глушить вони, исходившей от низких людей - мясной помоечный запах  и
другой запах, доносившийся от их машин, будто там горело виски.
   Бобби поглядел на Теда.
   - Это была моя мать, - сказал он. - Моя мать им  донесла,  -  Это  не  ее
вина, что бы тебе ни казалось, - ответил Тед. - просто я слишком задержался.
   - Ну а все-таки приятно провел отпуск, Тед?  -  спросил  один  из  низких
людей. Голос у него был гнусно стрекочущим, будто  в  его  голосовые  связки
набились насекомые - саранча или там сверчки. Он мог быть тем, с  кем  Бобби
говорил по телефону, тем, кто сказал, что Тед их пес.., но, может, у  них  у
всех голоса одинаковые. "Не хочешь стать нашим псом,  держись  подальше",  -
сказал тот по  телефону,  но  он  вес  равно  приехал  сюда..,  и  теперь..,
теперь...
   - Неплохо, - ответил Тед.
   - Надеюсь, ты разок-другой трахнулся, -  сказал  еще  кто-то  из  них.  -
Больше-то шанса тебе не представится, Бобби огляделся.  Низкие  люди  стояли
плечом к плечу,  окружая  их,  стискивая  своей  вонью  пота  и  протухшего,
червивого мяса, заслоняя плащами улицу. Они  были  смуглые,  с  проваленными
глазами, красногубые (будто наелись вишен).., но они не были такими,  какими
выглядели. Они вовсе не были такими, какими выглядели. Их лица, например, не
все время оставались на их лицах: их  щеки,  подбородки,  волосы  все  время
пытались расшириться за свои очертания (только так Бобби сумел выразить  то,
что видел). Под смуглой кожей у них были другие кожи, такие же белые, как их
остроносые туфли. "А вот губы все равно красные, - подумал Бобби.  -  Как  и
глаза у них всегда черные, не глаза на самом деле,  а  ямы.  И  они  страшно
высокие, - вдруг понял он. - Страшно высокие и страшно худые. И мысли у  них
в голове не такие, как наши мысли, и чувства в сердце  не  такие,  как  наши
чувства".
   С той стороны улицы донеслось густое хлюпанье.  Бобби  посмотрел  туда  и
увидел, что одна из покрышек  "олдсмобиля"  превратилась  в  черновато-серое
щупальце.  Оно  протянулось,  подцепило  смятую  пачку  из-под   сигарет   и
подтянуло. Секунду спустя  щупальце  уже  снова  было  покрышкой,  но  пачка
торчала из нее, будто проглоченная до половины.
   - Готов вернуться, одер? - спросил Теда один из низких людей и нагнулся к
нему. Складки его желтого плаща сухо  зашуршали,  красный  глаз  на  лацкане
вперялся в Теда. - Готов вернуться и исполнять свой долг?
   - Я вернусь, -  сказал  Тед,  -  но  мальчик  останется  здесь.  В  Бобби
вцепились еще руки. И что-то вроде живого прута начало гладить его по шее, И
вновь застрекотало - что-то, пронизанное тревогой и тошнотой. Оно  поднялось
внутри его головы и загудело, будто  улей.  Внутри  этого  сводящего  с  ума
гудения он различил сначала звук одного,  бешено  трезвонящего  колокола,  а
затем многих. Мир  колоколов  в  непонятной  черной  ночи  жарких  ураганных
ветров. Он предположил, что ощущает место, откуда  явились  низкие  люди,  -
совсем иную планету в триллионах миль от Коннектикута и его матери.  Деревни
пылали под незнакомыми созвездиями, вопили люди, и это прикосновение  к  его
шее.., это жуткое прикосновение. Бобби застонал  и  снова  прижал  голову  к
груди Теда.
   - Он хочет быть с тобой, - прожурчал нестерпимый голос.  -  Я  думаю,  мы
прихватим и его, Тед. У него нет врожденных способностей  ломателя,  тем  не
менее.., все сущее служит Владыке, ты же знаешь. - Снова нестерпимые  пальцы
принялись поглаживать его шею.
