равцова пронзительный взгляд:
   - А, товарищ Кравцов! Что скажете?
   - Виктор Константинович, - сказал Кравцов,  смахивая  ладонью  дождевые
капли со лба, - Макферсону плохо. Эта гроза и качка...
   - Насколько я знаю, у него дежурит врач.
   - Да, это так, но... Нельзя ли отвести судно подальше? Из зоны грозы...
   Морозов кинул карандаш на столик, поднялся.  С  минуту  он  смотрел  на
развертку локатора.
   - Воздух буквально насыщен электричеством, - сказал Кравцов.
   - Вы что - медик? - резко спросил Морозов.
   - Нет, конечно, но посудите сами...
   Морозов почесал  кончиками  пальцев  щеку.  Потом  выдернул  из  гнезда
телефонную трубку, набрал номер.
   - Это... миссис Хемптон? Говорит Морозов. Врач у вас? Попросите  его...
Ну так спросите, каково состояние Макферсона. -  Некоторое  время  Морозов
слушал, хмурясь и подергивая щекой. - Благодарю вас.
   Щелкнул зажим, приняв трубку на место.
   - Ладно, Кравцов, - сказал Морозов, берясь за карандаш. -  Кажется,  вы
правы. Мы примем меры, не надо волноваться.



        22

   "Фукуока-мару",  отведенный  подальше,  снова  лег   в   дрейф.   Гроза
продолжала реветь над океаном. Молнии взяли Черный  столб  в  кольцо,  они
непрерывно били в него со всех  сторон.  Кто-то  заметил  шаровую  молнию:
огненный сгусток энергии, разбрызгивая искры, плыл над  волнами,  повторяя
их очертания.
   В десятом часу  утра  от  "Фукуоки"  к  плоту  отплыл  катер  -  в  нем
отправилась группа добровольцев, среди них был и Чулков. Возглавлял группу
Юра - он получил от Морозова подробные инструкции:  где  и  какие  приборы
ставить.
   - Опасно, - сказал Али-Овсад. -  Разве  нельзя  подождать,  пока  гроза
кончится?
   Но всеведущий  Оловянников  об®яснил,  что  ждать  бессмысленно:  гроза
пройдет не скоро, может быть, через много дней.
   Добровольцы  в  защитных  костюмах  поднялись  на  плот  и   установили
стационарные  приборы,  снабженные   автоматическими   радиопередатчиками.
Теперь в локационной рубке  "Фукуока-мару"  треугольные  перья  самописцев
выписывали  на  графленых  лентах  дрожащие  цветные  линии.   Вычислители
обрабатывали поступающую информацию. Ученые непрерывно совещались.
   Журналистов в приборную рубку не пускали. Они чуяли:  происходит  нечто
грандиозное, надвигается небывалая сенсация.  Иные  из  них  пытались  уже
отправить в свои газеты описание грозы, сдобренное собственными домыслами,
но радиорубка не принимала информаций без  визы  Штамма,  а  австриец  был
неумолим. Он безжалостно вычеркивал все, что так или  иначе  относилось  к
научным предположениям,  и  в  результате  от  корреспонденций  оставались
жалкие огрызки.
   Несколько раз Токунага и Морозов вели радиопереговоры  с  Международным
геофизическим центром. Юркий Лагранж, корреспондент "Пари-суар", подстерег
однажды академиков, возвращавшихся из радиорубки. Он тихонько прокрался за
ними по коридору, включив портативный магнитофон, и успел записать обрывок
разговора.
   Нечего было и думать передать бесценную запись в редакцию: Штамм просто
отобрал бы магнитную ленту. Долго крепился Лагранж, не желая выпускать  из
рук добытую сенсацию, и  не  выдержал  наконец.  Он  собрал  журналистскую
братию в салон прессы, потребовал тишины и запустил магнитофон.
   Раздался характерный шорох, а затем приглушенный разговор на английском
языке:
   - ...Скорость возрастает.
   - Да, он обгоняет нас и не оставляет нам  времени.  Вы  слышали  доклад
штурмана корабля? Магнитный компас вышел из меридиана.
   - Очень сложная картина. И все же ваше предположение о магнитах...
   - Я хотел бы ошибиться, поверьте. Но при такой перестройке структуры...
Простите, Масао-сан. Вам что нужно, господин корреспондент?
   - Мне? - раздался быстрый говорок Лагранжа. - О, cher  maitre  [дорогой
учитель (франц.)], решительно ничего. Я просто...
