ием в Храме. Тиар мгновенно вспомнил  все  церемониальные  штучки,
хотя ему казалось, что многое он безвозвратно забыл.
     Когда придворные разошлись из тронного зала, король подозвал  Вакура,
военного министра, водившего паномские полки еще при отце Балха.
     - Отправишься с войсками, старый лис...
     -  Ваше  Величество  сомневается  в   принце   Тиаре?   -   осторожно
поинтересовался ветеран-вояка.
     - Не то чтобы я сомневался, - ответил Балх.  -  Однако,  так  я  буду
ощущать себя спокойнее. Тебе  сразу  станет  ясно  чего  стоит  принц  как
полководец. Если он то, что мы хотели  заполучить,  не  мешай  ему.  Пусть
делает по-своему. Действовать будешь только если  он  окажется  совершенно
беспомощным. Но надеюсь, тебе предстоит побыть просто наблюдателем.
     - Я понял,  Ваше  Величество.  Будьте  спокойны,  -  кивнул  Вакур  и
поклонился.
     "Назначу ему толкового ад®ютанта, - подумал он,  покидая  зал.  -  Из
ветеранов..."
     Войска выступили  на  рассвете  и  впереди  на  породистом  туранском
скакуне ехал принц Тиар. Провожала его вся Панкарита, невзирая  на  ранний
час. Восходящее солнце сверкало в начищенных доспехах воинов  и  казалось,
что каждый из них уносит с собой слепящий кусочек. На  север,  в  Пустоши,
которые беспрерывно поют.



        6. УЛЬМА

     Все улицы Порт-Сумана рано или поздно приводят на набережную: в  этом
Ульма не раз убеждалась  последние  годы.  Поначалу  припортовые  закоулки
сбивали ее с толку, как и любого чужака,  но  за  год  она  пообвыклась  и
быстро научилась ориентироваться даже в смахивающем на лабиринт центре.
     Ульма пересекла Гранитную площадь и углубилась в скорняжный  квартал.
Запах выделанных и невыделанных шкур  тяжким  облаком  витал  над  кривыми
улочками всегда, независимо от  времени  года.  Дома  здесь  были  большей
частью старой постройки,  успевшие  потемнеть  от  зимних  ветров  еще  до
прихода Желтой Чумы; такие же сохранились в квартале каменщиков  и  вокруг
центральных площадей,  у  дож-вельдинга.  Полвека  назад  мода  на  крутые
черепичные крыши прошла и взамен  обветшалых  лачуг  дож  велел  отстроить
приземистые дома с покатой кровлей и  причудливыми  башенками.  Порт-Суман
вновь изменил лицо, но на этот раз  горожане  только  радовались:  многие,
кому до  сих  пор  приходилось  ютиться  в  тесных  припортовых  домишках,
получили возможность вселиться в новые кварталы. Если, конечно, их ремесло
позволяло выплачивать ренту...
     Тараг стоял в самом центре квартала,  несколько  отступив  от  череды
лавок и аптек. В посеребренных куполах отражались низкие  свинцовые  тучи.
Тяжелые двери мореного дуба были полуоткрыты. Насколько Ульма  знала,  эти
двери не запирались никогда,  даже  во  время  мора.  Собственно,  старики
говорили, что только здесь можно было спастись от чумы,  если  болезнь  не
успела зайти слишком далеко. Жрицы Тарага умели исцелять многие  недуги  и
практически все выжившие после мора пили в Тараге  чудодейственное  зелье.
Но таких  в  Порт-Сумане  остались  единицы:  кого  пощадила  болезнь,  не
пощадило время.
     Толкнув дверь, отворившуюся совершенно бесшумно, Ульма  вгляделась  в
зыбкую полутьму. Алтарь и полки с книгами угадывались у дальней стены; два
ряда колонн поддерживали своды. В левом углу курилась ароматическая свеча.
