Сущность Религии (1845)

     Эта  работа представляет  собой  ту  "статью",  на  которую я указал  в
"Лютере",  но она дается  не  в  форме  статьи, а  в виде  ряда  независимых
самостоятельных мыслей. Предмет этих мыслей, или во всяком  случае отправная
точка их, сводится к религии, поскольку об®ектом религии является природа; в
"Сущности христианства" и в "Лютере" я отвлекся  от природы, да и должен был
отвлечься по самому  замыслу работы: ведь специфическая сторона христианства
заключается  не  в  боге,  раскрывающемся  в природе,  а  в боге,  данном  в
человеке.

     Существо  в  его отличии и независимости от человеческой  сущности  или
бога,  как  он  истолковывается  в  "Сущности  христианства",  существо  без
человеческой   сущности,    без    человеческих   свойств   и   человеческой
индивидуальности в действительности есть не что иное, как природа.  Для меня
природа,  так  же как  и "дух",  есть  не что иное,  как  общий  термин  для
обозначения существ, вещей и предметов, отличаемых человеком от  самого себя
и от своего творчества и об®единенных под общим названием природы, но это не
есть всеобщая сущность, отвлеченная и  отмежеванная от действительных вещей,
не есть некая персонификация и мистификация,

        2.
     Основу    религии   составляет    чувство   зависимости   человека;   в
первоначальном смысле природа и есть  предмет этого чувства зависимости, то,
от чего  человек зависит и чувствует себя  зависимым. Природа  есть  первый,
изначальный  об®ект  религии,  как  это вполне  доказывается  историей  всех
религий и народов.

        3.
     Утверждение,  что   религия  врождена  человеку,  что  она  есть  нечто
естественное,  - ложно, если религию  в  ее  общем  смысле подменять  идеями
теизма,  то есть  верой в  бога  в собственном смысле;  но  это  утверждение
совершенно  справедливо, если под религией понимать не что иное, как чувство
зависимости,  - чувство  или сознание человека,  что  он не  существует и не
может существовать  без другого, отличного  от него  существа, что он  своим
существованием  обязан не самому себе. В этом  смысле религия  так же близка
человеку, как свет глазу, как воздух легким, как  пища желудку. Религия есть
восчувствование и признание того, чем я являюсь. Но прежде всего я не нечто,
существующее  без света,  без воздуха, без  воды, без земли, без  пищи, я  -
зависимое  от  природы существо. Для животного и зверообразного человека эта
зависимость лишь  бессознательная, непродуманная; возвыситься до  религии  -
значит довести эту зависимость до сознания, представить ее, почувствовать  и
признать.  Таким образом,  всякая жизнь  зависит  от  смены  времен года, но
только  человек  отмечает эту  смену  драматическими образами,  праздничными
действиями. А такие празднества, выражающие и изображающие лишь смену времен
года  или   фазы   луны,  -  древнейшее,  первое   религиозное   исповедание
человечества, акты веры в собственном смысле слова.

        4.
     Определенный  человек,  этот народ, это  племя зависят не от природы  в
общем смысле слова, не от земли вообще, но от этой почвы, от этой страны, он
находится в зависимости не от воды вообще, а  от этой воды, от этого потока,
от этого источника. Египтянин вне Египта не египтянин, индиец вне Индии - не
индиец. Поэтому с полным правом, с тем самым правом, с которым универсальный
человек   почитает   свою   универсальную   сущность,  как  бога,   древние,
ограниченные  народы, привязанные телом и душой к своей почве, усматривавшие
свою  сущность не  в  своей человечности,  а в своих  народных  и  племенных
особенностях, молились горам, деревьям,  животным, рекам  и источникам своей
страны, как божественным существам;
     ведь все их бытие, вся их сущность всецело коренились в особенностях их
страны, в особенностях их природы.