   - Все сущее  служит  ЛУЧУ,  -  сказал  Тед  сухо  и  наставительно  своим
учительским голосом.
   - Пока еще, но долго это продолжаться не будет, - сказал низкий человек и
засмеялся. От этого звука Бобби чуть не наложил в штаны.
   - Прихватим его, - сказал еще один голос. Властный. Да, они все  говорили
как-то одинаково, но вот с этим он говорил по телефону, решил Бобби.
   - Нет! - сказал Тед, и его руки сжались на спине Бобби.  -  Он  останется
здесь!
   - Кто ты такой, чтобы отдавать нам распоряжения?  -  спросил  главный  из
низких людей. - Как ты  зазнался,  Тед,  за  короткий  срок  свободы.  Каким
надменным стал! А ведь скоро ты окажешься в той  самой  комнате,  в  которой
провел столько лет со  всеми  остальными,  и  если  я  говорю,  что  мальчик
отправится с нами, он отправится с нами.
   - Если вы заберете его, вам и дальше придется силой брать от меня то, что
вам требуется, - сказал Тед. Голос его был очень тихим, но и очень  сильным.
Бобби обнял его, как мог крепче, и зажмурился. Он  не  хотел  больше  видеть
низких людей, никогда-никогда! А  хуже  всего  было  то,  что  в  чем-то  их
прикосновение было как у Теда - оно открывало окно. Но кто захочет  смотреть
в такое окно? Кто захочет увидеть высокие красногубые ножницы,  которые  они
напоминали формой? Кто захочет увидеть того, кому принадлежит  этот  красный
глаз?
   - Ты ломатель, Тед. Ты был сотворен для этого. И если  мы  прикажем  тебе
ломать, ты будешь ломать, черт побери!
   - Принудить вы меня можете, я т так глуп, чтобы думать, будто вам это  не
по силам.., но если вы оставите его здесь, то я добровольно предоставлю  вам
то, что вам нужно... А я могу дать куда  больше,  чем  вы  в  силах  даже..,
впрочем, возможно, вы в силах вообразить, что я подразумеваю.
   - Мне нужен этот  мальчик,  -  сказал  главный  низкий  человек,  но  уже
задумчиво. А  может,  и  с  сомнением.  -  Мне  он  нужен,  как  хорошенькая
безделушка, чтобы преподнести Владыке.
   - Не думаю, что  Багряный  Владыка  поблагодарит  тебя  за  бессмысленную
безделушку, если она станет помехой его планам, - сказал Тед.  -  Есть  один
пистолетчик...
   - Пистолетчик, ха!
   - Однако он и его друзья достигли пределов Конечного Мира, - сказал  Тед,
и теперь у него в голосе тоже появилась задумчивость. - Если  я  добровольно
предоставлю вам то, что вам нужно, и избавлю вас от необходимости  применять
силу, возможно, я сумею ускорить все лет на пятьдесят, если не больше. Ты же
сам сказал, я ломатель, сотворен и рожден для этого. Нас не так уж много,  и
вы особенно нуждаетесь во мне. Ведь я - самый лучший.
   - Ты льстишь себе.., и переоцениваешь свою ценность для Владыки.
   - Неужто? Не знаю, не знаю. Пока Лучи не переломятся, Темная Башня  будет
стоять... Нужно ли мне напоминать об этом? Стоит ли рисковать  из-за  одного
мальчика?
   Бобби понятия не имел, о чем говорил Тед, да это его и  не  интересовало.
Он  знал  только,  что  решается  его  жизнь  -  здесь,  на  тротуаре  перед
бриджпортской бильярдной. Он слышал шелест плащей низких  людей,  чувствовал
их запах. Теперь, когда Тед снова прикоснулся к  нему,  он  ощущал  их  даже
более четко. Вновь его, глаза жутко зазудели сзади. Зуд этот как-то  странно
гармонировал с гудением у него в голове. Черные точки  плавали  в  поле  его
зрения, и внезапно он понял, что они означают, зачем они. В  "Кольце  вокруг
Солнца" Клиффорда Саймака людей в другие миры уносил волчок - они  следовали
его поднимающимся спиралям. На самом же деле, пришел  к  выводу  Бобби,  это
делали точки. Черные точки. Они были живыми...
