Песах Амнуэль. Выше туч, выше гор, выше неба...


                                             Дело было давно, но потому-то
                                        и стоит рассказать о нем, пока оно
                                        не забылось совсем.
                                                              Г.Х.Андерсон


     Путешественник пришел в селение вечером в день Урожая.  Он  ходил  от
дома к дому, искал пристанища и нашел его у плотника Валента. Лог узнал  о
Путешественнике, когда уже стемнело и выйти не было  никакой  возможности:
мать усадила его качать малышей, а сама возилась на кухне. Лог нервничал -
в свои недолгие семнадцать лет он ни разу не говорил  с  Путешественником,
таким вот, только пришедшим,  пахнущим  дальними  полями  и  странствиями.
Старый, больной, никому уже не  нужный  Лепир,  от  которого  Лог  услышал
множество  историй,  странных,  как  осенняя  сушь,  тоже   был   когда-то
Путешественником, он пришел в селение задолго  до  рождения  Лога,  и  его
рассказы, сто раз слышанные, обросли  выдуманными  подробностями,  а  Логу
нужна была правда.
     Когда малыши заснули. Лог прилег в своем углу и стал ждать  утра.  Он
знал, что не сможет заснуть. Возбуждение нарастало,  даже  после  ссоры  с
Леной он не был так взволнован. Путешественник. Вот  действительно  смелый
человек. На памяти Лога никто в селении не решился так вот  выйти  однажды
за дома без страховочной веревки и  пойти  в  туман,  куда  понесут  ноги,
отдавшись на волю случая. Когда-то - Логу  было  два  года  -  ушел  и  не
вернулся его отец. Потом мать привела отчима, родились малыши.  Отчим  был
человеком спокойным, уходить не собирался, жил для матери, для детей,  для
дома, но недолго жил, вот в чем беда. Совсем недавно, весной, балка  упала
с крыши, и не стало отчима.
     Путешественники  казались  Логу  идеалом  человека.  Из-за  этого   и
поссорился он с Леной. Обычно они встречались  у  заброшенного  дома,  что
стоял на окраине селения. Там никто не жил,  слава  у  дома  была  дурная,
вроде в нем водились привидения. Никто их, конечно, не  видел,  а  слышали
многие, в ночном тумане слышно хорошо.
     - Ты представляешь, - сказал в тот вечер Лог, - найти новое  селение,
новых людей, узнать новые поля. Новые голоса, непонятные, таинственные.  И
запахи. В хорошую погоду можно взобраться  на  дерево  и  увидеть  листья.
Когда я был маленьким...
     - Ты и сейчас лазаешь на деревья, - чужим голосом сказала Лена.  -  Я
же знаю, и все знают, и когда-нибудь тебя накажут. Я  не  хочу,  чтобы  ты
сломал себе шею, понятно?!
     - Ну что ты, милая, - ласково сказал Лог, - я не упаду с дерева  даже
в самую густую полночь. Потрогай, какие у меня цепкие пальцы.
     Лена оттолкнула его и пошла прочь, мгновенно скрывшись в тумане.  Лог
услышал, как она идет к  своему  дому,  и  бросился  за  ней,  вытянув  по
привычке руки, чтобы не налететь на что-нибудь.
     - Лена, милая, - говорил он, - я никогда больше  не  буду  лазить  на
деревья, ты слышишь меня?
     Лена остановилась, и Лог услышал:
     - И не будешь запутывать веревку,  чтобы  тебя  не  нашли,  когда  ты
уходишь из селения?
     Лог замер. "Знает, - подумал он. - Неужели знает? И скажет? Что, если
скажет?"
     Лена ушла, а он стоял, раздумывая, что делать дальше. С  того  вечера
они не виделись. Лена то ли сердилась, то ли охладела  к  Логу,  а  он  не
искал встреч, хотя и безумно скучал в первое время. Боялся  проговориться.
Никто не должен был знать о том, что Лог, выйдя из селения в поле, нарочно
запутывает свою страховочную веревку. Чтобы его трудно было  найти,  чтобы
никто не узнал, куда он ходит и что делает. Никто. Даже Лена.


     Путешественник носил длинную бороду, одежда его  была  старой,  много
раз залатанной, котомка имела столько кармашков, что, казалось, только  из
них и состояла.
