Анатолий Гланц. Рассказы из журнала "Химия и жизнь"

        Анатолий Гланц. Будни Модеста Павловича

   -----------------------------------------------------------------------
   Журнал "Химия и жизнь".
   OCъ & spellcheck by HarryFan, 28 July 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   Каждому из нас рано или поздно приходит в голову заняться  телекинезом.
Некоторым успехи в телекинезе даются легко и быстро, другим медленно  и  с
трудом. Третьи не имеют о  телекинезе  ни  малейшего  понятия  и  начинают
заниматься им независимо от вторых.
   История отечественного и зарубежного  телекинеза  богата  поучительными
фактами.  Чрезмерно  развитые  надбровные  дуги   древних   позволяли   им
пользоваться телекинезом  в  такой  степени,  в  какой  мы  даже  себе  не
представляем. Достаточно сказать, что теперь найдется очень мало  людей  с
такими надбровными дугами.
   О том, что телекинез  представляет  собой  громадную  силу  невероятных
размеров, свидетельствует хотя бы изобретение Можайским  самолета.  Однако
изобретение  Можайским  мотора  и  винта  для  самолета  с  точки   зрения
телекинеза считается большой ошибкой, так как мотор и винт увеличивают вес
и ухудшают летные качества летательных аппаратов.


   На пересечении улицы Каменной с переулком  Благонравова  можно  увидеть
серый дом. Он стоит здесь много лет,  возле  него  оборудована  трамвайная
остановка. Каждый день в половине шестого из трамвая выходят два  человека
примерно одинакового роста и направляются к дому. Эти люди -  братья,  они
занимаются телекинезом.
   Этим вечером, соединив свои усилия, братья подняли в воздух шесть книг,
уложенных одна на другую, когда кто-то, не постучавшись,  открыл  дверь  и
вошел в комнату. Братья обернулись, книги посыпались на пол.
   На пороге стоял их старый приятель Федя. Ему было не больше сорока лет,
он был одет в пиджак.
   - Я никогда бы не подумал, что вы так небрежно обращаетесь  с  книгами,
которые я даю вам читать. Вы, наверное, забыли, что эти книги я с  большим
трудом выписываю в библиотеке завода, где работаю крупным специалистом,  -
заявил Федя.
   - Извини нас,  мы  так  увлечены  телекинезом,  что  даже  не  обратили
внимания на то, что это твои книги.
   - Вы поднимали все эти книги вместе? - спросил Федя, указав на пол.
   - Да, - ответил  старший  брат.  -  Под®ем  тяжестей  для  нас  уже  не
проблема. Нас волнует другое. Мы не знаем, что делать дальше. Предположим,
мы поднимем кресло или шкаф - что это даст?
   - У нас с братом есть подозрение, - заговорил быстро младший, -  что  с
помощью  телекинеза  можно  добиться  чего-то  такого,  ради  чего   стоит
потратить всю жизнь.
   - Это сложный вопрос, - сказал Федя. - Я не  в  состоянии  ответить  на
него сразу, мне нужно подумать. Приходите ко мне в пятницу, потолкуем.  Не
забудьте принести книги.
   Федя ушел, а мысли о телекинезе не давали братьям покоя. Всю  ночь  они
не могли уснуть и ворочались на своих кроватях. В комнатах  царил  мрак  и
полумрак. Обливаясь холодным воском, в подсвечниках горели свечи.
   В пятницу, как было условлено, они захватили книги и направились  домой
к Феде. Его жена приготовила им суп.
   Федина  комната  служила  одновременно  спальней  и  мастерской.   Федя
увлекался детекторными приемниками, но также в  книжном  шкафу  его  стоял
томик Пушкина. Федя знал толк в искусстве  и  сознавал  это.  Особенно  он
любил познавать дедукцию и анализ. Федя  умышленно  не  отдавал  в  печать
своих произведений, потому что собирал их в большом фанерном ящике  из-под
фруктовой посылки яблок друзьям.
   - Я думал над вашим вопросом, - начал Федя, - но выхода так и не нашел.
Принесли книги?
   - Вот они. Как же так, Федя, неужели нет никакого выхода?
   - Вариантов было много, но я их все отбросил.
   - И не оставил ни одного? - спросила заглянувшая из кухни Клава.
   - Ни одного.
   - И теперь вы не знаете, что делать  дальше?  -  с  большим  огорчением
спросила Клава у братьев.
   Братья кивнули головой.
   - Кто-то, мне помнится, говорил о рабочем, который занимался опытами по
телекинезу, - сказала Клава.
   - Постойте, - вспомнил Федя, - он работал у нас во втором  механическом
цехе. Его начальник Глузов  пришел  как-то  ко  мне  и  стал  сокрушаться.
Уходит, говорит, хороший работник, замечательный технолог, мастер  на  все
руки. В чем же дело, спрашиваю,  почему  не  удержали  хорошего  человека.
Создайте условия, черт побери. И тут мне Глузов говорит: "Не  могу  я  ему
создать условий. Климата не могу создать. Ему, видите ли,  сам  климат  не
подходит". - "При чем тут климат. Он что, больной?" - "Он здоровый.  Но  в
нашей местности нету болот. А они ему необходимы". -  "Зачем  ему  болота?
Болота осушать надо". - "Привычка у него есть". -  "Что  за  привычка?"  -
"Бить в гонг на заболоченных местностях". -  "Что?"  -  "Бить  в  гонг  на
заболоченных  местностях".  -  "Послушайте,  а  он  нормальный,  этот  ваш
технолог?" - "Да вроде нормальный. Занимается телекинезом,  женат.  Детей,
правда, у них нету". - Вот я и думаю, -  продолжал  Федя,  -  может,  этот
технолог вам как раз и нужен.
   - А где он теперь? - спросили братья.
   - Уволился и уехал.
   - Куда?
   - Откуда я знаю? Туда, где болота.
   - А как его фамилия?
   - Вот фамилии я не помню. Кажется, Цельнотапов - или нет  -  Полумамов.
Нет, полу, полу... Повиланов! Повиланов его фамилия.
   Поскольку местонахождение Повиланова было неопределенно, братья  решили
ехать в первый попавшийся город в болотистой местности. Этим городом  была
Калуга.