   И еще они были голодными.
   - Пусть решит мальчик, - сказал наконец предводитель  низких  людей.  Его
палец - живой прутик - вновь погладил шею Бобби. - Он так тебя любит, Тедди.
Ты же его те-ка. Ведь верно? Это значит друг-судьба,  Бобби-бой.  Ведь  этот
старый прокуренный Тедди для тебя он и есть, верно? Твой друг-судьба?
   Бобби ничего не сказал и только прижал холодное  подергивающееся  лицо  к
рубашке Теда. Теперь он всем сердцем раскаивался, что отправился сюда  -  он
бы остался дома, спрятался бы под кроватью, знай он правду о низких людях, -
но, да, Тед, наверное, его те-ка. Про судьбу и всякое  такое  он  ничего  не
знал, он же еще мальчик, но Тед -  его  друг.  "Парни  вроде  нас,  -  уныло
подумал Бобби. - Парни вроде нас".
   - Ну, и что ты чувствуешь теперь, когда  увидел  нас?  -  спросил  низкий
человек. - Хочешь отправиться с нами, чтобы быть  близко  от  старины  Теда?
Может  быть,  видеться  с  ним  по  нечетным  воскресеньям?   Беседовать   о
ли-те-ра-ту-ре со  своим  милым  старым  те-ка?  -  И  вновь  жуткие  пальцы
поглаживают, поглаживают. Гудение в голове  Бобби  усилилось.  Черные  точки
стали жирными и похожими на пальцы  -  манящие  пальцы.  "Мы  едим  горячим,
Бобби, - прошептал низкий человек. -  И  пьем  горячим  тоже.  Горячим..,  и
сладким".
   - Прекрати! - рявкнул Тед.
   - Или  предпочтешь  остаться  с  матерью?  -  продолжал  журчащий  голос,
игнорируя Теда. - Ну, конечно же, нет. Мальчик с твоими принципами? Мальчик,
открывший для себя радости дружбы и литературы? Конечно же, ты отправишься с
этим старым хрипуном камай, верно? Или нет? Решай, Бобби, Сейчас  же.  Зная,
что ты решишь, то и будет. Теперь и во веки веков.
   Бобби, как в бреду, вспомнились  красные,  будто  вареные  раки,  рубашки
карт, мелькающих под длинными  белыми  пальцами  Маккуона.  "Вверх  и  вниз,
понеслись, туда-сюда, смотри куда, все по мерке для проверки".
   "Я не прошел, - подумал Бобби. - Я не прошел проверку".
   - Отпустите меня, мистер, - сказал он тоскливо. - Пожалуйста,  не  берите
меня с собой.
   - Даже если это означает, что твой те-ка должен будет остаться без твоего
чудесного и живительного общества? - Голос улыбался, но Бобби  почти  языком
ощутил  саркастическое  презрение  под  его  добродушием  и   вздрогнул.   С
облегчением, так как понял, что скорее всего его отпустят.  Со  стыдом,  так
как знал, что струсил, поджал хвост, пошел на попятный. Все то, в чем  герои
в фильмах и книгах, которые он любил, никогда повинны не были. Но  героям  в
фильмах и книгах никогда не приходилось сталкиваться с чем-либо вроде низких
людей в желтых плащах или кошмара черных точек. И то, что Бобби увидел здесь
перед "Угловой Лузой", ведь далеко не было самым худшим. Что, если он увидит
остальное? Что, если черные точки затащат его в мир, где он увидит  людей  в
желтых плащах такими, какие они на самом деле? Что, если  он  увидит  фигуры
внутри личин, в которые они облекаются для этого мира?
   - Да, - сказал он и заплакал.
   - Что - да?
   - Даже если ему придется отправиться без меня.
   - А! И даже если ты должен будешь вернуться к своей матери?
