олько штаны через голову надевать,-- преспокойно парировал
Мокин.-- Юль, озаботься...
     Юля непринужденно принялась хозяйничать, извлекая всевозможные закуски,
большей   частью   известные   Кузьминкину   исключительно   по   зрительным
впечатлениям. Из  красивой картонной  коробки появилась  бутылка того самого
коньяка, который Кузьминкин и не рассчитывал когда-нибудь попробовать.
     -- Давайте  сначала по ма-аленькой рюмашке,--  распорядился Мокин.-- Не
имел прежде с вами дела, не знаю, как переносите спиртное, а потому не будем
углубляться...
     Осушив свой  стаканчик,  Кузьминкин собрался привычно передернуться, но
делать этого не пришлось -- коньяк пролился в горло, как вода, без малейшего
сивушного привкуса.
     --  Рубайте,  рубайте,  не  жеманьтесь,--  приговаривал  Мокин,  лениво
откусив от ломтика ветчины.-- Не назад же с собой заворачивать...
     Прожевав свой ломтик, Кузьминкин все же постеснялся тут же  тянуться за
вторым.  Сидел, затягиваясь невиданной сигаретой,  вдыхая приятнейший аромат
духов примостившейся рядом  Юли,--  она  из-за  тесноты  прижималась к  нему
бедром,  абсолютно сей факт  игнорируя, и  Кузьминкин сидел, как на иголках:
вдруг у н_и_х так не полагается и Мокин рассердится?
     Пока что сердиться шантарский купчина не собирался. Он полез в карман и
извлек  тривиальнейший  предмет -- пластмассовый  футлярчик, в  каких таятся
сюрпризы из шоколадных  "Киндеров".  Разнял  его  надвое,  развернул кусочек
красного бархата, выложил перед Кузьминкиным крохотные монетки:
     --  Александром  Вторым   мы  непременно   займемся  вплотную,  а  пока
посмотрите: может, и в этом разбираетесь?
     Постаравшись напустить на себя максимально деловой вид, чтобы полностью
соответствовать  серьезности  ситуации, Кузьминкин подцепил ногтями  кусочки
серебра,  больше  напоминавшие  чешуйки  или  арбузные  семечки. Внимательно
осмотрел, взял пинцетом тоненькую, как обложка журнала, монетку:
     --  Ну,  это  просто...  Это  копейки  Дмитрия  Иоанновича...  то  есть
Лжедмитрия.  Либо шестьсот пятый, либо  шестьсот шестой -- в другие годы они
уже не чеканились, он  и просидел-то  на троне полгода... А  это  -- двойной
денарий  Сигизмунда  Третьего.  Речь  Посполитая,  так  называемая литовская
чеканка. Год...
     -- Да  тут  написано,-- сказал  Мокин.--  Шестьсот  седьмой. Могла  эта
монета после эмиссии в сжатые сроки оказаться в России?
     -- Запросто,-- кивнул Кузьминкин.-- Уж простите  за ненаучный термин...
Началось Смутное время, на Русь хлынула масса поляков, у  них,  естественно,
завалялись в карманах деньги своей страны, вполне возможно, и купец завез...
     -- По мне, вы вроде бы что-то недоговариваете...-- Мокин впился в  него
отнюдь не простецким взглядом.
     -- Сдается мне, это новоделы,-- сказал Кузьминкин.-- Никак  им не может
оказаться триста девяносто лет...
     -- А если  лежали в земле в виде клада? Надежно упакованные, герметично
заделанные?
     -- Все равно,-- решительно сказал Кузьминкин.-- Очень может быть, это и
серебро...
     -- А вы проверьте. Можете?
     -- Моментально,-- браво ответил Кузьминкин.