   -  Ну,  дальше  неинтересно.  -  Лагранж  под  общий   хохот   выключил
магнитофон.
   - Продайте мне этот текст,  Лагранж,  -  попросил  дюжий  американец  в
гавайской рубашке.
   - Зачем вам, Джекобс? Не думаете ли вы, что ваше обаяние смягчит сердце
австрийского цербера?
   - Моя газета не поскупится на расходы.
   - Ну, так вы ошибаетесь, Джекобс, - закричал Лагранж и хлопнул себя  по
бедрам. - Штамм неподкупнее Робеспьера! Я ничего не смыслю в науке, но  уж
в людях я разбираюсь, будьте покойны! Этого Штамма можно  распилить  тупой
пилой - и все равно...
   Кто-то дернул Лагранжа за рукав.
   В дверях салона стойл Штамм, прямой в бесстрастный.
   - Мне очень лестно, господа, - проговорил он дребезжащим голосом, - что
вы не подвергаете сомнению мою профессиональную добросовестность.
   Штамм прошествовал к столу, положил перед собой папку и строго  оглядел
журналистов.
   - Господа, - сказал он, выждав тишины и поправив очки. - Я  уполномочен
сделать вам экстренное сообщение. Ввиду чрезвычайности  положения  решено,
чтобы вы немедленно информировали свои газеты. Вам раздадут печатный текст
сообщения президиума МГГ. Просим без искажений и добавлений передать его в
свои редакции. Аналогичный текст уже отправлен по радио в ООН и  некоторые
другие международные организации.
   - Что произошло? - раздались голоса.
   - Прокомментируйте сообщение!
   - За тем я сюда и пришел,  -  сказал  Штамм.  И  начал  комментировать,
тщательно взвешивая каждое слово: - Локационные измерения показывают,  что
скорость  Черного  столба  быстро   возрастает.   Его   вершина   достигла
восьмидесяти с лишним километров над уровнем океана и отклоняется на запад
- следствие вращения Земли. У поверхности  Земли,  вы  это  должны  знать,
воздух почти не проводит электрического тока, но  на  высоте  восьмидесяти
километров проводимость воздуха резко увеличивается и  равна  проводимости
морской воды.  Вот  почему,  достигнув  указанной  высоты.  Черный  столб,
который, очевидно,  обладает  высочайшей  электропроводностью,  близкой  к
сверхпроводимости, - вот почему столб вызвал небывалую, невиданную  грозу,
то есть мощные разряды атмосферного электричества.
   Штамм чуть передохнул после длинной фразы. Слышно было глухое  ворчание
грозы.
   - Теперь о главном, - продолжал  Штамм.  -  К  вечеру  столб  достигнет
ионизированных слоев атмосферы.  Ионосфера,  это  вы  тоже  должны  знать,
электрически  заряжена,  ее  потенциал  относительно   поверхности   Земли
колоссален. Наблюдения показывают, что в столбе возникли токи проводимости
и уже появилось собственное, весьма специфичное  поле  столба.  Оно  резко
усилится, когда столб войдет в ионосферу и вступит с  ней  в  своеобразное
взаимодействие. Земля будет накоротко замкнута со своей ионосферой.
   Журналисты,  напряженно  ожидавшие  сенсации,  разочарованно  вздыхали,
переглядывались: опять малопонятные рассуждения о полях...
   - При этом Земля не потеряет своего заряда, - продолжал  Штамм,  -  ибо
Zustrom - постоянный приток заряженных частиц из космоса, - разумеется, не
прекратится. Магнитное поле Земли -  огромная  ловушка  этих  частиц,  так
считают многие ученые. Но вследствие прямого замыкания свойства  магнитной
ловушки значительно изменятся. У нас возникли серьезные опасения, господа,
что весь этот комплекс явлений, и прежде всего необ®яснимая пока специфика
поля столба, повлечет за собой существенное изменение структуры магнитного
поля планеты. По некоторым признакам, это может... Мы опасаемся,  что  это
вызовет размагничивание всех постоянных магнитов.
   Штамм умолк.
   - Почему же они размагнитятся? - раздался спокойный голос Джекобса.
   -  Магнит  размагничивается  при  нагреве  или  ударе.   -   воскликнул
Оловянников. - Но ведь тут ни того, ни другого...