     - Что привело тебя в Тараг, сестра?
     Ульма резко обернулась: жрица стояла совсем рядом,  словно  возникнув
из воздуха. Хотя Ульма обязана была заметить ее приближение.
     - Ветер с Гор, сестра. Неутомимый западный ветер...
     Жрица подняла  руку,  одновременно  с  этим  развернулась  ее  темная
накидка:
     - Ни слова больше! Продолжим чуть позже...
     Жрица признала в Ульме посланницу Храма Войны,  которому  подчинялись
все Тараги этого мира, небольшие посольства жриц во всех  крупных  городах
Сумана, Паномы и даже кое-где на юге - в Шандаларе, Фредонии, Гурде...  Но
почему-то она не хотела, чтобы условная фраза была  произнесена  здесь,  в
общем зале Тарага.
     Узкая дверь, затем крутая лестница, короткий извилистый коридор  -  и
Ульма  предстала  перед  Жрицей-Хранительницей,   главой   Порт-Суманского
Тарага.
     - Я пришла с ветром, что держит на плечах этот Мир со времен создания
первой горсти земли...
     Хранительница кивнула и предложила Ульме сесть  на  широкую  лавку  у
стены. Еще две жрицы трудились за  столом  в  углу:  похоже,  переписывали
старую книгу, шелестя пожелтевшими свитками и скрипя перьями.
     - Приветствую тебя, посланница  Храма.  Я  -  Нашаста,  Хранительница
этого Тарага. Мой слух принадлежит тебе.
     - Я - Ульма, ходок в свите Жрицы Наблюдения и Почты Айгаллы.  Айгалла
приветствует моими устами всех служителей этого Тарага и тебя, высшая.
     Нашаста с  достоинством  склонила  голову.  Храм  среагировал  на  ее
послание поразительно быстро:  она  лишь  испросила  позволения  проверить
кое-какие слухи, а Айгалла  тут  же  прислала  жрицу-ходока.  Это  хорошо.
Во-первых не придется отрывать от  повседневных  занятий  какую-нибудь  из
своих служительниц, а во-вторых как соглядатай эта Ульма-ходок несравненно
искуснее ее тарагских  жриц.  Наверное,  Ульма  постоянный  наблюдатель  в
Порт-Сумане. Ведь почтового голубя Нашаста отправила только вчера...
     - Рада, что Храм прислушался ко мне. Известно ли тебе, о чем шла речь
в моем послании Настоятельнице?
     - Нет. Мне велено придти  в  Тараг  и  выполнить  все,  что  пожелает
Хранительница.
     Нашаста прищурилась, выдерживая  паузу.  Ульма  не  проявила  и  тени
любопытства. Впрочем, под началом Айгаллы кто попало не служит... Стоит ли
удивляться? Да и прислали, наверняка лучшую.
     - История проста: семь лет назад из Тарага в  Зельге  исчез  один  из
талисманов Пути. Не мне об®яснять, что простому вору он не нужен.  Похоже,
нашлись его следы. Прошел  слух,  что  сейчас  им  владеет  некто  Матвей,
бродяга и пират с юга. Его  видели  в  своре  Чатта-Отступника,  где-то  в
шхерах. Нужно найти Матвея, и если он  действительно  владеет  талисманом,
вернуть Храму принадлежащее по праву. Лучше, если Матвей расскажет  откуда
у него талисман. Но можно и просто принести талисман вместе с вестью,  что
Матвей мертв. Хотя я предпочла бы первое.
     Ульма бесстрастно поклонилась.
     - Я поняла, высшая. Задание разумнее разделить на две части: первая -
выяснить действительно ли южанин владеет нашим талисманом, и если это  так
- осуществить вторую, захват талисмана. К  первой  я  готова  уже  сейчас,
подробности второй выяснятся позже. Если тебе нечего добавить,  я  займусь
этим немедленно.