   - Да.
   - Быть может, ты теперь лучше понимаешь свою стерву-мать?
   - Да, - сказал Бобби в третий раз. Он почти стонал. - Наверное.
   - Хватит, - сказал Тед. - Прекрати. Но голос не прекратил. Пока еще нет.
   - Ты узнал, каково быть трусом, Бобби.., верно?
   - Да!!! - закричал он, все еще прижимаясь лицом к рубашке Теда. - Сопляк,
трусливый сопляк, да, да, да! Мне все равно! Только отпустите меня домой!  -
Он сделал глубокий судорожный вдох, и воздух вырвался  наружу  воплем.  -  К
маме хочу! - Это был отчаянный крик малыша, который вдруг  увидел  зверя  из
воды, зверя из воздуха.
   - Хорошо, - сказал низкий человек. -  Если  ты  так  ставишь  вопрос,  то
хорошо.  При  условии,  что  твой  Тедди  подтвердит,  что  будет   работать
добровольно и его не придется приковывать к веслу, как прежде.
   - Обещаю. - Тед отпустил Бобби. Но Бобби не шевельнулся, цепляясь за Теда
с панической силой и тычась лицом ему в грудь. Но Тед мягко его отстранил.
   - Пойди в бильярдную, Бобби. Скажи  Файлсу,  чтобы  тебя  отвезли  домой.
Скажи ему, что тогда мои друзья его не тронут.
   - Прости, Тед, я хотел отправиться с тобой. Я решил отправиться с  тобой.
Но я не могу. Мне так, так горько.
   - Не надо плохо о себе думать. - Но взгляд Теда был  угрюмым,  словно  он
знал, что с этого вечера ни на что иное Бобби способен не будет.
   Двое желтоплащников ухватили  Теда  под  руки.  Тед  оглянулся  на  того,
который стоял  позади  Бобби,  -  на  того,  который  поглаживал  шею  Бобби
пальцем-прутом.
   - Это лишнее, Кэм. Я пойду сам.
   - Отпустите его, - сказал Кэм. Низкие люди, державшие Теда, разжали руки.
И тут в последний раз палец Кэма коснулся шеи Бобби. Бобби придушенно охнул.
Он подумал: "Если он еще раз погладит, я свихнусь. И ничего не смогу с собой
поделать. Начну кричать и не смогу остановиться. Даже  если  у  меня  голова
лопнет, я буду кричать и кричать!" - Иди туда, маленький мальчик. Иди,  пока
я не передумал.
   Бобби, спотыкаясь, побрел к "Угловой Лузе". Дверь была распахнута, но  за
ней никто не маячил. Бобби поднялся на единственную ступеньку  и  оглянулся.
Трое низких людей окружали Теда, но Тед сам шел к  сгустку  крови  -  к  "Де
Сото".
   - Тед!
   Тед оглянулся, улыбнулся, поднял  руку,  чтобы  помахать  ему.  Тут  тот,
которого звали Кэм,  прыгнул  вперед,  схватил  его  за  плечи,  повернул  и
втолкнул в машину. Когда Кэм  захлопывал  заднюю  дверцу  "Де  Сото",  Бобби
увидел  на  какую-то  долю  секунды  неимоверно  высокое,  неимоверно  тощее
существо, стоящее  внутри  желтого  плаща,  -  тварь  с  плотью  белой,  как
свежевыпавший  снег,  и  губами  красными,  как  свежая  кровь.  Глубоко   в
глазницах, в зрачках, которые расширялись и сужались, как  у  Теда,  плясали
точки свирепого света и  пятнышки  тьмы.  Красные  губы  оттянулись,  открыв
иголки зубов, которым позавидовала бы самая  зубастая  помоечная  кошка.  Из
этих зубов вывалился черный язык и похабно вильнул в  знак  прощания.  Затем
тварь в желтом плаще проскочила вокруг капота лилового "Де  Сото"  -  колени
бешено работали, тощие ноги скрежетали  -  и  нырнула  за  руль.  На  другой
стороне улицы мотор "олдса" взревел, будто разбуженный дракон. Но это же мог
быть и дракон. На своем месте поперек  тротуара  рыкнул  мотор  "кадиллака".
