у. Принц по воде
ходить не любил. Он рявкнул и исчез в зарослях. Майк вдруг сказал:
     - А знаешь, Драго, почему ты не убил меня?
     Я усмехнулся:
     - Конечно, знаю. У меня мало патронов, ты обещаешь достать.  Ну  и  к
тому же... - Я снисходительно посмотрел на Майка: - Мне  понравилось,  что
ты не трусишь. Из тебя толк может выйти.
     Он грустно улыбнулся:
     - Я просто не знал, кто ты. А так бы испугался. Я  вовсе  не  смелый,
Драго. Дело в другом. Ты не можешь понять. Кто я, откуда, зачем иду  через
лес? Вот и не убиваешь. Тебе интересно. Ты хочешь разобраться во мне.
     Я достал нож. Покрутил у Майка перед носом.
     - Хочешь, отрежу уши? И дальше по кусочкам. Пока все не расскажешь.
     Майк побледнел, но ответил твердо:
     - Это будет совсем не то, ты же сам понимаешь.
     А ведь верно! Понимаю. Спрятав нож, я пробормотал:
     - Да, что в тебе разбираться? Монах ты. Послушник...
     Майк не ответил. Мы прошли еще с километр, сели передохнуть. Я  сгреб
целую кучу листьев,  устраиваясь  поудобнее,  мальчишка  последовал  моему
примеру. Раньше листья  на  деревьях  опадали  только  осенью,  теперь  же
сыплются и вырастают вновь постоянно. Даже и не поймешь, чего они  падают,
такие же крепкие и красновато-бурые, как и те, что остаются на ветках.
     - Драго, а ты всегда был один? - негромко спросил Майк.
     Я уже собирался задремать, но тут сон исчез:
     - Нет. Не всегда.


     Драго  подобрал  девчонку,  когда  погоня  уже   настигала   ее.   Он
перебинтовал ей простреленную руку, прислонил к  дереву,  коротко  бросил:
"Сиди здесь!" И вышел на тропинку,  навстречу  захлебывающемуся  собачьему
лаю.
     Собаки вырвались слишком далеко вперед. Драго скосил всех трех  одной
длинной, уверенной автоматной очередью.  И  стал  ждать  хозяев,  даже  не
пытаясь спрятаться.
     Двое парней бежали по склону, перепрыгивая через принесенные весенним
паводком коряги, размахивая руками. Они не умели хорошо бегать  -  слишком
уж мотались у них руки, слишком широкими, неустойчивыми были шаги... Драго
смотрел на них презрительно. Вот когда бежит дракон... Это  словно  черная
тень, бесшумно скользящая между деревьями.
     Один из преследователей увидел Драго, поднял автомат. Другой  толчком
выбил у него оружие, прошипел:
     - Ты что! Это же дракон!
     Питомцы Элдхауза лишь три года назад разбрелись по лесам. Но не  было
человека, не знающего, кто такие драконы!
     Драго с любопытством смотрел на парней. Они были наголо выбриты,  оба
в черных широких рубашках, не заправленных в брюки.
     - "Истинники"? - спросил Драго. Об Истинно Верующих он только слышал,
сталкиваться с ними не доводилось.
     Парни молчали. Но Драго и не ждал ответа.
     - Пошли вон. Девчонка моя.
     Один  сразу  начал  пятиться.  А  тот,  который  порывался  стрелять,
выкрикнул:
     - Не понравится это нашим! Смотри, дракон!
     Автомат в руке Драго качнулся, и парни ускорили шаги. Проводив  обоих
насмешливым взглядом, Драго вернулся к девушке. Молча уселся рядом.
     Что можно сделать с женщиной, Драго знал прекрасно. А вот о чем с ней
говорить...


     Дракон не имеет права уставать. Он должен быть неутомимым. А я устал.
Сопляк Майк идет впереди, как заведенный.  Меня  брала  злость,  и  я  уже
специально ускорял шаги.