     Достал  из  стола  аптечный пузырек  с  прозрачной жидкостью,  взглядом
спросил  разрешения   и,   увидев  кивок,  капнул   на  одну  из   копеек  и
сигизмундовский  грош,  присмотрелся к  результатам, привычно  протер монеты
тряпочкой. Юля  таращилась на него завороженно,  как на волшебника. Стараясь
произвести впечатление скорее на нее, Кузьминкин сказал:
     --  Копейки, несомненно, серебряные,  как  им и  полагается... Двуденар
похуже, это биллон -- иными словами, к серебру примешано изрядное количество
совершенно неблагородных металлов, в общем, именно такими были  оригиналы, и
все равно... Новоделы.
     -- Как вы это определяете? -- спросил Мокин.
     -- Признаться честно, не могу об®яснить. Я просто вижу, что это серебро
и биллон, но тем не менее монеты -- явные новоделы. Вижу -- и все. Если...
     --  Да что вы, меня такой ответ полностью устраивает,--  поднял  ладонь
Мокин с чрезвычайно довольным видом. Похлопал  себя по нагрудному карману.--
У  меня тут  есть московская  экспертиза,  ничуть  не расходящаяся  с  вашим
заключением.  Разница только  в том, что они делали спектральный анализ, или
как там он называется...
     -- Радиоуглеродный, наверное?
     -- Да, как раз это слово... От роду тем двум монетам было года полтора.
Поскольку  от  этих они ничуть  не отличались  по  внешним признакам, словно
выскочили из-под  одного  штемпеля, делаем логический  вывод: этим тоже года
полтора. Новоделы, как вы их обзываете на ученом жаргоне.
     Странно,  но   он  не  казался  раздосадованным.  Кузьминкин  осторожно
спросил:
     -- Вам их что, за настоящие продали?
     -- Не совсем,-- загадочно ответил Мокин.
     -- Только предлагают?
     -- Да нет... Знаете,  по-моему, можно еще по рюмочке, не  похоже, чтобы
вы теряли ориентацию или соображение...-- На сей  раз Мокин наполнил чарочки
до  краев.--  Поехали! Про  эти  монеты  мы  пока что  забудем,  вернемся  к
Александру  Второму  Освободителю...  Как по-вашему, можно  сказать, что эти
времена, начиная  с шестидесятых  годов  прошлого  века,  практически  самые
спокойные и привлекательные для обитания в истории дореволюционной России?
     -- Определенно,--  кивнул Кузьминкин.-- Все, правда, зависит  от  точки
зрения. Боюсь, крестьянам в Центральной России, вообще народу бедному не так
уж и весело жилось...
     -- Ну, а всем остальным?
     --  Гораздо лучше...  Во-первых, развивался  капитализм. Во-вторых,  не
было прежнего произвола и тиранства. Чтобы попасть в крупные  неприятности с
властью, следовало очень  постараться.  Если вы не народник и пропагандой не
занимаетесь, опасаться,  в  общем,  нечего.  В  противном  случае...  Тут  и
положение  не  могло  уберечь.  Был  такой  курьез:  молодая  супруга  брата
известного миллионщика Рябушинского начала  раздавать крестьянам листовки. В
толк  не  возьму,  что  нашло  на  урожденную  дворянку.  Неприятности  были
серьезные,    едва   отстояла   родня...   А   что   касается   финансов   и
промышленности...
     -- Это-то я знаю,-- перебил Мокин.-- И вас  читал, и много чего еще. Вы
мне  лучше подробно растолкуйте некоторые другие  аспекты... Чисто  бытового
плана. Или...  Лучше я вам  дам конкретное задание. Предположим, мы  с  вами
вдруг  попали  год в восемьсот семидесятый. Трудно нам будет легализоваться,
не привлекая особого внимания?
     -- Вы серьезно?
     -- Абсолютно,-- сказал Мокин.-- Паспорта там были, насколько я знаю, но
несерьезные какие-то по нынешним меркам. Давайте  прокачаем такой вариант. Я
-- американец или там аргентинец. Потомок эмигрантов из России. Помотался по
свету,  накопил  деньжат, научился болтать по-русски -- и  решил переехать в
Российскую  империю.  Приехал  туда  с  чистыми  аргентинскими  бумагами,  с
золотишком... виза нужна?