        5.
     Это  совершенно  фантастическое   представление,  будто  человек   смог
возвыситься  над  своим  животным  состоянием только  благодаря  провидению,
содействию  "сверхчеловеческих"  существ,  богов,  духов,  гениев,  ангелов.
Разумеется,  человек  стал  тем,  что  он  есть,   не  самостоятельно  и  не
исключительно только через самого себя;  ему была нужна для  этого поддержка
других  существ. Но  эти  существа  не  были  сверхприродными, воображаемыми
созданиями,  но были  действительными,  естественными  существами;  не  были
существами,  стоящими над  человеком, а были  ему  подчинены; в самом  деле,
вообще все  то, что поддерживает человека в его сознательной  и произвольной
деятельности  (ведь  обычно  такие дела  только  и называются  человеческими
делами), всякий благой  дар и  природный  задаток ниспосылаются не  свыше, а
возникают снизу, сваливаются не с  высот,  а порождаются  из глубин природы.
Такими доставляющими помощь существами, такими гениями-хранителями  человека
были по преимуществу животные. Только благодаря  животным человек возвысился
над животным царством,  только  благодаря  их охране и содействию мог взойти
посев  человеческой  культуры.  В  Зенд-Авесте, а  именно  в  Вендидаде, как
известно,   самой  древней  и  подлинной  части  Зенд-Авесты,  читаем:  "мир
существует  благодаря  уму  собаки.   Хотя  эта  часть  "составлена  лишь  в
позднейшее время". Если бы собака не  охраняла улиц,  то  разбойники и волки
расхитила  бы   все  имущество".  Религиозное  почитание   животных   вполне
оправдывается в  связи с их ролью для человека именно в  эпоху зарождающейся
культуры.  Для человека животные были незаменимыми, необходимыми существами;
его человеческое существование зависело от них; а то, от чего зависит жизнь,
существование человека, - для  него бог. Если  христиане  больше не почитают
природы,  как  бога,  то  это  происходит  только потому,  что  согласно  их
религиозным представлениям  их существование зависит не от  природы,  но  от
воли  существа,  отличного  от  природы; вместе с  тем  они рассматривают  и
почитают это  существо  как  существо божественное, то  есть высшее,  только
потому,  что они признают его за виновника  и  хранителя их бытия, их жизни.
Таким образом почитание бога зависит только  от почитания  человеком  самого
себя,   богопочитание   есть   проявление   такого  самопочитания.  Если   я
презрительно отношусь к  самому себе  и к своей  жизни,  как я мог бы высоко
расценивать и  почитать  то,  от  чего зависит эта  злосчастная,  презренная
жизнь, -  нужно  при этом  учитывать,  что по первоначальному, естественному
представлению  человек не  отличает  себя от  своей жизни. Придавая ценность
источнику  жизни, я  лишь в  предмете своего сознания начинаю усматривать ту
ценность,  которую бессознательно  придаю  себе, своей жизни.  Поэтому,  чем
ценнее  оказывается  жизнь,  тем,  естественно,  более  высокую  ценность  и
достоинство  приобретают  податели жизненных благ - боги. Как  могли бы боги
блистать в  золоте и  серебре, раз человек еще не знает цены  и употребления
серебра и золота? Различие между полнотой и жизнерадостностью бытия греков и
отвращением  и  презрением к  жизни  индейцев весьма  значительно; но  также
весьма значительна  разница между греческой  мифологией и  моралью индейских
басен,  между  олимпийским отцом богов и  людей и великой индейской сумчатой
крысой или гремучей змеей - прародительницей индейцев!