     Нашаста вежливо улыбнулась:
     - Раз тебе заниматься этим делом -  пусть  будет  так.  Любая  помощь
будет оказана тебе немедленно, только скажи.
     - Я вернусь через несколько дней. До встречи!
     - До встречи...
     Ульму проводили до самых дверей Тарага.



        7. ЧАТТ

     Медлительный парусник величаво шел вдоль скалистого берега.  Верхушки
мачт  скрывались  в  кисельном  тумане,  вечно   клубящемся   над   водами
внутреннего моря. Капитан стоял на мостике и нервно грыз  мундштук  резной
шандаларского дуба трубки; рулевой косился на него  с  некоторой  опаской.
Когда капитан нервничает - жди беды.
     Повод для тревоги имелся. Вроде бы, пустячный: путеводная стрелка еще
утром должна  была  повернуться  и  указывать  на  юго-запад,  потому  что
ближайший камень Холлы они миновали на рассвете. К полудню она должна была
почувствовать следующий камень, у Нагорья Трех Братьев. А стрелка  глядела
на восток, словно завороженная, не отклоняясь ни на румб. Капитан пребывал
в растерянности: впереди прятался под волнами Зеленый Риф. Если бы стрелка
вела себя как положено, обнаружить опасное место не составило бы труда, но
момент был упущен и судно теперь шло наугад. Если повезет  -  проскочат...
Главное - не терять из виду берег.
     Спустя какое-то время стена тумана поглотила скалы, капитан  ругнулся
и потер уставшие глаза.
     - Правь ближе к берегу, - велел он рулевому. - Да  поаккуратнее,  сто
акул тебе в печенку...
     Рулевой осторожно повернул штурвал, глядя на  предательскую  стрелку.
Окрашенный в красный цвет кончик  медленно  пополз  над  разграфленной  на
румбы шкалой. Главное помнить: восток там, куда сейчас глядит эта  чертова
стрелка...
     Волны с плеском бились в борт шхуны. Берег не появлялся.
     И вдруг корабль содрогнулся,  словно  подстреленная  птица.  Раздался
ужасный скрип, моряки рухнули на палубу, не  в  силах  устоять  на  ногах.
Острые каменные зубы  пропороли  обшивку  днища,  в  трюмы  хлынула  вода,
корабль опасно накренился, заскрипели снасти и отчаянный вопль вырвался из
десятков глоток.
     Шхуна намертво села на скалы Зеленого Рифа. Им не повезло.
     И тут из  тумана  словно  по  волшебству  возникло  множество  лодок,
яликов, корабельных шлюпок и даже несколько наспех сооруженных плотов.
     - Пираты! - упавшим голосом воскликнул рулевой, вцепившийся в штурвал
и так и не выпустивший его из рук.
     Не прошло и  минуты,  как  первые  грабители  взобрались  на  палубу.
Захваченных врасплох матросов резали бронзовыми ножами прямо на месте,  те
даже не успевали оказать хоть какое-нибудь сопротивление.  Оружие  рвалось
из рук и улетало за борт, словно в кинжалы и шпаги вселились бесы. Лодки и
плоты окружили севшую на мель шхуну, как мелкие хищники павшего исполина.
     Лишь одна лодка держалась в  отдалении:  самая  большая,  с  высокими
бортами и пятью парами  весел.  На  дне  лодки  в  специальных  деревянных
салазках покоился большой продолговатый камень, черный, как южная  ночь  в
новолуние.
     Если бы  кто-нибудь  на  шхуне  удосужился  взглянуть  на  путеводную
стрелку у брошенного штурвала, он бы понял, что стрелка, как  прикипевшая,
глядит прямо на камень в лодке. Но смотреть было некому:  капитан  в  луже
собственной крови застыл у борта,  уставившись  остекленевшими  глазами  в
белесое марево, рулевой ничком лежал в метре от него, матросов швыряли  за
борт на корм вечно голодным рыбам, а пиратам  не  было  никакого  дела  до
любых стрелок: их манили трюмы с товарами.