     --  В нашем сегодняшнем понимании -- нет. Приезжаете, регистрируетесь и
живете, пока не надоест. Заводите фабрики, поместья покупаете, коли охота...
     -- Секретные службы проверять меня будут?
     --  Вряд ли начнут без конкретного компромата, без запросов  от полиции
соответствующей страны. Пока не оказались замешаны в чем-то противозаконном,
живите хоть сто лет.
     --  А  если  я  гдето  в  Южной  Африке  раздобыл  бриллиантов  и начал
продавать?
     -- Да ради бога. Если они в розыске не числятся.-- Кузьминкин торопливо
добавил: -- Конечно, возможны всякие случайности, но не они делают погоду...
     -- И чтобы поехать в США не нужно никакой визы?
     --  Ничего,   никаких  бумажек.  Тогда  еще  не  ввели   иммиграционное
законодательство, наоборот, были заинтересованы, чтобы к ним с®езжался народ
со всего света, а уж если вы с деньгами -- кум королю...
     -- Господи, вот были времена...-- с чувством сказал Мокин.
     -- Да уж. Конечно, если у вас есть деньги...
     -- Короче говоря, приезжаешь с надежными бумагами и мешком алмазов -- и
все дороги перед тобой открыты, а угроза разоблачения ничтожная?
     --  Ну,  если  не  забавляться посреди Невского  проспекта  с  японским
магнитофоном или видеокамерой...
     -- Давайте выпьем,-- Мокин, впервые показав некую суетливость, наполнил
чарки.-- Все сходится. Бог ты мой, даже голова кружится.
     Кузьминкин,  уже ощущая легкое  кружение  головы от  хорошего  коньяка,
рассмеялся:
     --  Конечно, если у  вас есть  машина  времени,  нацеленная на  времена
государя-освободителя...
     -- А если -- есть? -- наклонился к нему Мокин.
     -- Шутите?
     -- Ни капли.
     Он  не походил  сейчас на  прежнего  простоватого  весельчака --  глаза
сверлили, как два буравчика, лицо словно бы стянуло в жесткой гримасе. После
напряженного молчания Мокин произнес так, что у историка в буквальном смысле
мороз прошел по коже:
     -- Милейший мой Аркадий Сергеевич, то мы все смеялись, а теперь давайте
похмуримся... Так уж во всем мире повелось: если платят приличные деньги, то
и  отработать  требуют  на  совесть.  Если хоть  словечко  из  наших  ученых
разговоров  уплывет  на сторону --  вы  у меня сам  поплывете  по Шантаре  к
Северному Ледовитому без спасательного круга... Уяснили?
     -- Я, честное слово...
     -- Ну-ну, не берите в голову,--  Мокин похлопал его по плечу.-- Я хочу,
чтобы вы предельно прониклись:  мы здесь  не  в  игрушки  играем,  наоборот.
Человек я до  предела  недоверчивый,  но вдруг  замаячила Жар-птица, которую
любой нормальный коммерсант  вмиг  обязан  ухватить за хвост,  иначе  жалеть
будет всю оставшуюся жизнь...
     -- Что, машина времени?
     -- Она.-- Мокин  понизил голос, оглянулся на дверь.--  Детали вам знать
не нужно, об®ясню кратко: изобрели. В России, то бишь по ту сторону  хребта.
И были уже первые... экскурсии.
     -- Быть не может,-- сказал Кузьминкин растерянно.