   - Да, господа, - сказал Штамм, он как будто  немного  разволновался.  -
При ударе  и  нагреве  выше  точки  Кюри.  Перестройка  структуры  земного
магнитного поля, по некоторым данным, вызывает в магните примерно такой же
эффект, как и сильный удар или нагрев. Точнее, как то  из  комплекса  этих
явлений, что влияет на магнитное  состояние  тела...  Впрочем,  я  немного
отвлекся от цели своего сообщения. - Штамм откашлялся,  поправил  очки.  -
Итак, если наши опасения справедливы, размагнитятся магниты -  все,  какие
есть на  планете.  Надеюсь,  вы  понимаете,  господа:  это  означает,  что
электрического тока не будет. Его не даст ни один генератор.
   Некоторое время в  салоне  стояла  мертвая  тишина.  Затем  ошеломление
взорвалось выкриками.
   - Как мы будем жить без электричества?
   - Когда вы, ученые, прекратите ваши дьявольские опыты?
   - Неужели вы не можете остановить этот чертов столб?
   Штамм терпеливо переждал  бурю.  Когда  страсти  немного  улеглись,  он
сказал:
   - Господа, ученые всего  мира  ищут  способ  остановить  столб,  но  он
обогнал нас. Необходимо  тщательно  изучить  явление.  Это  мы  и  делаем.
Безусловно, ученые найдут выход из положения. Как скоро? Не могу  сказать.
Может быть, месяц, а может и больше, придется пожить без  электромагнитной
техники. Разумеется, придется широко  пользоваться  паровыми  двигателями.
Повторяю: временно. Заверяю вас, что ученые ликвидируют короткое замыкание
и восстановят статус-кво. Мы просим соблюдать  спокойствие  и  призвать  к
этому ваших читателей.
   Журналисты ринулись к столу, и  каждый  получил  листок  с  официальным
сообщением.



        23

   Вечером гроза усилилась. Лил дождь. Несколько  раз  над  "Фукуока-мару"
проплывали шаровые молнии, они словно приглядывались к кораблю и  уплывали
дальше, к Черному столбу.
   От бесконечной пляски молний, от неприкаянности, от близости непонятных
и грозных событий у Кравцова было смутно на душе. Али-Овсад затащил его  к
себе, стал поить чаем и расспрашивать об ионосфере.  Оловянников  сидел  с
ними, приглядывался к обоим.
   - Слушай, - говорил Али-Овсад, держа  блюдце  на  кончиках  пальцев,  -
бензиновый мотор будет работать? Ему ток не нужен...
   - А зажигание? - отвечал Кравцов. - Как без электрической искры?
   Али-Овсад задумчиво отхлебывал чай, откусывал сахар.
   - Надо мне в Баку ехать, - об®явил он вдруг. - Если тока не будет, надо
много керосина делать. - Он встал щелкнул  выключателем,  плафон  послушно
зажегся. - Горит, - сказал Али-Овсад. - Это, наверно, япон  придумал,  что
электричества не будет. Зачем Морозов его слушает?
   - Морозов зря не станет пугать.
   - Ай балам, ошибаться каждый человек может.
   Али-Овсад, прихлебывая чай из блюдца, стал неторопливо рассказывать про
геолога Новрузова, который никогда не ошибался. Однако в  один  прекрасный
день скважина, пробуренная в выбранном самим Новрузовым месте и доведенная
уже до двух тысяч метров глубины, внезапно ушла под землю.
   - Когда это было? - спросил Оловянников, вытаскивая из кармана блокнот.
   - Давно, в сорок девятом. Не пиши, уже наша  газета  "Вышка"  писала  -
мастер Али-Овсад стоит на буровой вышке, спасает  ротор,  лебедку,  насос.
Ротор и лебедку спас, это правда, а насос не успел. Совсем новый насос был
- завода "Красный молот". Потом мы все бежали - сама вышка в  землю  ушла.
Теперь там вода - озеро.
   - А что говорили геологи?
   - Каждый свое говорил. Пласты, структура... Земля,  а  под  землей  что
есть, мы не знаем.
   Кравцов слушал рассеянно, про нашумевший когда-то случай в  Ширваннефти
он прекрасно знал. Чай уже не лез в горло.
   - Пойду письма писать, - сказал он и побрел к себе.
   Перед каютой Уилла он постоял в раздумье, потом  тихонько  постучал,  и
сразу дверь отворилась. Норма Хемптон стояла у порога, она приложила палец
к губам и покачала головой.
   - Кто там? - раздался слабый голос Уилла.
   - Ты не спишь? - сказала Норма. - Ладно, заходите, мистер Кравцов.
   - Ну, Уилл, как вы тут? - Кравцов сел, беспокойно  вглядываясь  в  лицо
шотландца. В каюте был полумрак, горела лишь настольная  лампа,  прикрытая
газетой.
