Наконец, когда большая часть офицеров переранены, егеря отступили. Бородино
горело, - и наши,  преследуемые по пятам французами, перебрались за Колочу.
В этой страшной схватке убит генерал Плозен. 106-й полк, увлекшись успехом,
гонится за  русскими, перебегает через мосты на Колоче  и, сам не зная как,
является  под самыми батареями  на высотах  Горецких. С батареи  при Горках
осыпали  смельчаков ядрами.  Между тем  русские гвардейские егеря,  придя в
порядок,  воротились,  кинулись на  дерзких  и, подкрепленные  19-м и  40-м
егерскими же полками с  полковниками Карненковым и Вуичем, разбили в пути и
отбросили за Колочу 106-й,  принятый на руки 92-м полком, кинувшимся к нему
на подмогу. Буасероль утвердился  в Бородине. Судя по этому напору, Кутузов
мог опасаться несколько и за свое правое крыло. Позднее только осмелился он
его ослабить.

И между тем как  с таким остервенением дрались на правом и левом крылах, не
менее  кровопролитный  бой  возгорался  на центре  позиции.  Вице-король  с
величайшим трудом выжил стрелков  2-й и 26-й дивизий, которые, рассыпавшись
по кустарникам,  всемерно затрудняли  шествие колонн французских,  и вдруг,
выхлынув из  закрытых мест,  появился в поле прямо  против большой батареи,
или люнета. Он захватил  Бородино и по четырем мостам, наведенным генералом
Паутвенем  в ночи,  между  Бородиным и  Алексинкою, перешел  Колочу.  С ним
перешли  и   явились  в  боевом  порядке   его  дивизии.  Дивизия  Бруссье,
переправясь за Колочу и  не стерпя огня русского, спряталась в ров, залегла
и  лежала  между  Бородиным  и  люнетом. Дивизия  же  Морана,  поддержанная
дивизиею Жерара,  нынешнего маршала Франции, утвердилась  на высоте, против
самого люнета. За вице-королем перешел и корпус Груши. Один Орнано с легкою
кавалериею  оставлен  для  наблюдения   за  оконечностию  левого  крыла,  к
Захарьину  и Новому, за  Войною. Множество  колонн засинелось в  этом месте
поля,   и,   отделясь   от   других,   дивизия   Морана,   с   удивительною
самонадеянностию, пошла вперед под  бурею картечи против дивизии Паскевича,
которая,  отразив  двукратно  неприятеля,  наконец  подавлена  превосходным
числом и  не могла выдержать натиска. Тогда  генерал Бонами с 30-м линейным
вскочил на люнет, размахивая саблею.

И вот  9 часов утра! В  таком положении были дела  в этом начальном периоде
битвы. В  6 часов  она началась, в  9 пылала в полном  разгаре. Все пружины
заведены, все  колеса тронуты. Наполеон  пустил в ход свою  могучую волю, и
машина  была в  полной игре!  Даву и  Ней жестоко воевали  под Семеновским.
Поговорим опять  о редантах.  В продолжение доброго  часа маршалы нападали,
русские  крепились.   Сумские  и  Мариупольские  гусары   и  Курляндские  и
Оренбургские драгуны с генералом  Дороховым выстаивали с честию против всех
строптивых наскоков  неприятеля. Ничто  не помогло! Около  10-ти часов утра
все три реданта (или флеши) при Семеновском схвачены так нагло, так быстро,
что  русские не  успели свезти  с них  пушек. Генерал  Дюфур (подкрепленный
Фрияном) кинулся через овраг  и подошел даже к Семеновскому. Тут можно было
подумать,  что французы  разрезали  нашу армию;  но это  ненадолго! Недолго
праздновали   неприятели!  Полки   гренадерские:   Киевский,  Астраханский,
Сибирский и  Московский уже  ревели ура!.. Четыре  стены приближались, неся
ружье  наперевес!..   Сошлись  и   кинулись  колоться!..  Генерал-лейтенант
Бороздин   1-й  предводительствовал   ими.  Гренадеры,  работая   штыком  и
прикладом,  выжили  французов  из  гнезд,  в  которых  они  не  успели  еще
отсидеться.  Но тут  ранен принц  Карл Мекленбургский, которого  так любили
жители  смоленские,  когда  он  был у  них  на  постое  с своим  прекрасным
Московским полком; тут ранен  полковник Шатилов; а полковник (Астраханского
гренадерского  полка) Буксгевден получил  три раны  и шел все  вперед, пока
взошел  на  батарею  и  лег мертвым,  но  победителем,  со многими  другими
офицерами.  И  такая  резкая неудача  со  стороны  французов не  остановила
маршалов. Они выпустили новые колонны пехоты и подперли их конницею Нансути
и  Мобурга. Мы  уже отчасти  рассказали и,  еще где  придется, рассказывать
будем  о этих напорах  масс, этих  налетных схватках и  наскоках кавалерии,
этом беспрерывном  гуле артиллерии,  громившей с редантов и  по редантам. В
мятеже такой битвы, как  Бородинская, нельзя удержаться в пределах рассказа
правильного,  безмятежного. Могут  случиться  и повторения,  просим заранее
извинить   нас!  Рассказ,   как  и   самое  сражение,   невольно  увлекаясь
обстоятельствами, переносится с места на место и часто запутывается прежде,
нежели успеешь  то заметить! Итак, французы опять  пошли на реданты и опять
их  захватили, и  опять,  прежде чем  могли натешиться  добытым, Коновницын
выбил их штыками своей  дивизии и прогнал в лес! Тут навалены кучами убитые
и раненые.  В числе первых лежал  начальник корпусного штаба генерал Ромеф.