        6.
     Христиане, подобно язычникам, радуются  жизни, но свои благодарственные
молитвы  за блага  жизни они возносят к  небесному  отцу; именно  потому они
упрекают язычников в идолопоклонстве, что те в своей благодарности,  в своем
культе ограничиваются тварями  и не возвышаются до первопричины, единственно
подлинной причины всех благодеяний. Но ведь не Адаму же, первому человеку, я
обязан своим существованием? Почитаю ли я его за своего отца?  Почему мне не
остановиться на твари? Разве  сам я - не тварь? Для меня самого, не издалека
пришедшего, для меня,  как этого определенного  индивидуального существа, не
является  ли   эта  ближайшая,  эта  также  определенная  причина  последней
причиной? Разве эта моя индивидуальность,  неотторжимая, неотличимая от меня
самого и моего существования, не находится в зависимости от индивидуальности
моих родителей? Восходя все дальше, не теряю ли я в конце концов всякий след
моего существования? Разве для этого попятного хода нет неизбежной остановки
и  границы? Разве  первоисточник  моего  бытия  не абсолютно индивидуальный?
Разве  я  рожден  и  зачат  в том  самом  году,  в тот самый час,  в  том же
расположении, одним  словом, при тех же внутренних и внешних условиях, как и
мой брат? Итак, мое порождение не так же ли своеобразно и индивидуально, как
безусловно индивидуальна моя жизнь? Должен ли я свое почитание простирать до
Адама? Нет!  Я  с полным правом останавливаюсь в своем религиозном почитании
на  ближайших  ко  мне существах,  на моих действительных родителях,  как на
виновниках моего существования.

        7.
     Непрерывный   ряд   так   называемых   конечных   причин   или   вещей,
определявшийся прежними атеистами как  нечто  бесконечное, а  теистами - как
нечто конечное,  существует лишь в  мысли, в человеческих понятиях,  подобно
времени,  где  неотступно и  неизменно  каждое  мгновение  присоединяется  к
предшествующему.   В   действительности   однообразное   безразличие   этого
причинного   ряда   прерывается,  упраздняется   различием,   индивидуальным
характером вещей, представляющим нечто новое, самостоятельное, единственное,
окончательное, абсолютное. Разумеется, священная вода по смыслу естественной
религии есть нечто сложное,  зависящее от водорода и кислорода,  но вместе с
тем это  - новая,  самодовлеющая, своеобразная сущность, в которой  свойства
обоих веществ, как таковые, исчезают, упраздняются. Разумеется, лунный свет,
почитаемый  язычником  с  его простодушным вероучением,  как самостоятельный
свет,  есть  свет  заимствованный,  но   вместе   с  тем  он  отличается  от
непосредственного  света солнца, он есть  самобытный  свет, модифицированный
сопротивляемостью луны; итак, это свет, которого бы  не  было при отсутствии
луны, своеобразие  этого света  определяется только ею. Разумеется,  собака,
которую перс за ее бдительность, готовность услужить и верность  призывает в
своих  молитвах как благодетельное  и  поэтому божественное - существо, есть
творение природы, которое не само по себе есть то,  что оно есть; и вместе с
тем  только сама  собака, именно  это  и никакое другое  существо,  обладает
такими  достойными  почитания  свойствами.  Должен  ли  я  в  связи  с этими
свойствами возносить свои очи  к  универсальной первопричине  и  повернуться
спиной к собаке? Но ведь всеобщая причина одинаково оказывается как причиной
дружественно  настроенной к  человеку  собаки,  так и  враждебного  человеку
волка, а ведь если я хочу утвердить свое собственное, более ценное бытие, то
вразрез со всеобщей причиной я должен стремиться к уничтожению волка.

        8.
     Божественная сущность, раскрывающаяся в природе, есть не что иное,  как
сама природа;  она  раскрывается,  выявляется  и напрашивается человеку  как
божественное существо. У древних мексиканцев среди многих  богов существовал
также бог соли. Скорее это богиня, но в данном случае это  безразлично. Этот
бог соли  убедительным  образом открывает нам  тайну  божественности природы
вообще. Соль (каменная соль) олицетворяет для нас экономические, медицинские
и  технологические  действия  природы  в  ее  столь  восславленной  теистами
полезности  и  благодетельности;   соль   своим  воздействием   на  глаза  и
настроение,  своим цветом,  своим  блеском, своей прозрачностью олицетворяет
красоту  природы;  своей  кристаллической структурой и  формой  олицетворяет
гармонию и закономерность природы; своим составом из противоположных веществ
- связь противоположных элементов  природы в  виде  одного  целого, связь, в
которой  теисты  с  давних  пор  усматривали  неопровержимое  доказательство
существования  царя  природы,  отличного  от  нее  самой,  так как благодаря
незнанию природы они не понимали,  что как раз взаимным притяжением обладают
противоположные  вещества и  существа,  сами  собой соединяющиеся  в  единое
целое. Что же  такое представляет собой  бог  соли?  Тот  бог, чье  царство,
бытие, откровение,  действие и  свойства содержатся в соли? Это не что иное,
как сама соль, по своим свойствам  и  действиям  раскрывающаяся человеку как
божественное,   то   есть   благодетельное,   величественное,   ценнейшее  и
удивительное существо. Гомер  определенно называет соль божественной;  таким
образом,  бог  соли есть только знак и выражение божества, или  божественной
соли, точно  так же бог вселенной, или  вообще природы, есть  только  знак и
выражение божественности природы.