     Доускорялся... Мы продирались сквозь заросли черной колючки, и я  был
настороже. А вот когда вышли  в  обычный  лес,  расслабился.  Принц  бежал
впереди, и я невольно полагался на него. Мы с  Майком  почти  одновременно
вышли на поляну. Сделали несколько шагов в высокой желтой траве...
     Все-таки я услышал щелчок предохранителя. За секунду до выстрела,  за
полсекунды. Но в это мгновение я успел повалить сопляка и упасть сам.
     Пули секли траву  над  моей  головой.  Срубленные  травинки  щекотали
затылок. Ясно - целились не в мальчишку. В меня, в дракона. Я не мог  даже
пошевелиться. И два автомата, валяющиеся рядом, были бесполезны...
     - Драго! Оружие!
     Я почти не колебался. Все равно,  десяток  секунд  -  и  мне  крышка.
Сильно толкнув автомат назад, к Майку, я откатился в сторону. Отзываясь на
мое движение, пули зашлепали совсем рядом.
     Майк сжался, подтянул ноги. И вдруг  вскочил.  У  него  было  две-три
секунды, даже меньше. Но те, кто сидел в засаде, не успели перенести огонь
на мальчишку.
     Автомат в руках Майка выписывал затейливые фигуры. Я не сразу  понял,
что  он  намеренно  стреляет  по  широкому  сектору.  Отработанные  гильзы
серебристой лентой вылетали из автомата. Но вот  грохот  выстрелов  смолк.
Майк опустил оружие. Тишина.
     - Идем, дракон.
     Мы подошли к кустам, где сидели нападавшие. Впрочем,  кустов  уже  не
было, из взрытой земли торчали какие-то комли, все засыпала белая  щепа  и
ядовито-желтые листья. Полуприсыпанные этой  трухой  лежали  трое.  Серые,
странного покроя плащи не оставляли сомнений.
     Братья Господни.
     Я посмотрел на Майка, но тот был спокоен. Так спокоен, словно  не  он
застрелил этих людей.
     У одного была размозжена голова. Второй еще дышал, пули попали ему  в
живот. А третий... Интуитивно я понял, в чем дело. Хорошенько  двинул  его
под бок. Он взвыл и открыл глаза. Не давая опомниться,  я  подхватил  его,
швырнул в сторону. Брат Господний налетел  на  дерево,  медленно  осел  по
стволу, задирая голову и снова закатывая глаза.
     - Не верю, - сказал я, подходя ближе. Монах опустил взгляд.
     - Откуда?
     - Из монастыря Трех Искуплений, - он говорил  отрешенным,  бесцветным
голосом. Только братья так умеют.
     - Кто велел вам убить дракона?
     Он промолчал. Глаза у него остекленели, как у мертвого. Да, он и  был
покойником, хотя еще дышал и двигался.
     - Молчишь? Хорошо... Смотри! Не отводи взгляд!
     Я нагнулся над умирающим. У него было простое,  грубое  лицо,  сейчас
все перекошенное от боли.  Достав  нож,  я  распорол  на  Брате  Господнем
рубашку, обнажая грудь. Посмотрел на уцелевшего. А,  проняло...  В  глазах
монаха зажегся ужас. Дикий ужас.
     Я воткнул нож своим обычным ударом  по  левому  краю  грудины,  между
вторым и третьим ребром. Резко дернул лезвие  к  себе,  распарывая  грудь.
Ребра ломались с неприятным влажным хрустом...
     Отодвинув рукой вздрагивающие, сизовато-серые легкие, я взял  сердце.
Рассек сосуды - кровь хлынула  так,  что  у  меня  намокли  рукава.  Снова
посмотрел на живого монаха.
     - Не отводить взгляд!
     Сердце было скользким, оно пульсировало и переливалось в  ладонях.  Я
ощутил знакомое солоноватое тепло.
     - Нет!!! - закричал Майк.