   Хмуро было в Калуге, тревожно, неясно. По улицам  едва  слышно  крались
велосипеды, а двери  магазинов,  подвалов  и  домов  отдыха  были  заперты
ключами на замки.
   Братья прибыли на северный вокзал. Освещения не  было,  хотя  было  уже
темно. Администратор гостиницы сообщил, что  в  окрестностях  уже  восьмую
неделю рыщут волки, которые стремятся уничтожить побольше местных жителей.
Они гнездятся в болотах и преграждают  путь  обозам  со  стройматериалами.
Каждую ночь Калуга выходит в дозор. Охотники дежурят на крышах  домов,  на
телеграфных столбах, под полами киосков.
   Братья обратились к администратору:
   - Послушайте, Льюис, у вас нет номера?
   Льюис протянул им ключи от номера 2.
   Братья прошли по коридору, вошли в номер  и  включили  свет.  На  столе
стояла пепельница. Они закурили.
   - Где начнем искать?
   - Поищем в пригороде.
   - Пешком?
   - Я думаю, возьмем такси.
   - Глупо. Такси не знает, куда нам ехать.
   - Тогда надо придумать другой способ.
   - Позвоним администратору.
   - У нас к вам просьба, Льюис. Вы хорошо знаете город?
   - Я старожил.
   - Что вы сторожили?
   - Я говорю, что давно живу в этом городе.
   - В таком  случае  не  могли  бы  вы  припомнить  человека  по  фамилии
Повиланов?
   - Нет. Произошло нечто гораздо более важное. Волки подгрызли деревья  и
завалили ими шоссе, связывающее Калугу с аэропортом Мучное, куда прибывают
самолеты  с  продуктами.  Администрация  гостиницы  просит   вас   оказать
содействие по очистке  завала.  Огнестрельное  оружие  для  самозащиты  вы
получите у горничной.
   Возле входа в гостиницу их ожидал проводник. Набралось  около  тридцати
человек. Почти все были приезжими, и никто не знал, с  какой  стороны  ему
грозит опасность. Люди смотрели в придорожные кусты, которые вполне  могли
кишеть многими волками.
   Вскоре  дорога  кончилась.   Начался   завал.   Группа   из   гостиницы
присоединилась к бригаде, которая распиливала лежащие деревья циркулярными
пилами и оттаскивала их на опушку леса.
   Вернувшись в гостиницу, братья проспали до самого вечера. Льюис ни разу
их не потревожил.