Живые фары залили эту часть  Наррагансетт-авеню  пульсирующим  заревом.  "Де
Сото" бешено развернулся - один щиток выбил из мостовой шлейф искр, и на миг
Бобби увидел за задним стеклом "Де Сото" лицо  Теда.  Бобби  поднял  руку  и
помахал. Ему показалось, что Тед помахал ему в ответ, но уверен он  не  был.
Вновь его голову заполнили звуки, похожие на топот лошадиных  копыт.  Больше
он никогда Теда не видел.

***

   - Вали отсюда, малый, - сказал Лен Файле. Лицо у  него  было  желтоватым,
как сыр, и словно обвисло на черепе, как кожа обвисала на руках  его  сестры
выше локтя. У него за спиной под аркой вспыхивали и  перемигивались  огоньки
игорных автоматов, но на них никто  не  смотрел.  Крутые  ребята,  торчавшие
возле них по вечерам в "Угловой Лузе", теперь жались  за  спиной  Лена,  как
перепуганные детишки. Справа от Лена были бильярдная и игроки,  стискивающие
кии в руках, будто дубинки. Старый Джи стоял в стороне  рядом  с  сигаретным
автоматом. Кия в  его  костлявой  старой  руке  не  было  -  из  нее  свисал
пистолетик. Бобби он не испугал. После Кэма  и  его  желтоплащных  подручных
вряд ли что-нибудь могло  его  напугать  -  во  всяком  случае,  сейчас.  На
какое-то время весь его испуг был полностью израсходован.
   - Привяжи коньки, малыш, и катись, кому говорю!
   - Так будет лучше, дружок.  -  Это  сказала  Аланна  из-за  стола.  Бобби
посмотрел на нее и подумал: "Будь я постарше, я б тебе  кое-что  показал.  И
еще как!" Она поймала его  взгляд  -  суть  его  взгляда,  -  отвела  глаза,
красная, испуганная, сбитая с толку. Бобби посмотрел на ее брата:
   - Хотите, чтобы эти ребята вернулись?
   Обвислое лицо Лена обвисло еще больше.
   - Шутишь?
   - Тогда ладно, - сказал Бобби. - Сделаете, о чем я попрошу, и я  уйду.  И
больше вы меня не увидите. - Он сделал паузу. - И их тоже.
   - Чего тебе надо, малый? - спросил Старый  Джи  своим  дрожащим  голосом.
Бобби знал, что все будет по его: это вспыхивало и гасло  в  мыслях  Старого
Джи, будто большая сверкающая вывеска.  Эти  мысли  были  теперь  такими  же
ясными,  как  когда-то  у  Молодого  Джи,  -   холодными,   расчетливыми   и
неприятными,  но  после  Кэма  и  его  регуляторов   они   казались   совсем
безобидными. Безобидными, как мороженое.
   - Чтобы вы отвезли меня домой, - сказал Бобби. - Это во-первых.
   Затем, обращаясь больше к Старому Джи, чем к Лену, он объяснил,  что  ему
нужно во-вторых.
   У Лена был "бьюик" - большой, длинный и новый.  Броский,  но  не  низкий.
Просто машина. Они ехали в нем вдвоем под звуки джаза  сороковых  годов.  За
все время поездки до Харвича Лен только раз нарушил молчание:
   - Не вздумай переключить на рок-н-ролл. С меня этого дерьма и  на  работе
хватает.
   Они проехали мимо "Эшеровского Ампира", и  Бобби  увидел,  что  сбоку  от
кассы стоит вырезанная из картона фигура Брижит  Бардо  в  полный  рост.  Он
скользнул по ней взглядом без всякого интереса. Он стал слишком взрослым для
Б.Б.