     --  А  почему  это? Я  окольными  путями  заказывал  в  столице научную
экспертизу.  Примерно  так,  как  сейчас  с  вами.   Выводы  укладываются  в
классическую формулу  "Бабушка  надвое сказала":  одни  решительно отрицают,
правда,  не  в состоянии грамотно  об®яснить,  почему,  другие в  осторожных
выражениях допускают. Тоже без теоретического  обоснования. Словом,  никакой
научной ясности нет. И никому нельзя  верить, помня конкретные примеры:  как
академики отрицали метеориты, как  за пару лет до  первого  атомного  взрыва
самые толковые светила уверяли, что сие невозможно... А  по большому счету--
меня совершенно не интересует теория. Я  практик. В конце  концов, я  до сих
пор не  возьму в толк, что такое электрический  ток, но  это  мне  не мешает
держать пакет акций ГЭС...
     -- Но зачем вам Александр Второй?
     --   Ой,  господин  кандидат  наук...  Да  вы  понимаете   перспективы?
Возможности? Входишь в долю с Эндрю Карнеги -- и через пяток лет подгребаешь
под себя Соединенные Штаты. Налаживаешь отношения с Княжевичем, с  Абазой, с
парочкой великих князей -- и забираешь в кулак пол-России. Никакого переноса
в  прошлое  наших  технических  новинок  --  просто-напросто  включаешься  в
тамошний  процесс с н_а_ш_е_н_с_к_и_м деловым опытом. Господи, там же -- рай
земной. Хотя бы оттого,  что налоговые кодексы  и законы не меняются  по три
раза  в  месяц!  А  взятки  хапают  в сто раз  культурнее, чем наша чиновная
братия. А о заказных убийствах на коммерческой почве и слыхом не  слыхивали.
Я же не рассчитываю прожить сто лет  -- но лет  двадцать т_а_м уж протяну, а
то  и  поболее. Высадишься году в восемьсот восьмидесятом --  и за ближайшую
четверть века можешь быть покоен, потому что знаешь все наперед...
     -- Подождите,-- в совершеннейшем смятении пробормотал  Кузьминкин.-- Но
ведь, насколько я помню, можно так изменить историю, что весь мир провалится
в тартарары...
     -- Вы про хроноклазмы? -- понимающе подхватил Мокин.-- Безусловно, дело
новое, и осторожность необходима. Но никто не собирается бросаться в прошлое
очертя голову.  Можно  придумать какие-то надежные методы для проверки...  И
потом, если полагаться на теоретические  разработки, есть два варианта: либо
все  от  первого  же  вмешательства  полетит  в  тартарары,  как  вы  изящно
выразились,  либо  ничего не произойдет.  Совсем  ничего.  Я же не собираюсь
перетаскивать туда пулеметы и компьютеры -- я хочу в_р_а_с_т_и. Будет вместо
Рябушинского Мокин -- только и всего.
     --  Подождите,--  сказал  Кузьминкин.--   Выходит,   правду   про   вас
сплетничают -- что  у вас грандиозная библиотека фантастики?  На  все четыре
стены?
     -- Есть такой грех,-- чуть смущенно признался Мокин.-- Пристрастился  в
старые времена, еще  с  армии.  За современными изданиями  не  уследишь, они
нынче  хлынули  потоком,  но что касается  прежних  времен, могу  потихоньку
похвастать:  у  меня  в  коллекции  чуть  ли не все, что  выходило в  СССР с
двадцать второго года. Так что получил кое-какую теоретическую подготовочку.
Научной  базы  все равно  нет,  так  что  на  безрыбье...  Кстати, т_е  меня
заверяют, что  кое-какие  эксперименты проводили.  И  никаких катаклизмов не
случилось.
     -- Хотите сказать, вы уже бывали...
     --  Только  собираюсь,-- мотнул  головой Мокин.--  Другие  бывали. Этим
монеткам как раз оттого полтора года, что их о_т_т_у_д_а приволокли.
     --Бред. Вздор. Розыгрыш.