        9.
     Вера  в  то,  что в природе раскрывается другое  существо,  а  не  сама
природа,  что природа восполняется и управляется существом, от нее отличным,
принципиально совпадает с верой  в то, что духи, демоны, дьявол раскрываются
в  человеке, во  всяком  случае в  некоторых  состояниях,  что  они  владеют
человеком; это  фактически  есть вера в то,  что  природа  одержима  чуждым,
призрачным существом.  Разумеется,  и  в  действительности природа  с  точки
зрения данного  религиозного взгляда находится во власти  духа, но  этот дух
есть   дух   человеческий,   есть   его  фантазия,   его  чувство,   которое
бессознательно  внедряется  в  природу, делает  природу  символом и зеркалом
своей сущности.

        10.
     Природа  -  не  только  первый,  основной  предмет религии,  она  также
неизменно наличная  основа, постоянный, хотя и скрытый, фон религии. Вера  в
то, что бог, если даже он мыслится как отличное  от  природы, сверхприродное
существо,  есть  об®ективная  сущность,  существующая  помимо  человека,  по
выражению философов, вера эта коренится лишь в том,  что существующее помимо
человека об®ективное существо -  вселенная, природа, прежде  всего сама есть
бог.  Существование   природы  не  опирается  согласно  взглядам  теизма  на
существование  бога. Нет! Наоборот: существование  бога или, вернее, вера  в
его  существование опирается лишь на существующую природу. Ты  только потому
принужден  мыслить  бога  как  реальное  существо, что ты понуждаешься самой
природой предпослать своему  существованию  и своему сознанию бытие природы;
основное  понятие бога сводится  к тому, что  он  есть бытие, предшествующее
твоему  существованию. Другими словами:  в вере,  что бог существует  помимо
человеческого сердца и разума, что он существует безусловно, вне зависимости
от того,  существует ли  человек или  нет,  мыслит ли  человек  бога или  не
мыслит, хочет ли он его или не хочет, - в этой вере, или, скорее, в предмете
этой веры, никакая другая сущность не маячит  в твоей голове, кроме природы,
бытие которой  не  опирается на  существование  человека,  не говоря  уже об
обосновании со стороны человеческого ума  и  сердца. Поэтому если теологи, в
особенности рационалисты, главное достоинство бога усматривают в том, что он
есть  существо,  независимое  от  человеческой  мысли, то пусть  они обратят
внимание  на  то, что  честь такого существования  принадлежит  также  богам
слепых язычников, звездам, камням, деревьям и животным, что,  таким образом,
непричастное  мысли  существование  их бога  не отличается  от существования
египетского бога Аписа.