   - Ничего, лучше. Зажгите свет.
   Вспыхнул плафон.  В  его  желтом  свете  сухое  лицо  Уилла  показалось
Кравцову незнакомым. Может, потому, что щеки обросли седой  щетиной.  И  в
глазах появилось что-то новое, не было уже иронической усмешечки. Движимый
внезапным  приливом  нежности,  Кравцов  осторожно  коснулся  руки   Уилла
ладонью.
   - Выкладывайте новости, парень, - сказал Уилл.
   - Новости? Да, новости есть, и не очень-то  веселые...  -  Он  принялся
рассказывать.
   - Не будет  электрического  тока?  -  изумилась  Норма  Хемптон.  -  Вы
правильно поняли Штамма?
   Кравцов усмехнулся.
   - Я передаю вам то, что слышал, слово в слово. Кстати, миссис  Хемптон,
вы не получили текста... Эх, не догадался взять для вас!.. В пресс-центре,
должно быть, еще есть...
   - Бог с ним, с текстом, - сказала Норма.
   "А ведь она совсем, совсем не молода",  -  подумал  Кравцов,  глядя  на
усталое лицо женщины.
   - Пойди, - сказал Уилл. - Это твоя обязанность.
   - И отдохните заодно, - добавил Кравцов. - Я посижу с Уиллом.
   - Ну что ж, - Норма нерешительно поднялась, - если вы побудете здесь...
Вот флакон, мистер Кравцов. Ровна в  девять  накапайте  из  него  двадцать
капель и дайте ему выпить.
   Она вышла.
   - Короткое замыкание, - сказал Уилл после паузы. - Вот как.
   - Да. Колоссальный пробой ионосфера - Земля. Трудно представить.
   - Я был уверен, что здесь просто магнитная аномалия, - сказал  Уилл.  -
Потому и напросился на вахту, что хотел проверить свое предположение.  Да,
собственно, не мое. Его еще тогда, шесть  лет  назад,  высказывали  Гилар,
Нуаре...
   - И Комарницкий, - вставил Кравцов.
   В дверь постучали. Стюард-японец скользнул в  каюту,  вежливо  пошипел,
поставил на столик свечу на черном блюдечке.
   - Это зачем? - сказал Кравцов.
   - Распоряжение капитана, сэр.
   Стюард неслышно притворил за собой дверь.
   - Свечи... Керосиновые лампы... - Кравцов покачал головой. - Дожили...
   - Парень, пойдите и скажите им: атомная  бомба.  Только  атомная  бомба
возьмет столб.
   - Да перестаньте, Уилл.
   - Я не шучу. Другого выхода нет.
   Они помолчали. Кравцов взглянул на  часы,  накапал  в  стакан  с  водой
двадцать капель из флакона, дал шотландцу выпить.
   - У вас есть родители? - спросил вдруг Уилл.
   - У меня мама. Отца я не помню, он погиб в  сорок  восьмом,  когда  мне
было три года. Он был летчик-испытатель.
   - Он разбился?
   - Да. Реактивный истребитель.
   Уилл помолчал, а потом задал новый вопрос, и опять неожиданный:
   - Зачем вы изучаете испанский?
   - Ну, просто интересно.  -  Кравцов  улыбнулся.  -  По-моему,  было  бы
неплохо, если б все люди изучали иностранные языки. Легче общаться.
   - А вы обязательно хотите общаться?
   - Не знаю, что вам сказать, Уилл. Общение людей - что в этом дурного?
   - А я не говорю, что дурно. Бесполезно просто.
   - Не хочу сейчас спорить с вами. Поправляйтесь, тогда поспорим.
   - Что-то в вас раздражает меня.
   Кравцов внимательно посмотрел Уиллу в глаза. Решил перевести в шутку:
   - Это, должно быть, оттого, что  я  злоупотреблял  гречневой  кашей  на
завтрак...
   Плафон стал  тускнеть,  тускнеть  -  и  погас.  Настольная  лампа  тоже
погасла.
   - Началось, - сказал Кравцов, нашаривая спички  в  кармане.  -  Прощай,
электричество.
   Он чиркнул спичкой, зажег свечу.



        24

   Это случилось не сразу на всей планете.  Вначале  зона  размагничивания
захватила район Черного столба, потом она медленно  и  неравномерно  стала
растекаться по земному шару.
   Дольше всего электромагнетизм  задержался  на  крошечном  клочке  суши,
затерянном в просторах Атлантики, - на острове Вознесения,  являющемся  по
своему географическому положению почти антиподом  района  Черного  столба.