     -- Розыгрыш? -- прищурился Мокин.-- Конечно,  никому  нельзя  верить  в
наши извращенные времена. И все же... Во-первых, тому, кто п_о_б_ы_в_а_л, я,
в принципе, верю.  Во-вторых, были и другие доказательства, кроме монет...--
Он  полез  двумя  пальцами  в  нагрудный карман, вытащил какой-то  маленький
предмет и со стуком выложил его на стол.-- Гляньте.
     Кузьминкин повертел грубо  отлитый свинцовый шарик величиной с  крупную
вишню, увесистый, покрытый раковинками и царапинами:
     -- Это же пуля...
     -- Ага.  Пищальная. Сунулись  два  идиота в шестьсот седьмой год. То ли
романов  начитались,  то  ли  фильмов насмотрелись  --  сабли  в самоцветах,
кафтаны, аргамаки и прочие гардемарины...-- Он задумчиво покрутил головой.--
Правда, зная одного из этих индивидуумов близко,  мне приходит в голову, что
дело вовсе не в романтике. Охотно допускаю, бродила у  мужичка светлая идея:
под   шумок   нагрести   полный   мешок  золотишка,  самоцветов  и   всякого
антиквариата, благо времена  способствовали, поди проследи, кто именно украл
и что именно...
     -- И что? -- не без азарта спросил Кузьминкин.
     -- А нарвались на какую-то непонятную банду. Может, это была и не банда
вовсе,  а самые  что  ни  на есть  правительственные войска... В общем, едва
успели  добраться  до машины. Один  получил саблей,  хорошо,  что  вскользь,
другому засадили в ногу вот эту самую свинчатку...--  Мокин  передернулся.--
Нет уж, в те  времена меня на аркане  не затянешь, предпочитаю что-то  более
цивилизованное   и   не   вижу   других    альтернатив,   кроме    восемьсот
восьмидесятого...
     -- А почему не пораньше?
     --  Пораньше  было  меньше  комфорта,-- серьезно  об®яснил  Мокин.--  К
восьмидесятому стало  уже  появляться и  электричество,  и телефоны.  Машин,
правда,  не будет, ну да бог с ними,  не принципиально.  Надоело  мне здесь,
Аркадий Сергеич, не вижу никакой перспективы, а за бугор сваливать тем более
глупо, там все поделено и шлагбаумами разгорожено...
     -- У меня в голове не укладывается,-- признался Кузьминкин.
     --  Думаете,  у меня  укладывалось?  -- фыркнул он.--  Юлька,  ущипника
нашего  консультанта,  а  то у него  такая  физиономия лица, словно собрался
срочно проснуться...
     Его  очаровательная  пассия,   улыбаясь  Кузьминкину,  протянула  узкую
ладошку с холеными ногтями и так ущипнула с вывертом, что он едва не взвыл.
     -- Не действует,-- ухмыльнулся Мокин.-- Никто почему-то не просыпается.
Значит, ничего и не снится.
     Помотав головой -- и ничуть не сомневаясь, что бодрствует,-- Кузьминкин
протянул:
     -- А вы меня, часом, не разыгрываете?
     -- Ночами  не  спал,  думал,  как  бы  мне  вас  разыграть,--  обиженно
покривился Мокин.-- Нет у меня других забав...
     -- Ну, какое-нибудь идиотское пари. Про вас всякое говорят...
     -- Про меня?
     -- Нет, я вообще, про новых русских...
     -- А  что -- новые русские? -- пожал плечами Мокин.-- Люди  как люди. У
меня дома книг больше, чем вы в жизни видели, между прочим. Все первоиздания
-- и Казанцев, и Ванюшин, и "Зарубежная фантастика", вся серия...
     -- Хорошо,-- сказал Кузьминкин в  полнейшем смятении мыслей и чувств.--
Что же  выходит -- вы мне такие деньги заплатили только за  то, чтобы задать
пару вопросов да рассказать про машину времени?