     У Брата Господнего дернулась  щека.  Веки  у  него  по-прежнему  были
открыты, но взгляд утратил четкость,  глаза  ушли  в  сторону.  Он  то  ли
потерял сознание, то ли впал в транс - монахи это умеют.
     Я взглянул на кровавый комок у себя в ладонях. Не зверь же  я,  чтобы
жрать сырое мясо... Драконы едят человечину и пьют кровь не потому, что им
это нравится. Людоедство  -  высшая  форма  страха,  надежнейшее  средство
внушить ужас... А этот монах и так парализован страхом.
     Выпустив сердце из рук, я  ударил  монаха  по  лицу.  Тот  вздрогнул,
приходя в себя.
     - Сейчас ты пойдешь в свой монастырь. Найдешь настоятеля  и  скажешь,
что я приговорил его к смерти. Скажешь, что до больших дождей я узнаю вкус
его крови. Понял?
     Лезвием ножа я легонько полоснул его по лбу. Он вскинул руки, защищая
глаза. Я полоснул еще раз, накрест.
     - Иди.
     Он уходил шатающейся походкой и,  прежде,  чем  исчез  за  деревьями,
дважды упал. Я повернулся к Майку:
     - Крест на лбу - знак отсроченного приговора.  Теперь  любой  дракон,
который встретится ему, исполнит приговор.
     По закаменевшему лицу Майка прошла судорога.
     - Отсроченный... - бесцветным голосом повторил он. - Приговор?
     С  ним  творилось  что-то  непонятное.  Сквозь  мальчишескую  браваду
проступала жесткая, непреклонная  твердость.  Так  выглядывает  монолитный
бетон из-под осыпавшейся штукатурки.
     - Идемте, Драго...
     Неужели так просто?
     Я не ответил. Подошел к ручью и с наслаждением умылся. По воде  пошли
мутные красные разводы. Мерзко мне было почему-то. Может быть, оттого, что
в этой короткой схватке победил не я, дракон, а "щенок" Майк? Я растянулся
возле ручья, уткнувшись лицом во влажную, пахнущую  землей  и  перепрелыми
листьями траву. Услышал, как захрустели ветки - это Майк сел шагах в  пяти
от меня. Майк, а не "щенок"! Будущий дракон Майк!
     Неужели все так просто? Неужели Майку хватило этой встряски, чтобы  в
нем  проснулся  дракон?  И  поразившая  меня  решимость,  вырвавшаяся   из
мальчишки, как стальная  пружина  из  ветхого  футляра,  -  это  решимость
дракона, расстающегося с человеческой шкурой.
     У каждого есть свой миг, когда он превращается в дракона. Обычно  это
миг страха, нестерпимого, до дрожи  в  коленках,  до  холодеющих  пальцев,
когда желание жить вытесняет все. Когда смерть впервые оказывается  рядом,
и ты расстаешься с глупой детской верой в собственное бессмертие. Когда не
умом и не сердцем, а  жалким,  трясущимся  телом  осознаешь  -  нужно  или
выжить, или остаться человеком...
     Я такую минуту пережил давным-давно, еще когда Элдхауз  повел  нас  в
первый  набег  на  крошечный,  беззащитный  поселок,  и  Джереми,  сволочь
Джереми, паскуда Джереми на моих  глазах  расстрелял  не  сумевшего  снять
часового пацана. Даже имени того мальчишки я  сейчас  не  могу  вспомнить,
лишь крутится в памяти хмурое, вечно сосредоточенное на чем-то своем лицо.
Я тогда перенес шок, и не мог говорить - к горлу  словно  прилип  холодный
комок, не дающий произнести ни слова. Меня дразнили все,  или  почти  все.