     Лог столкнулся с Путешественником, когда, постучав,  открыл  дверь  и
вошел в темную прихожую плотника Валента.  Утром  туман  немного  поредел,
хотя,  конечно,  до  вчерашней  прозрачности  было  далеко.  Но,   подойдя
вплотную. Лог  все  же  сумел  рассмотреть  Путешественника.  Хорошо,  что
плотник не мог  увидеть  этого  взгляда,  иначе  наверняка  побежал  бы  к
старосте.  А  Путешественник  увидел  и  понял,  и,  отступив  с   порога,
молчаливым жестом пригласил Лога войти. Плотник последовал было  за  ними,
но его ждали в мастерской, и он ушел, пробормотав что-то, на  что  Лог  не
обратил внимания, а Путешественник не расслышал.
     Путешественник скинул с плеч котомку и сел рядом с Логом  на  широкую
скамью.  От  него  действительно  пахло  чем-то  незнакомым,   далеким   и
притягательным. Лог умел различать тысячи запахов, но этот был не обычен и
не сравним ни с чем.
     - Меня зовут Лог, - начал юноша со стеснением в голосе.
     - А меня Петрин, - спокойно сказал  Путешественник.  -  У  меня  мало
времени, я хочу до темноты пройти как можно больше.
     - Ты... вы... - Лог поразился. То, что он  услышал,  не  вмещалось  в
сознании.
     -  Да,  -  усмехнулся  Путешественник.  -  Я  ухожу.  Я  никогда   не
задерживаюсь в одном селении больше чем на два-три дня. А ваше невелико, и
я решил ограничиться ночлегом.
     Путешественник   очень   правильно   выговаривал   слова   и   строил
предложения, как дома из плотно пригнанных бревен. У Лога мурашки побежали
по коже, когда он представил, как Путешественник каждое утро вскидывает на
плечи котомку и идет в туман, в серое ничто, не зная не только,  будет  ли
он ночевать под  крышей  или  в  поле,  но  не  зная  даже,  доберется  ли
когда-нибудь до человеческого жилья или этот день  станет  для  него  днем
неудач, и он, окончательно заблудившись в тумане, так и останется навсегда
среди деревьев или скирд, и будет бродить и кричать, и клясть судьбу, пока
не умрет от голода, а потом, много дней спустя, кто-нибудь  из  ближайшего
селения при уборке урожая случайно наступит  на  его  побелевшие  кости  и
мгновенно ужаснется, как  ужаснулся  Лог,  однажды  нащупав  ногой  что-то
твердое и круглое. Он присел  на  корточки  и  увидел  череп.  Лог  крепко
вцепился тогда в страховочную веревку и потянул, убеждаясь,  что  она  все
так же надежно привязана к одному из множества столбиков  безопасности  на
окраине селения.
     Никто - Лог был уверен в этом! - не решался  на  Путешествие  дважды.
Максимум, на что мог надеяться человек, это пройти от  одного  селения  до
другого, случайно оказавшегося на пути. Но  сам  этот  путь,  который  мог
продолжаться от одного дня до долгих недель,  так  выматывал  любого,  что
Путешественник навсегда оставался в том селении, до которого  он  с  таким
трудом добрался. Как же идти, если не знаешь куда, если  не  видишь  пути,
если все время возвращаешься назад, плутая в тумане, если холод забирается
под сердце, потому что, чем дальше  ты  уходишь,  тем  ужаснее  становится
сознание, что нет никакой надежды  куда-то  прийти.  Но  уйти  опять,  уже
достигнув цели, это... Нужно быть безумцем...
     - Не смотри так на меня,  малыш,  -  сказал  Путешественник,  ласково
улыбаясь. - Я вышел из дома  два  года  назад.  Я  побывал  в  одиннадцати
селениях, ваше двенадцатое (Лог весь подался  к  Путешественнику  и  ловил
каждое слово). Несколько раз я думал, что все, заблудился окончательно. Но
я шел и каждый  раз  приходил.  Однажды  не  ел  почти  неделю,  кончились
припасы. Но дошел. В  том  селении  я  провел  месяц  и  едва  не  остался
навсегда, но потом что-то позвало меня, и я ушел опять...  Каждый  человек
для чего-то живет, малыш. Лог, да? Каждый человек. Лог, живет для чего-то.
Женщины - для того, чтобы не зачах род, чтобы в доме были уют и  покой.  А
мужчины - чтобы завтра люди жили лучше, чем  вчера,  а  потом  еще  лучше.
Чтобы вопросы не оставались без ответов. Чтобы никто ничего не боялся.
     Путешественник умолк, и Логу неожиданно захотелось признаться ему  во
всем. Путешественник уйдет сегодня, он просто не успеет донести  на  Лога,
да и не станет этого делать, ведь он сам такой, и он один может понять.
     - Петрин, - сказал Лог, звуки чужого имени казались  необычными,  как
сам Путешественник. - Вы... вы не боитесь Голоса неба?