     Высокий человек с багровым шрамом на щеке, скрестив  руки  на  груди,
наблюдал за нападением на торговца из лодки. Рядом  с  камнем  на  круглой
банке сидел светлокожий южанин, не то из Шандалара, не  то  из  Сагора.  С
недавних пор он стал правой рукой  главаря  пиратов  Чатта,  хотя  никаких
особых заслуг никто из головорезов берегового братства за ним не помнил.
     Но  Чатт  знал,  что  ему  нужно.  Южанин  был  дьявольски   умен   и
изобретателен, и это Чатту нравилось.
     - Прекрасно,  Матвей.  Прекрасно!  Седьмой  корабль  за  два  месяца.
Признаюсь, я не ожидал такого успеха, - сказал человек со шрамом на щеке.
     Он обернулся, оторвавшись от созерцания накренившейся шхуны.
     - Я не зря плачу тебе столько. Волны - свидетели...
     -  Чатт,  я  уже  говорил  тебе:  нападения  у  Зеленого  Рифа   надо
прекращать. Порт-Суман уже  после  второго  разграбленного  торговца  стал
похож на рассерженный пчелиный рой. Удивляюсь, как до сих пор  Гильдия  не
снарядила военную эскадру.
     - Вздор, моим молодцам  не  по  нраву  сидеть  без  дела!  Все  горят
желанием отомстить Суману  за  позор  последних  двадцати  лет.  Береговое
братство возродится, и сокровища толстозадых суманских купцов очень  этому
поспособствуют!
     Матвей скептически покачал головой:
     - Я могу указать тебе еще дюжину удобных для нападения  мест.  Нельзя
дважды таскать мед из одного и того же дупла - в течение  одного  дня,  по
крайней мере.
     Чатт фыркнул:
     - Ты что, пасеку у себя дома держал? Только и слышишь от тебя: пчелы,
мед...
     - Подумай, Чатт, - вздохнул южанин. - Подумай, или будет поздно.
     Впрочем, главарь пиратов и сам понимал, что Матвей прав.  Надо  чтобы
он указал остальные удобные места: осторожность никогда  не  вредит.  И  в
Порт-Суман сегодня же отправить парочку шпионов:  что  творится  в  логове
торговцев нужно знать, да и портовые сплетни нелишне выслушать.
     Содержимое трюмов  раненой  шхуны  весело  перетаскивалось  в  лодки.
Пираты, улыбаясь до ушей, таскали тюки, сундуки и мешки - ведь  занимались
они любимым делом. Увлекательней этого были, пожалуй, только абордажи.
     Чатт потер ладонью шрам.
     - Матвей, я хочу захватить один из кораблей неповрежденным. Думай,  -
и повысил голос: - Гребцы! К шхуне!
     Плоские деревянные лопасти окунулись соленую влагу,  одинаково  легко
носившую на себе и торговые суда, и пиратские лодки.



        8. ТИАР

     Унылые просторы Пустошей монотонно тянулись навстречу.  Дважды  отряд
Тиара сталкивался с группами варваров и дважды  те  поспешно  отступали  к
северу. Они явно уклонялись и от схватки, и от разговора. Тиар недоумевал:
никогда варвары не отступали. Даже если у них было  вдвое  меньше  воинов,
они без колебаний шли в бой. Первоначальный  план  рухнул,  как  домик  из
костяшек домино:  Тиар  хотел  перехватить  небольшую  группу  варваров  и
выспросить у них все. Если придется  -  силой.  Но  со  всем  этим  боевым
железом за шустрыми хозяевами Пустошей  не  очень-то  погоняешься...  Даже
верхом. Впрочем, лошадей в отряде было всего  три:  у  Тиара,  у  военного
министра, да обозная кляча  у  стряпуна.  Тиар  не  хотел  и  этих  брать,
исключая разве что запряженную в телегу с котлом и прочей кухонной утварью
клячу. Пришлось... Обычаи, видите ли. Не  пристало  Его  Высочеству  Тиару
топать пешком по Пустошам! А трястись и выть от скуки в седле -  пристало?