   Крупнер жарил большого сокола на догорающем огне  примуса.  В  соседней
комнате тетя Люда переодевалась из оранжевого белья в  зеленое.  На  улице
пел соловей. Сладким повидлом разливался его голос  по  стенам  домов,  по
тротуарам, по судоверфям  древнего  Коктейля.  Там,  сгибаясь  впроголодь,
рабочие, смочив ручки молотков, старательно клепали войлок.
   Тетя Люда вышла из соседней комнаты, вильнула хвостом  и  поплыла,  как
русалка. На берегу стоял художник и работал. Русалка жужжала  по  полотну,
вздымая мокрый мусор и пену.
   С протезного завода доносились песни. Константинов решил их послушать и
стал  прогуливаться   вдоль   набережной.   Обращая   на   себя   внимание
Константинова, в конторе Повиланова загорелся свет.  Сквозь  окно  конторы
видна была ее середина. Константинов подошел поближе и заглянул туда. Свет
продолжал гореть.
   - У вас не найдется закурить? - послышался голос.
   Он обернулся. Возле водосточной трубы лежал пьяный моряк и  смотрел  на
Константинова в бинокль.
   - У вас не найдется закурить? - повторил голос.
   Константинов обернулся в другую  сторону  и  упал,  поскользнувшись  на
корке от банана, которую выплюнул ему под ноги пьяный моряк. Приподнявшись
с земли, Константинов увидел две фигуры в длинных пальто, которые не имели
что курить.
   - Извините, я не курю.
   - Мы тоже не курим. Это только наш повод с вами  заговорить.  Как  ваша
фамилия?
   - Константинов, а в чем дело?
   - Мы ищем одного человека, но он находится под другой фамилией.
   - Под какой фамилией?
   - Говорить правду нам бы не хотелось,  а  обманывать  вас  нет  смысла.
Поэтому мы вам ничего не скажем, а просто поблагодарим вас за то,  что  вы
согласились дать нам консультацию.
   - Мне кажется, я бы оказался полезным в ваших поисках. Меня зовут  Петр
Григорьевич.
   -  Увы,  Петр  Григорьевич,  ваша  помощь  для  нас  неуместна  в  этом
малознакомом городе, где  человека  и  так  на  каждом  шагу  подстерегает
опасность.
   - Постойте! - воскликнул Петр Григорьевич,  когда  братья  скрылись  за
углом. - Постойте! Я ваш сердечный друг.
   На самом деле Константинову было просто нечего делать.  Каждый  из  нас
наверняка испытал на себе назойливость человека, подобного  Константинову.
Не всегда бывает просто отделаться от такого  человека.  На  этот  раз  не
человек, подобный Константинову, а сам Константинов пристал к братьям.
   - Если вы уж так сильно хотите нам помочь,  мы  можем  назвать  фамилию
человека, который нам необходим. Повиланов.
   - Ах, Повиланов, - засмеялся Константинов. - Да я же его отлично  знаю.
Как, вы сказали, его фамилия?
   - Повиланов.
   - Да-да, я его отлично помню.  Седовласый,  с  выразительными  цветными
глазами, лет на пять старше меня. Кстати,  словесный  портрет  Повиланова,
только что воспроизведенный мной, я уже однажды кому-то дал. Кому же я его
дал? Не помню. Ну да ладно, черт с ним. Вот его контора. Еще год назад  он
работал в ней.
   Братья взволнованно переглянулись.
   - А где он работает в настоящее время?
   - Он умер.
   Все трое посмотрели на окна конторы Повиланова, сквозь  ставни  которых
пробивался свет. За конторой  видна  была  пасека  с  ульями;  За  пасекой
начинались бескрайни непроходимые болота, где покойный Повиланов частенько
любил стучать в гонг.
   - Откуда вы знали Повиланова? - спросил Аким.
   - Повиланов, Крупнер и я обычно ужинали втроем, - ответил Константинов.


   Прихлебывая горячее какао, братья сидели в  гостиничном  номере,  когда
раздался стук в дверь.
   - Вам письмо.
   - Спасибо, - оживился Аким.
   Письмо было от Феди. Федя спрашивал, как обстоят  дела,  увенчались  ли
успехом розыски Повиланова, достаточно ли у братьев денег. В конце  письма
он справлялся о здоровье братьев, писал, что ходит  еще  в  теплом  белье,
потому что холодно и улицы запорошены снегом. В последних  строках  письма
Федя передавал привет старшему брату от Наташи.
   Старший брат прочел письмо и передал его младшему, а сам сел на диван и
глубоко задумался. Немного погодя он взял карандаш и  незаметно  для  себя
написал:

   Почесав себе колени,
   Мечет икры перед сном
   Белозубая Наташа,
   Еле влазящая в плащ.
   Просыпаясь, моет шею,
   Наливает в таз воды,
   Подметает пол, нагнувшись,
   Носит мусор на доске.
   Дайте мне Наташу эту
   С запыленною доской,
   С до колена волосами
   И с ложбинкой на спине.


