росить трактирщик, в душу
которого уже закрадывалось неприятное подозрение. - Я не собираюсь
продавать ее, - пояснил он тут же, уловив взгляд собеседника. - Она...
досталась мне от отца.
    Ложь слетела с языка легко и просто, словно была подлинной и
неоспоримой истиной.
    - Не менее двух с половиной тысяч федеральных золотых за монету, -
пояснил антиквар устало.
    Так-так, подумал Феддервел, не испытывая отчего-то ненависти или
досады. Старый друг, значит. Что ж, золото всем будоражит воображение.
Да и богм с ним, Керентом.
    - Но как выглядели... кавехигары? - спросил Феддервел отчего-то. -
Известно ли о них хоть что-нибудь? Кроме трех горшочков... и монет?
    - Имеются какие-то надписи, высеченные в камне,.. надгробия. Мало. Я
не археолог, увы. В молодости интересовался - мечтал даже отыскать еще
один Клад. А теперь... - он махнул рукой. - Впрочем, огромное вам
спасибо, - поднялся он на ноги. - Одна моя мечта сегодня сбылась. -
Антиквар улыбнулся. - Ваш отец, должно быть, был необычайным человеком.
    - Да, - пояснил трактирщик. - Вы правы.
    Он встал, протянул руку к монете, что так и лежала перед ними на
столе и... остановился.
    Решение пришло неожиданно.
    - Я оставлю ее вам, - произнес он твердо. Антиквар был настолько
поражен, что не сразу принялся возражать. - Нет, не отговаривайте. Я
только что... понял, что ее владельцем должны быть вы.
    И это было правдой.
    - Спасибо, - проникновенно ответил Ваэн. Монету он взял щипцами, не
осмеливаясь прикасаться пальцами. - Я не знаю, чем могу отблагодарить
вас. Честное слово, не знаю.
    - Заходите в гости, - предложил трактирщик и назвал свой адрес.
    Тот кивнул. Расстались они молча.
    Феддервел двигался по темным улицам и ощущал себя отчего-то самым
счастливым человеком на свете.
    Но беспокойство, увы, не вполне покинуло его.

        x x x

    Песни.
    Они стали преследовать трактирщика. Никто из его домочадцев не
замечал странной рассеянности, что поражала хозяина дома, никто не
обращал внимания на утомленное выражение лица, которое все чаще посещало
Феддервела. Никто.
    Лишь он сам.
    По вечерам он бродил по аллеям и паркам (хотя это и было
небезопасно). Неоднократно захаживал к Ваэну в гости и встречал его у
себя. Стал - неожиданно для всех - почитателем всего старого и
необычного, выучился грамоте как следует и забил целую комнату в своем
огромном доме книгами. Старыми. Но беспокойство не проходило. И опять -
стоило взять в руки давешнюю рубаху, как внешний вид гостя и вся
обстановка того момента вновь оживали в памяти.
    Была даже мысль сжечь рубаху в огне. Но ей, хвала Покровителю Морей,
трактирщик так и не воспользовался.
    Затем, перебирая остатки всякой рухляди, которую они привезли с
собой из Меттала, Феддервел неожиданно открыл еще кое-что.
    Листок. Точнее, обрывки. Того самого, что Хевайеринн прибил над
дверями его трактира. Что за наваждение!
    Выкинуть его рука не поднялась.
    И в конце концов он поступил так, как не ожидал и сам. Был дождливый
вечер, посетители разошлись рано и Феддервел остался в трактире один.
Мерия отдыхала (вернувшись с какого-то званого вечера), никто не мог
наблюдать за ним.
    Феддервел, поражаясь тому, что он делает, добыл листы бумаги, и,
испортив несколько штук, нарисовал на каждом то самое начертание, что
"привело" остальных купцов-"кавехигаров" в его заведение.
    Вышел на улицу и, ощущая себя сумасшедшим, прикрепил по листу с
каждой стороны двери. Козырек надежно защищал бумагу от проливного
дождя, не пострадают.
    Вошел внутрь.
    Заварил себе чаю и уселся за прилавком, положив руку на ту самую
рубаху (что хранилась едва ли не надежнее всех остальных реликвий).
    Беспокойство стало проходить. Ну и ладно. Конечно, такое потрясение
в подобном возрасте. Пусть меня изрядно обманули, пусть кто-то нажился
на этой необычной находке. Зато - хотя бы и с опозданием - я добился
хотя бы части из того, о чем мечтал. А мои родные? Вероятно, тоже. И -
что самое странное - ничего мне не хочется.
    Словно все уже есть. Но ведь так не бывает!
    Феддервел поймал себя на том, что напевает - подражая, как мог -
одну из печальных песен, что так красиво исполнил Хевайеринн. Получалось
скверно, все-таки медведь на ухо наступил, но...
    В какой-то момент он ощутил, что не один.
    Ваэн сидел напротив.
    Трактирщик молча поставил перед гостем кружку чая и продолжил. Ваэн
подпевал ему и отчего-то все происходящее казалось совершенно
естественным.
    И лишь потом скрипнула, открываясь, дверь.

                              ** КОНЕЦ **