Пока пехотинцы тащатся, приминая чахлые пучки колючек?
     Вакура  отец  послал,  ясное  дело,  приглядеть  за  его,   Тиаровыми
поступками. Не верит, значит. Правильно: Тиар  тоже  бы  не  доверил  юнцу
серьезное  дело  вот  так,  с  ходу,  без  проверки.  Так  что  приходится
прикидываться идиотом и терпеть. Впрочем, Вакур держится с пониманием и не
лезет с советами. И ад®ютант  его,  вислоусый  капрал  Шрип,  ходивший  по
Пустошам еще с Вакуром-лейтенантом, держится как ни в чем не бывало,  хотя
явно понимает больше, чем показывает королевичу.
     Итак,  варвары  снова  сбежали,  едва  увидев  на  горизонте  колонну
паномских мечников. Что это может значить?
     Начнем с начала: скорее всего они что-то  или  кого-то  ищут.  А  раз
уклоняются от  встреч,  значит  что-то  или  кто-то  представляют  немалую
ценность. Что ж, будем следовать их примеру, порыскаем по Пустошам - авось
чего-нибудь и прояснится...
     На  лагерь  варваров  вышли  спустя  три  дня.   Случайно,   конечно:
пересекали русло давно высохшей реки и вдалеке увидели  группу  воинов  на
отдыхе. Тиар сразу же повернул  коня  и  ударил  пятками  в  крутые  бока.
Туранский жеребец пошел легкой рысью, а варвары мигом  вскочили  и  спешно
направились прочь.
     "Ну, уж нет! - подумал Тиар, подгоняя коня. - Сегодня я с  кем-нибудь
из них потолкую!"
     Пешком удрать от всадника не под силу даже самому  лучшему  бегуну  -
спины варваров  приближались  с  каждым  мгновением.  Тиар  раскрутил  над
головой лассо - Жрица Гибкого Хвата в свое время долго ставила ему руку...
     Крепкая веревка обвилась вокруг шеи одного  из  бегущих,  натянулась,
как струна. Варвар, словно ерш на крючке,  судорожно  дернулся;  ноги  его
высоко задрались. Спустя  мгновение  он,  хрипя,  уже  валялся  на  спине,
ухватившись обеими руками за петлю на шее. Тиар  ослабил  натяжение,  чтоб
ненароком не задушить пленника.
     Соскочив с коня, Тиар сматывал лассо правильными кольцами.  Солнце  и
Луны, он заставит этого дикаря в доспехах из кости развязать язык!
     - Йэ-ээр! Отпусти моего воина, кто бы ты ни был! Или  я  выпущу  тебе
кишки на корм воронам Пустошей!
     Тиар рывком обернулся - совсем рядом  стоял  могучий  варвар,  сжимая
баргу из лосиного рога.  Мохнатая  шкура  покрывала  бочкообразную  грудь;
оплечия из бараньих лбов, увенчанные витыми рогами,  ослепительно  белели.
Локти  скрывались  под  наручами  из  тех  же  шкур,  усиленных  костяными
накладками, меж которых виднелись вправленные звериные зубы.  Умелый  удар
наручи мог запросто убить...
     Талию варвара охватывал кожаный  пояс,  сшитый  из  отдельных  полос;
каждую полосу покрывал сложный узор  из  костяных  и  бронзовых  блях;  на
поножах бляхи были только бронзовые. Особо привлекли внимание  Тиара  шипы
на наколенниках - длинные, с человеческий палец. У пояса виднелся  широкий
двулезвийный кинжал из тусклой бронзы. Ни пращи, ни обычного  для  жителей
пустошей копья у этого воина не было.