        11.
     Свойства, обусловливающие  и выражающие отличие  божественного существа
от  существа  человеческого,  или   во   всяком   случае  от   человеческого
индивидуума, прежде  всего или в основном являются лишь свойствами  природы.
Бог  есть могущественнейшее,  или,  вернее,  всемогущее,  существо:  другими
словами,  он  может  то,  чего  не  может  человек, что,  скорее, бесконечно
превышает человеческие силы и поэтому внушает человеку смиренное чувство его
ограниченности,  бессилия и  ничтожества. Бог  говорит Иову: "Можешь  ли  ты
связать воедино семизвездие? Можешь ли ты развязать узы Ориона? Можешь ли ты
посылать молнии, чтобы они пошли и сказали:
     вот  где мы?  Можешь ли ты коню дать  силы?  Твоею ли  мудростью летает
ястреб? Обладаешь ли ты мышцами бога и можешь ли  ты греметь тем же голосом,
что и он?" Нет! Этого человек не может; человеческий голос нельзя сравнить с
громом. Но что  это за мощь, которая обнаруживается в силе грома, в крепости
коня, в полете ястреба, в неудержимом течении семизвездия? Это мощь природы!
Сократ не  признавал физики, считая ее  занятием, превосходящим человеческие
силы и бесполезным; в самом деле, ведь если бы мы даже знали, как, например,
образуется дождь,  это  не  дало  бы  возможности  вызывать  дождь;  поэтому
оставалось только заниматься человеческими, моральными вопросами, доступными
знанию. Это значит: доступное человеку есть нечто человеческое; чего человек
не может сделать,  есть  нечто  сверхчеловеческое, божественное. Так и  один
кафрский король говорил, что  кафры "верят в невидимую силу, доставляющую им
то  благо,  то зло, посылающую ветер, гром и молнию и производящую все, чему
они не могут подражать". Так, один индеец говорил миссионеру: "Момсеш® ли ты
сделать  так,  чтобы трава росла? Я не  думаю, и никто этого не может, кроме
великого  манито". Итак,  основное понятие бога как  существа,  отличного от
человека, есть  не что иное, как  природа.  Бог есть существо  вечное,  но в
самой Библии сказано:
     "Поколение следует за поколением, земля же вечна". В Зенд-Авесте солнце
и луна в связи с их неуничтожаемостью выразительно названы "бессмертными". И
один  перуанский инка сказал  доминиканцу: "Ты клянчишь у  бога, умершего на
кресте, я же поклоняюсь неумирающему солнцу". Бог есть  всеблагое  существо,
"ибо  он повелевает своему солнцу восходить над  злыми и добрыми  и посылает
дождь на праведных  и неправедных"; но существо, не различающее между добром
и злом, между праведным  и  неправедным, распределяющее блага  жизни  не  по
моральным  заслугам,  вообще  потому  производящее  на  человека впечатление
благого  существа,  что его действия, например животворящий солнечный свет и
дождь, являются  источниками благотворнейших ощущений, - существо это и есть
природа. Бог есть всеоб®емлющее, универсальное, самотождественное существо.
     Но  ведь  то же самое солнце светит всем людям  и обитателям земли  или
вселенной, поскольку первоначально и для всех религий  земля и есть сам мир;
ведь ото же самое небо нас всех обнимает, ведь та же самая земля нас всех на
себе держит. Амвросий  говорит: вся природа свидетельствует о  бытии единого
бога, ибо существует  лишь  один мир.  У всех  одно солнце,  одна луна, одно
небо, одна земля и одно море, говорит Плутарх. У  одного они называются так,
у другого  - иначе. Так, у вселенной один Дух-руководитель, но у него разные
имена, и культы его различны. Бог  "не есть  существо, пребывающее в храмах,
созданных  человеческими руками", но и природа не такое существо. Кто  может
заключить свет,  небо,  море  в  ограниченные  человеческие пределы? Древние
персы  и  германцы  поклонялись  только  природе,  у  них  не  было  храмов.
Почитателю   природы   слишком   тесно,  слишком  душно   в   искусственных,
ограниченных постройках храма или церкви; он чувствует себя  хорошо лишь под
открытым,   необ®ятным  небом   чувственного  созерцания.  Бог   неопределим
человеческим  мерилом, он - необ®ятное, великое, бесконечное существо. Но он
таков только  потому,  что  вселенная,  им  созданная,  обширна, неизмерима,
бесконечна  или  во  всяком  случае  кажется таковой человеку.  Произведение
воздает  хвалу  своему  мастеру: величие  творца  коренится  лишь в  величии
творения. "Как величественно солнце,  но как велик  создавший  солнце!"  Бог
есть  сверхземное,  сверхчеловеческое,  величайшее существо;  но  по  своему
происхождению и  основанию  он есть  не  что  ин