Лишь Рокуэлл и тот мальчишка никогда не смеялись...  Увидев,  как  Джереми
расстреливает его, я словно проснулся. Именно с того момента у меня  ясные
воспоминания о детстве. Негромко хлопает пистолет; отходя  назад,  щелкает
ствол; быстро наплывает едкая пороховая гарь...  На  лице  Джереми  не  то
оскал, не то улыбка... А мальчишка крутится на снегу, дергаясь  от  каждой
пули, и кровь темными фонтанчиками плещет на снег, оставляя в нем  длинные
ровные проталины... В ту секунду я понял - точно так  же  смогу  корчиться
под  пулями  и  я  сам.  Если  не  заставлю  каждого  встречного   джереми
вздрагивать от одного моего взгляда... И  почти  сразу  узнал,  как  этого
добиться. Достаточно превзойти их в жестокости. Достаточно выместить  свой
страх на ком-то еще более испуганном и беззащитном, вроде  той  несчастной
девчонки в захваченном нами доме. Запредельная жестокость в первую очередь
ужасает любителей жестокости _в _м_е_р_у_.
     Прошелестели листья, чавкнул мокрый песок  на  берегу  ручейка.  Даже
ветерок дохнул от прыжка огромного тела. Принц  с  жалобным  повизгиванием
ткнулся в мое плечо. Я перевернулся, посмотрел в бегающие от стыда глаза.
     - Нас могли убить, Принц.
     Принц растянулся на траве, вскинул лапы кверху. Делай  со  мной,  что
хочешь, хозяин, вот мое беззащитное брюхо. Виноват...
     - В чем дело, Принц?
     По затылку трахнула чугунная кувалда. Принц  послал  мне  "картинку":
разноцветный, непривычно окрашенный мир. Я с трудом узнал то место, где мы
находились.  Сероватая  полоска  ручья,  пестрые,   многоцветные   берега,
усыпанные яркими пятнами. На берегу виднелись два радужных  силуэта.  Я  и
Майк?  От  нас  по  воздуху  тянулись   кроваво-красные,   бледно-зеленые,
синевато-стальные нити. А в  сторонке  лежали  два  абсолютно  бесцветных,
почти неразличимых человеческих силуэта...
     Что это? Я посмотрел  на  Принца,  на  его  подергивающийся,  влажный
нос...
     - Принц! Они... не имеют запаха?
     Принц радостно взвизгнул. Трудно поверить, что его чудовищная  глотка
способна издавать такие звуки.
     Я смотрел на коченеющие  трупы,  переваривая  полученную  информацию.
Запах... Как можно его уничтожить? Такого  еще  не  было.  Нас  с  Принцем
ослепили,  оставили  безоружными.  Орден  Братьев  Господних   взялся   за
осуществление своей давней угрозы - очистить леса от драконов. И  на  этот
раз у него есть шансы победить.



        6. Светловолосый

     Это был самый странный и, наверное, самый счастливый  месяц  в  жизни
Драго.  Пещера  на  берегу  Биг  Ривер,  где  он  соорудил  свое   логово,
превратилась в подобие жилого  дома.  Каждый  вечер  теперь  он  стремился
вернуться назад, к странной девчонке, убежавшей от монахов и оставшейся  с
драконом...
     В первый вечер Драго ушел в лес. Ушел,  сам  не  понимая,  зачем  это
делает, после того, как накормил девушку и перевязал ее рану. До  утра  он
бродил, не в силах уснуть, и все пытался придумать  для  себя  оправдание.
Уже  в  предрассветной  сумеречной  полутьме,  на  узкой  лесной   дороге,
остановил фермерский обоз. Автоматически рылся в вещах, почти не глядя  на
полуживых от страха крестьян. На телегах аккуратными рядами лежали мешки с
зерном и мукой, прикрытые от росы мутными обрывками полиэтиленовой пленки.
Драго хотел сказать, что полиэтилен здорово набирает радиацию, и закрывать
им продукты не следует, но передумал. Крестьяне наверняка об  этом  знали,
просто им было наплевать на тех, кому достанутся продукты. Драго оглядывал
бледные от страха и малокровия лица, ускользающие от  его  взгляда  глаза.