Там электрические огни погасли на одиннадцать дней позже.
   Казалось, что жизнь на планете гигантским скачком  вернулась  на  целое
столетие назад.
   Напрасно воды Волги, Нила и Колорадо-ривер, падая с гигантских  плотин,
вращали   колеса   гидроэлектростанций;   соединенные   с   ними    роторы
электрических генераторов крутились вхолостую: их  обмотки  не  пересекали
магнитных силовых линий и в них не наводилась электродвижущая сила.
   Напрасно атомные котлы грели воду -  пар  так  же  бессмысленно  вращал
роторы генераторов.
   Напрасно линии электропередач густой  сетью  оплели  планету,  напрасно
тянулись провода в заводские цехи, в городские квартиры и дома крестьян  -
по ним не бежал живительный поток электронов, неся  людям  свет,  тепло  и
энергию.
   Конечно, электрический  ток  не  исчез  вовсе.  Его  давали  химические
элементы  -  батарейки  карманных  фонариков.  Его  давали  аккумуляторные
батареи - пока не разрядились, а зарядить их было нечем. Его  вырабатывали
электростатические машины трения, термоэлектрические и солнечные  батареи.
Их пробовали присоединять  к  обмоткам  возбуждения  генераторов,  но  ток
протекал по катушкам зря, не возбуждая искусственного магнитного поля.
   Остановилась могучая земная индустрия, энергетика которой  базировалась
на электромагнетизме. Погрузились во мрак вечерние улицы городов.  Замерли
троллейбусы, токарные станки, лифты  в  многоэтажных  зданиях,  стиральные
машины, магнитофоны  и  мостовые  краны.  Двигатели  внутреннего  сгорания
лишились зажигания. Умолкло радио. Телефонные станции онемели.
   Люди оказались разобщены, как столетие назад.
   Усложнилась навигация: картушки магнитных компасов бестолково крутились
под стеклом, не указывая штурманам истинного курса.
   Не только люди страдали от неожиданного бедствия.  Рыбы  потеряли  свои
таинственные  дорожки  в   электрических   токах   океанских   течений   и
нерестились, где попало.
   Перелетные птицы не могли найти привычных дорог...
   Полярные сияния двинулись к экватору и остановились  над  ним,  опоясав
планету мерцающим, переливающимся кольцом.
   Поползли грозные слухи об  увеличении  потока  первичного  космического
излучения в нижних  слоях  атмосферы,  защитные  свойства  которой  начали
заметно изменяться. Жители горных районов покидали свои жилища, спускались
в долины. Из уст в уста передавали  страшную  весть  о  гибели  на  Памире
персонала высокогорной обсерватории.
   Перед катастрофой Генеральная ассамблея Об®единенных Наций была  занята
разрешением запутанного вопроса о некоем  княжестве,  где  девять  принцев
крови одновременно претендовали на престол. Высокородным отпрыскам  велели
образовать коалицию. Не до них  теперь  было.  При  Генеральной  ассамблее
создали Комитет Черного столба, составленный из крупнейших ученых мира.  А
пока этот комитет напряженно изыскивал способ ликвидации  Черного  столба,
миру предстояло приспособиться к жизни в новых условиях.
   Но мир этот не был един.
   В социалистических странах  плановая  система  позволила  организованно
осуществить переселение  жителей  горных  районов,  временную  консервацию
электропромышленности и перевод предприятий с электрической энергетики  на
паровую. Работники электропромышленности спешно осваивали новые, временные
виды производства,  где  теперь,  без  электричества,  требовалось  больше
людей.
   А  капиталистический  мир  лихорадило.  Вспыхнула  ожесточенная  борьба
монополий за правительственные заказы. Угольные и нефтяные акции  взлетели
до небес, акции электрических и алюминиевых компаний обесценились. Те, кто
верил в ликвидацию замыкания, скупали их. На биржах царила паника.  Рыцари
наживы быстрее всех приспособились  к  условиям  катастрофы.  Колоссальные
спекуляции   охватили   капиталистический   мир.   Цены   росли,    налога
увеличивались...
   Газеты подогревали  панику  аршинными  заголовками  о  "последних  днях
человечества", но и за  этими  заголовками  нередко  скрывались  корыстные
интересы монополий.  Трансатлантическая  транспортная  компания  заключила
сделку с газетным концерном, и по Америке прокатился слух,  будто  антипод
Черного столба,  остров  Вознесения,  будет  поражен  космическими  лучами
гораздо  позже  остальных  районов  земн