   Утром братья отправились в институт,  к  профессору,  под  руководством
которого работал Повиланов после ухода из конторы.
   Прикрыв глаза, профессор тихо жевал яблоко  и  раскачивался  на  стуле.
Рядом с ним на  полу  стоял  ассистент  с  большим  блокнотом  в  руках  и
записывал результаты.
   - Здравствуйте, уважаемый профессор, - поздоровались братья.
   Профессор вздрогнул. Последнее время он опасался посетителей,  так  как
разводил легально вакцин, а нелегально бацилл.
   - Профессор, вам никогда не приходило в голову, что  рыбу,  после  того
как ее выловят, можно забивать, как это до  сих  пор  делалось  только  со
свиньями и КРС? [КРС - крупный рогатый скот]
   - Видите ли, уважаемые коллеги,  последнее  время  я  занят  проблемами
вакуума гипертонических норсульфазолов в среде супесчаных седин [1 седин =
4,2910^-28 эрб] и стараюсь не отвлекаться.
   - Сущность нашего предложения, - развивал свою мысль Аким, - состоит  в
том, что пойманную рыбу  можно  забить  электрическим  током.  Для  лучшей
проводимости ее предварительно поливают растворами солей  фтора,  а  затем
забивают слабыми биотоками коры головного мозга капитана траулера.
   - Ну, соли фтора, это мне ясно, биотоки тоже, но зачем вам понадобилась
рыба?
   -  Мы  решили  спасти   мировые   запасы   рыбы   от   уничтожения   ее
гидромуравьями.
   - То есть как? - спросил профессор  и  начал  думать.  Ассистент  нашел
чистый лист и стал записывать результаты.
   - Послушайте  меня,  дорогие  мои  друзья,  -  выйдя  из  задумчивости,
произнес профессор. - Ваши идеи  довольно  интересны.  Но,  если  говорить
откровенно, ум мой занят сейчас другим.
   Профессор откинулся на спинку кресла и продолжал:
   - В минуты беспредельного одиночества, когда в окна хлещут  беспощадные
струи непрекращающегося дождя, когда хочется сесть за  письменный  стол  и
горько заплакать, - я часто думаю в эти минуты о том, как было бы  хорошо,
если бы было сделано такое изобретение, как телефон.  Тогда  бы  в  сырой,
грязный и отдающий мертвечиной осенний вечер не пришлось бы, сгорбившись и
подняв воротник плаща, садиться в  троллейбус  и  ехать  на  другой  конец
города к другу. Тогда бы, затворив поплотнее окна и заварив  крепкий  чай,
можно было бы набрать номер телефона и  вести  долгую  задушевную  беседу,
которая бы текла. Тогда бы все лучше стало. Тогда бы все  стали  ближе.  И
тогда бы, возможно...
   В этот момент стук в дверь прервал голос профессора.
   - Прошу вас, войдите, - откликнулся профессор.
   Дверь отворилась, и вошел секретарь.
   - Извините, профессор, но вы просили меня дать знать, как только явится
корилла.
   - Я немедленно ее приму. - Профессор обернулся к  братьям.  -  Я  прошу
простить меня, но вы слышали сами, ко мне пришла корилла.  Поэтому  я  еще
раз прошу меня извинить и пройти к секретарю, который даст все необходимые
сведения.
   - Да, Повиланов работал у нас, - сказал  секретарь,  предложив  братьям
сесть. - Но с чего вы взяли, что он  умер?  Он  жив,  здоров  и,  если  не
ошибаюсь, работает на небольшой железнодорожной станции близ Тобольска.
   - А Константинов сказал, что он умер.
   - Тогда мне все понятно. Здесь вот какая история. Крупнер с Повилановым
имели обыкновение ужинать вместе, Константинов набивался к ним в приятели,
если вы заметили, он чрезвычайно назойлив. Повиланову и Крупнеру это  было
не по душе, и, насколько мне известно, Константинов  ни  разу  с  ними  не
ужинал. После того как в личной жизни Повиланова возникли  неприятности  и
он вынужден был покинуть наш  город,  Константинов  непонятно  зачем  стал
распространять слухи о том, что Повиланов умер.
   - Вы уверены в том, что он жив?
   - Вполне. Институт ручается за достоверность выдаваемой информации.