Фермеры боялись зря. Из них самих могли бы  получиться  неплохие  драконы,
пьющие кровь и раздирающие зубами сырое человеческое мясо...  С  последней
телеги Драго снял деревянный ящик с мелкими желтыми яблоками, прислонил  к
рубчатой  фордовской  шине,  закрепленной  на  тележной  оси,  несколькими
ударами ноги разбил  доски...  Выбрал  два  яблока,  крупных,  но  с  едва
заметными червоточинами - дозиметра у него не было, а червяк в  зараженное
яблоко не полезет. И пошел назад, к пещере.
     Она никуда не убежала за  ночь.  Логово  обрело  подобие  уюта,  вещи
избавились  от  многомесячного  налета  пыли,  повсюду  был   непривычный,
смущающий  Драго  порядок...  Он  подошел  к  столу  и  положил  на   него
"трофейные" яблоки.
     Вечером она сама попросила его не уходить.
     Так прошел месяц.
     ...Нет, у него не было никакого предчувствия в тот день. Наоборот. Он
шел с охоты, с удачной охоты,  и  день  был  светлым,  в  тучах  виднелась
проплешина, и Драго решил, что там прячется солнце.
     Как обычно, он наблюдал за входом в пещеру несколько минут.  Заросший
оранжевым вьюнком провал был темен и пуст. Драго сделал несколько шагов по
широкому,  словно  человеческими  руками  вырубленному  проходу.   Откинул
тяжелую от влаги, почерневшую от копоти штору - светомаскировку.
     Возле костра сидел Рокуэлл. Он по-дурацки выбрился, оставив лишь клок
волос на затылке, и был похож на индейца из ковбойских фильмов. Автомат он
держал на коленях, на столе валялся пояс с  ножом,  помятая  металлическая
фляга. И куртка и брюки были невообразимо грязны, и даже  с  десяти  шагов
Драго почувствовал запах  застарелого  пота.  Он  изменился  за  последние
полгода, Рокуэлл... Но все равно это был он, это был друг, друг-дракон,  и
Драго невольно улыбнулся. Он шагнул к костру.
     Рокуэлл привстал навстречу. Смятение мелькнуло и исчезло на его лице.
     - Я не один, Драго...
     Светловолосый стоял у входа. Кто действительно изменился  -  так  это
он. Прежнего подростка, кидающегося в спор каждую минуту, напоминала  лишь
чистая, опрятная одежда. Лицо заострилось, глаза быстро обшаривали Драго.
     - Ну, здравствуй... Лучший из драконов!
     Драго взглянул на Рокуэлла.  Тот  отвел  глаза.  В  костре  трепетало
пламя. Корчились обугленные поленья, стаями светлячков вылетали искры.
     - Где она?


     Это место у нас называется Жжеными Холмами. Двадцать лет с Последнего
Дня прошло - а тут до сих пор ничего не растет. Землю можно  раскопать  на
полметра - она мертвая, буровато-серая, а плеснешь  на  нее  воду  -  вода
протекает насквозь, не задерживается. Вряд ли они оживут, Жженые Холмы...
     Поднявшись наверх, мы перемазались мертвой  землей.  Особенно  злился
Принц. Его рыжеватая шерсть стала пепельной, он  не  переставая  чихал.  У
меня тоже щипало в  носу.  И  лишь  Майк  шел  абсолютно  спокойно.  Монах
чертов...
     И тут до меня дошло. Какой же он, провалиться мне сквозь эти холмы до
самой России, Брат Господен? Братья - мастера на пакости,  это  верно.  Но
своих они не предадут. Так кто же он? Фермер?  Истинно  Верующий?  Главарь
банды, растерявший подручных? Чушь... Принц скосил на  меня  настороженный
глаз. Почувствовал растерянность. Нет, приятель, тут я разберусь сам.
     Я тронул Майка за плечо:
     - Смотри! Красиво!