     - Я боюсь всего, чего не знаю. А что такое Голос - я не знаю. Как  не
знаешь и ты. И никто. Я боюсь Голоса неба только поэтому, хотя и знаю, что
еще никто и никогда не пострадал от него.
     - Почему? - Лог заговорил торопливо, уж это он знал, об этом им  всем
ежедневно твердили в молитвенном доме. - Голос может быть добрым, и  тогда
родится  хороший  урожай.  Голос  может  быть  злым,  и  тогда  в  селении
кто-нибудь умирает. Недавно Голос призвал Антора, пекаря, а он был не  так
уж стар.
     Путешественник неожиданно рассмеялся.
     - Скажи, Лог, сколько раз в году ты слышишь Голос неба?
     - Ну... Двадцать.
     - А урожай бывает дважды в год, и  умирают  люди  не  так  уж  часто.
Значит, в большинстве случаев Голос  звучит  впустую?  И  еще:  ведь  люди
умирают не сразу после того, как раздастся Голос?  Или  до  или  после,  и
бывает, что намного после. И все же виноват Голос...
     Лог хотел возразить, но скрипнула отворяемая дверь, и  он  промолчал.
Вернулся плотник.
     - Мне пора, - сказал Путешественник, поднимая с пола тяжелую котомку.
- Валент проводит меня до последнего дома. Дальше сам. Прощай, малыш.  Рад
был поговорить с тобой.
     Путешественник быстрым движением привлек Лога к себе и зашептал ему в
ухо, щекоча жесткими волосами:
     - Ты видел  когда-нибудь  голубой  туман  с  желтыми  прожилками?  Он
переливается всеми оттенками, и кажется, что ты в  огромной  игрушке...  А
желтый туман? Он неприятно пахнет, и голова от него болит, и дрожат  ноги.
Остерегайся желтого тумана. А оранжевый? Ты видел  когда-нибудь  оранжевый
туман?
     Лог потрясенно качал головой. Он не видел, и он  не  смел  признаться
сейчас, когда плотник стоял неподалеку и ловил каждое слово, что в этом  и
заключается его мечта, смысл жизни - увидеть ярко-оранжевый туман, и туман
желтый, и голубой. Всякий, кроме этого обыденного и скучного серого цвета.
Лог держал Путешественника за локоть и не хотел отпускать. Если бы он мог,
он ушел бы с ним. Но он не мог. Путь его, Лога, был иным, но и в  этом  он
не смел сейчас признаться.
     - А знаешь ли ты, - жарко шептал Петрин, - чем  туман  отличается  от
воздуха?
     - Ничем, - удивился Лог.
     - Почему же два слова, а не одно?
     - Мало ли? - Лог пожал плечами. - Слова часто повторяют  друг  друга.
Ложь и обман. Правда и истина.
     - Подумай, малыш, и ты услышишь в этих словах  различия.  Ложь  может
быть нечаянной, обман всегда преднамерен. А как же туман и,  воздух?  Если
слова разные, то кто-то, придумавший их, вкладывал  в  них  разный  смысл,
верно?
     - Не знаю, - растерянно сказал Лог, не понимая, в чем  хочет  убедить
его Путешественник.
     - Ну скорее, - заскрипел плотник, который,  наверняка,  стоя  в  двух
шагах, прислушивался к шепоту. - Пойдемте, Петрин. А  ты,  Лог,  ступай  в
поле.
     Путешественник легко оттолкнул Лога и пошел на голос. Шаги  протопали
по  улице,  и  все  стихло.  Лог  опустился  на  угол  скамьи.  "Как   это
замечательно, - думал он. - От селения к селению. Сквозь туман. Ничего  не
видеть впереди, не знать, что ждет тебя через мгновение, и все равно идти.
Рискуя, достичь нового селения, но не  остановиться,  а  идти  дальше".  С
детства, когда Логу сказали об уходе отца. Лог часто думал о том, где  тот
сейчас. И зарождалась мечта:  увидеть  иной  туман.  Оранжевый.  Почему-то
этому цвету Лог отдавал предпочтение перед остальными,  возможно,  потому,
что Лена любила все оранжевое.  Может  быть,  оранжевый  туман  прозрачнее
серого, и если здесь, в селении, даже в лучшие дни видно не дальше чем  на
три-четыре локтя, то там... Может быть,  там,  разговаривая  с  человеком,
всегда видишь его лицо и не только по  интонации  голоса  догадываешься  о
настроении. Но старый Лепир, единственный в селении,  пришедший  издалека,
не видел никакого оранжевого тумана. Да и  пришел  он,  скорее  всего,  из
ближайшего селения, и хотя, по его словам,  проплутал  немало  и  едва  не
погиб, но ведь плутать он мог и  на  одном  месте  -  таково  уж  свойство
тумана, таков Закон. То, что  сказал,  уходя.  Путешественник  Петрин,  не
укладывалось в сознании. Нет, укладывалось, еще как  укладывалось.  Первое
подтверждение того, что мечта может сбыться. Он,  Лог,  еще  многое  может
узнать о мире, в котором живет. Он еще  увидит  такую  красоту,  какую  не
видел никто...