   Не снимая сапог, братья сидели в купе второго класса и играли в  домино
и лото с двумя пожилыми японками. За дверью купе  стояло  несколько  немых
свидетелей происходящего.
   Был апрель. Лучи солнца нагревали землю.  После  того  как  установится
необходимая  температура,  усилится  дыхание,  увеличится  тургор  клеток,
начнут  действовать  ферменты,  ускоряющие  обмен   веществ.   Питательные
вещества, поступая к точкам роста, вызовут энергичное деление клеток.  Эти
явления  будут  сопровождаться   набуханием   глазка.   Затем   произойдет
энергичный рост верхушки и междоузлии эмбрионального побега, что  приведет
к разрыву покрова глазка и появлению частей побега  с  зачатками  листьев,
усиков и соцветий.


   На узловой станции железной дороги,  указанной  секретарем  профессора,
братья вышли из поезда. Поблизости от них прошел железнодорожный работник.
Это и был Повиланов. Повиланов работал  стрелочником.  Стрелочник  сел  на
пенек и выругался:
   - Контору я бросил еще в 1959 году. Если вы думаете, что в конторе  мне
плохо жилось, вы ошибаетесь. Сотрудники  работали  неплоха,  старались.  В
углу стояла бочка с газированной водой. Кондиционер  обеспечивал  условия.
Дважды в год мы своими силами оклеивали окна конторы  обоями  из-за  того,
что крыша немного протекала и обои отставали. Обои мы старались  подбирать
желтого цвета, потому что желтый цвет очень гармонирует.
   Раздался протяжный гудок паровоза.
   - У вас, должно быть, жуткий почерк, - заметил Аким.
   - Как вы это узнали?
   - Неважно. Не пройти ли нам в дом?
   В бревенчатом доме был накрыт стол на три персоны.
   - Как вы здесь проводите время? - спросили братья.
   - Неподалеку есть одно овощное болото. Я часто хожу туда с этим.  -  Он
показал в  угол.  Там  на  куче  сигнальных  флажков,  рядом  с  болотными
тапочками, лежал маленький серебряный молоток.
   - Знаете что, Повиланов, давайте поговорим начистоту, - сказал Аким.  -
Мы  с  братом  в  течение  длительного  времени  занимались   практической
разработкой телекинеза. Добившись некоторых результатов, мы зашли в тупик.
Недавно нам стало известно, что и вы небезучастны  к  судьбам  телекинеза.
После долгих поисков мы вас нашли. Чем бы вы могли нам помочь?
   - Ничем.
   - Почему, Толя?
   - Все свои наблюдения и выводы, сделанные за время занятий телекинезом,
я  изложил  на  шестнадцати  страницах  рукописного  текста.  Эти   записи
сохранялись в герметически  закрывающемся  баллончике,  который  я  обычно
носил с собой. Этого баллончика у меня нет. Я его потерял.
   - Как это могло случиться?
   - В тот день у меня было плохое настроение, так как я навсегда  покидал
Калугу по семейным обстоятельствам. Взяв баллончик  с  записями,  складной
стул и гонг с  молотком,  я  решил  в  последний  раз  побывать  на  своем
излюбленном болоте. Я установил стул и полез в мешок за молотком. Вместе с
молотком из мешка выпал баллончик. Он скользнул  в  болото  и  скрылся.  Я
потерял все...
   Повиланов умолк, уронив  мужскую  слезу  в  разрезанный  арбуз.  Братья
переглянулись и сменили арбуз на дыню.  Вторая  слеза  упала  на  дыню  и,
скатившись, оставила на газете мокрое пятно.
   Повиланов вытер глаза кулаком, взглянул на часы, вышел из дома, перевел
стрелку, возвратился и сел на свой табурет.
   - Вы не могли бы указать нам точное место, куда упал баллончик?
   - Могу, но какой в этом смысл? Я потерял его у куста камыша, в  котором
свил гнездо сизый дрозд.
   Братья взглянули друг на  друга.  Они  всегда  очень  любили  клен,  но
беспощадно ненавидели ольху, ясень и в первую очередь камыш.
   - Сегодня же  выезжаем  в  Калугу.  Начертите  нам,  пожалуйста,  схему
болота.
   Повиланов наточил карандаш, стряхнул стружки в ведро и набросал план.
   - Счастливого пути. Вы думаете, есть какая-нибудь надежда?
   Дойдя почти до  самого  полотна  железной  дороги,  братья  оглянулись.
Повиланов вытряхивал стружки из ведра  и,  нагн