     Во все стороны до самого горизонта тянулись леса. Все оттенки желтого
- яркий,  полузабытый  солнечный  цвет;  оранжевые,  апельсиновые  полосы;
багровые, кровяные пятна. А под ногами черный  и  темно-синий  пепел...  Я
поддел его ногой  -  в  воздух  поднялось  сероватое,  похожее  на  густой
табачный дым, облачко. Оранжевый лес пламенел внизу.  Мой  лес!  Мой  мир!
Наплевать мне на Братьев Господних! На  верующих  и  неверующих.  Я  здесь
повелитель!
     Я даже выкрикнул что-то  от  полноты  чувств.  Взглянул  на  Майка  и
наткнулся на его задумчивый, изучающий взгляд:
     - Вы как автомат.
     Я не сразу понял.
     - Ты о чем?
     - Вы сейчас радовались, как автомат.  "Красиво".  Восторженный  жест.
Звериный рев. Вы когда-то пришли  на  эти  холмы  и  закричали  так...  от
восторга, потому что  действительно  страшно  и  красиво  одновременно.  И
решили, что будете так радоваться. И убивали  вы,  как  автомат.  Даже  не
злились, просто играли в ярость. Автомат.
     Как  будто  сам  он  не  убивал...  Вежливый  мальчик  в   чистеньком
комбинезоне, сбоку на куртке расстегнулась пряжка,  штаны  в  пыли,  левый
рукав грязный, а так - сама аккуратность.  Я  не  разозлился.  Мне  просто
стало грустно. Зачем напоминать сегодняшнее утро...
     - Майк... Ты никак не поймешь одного - я дракон.
     Я постарался сказать это помягче. Майк смотрел по-прежнему. И наконец
до меня дошло: никогда он не станет хорошим драконом. Он вообще  не  будет
драконом. И тогда меня прорвало.
     - Чего стоишь? Щенок! Мы к вечеру должны дойти до реки!
     Он зашагал вперед - лишь столбики пыли вставали  за  ногами.  Сопляк,
мальчишка, а неукротим. Уж если кто из нас похож на автомат, так это Майк.
Все у него есть - и ум, и сила, и воля. Вот только дракона из него никогда
не выйдет.


     - Она никогда не стала бы драконом.
     Светловолосый глядел нагло, уверенно. И ничего нельзя было прочесть в
его глазах. Драго посмотрел на Рокуэлла, против силы  посмотрел,  даже  не
замечая, каким умоляющим стал его взгляд.  А  Рокуэлл  заметил.  И  сказал
торопливо, вызвав недовольную ухмылку на лице Светловолосого:
     - Она чуть не убежала. Стреляй мы похуже...
     В груди у Драго что-то сжалось и отпустило. Рокуэлл не  предал.  Друг
всегда остается другом, даже если идет карать тебя как отступника. Они  не
мучили тебя, глупая девчонка, думающая, что дракон сам распоряжается своей
судьбой. Что бы они с тобой ни сделали - ты уже была мертва. Мертва.
     Светловолосый кончил улыбаться. Смахнул изгиб улыбки, заговорил:
     - Ты знаешь наши законы,  Драго.  Ты  проявил...  -  он  помедлил,  -
доброту. Дракон, вспомнивший о доброте, должен уйти навсегда.
     Рокуэлл отвернулся. Спокойно. Только спокойно, Драго. Ее не спасти. А
себя еще можно...
     - Дурак!
     Драго заставил себя улыбнуться.
     - Ты остался тем же кретином, что и раньше.
     Он чуть подался к Светловолосому:
     -  Я  хотел  сделать  из  нее  дракона.  Первая  женщина-дракон.  Это
разрешено!
     - Да, но лишь в течение месяца! А она жила с тобой сорок дней.
     Драго кивнул. И сделал голос доверительным.
     - Но еще десять дней разрешается держать пленников для развлечений! Я
не нарушил срока, С