     Лог  выбрался  на  улицу,  нащупал  веревку,  ведущую  в  поле,   она
отличалась от других, натянутых вдоль дороги, своей толщиной, и Лог быстро
пошел, перебирая веревку пальцами. Он нашел бы дорогу и так,  он  ходил  в
поле ежедневно уже два  года,  с  тех  пор  как  старейшины  об®явили  его
совершеннолетним. Но сейчас он не хотел идти наугад. Боялся? Да, и  боялся
тоже, потому что забрезжила цель. Нельзя рисковать по пустякам.


     До вечера Лог подсекал упругие  стебли  и  складывал  вдоль  гряды  в
ровные полосы, чтобы шедшие за ним ребята убирали стебли а скирды.  Работа
была монотонной и не  мешала  думать  и  даже  разговаривать  с  соседями,
которых он, конечно, не видел, но прекрасно слышал и знал.
     Когда гулко пронесся удар гонга -  конец  работе,  уже  темнело.  Лог
устал, проголодался и подумал, что в таком состоянии он не сможет  сделать
то, что задумал на сегодня. Он только сходит и проверит, все ли  цело,  не
нашел ли кто-нибудь случайно его  делянки.  Дома  его  ждал  обед,  малыши
повисли на руках, а мать, невидимая в тумане и вечерней серости, сказала:
     - Лог, староста просил тебя зайти.
     Ухнуло сердце. Просил зайти. Приказал -  это  вернее.  Последний  раз
староста вызывал Лога три года назад, когда он с ребятами  ходил  избивать
камнями дом с привидениями. Дому-то ничего не сделалось, а  ребят  и  Лога
наказали.
     Наскоро поев, Лог бросился  вон  из  дома,  и  одному  ему  известной
дорогой, находя путь по едва заметным  приметам  -  зарубкам,  которые  он
нащупывал руками, прежде чем успевал увидеть, он дошел до окраины  селения
и, присев, долго искал  конец  оставленной  вчера  веревки.  Нашел  он  ее
немного в стороне от того места, где ожидал,  и  поспешил  в  сгустившуюся
темноту, уверенный, что ничего не найдет на делянке и что вызов к старосте
связан именно с этим ужасным событием, перечеркнувшим все  его  надежды  и
планы. Он так торопился, что поранил обо что-то ногу, но  на  делянке  все
оказалось в порядке, все, как он оставил вчера, ничто не сдвинуто с места,
ничего не пропало.
     Переведя дух. Лог пошел обратно, торопясь застать старосту до  сна  -
тот ложился рано, - иначе не избежать новых наказаний. О причине вызова он
больше не думал. Главное, что никто не нашел делянку. Остальное - ерунда.
     У двери старосты он прислушался, но все было тихо, где-то  в  глубине
комнаты горели лампады, рассеивая желтоватый свет, - три круглых пятна  на
сером полотне. Староста жил один, и если не молился в молитвенном доме, то
обычно лежал на кровати, отдыхая после трудового дня. У  старосты  никогда
не было легких дней. Человек он был немолодой, а забот хватало.
     - Иди сюда, Лог, - сказал староста, узнав шаги. - Не бойся, я  позвал
не наказывать, хотя ты и заслуживаешь наказания.
     Лог нащупал скамью у стола, сел. Солома под старостой  зашуршала,  он
не встал, он и без того прекрасно знал, какое сейчас у Лога  лицо.  Боится
наказания. Все боятся наказания.
     - Путешественник  поразил  тебя,  -  сказал  староста,  -  и  я  хочу
предостеречь. Ты, Лог, падок на все необычное, это у тебя  в  крови.  Тебя
тянет то в дом с привидениями, то к Путешественнику. И  ты  не  замечаешь,
что он глуп.
     Лог сделал движение, едва не смахнув со стола кружку с водой.
     - Да, глуп, - староста повысил  голос.  -  Умный  человек  не  станет
мотаться от селения к селению, когда везде жизнь тяжела и везде одинакова.