     -- ""Отнюдь",-- сказала графиня"...-- усмехнулся  Мокин.-- Планы у меня
идут гораздо дальше... Я же сказал -- это аванс. Пойдете  со мной т_у_д_а,--
он не спрашивал -- утверждал.
     -- Я ?!
     --  Без консультанта  мне  там  не обойтись.  А вы  здорово  волокете в
тамошних делах.
     -- Я не могу, у меня работа...
     --Уладим,--  сказал Мокин  уверенно.-- Никто в вашем ученом заведении и
не пискнет. И потом, я  вам вовсе не предлагаю с маху туда переселяться. Сам
пока  не  собираюсь.  Нужно  с®ездить, осмотреться, приноровиться... Скоро и
поедем на  пару дней. Я с  Юлькой. А заодно  и вас прихватим. Только не надо
делать  дебильную  физиономию  и  орать:  "Вы  серьезно?"  Сказал  уже --  я
серьезно.
     -- Это здесь, в Шантарске?
     --  Ну  что  вы...  Я  же  говорю  --  в  России.  Как  мне  об®яснили,
путешествовать можно только в то с_а_м_о_е_место. Отсюда мы попадем только в
р_а_н_е_ш_н_и_й Шантарск, когда еще не было Транссиба,  две недели до России
добираться придется... Из  данного места можно попасть в какое угодно время,
но обязательно в то же самое место. Логично, в общем, такой вариант фантасты
тоже просчитывали... Уж я-то помню, я ведь все свои книжки прочитал, не  для
красоты покупаю.
     -- Не знаю даже...
     --  Три  тысячи  баксов,--  сказал  Мокин  небрежно.--  За  участие   в
ознакомительной  поездке. Вы  посчитайте-ка, сколько лет  придется  за такие
деньги корячиться... У  тебя  шанс, Сергеич. Извини  за  прямоту,  хрен тебе
когда такое выпадет... У тебя два киндера, жена, как  рыбка об  лед, бьется,
чтобы на твои гроши выжить, а она у тебя, Дима авторитетно свидетельствовал,
женщина весьма даже симпатичная, ей по-человечески пожить охота... Ну?
     -- Это же опасно...
     -- Как же опасно, если розыгрыш? -- иезуитски  усмехнулся  Мокин.-- Сам
говорил, разыграли меня...
     -- Да  нет, я начинаю верить... Потому и опасно.-- Кузьминкин с  тоской
покосился  на  бутылку,  и Юля,  подчиняясь  властному  жесту Мокина,  щедро
плеснула ему коньячку.-- Закоротит что-нибудь -- и разлетимся на атомы. Если
вы столь заядлый читатель фантастики, должны понимать.
     -- До сих пор пока не закорачивало. Бог не выдаст, свинья не с®ест;
     -- А если там застрянем? Насовсем?
     -- Вот  это уже пошел деловой  разговор...-- сказал  Мокин  без всякого
неудовольствия.-- Риск есть, конечно. Как  и в  самолете, кстати, и  даже  в
лифте. Только вот что мне приходит в голову... Если мы вдрызг  разлетимся на
атомы,  это будет мгновенно. На случай,  если застрянем, я заранее  возьму в
карман  пригоршню брюликов.  По миру не пойдем,  с моей  башкой  и с  вашими
знаниями, притом, что знаем многое наперед,  выйдем в люди так или иначе. Мы
ж можем задешево  прикупить у англичан алмазоносные районы в Южной Африке --
тогда там алмазов  еще  не открыли -- и  зашибать деньгу,  Можем податься  в
Штаты, можем...  да вы представьте, что  мы только сможем! Мы же наперед все
знаем, а они -- нет!
     --  А если зашвырнет к Иоанну Грозному?  Или  вообще к динозаврам? Ваши
любимые  книжки кучу подобных неприятных вариантов предусматривают --  я сам
фантастикой когда-то увлекался...
     -- Вот это и будет г_л_а_в_н_ы_й риск,--  серьезно при