     Тиар ослабил лассо.
     - Клянусь Светом и Темнотой: я хотел только поговорить с  кем  нибудь
из обитателей Пустошей, но  все  бегут,  завидев  мой  отряд,  словно  нас
поразила чума.  Я  хочу  поговорить  и  поговорю,  даже  если  собеседника
придется привязать над костром для вящей разговорчивости!
     - Для начала поговори с моей баргой, южанин!  -  оскалился  варвар  и
занес свою чудовищную боевую сапу.
     Выпустив из рук лассо, Тиар обнажил меч и изготовился к защите.
     "Вот оно, настоящее испытание... - подумал  он,  сосредотачиваясь.  -
Жаль, что этого не увидит наставница..."
     Рог и сталь встретились с сухим треском.
     Рукоятка барги была, вероятно, чем-то пропитана. Меч ее не брал, хотя
Тиар  раньше  легко  перерубал  тележную  оглоблю.  Каждый  взмах  варвара
сопровождался жутковатым воем, но Тиар знал, что оружие  жителей  Пустошей
способно звучать на замахе и не удивился.
     Соперник королевича обладал медвежьей силой, приходилось отводить его
удары, потому что просто встречать их было равносильно  попытке  задержать
падающую скалу. Меч и  барга  раз  за  разом  сшибались,  но  ни  один  из
сражающихся  не  позволял  нанести  себе  хоть  какой-нибудь  ущерб.  Мощь
сдерживалась гибкостью и быстротой.
     Некоторое время  они  кружили  друг  против  друга,  выбирая  удобный
момент: оба сообразили, что нахрапом соперника не взять.
     Тем временем отряд Тиара подоспел к месту схватки. Латники вытянулись
полукругом; напротив них застыли одетые в кость варвары.  Главари  бились,
словно на арене, и никто не осмеливался вмешаться в их поединок.
     Парируя хитроумный удар сбоку,  Тиар  неудачно  двинул  мечом;  зацеп
гарды намертво сросся с  зубцами  лосиного  рога.  Руку  вывернуло  и  меч
выскользнул из ладони. Но варвар тоже  не  удержал  оружие:  барга  и  меч
отлетели в сторону и шлепнулись на песок.
     В руке варвара  возник  бронзовый  нож.  Тиар  выдернул  из-за  пояса
метательный топорик.
     Бронза бессильна против паномских доспехов - грудь прикрыта зерцалом,
плетеная кольчуга на плечах, наручи. Впрочем, варвар  умелый  воин;  найти
щель в доспехах трудно, но возможно.
     Выпад - Тиар уклонился и взмахнул топориком. Быстрый, как кот, варвар
присел,  свободной  рукой  намертво  вцепился  в  кисть  Тиара.  Королевич
среагировал мгновенно и не задумываясь: потянул руку чуть на  себя,  левой
ладонью схватил варвара за локоть, качнулся и коротким движением  вывернул
предплечье соперника против сгиба. Варвар, взбрыкнув ногами,  упал.  Ногой
Тиар тут же выбил нож, однако и сам  остался  без  топорика:  варвар  лежа
поступил так же.
     Спустя мгновение варвар уже стоял. В глазах  его  читалось  невольное
уважение: он явно не ожидал такого умения  и  прыти  от  хрупкого  на  вид
королевича. Продолжили без всякого оружия, голыми руками.
     Некоторое время они обменивались ударами,  но  осторожность  у  обоих
брала верх.
     Наконец Тиару надоело. Отступив немного назад он поднял руку.
     - Постой! Ради чего мы бьемся? Я только хочу поговорить.
     Варвар вопросительно взглянул в лицо Тиару.
     - А кто ты такой, южанин? И что делаешь на границе наших земель?
     Тиар вскинул подбородок.
     - Я - Тиар, наследный принц Паномы,  сын  короля  Балха  III!  Назови
себя, воин Пусто