Видали ль  вы, в портрете, генерала молодого,  с станом Аполлона, с чертами
лица черезвычайно привлекательными? В  этих чертах есть ум, но вы не хотите
любоваться  одним умом, когда  есть при  том что-то высшее,  что-то гораздо
более очаровательное, чем ум.  В этих чертах, особливо на устах и в глазах,
есть  душа! По  этим  чертам можно  догадаться, что  человек,  которому они
принадлежат, имеет (теперь уже  имел!) сердце, имеет воображение; умеет и в
военном мундире мечтать и задумываться! Посмотрите, как его красивая голова
готова склониться на руку  и предаться длинному, длинному ряду мыслей!.. Но
в живом разговоре о  судьбе отечества в нем закипала особая жизнь. И в пылу
загудевшего боя он покидал свою европейскую образованность, свои тихие думы
и  шел наряду с  колоннами, и был,  с ружьем  в руках, в  эполетах русского
генерала, чистым  русским солдатом!  Это генерал Тучков 4-й.  Он погиб близ
2-го реданта.  Под деревнею  Семеновскою, у ручья, по  названию Огника, под
огнем  ужасных батарей,  Тучков  закричал своему  полку: "Ребята,  вперед!"
Солдаты, которым стегало в лицо свинцовым дождем, задумались. "Вы стоите? Я
один пойду!" Схватил знамя  - и кинулся вперед. Картечь расшибла ему грудь.
Тело его не досталось  в добычу неприятелю. Множество ядер и бомб, каким-то
шипящим  облаком,  обрушилось  на то  место,  где  лежал убиенный,  взрыло,
взбуравило землю  и взброшенными глыбами погребло  тело генерала. Такого же
погребения удостоился,  может быть, и Кутайсов,  которого остатков не могли
доискаться!  Около  этой  поры  смертельно  ранен и  старший  брат  убитого
(отличный  воин) Тучков 1-й...  На этом же  месте и  в это же  время тяжело
ранены  полковники: Дризен,  Ушаков и  Монахтин, которого слова  поместил я
между эпиграфами к моим "Очеркам".

Итак,  вот  рассказ  краткий, неполный  о  битвах  за реданты  Семеновские.
Скрепим его  некоторыми подробностями и еще  раз (не пеняйте за повторение)
поговорим о  делах на этом важном  пункте так, как говорят  о них французы.
Более   всего   я   хотел    бы   избегнуть   упрека   в   односторонности.

Когда большой  редут (Раевского батарея) на  правом (или, вернее сказать, в
центре)  в  первый раз  и  реданты  на левом  крыле  уже  по нескольку  раз
захвачены:  "Подоспей Монбрен,  -  говорили французы,  полагая, что  успели
прорезать нашу  линию, - подоспей он с своею  кавалериею - и сражение будет
наше!" Монбрен  подоспел, и провидение подоспело!  Едва отдал он приказание
ударить на Семеновское, ядро,  пущенное с бокового редута, срезало генерала
с лошади,  и войска остались без предводителя!  Им начался длинный ряд тех,
которые  погибли,  добывая  страшный  редут.  Генерал  Моран  тяжко  ранен.
Ланаберт  занял  его место,  и  Ланаберт убит!  Коленкур, гораздо  позднее,
заступает место Монбрена во всем: в успехе и смерти. Но мы доскажем после о
блестящей  атаке и  роковой  судьбе молодого  генерала. Прежде  всех, здесь
названных,  как  нам уже  известно,  генерал Бонами,  первый, вскочивший  в
центральный редут, получил, как  говорят французы, 21 рану штыками и взят в
плен.   Солдаты  наши,   дивясь  его   храбрости,  сочли  его   за  Мюрата.

Большой центральный  редут был  решительно захвачен. Синие  и пестрые толпы
французов