Разве не этому учит Закон? Разве не для того, чтобы служить Закону,  живет
человек? Ты и сам. Лог, хорошо это знаешь, ведь ты был лучшим  учеником  у
старейшин. Далеко ли может  видеть  взгляд?  Не  дальше  протянутой  руки.
Далеко ли может слышать ухо? Не дальше соседних домов. Вот  и  все.  Нужно
жить тем, что рядом с тобой. Голубой туман... Если даже есть такой, искать
его - недостойная ересь. Чтобы жить, нужно работать и работать. И думать о
ближних: о матери, о малышах, о том, что  на  доме  прохудилась  крыша  и,
значит, нужно сделать ремонт. Это жизнь. Ты умен. Лог,  а  Петрин  глуп  и
умрет где-нибудь в поле от голода и сырости. Тебя  будут  помнить,  а  его
забудут. Ты успеешь сделать много добрых дел, а он даже зла  не  совершит.
Понимаешь, Лог?.. Старейшины хотят наказать тебя,  но  я  пока  не  стану.
Подумай, Лог, о том, что я сказал. А теперь иди...
     "Значит, староста узнал о последних словах Путешественника? - подумал
Лог, выходя из дома.  -  Неужели  плотник  Валент  все  слышал?"  То,  что
староста сказал в назидание. Лог знал, это были поучения Закона, и все это
было верно только не для него.
     Старый Лепир жил, к сожалению, не один. Он снимал маленькую  комнатку
в доме, где обитали еще три семьи, и когда Лог разговаривал  со  стариком,
ему всегда мешал шум за стеной, голоса, смех, а то и крики. К  тому  же  и
там, за стеной, при желании можно было услышать, наверное, даже  шепот,  и
Лог не знал, какая часть их  разговоров  с  Лепиром  становилась  известна
старейшинам. Лепир уже больше года не покидал своей комнатки,  к  старости
он вовсе ослеп, и слепота не тяготила его, он отлично  ориентировался,  но
видеть его подернутые бельмами глаза Логу было невыносимо.
     - Я думал, что ты уже не придешь сегодня, - сказал Лепир, узнав шаги.
     - Здесь был Путешественник, - сказал Лог.
     - Знаю, - Лепир перешел на шепот. - Я тут за день всего наслышался...
Пришел и ушел... Ты говорил с ним?
     Лог пересказал разговор, стараясь вспомнить не  только  слова,  но  и
интонации.
     - Когда-то и я тоже, - вздохнул Лепир. - Но чтобы так, сразу, уйти...
Он безрассудный человек, этот Петрин.  Погибнет.  Оранжевый  туман,  да...
Красиво. И подумать только,  что  люди  губят  себя  ради  красоты.  Какая
разница, какого цвета туман?
     Лог молчал пораженный. Это был день  изумления.  Теперь  поражал  его
старый Лепир, который, сколько  помнил  Лог,  с  упоением  вспоминал  свое
единственное Путешествие, продолжавшееся восемь долгих дней.
     - Ага, - прошептал Лепир, - ты думаешь, я  спятил  на  старости  лет.
Нет, просто я думаю... Ради одной лишь красоты не стоит уходить.  Если  ты
ищешь неведомую красоту - оранжевый туман, говоришь ты,  то  ведь  знаешь,
что хочешь найти. А? Представляешь себе.  Но  тогда  и  искать  не  стоит.
Вообрази себе оранжевый туман,  и  наверняка  в  воображении  он  окажется
красивее, чем на самом деле. Верно? Идти  нужно  только  тогда,  когда  не
знаешь, что найдешь. Вот почему так мало Путешественников. Все все  знают.
Знают, что днем светло, а ночью темно, и так везде. Знают, что Голос  неба
забирает часть урожая, оставляя нам столько, чтобы мы не умерли от голода.
И так везде. Верно? Знают, что новые ножи, топоры  появляются  на  дороге,
когда этого хочет Голос. Почему появляются? Знают и это: Голос дает  их  в
награду за наш урожай. Мы все знаем. Зачем тогда путешествовать? А?
     - Искать красоту, -  убежденно  сказал  Лог.  -  Я  представляю  себе
оранжевый  туман,  но  если  то,  что  я  найду,   окажется   невообразимо
прекраснее?
     - Все-таки ты ищешь не красоту, а знание, - едва слышно сказал Лепир.
- Новое знание. Пусть это будет знание новой красоты. Но разве  для  того,
чтобы узнать что-то новое. Лог, нужно  обязательно  куда-то  идти?  Скажи,
разве здесь, в селении, ты не можеш