   Они свернули с Эшер, "бьюик" покатил вниз по  Броуд-стрит,  будто  шепот,
прикрытый ладонью. Бобби указал на свой дом. Теперь квартира не была темной:
там горели все лампы. Бобби взглянул на часы на приборной доске  "бьюика"  и
увидел, что почти одиннадцать. Когда  "бьюик"  затормозил  у  тротуара,  Лен
Файле опять обрел дар речи:
   -  Кто  они  такие,  малыш?  Кто  они,  гады  эти?  Бобби  чуть  было  не
ухмыльнулся. Ему вспомнилось, как в конце почти каждого  эпизода  "Одинокого
Рейнджера" кто-нибудь да спрашивал: "Кто он? Этот, в маске?"
   - Низкие люди, - ответил он Лену. - Низкие люди в желтых плащах.
   - Не хотел бы я сейчас быть на месте твоего приятеля.
   - Да, - сказал Бобби. По его телу, как порыв ветра, пробежала дрожь. -  И
я тоже. Спасибо, что подвезли.
   - На здоровье. Только оставайся, хрен, подальше от моего заведения.  Туда
тебе больше хода нет.
   "Бьюик" - катер, детройтский прогулочный катер, но не низкий - отъехал от
тротуара. Бобби смотрел, как машина развернулась у ворот напротив и унеслась
вверх по холму мимо дома Кэрол. Когда она скрылась за углом, Бобби посмотрел
на звезды - миллиарды россыпей, выплеснутый мост света. Звезды,  а  за  ними
еще звезды, вращающиеся в черноте.
   "Есть Башня, - подумал он. -  Она  удерживает  все  воедино.  Есть  Лучи,
которые каким-то образом ее оберегают. Есть  Багряный  Владыка  и  ломатели,
трудящиеся, чтобы уничтожить Лучи.., и не  потому,  что  ломатели  хотят,  а
потому, что этого хочет он - Багряный Владыка".
   Возвращен ли уже Тед к остальным ломателям? Возвращен и опять налегает на
весло?
   "Прости, - подумал он, зашагав к крыльцу. Он вспомнил, как  сидел  там  с
Тедом и читал ему газету. Просто двое парней. - Я хотел отправиться с  тобой
и не смог. Не смог".
   Он остановился у нижней ступеньки крыльца, вслушиваясь в лай  Баузера  на
Колония-стрит. Но было тихо. Баузер  уснул.  Чистое  чудо.  Криво  улыбаясь,
Бобби начал подниматься на крыльцо. Его мать, наверное, услышала, как вторая
ступенька скрипнула у него под ногой - как всегда, громко, - потому что  она
выкрикнула его имя и послышались ее бегущие шаги. Он поднялся на крыльцо,  и
тут дверь распахнулась, и она выбежала наружу - все еще в той же  одежде,  в
которой вернулась из Провиденса. Волосы  спутанными  прядями  падали  ей  на
лицо.
   - Бобби! - закричала она. - Бобби, ах, Бобби! Слава Богу! Слава Богу!
   Она обняла его, закрутила, словно бы в  танце,  ее  слезы  намочили  одну
сторону его лица.
   - Я отказалась взять  их  деньги,  -  бормотала  она.  -  Они  потом  мне
позвонили и спросили адрес, чтобы выслать чек, а я сказала:  не  нужно,  это
была ошибка, я была измучена и расстроена, я сказала "нет", Бобби, я сказала
"нет", я сказала, что не хочу их денег.
   Бобби увидел, что она лжет. Кто-то подсунул конверт  с  ее  фамилией  под
дверь вестибюля. Не чек, а триста  долларов  наличными.  Триста  долларов  в
награду за возвращение лучшего из их ломателей - триста  паршивых  камушков.
Они жлобы даже еще больше, чем она.
   - Я сказала, что не хочу их, ты слышишь? Она теперь несла его в квартиру.
Он весил почти сто фунтов и был тяжеловат для нее, но все равно она  подняла
его, продолжая бормотать.  Бобби  разобрал,  что  им  хотя  бы  не  придется
разбираться с полицией - она туда не позвонила. Почти все время  она  просто
сидела тут, перебирала в пальцах изм