к современности не имеет. Не беспокойтесь, Хорейс. Пойдемте, пусть нас сфотографируют.
     Они вошли внутрь. До одиннадцати часов оставалось две минуты. Стоило ударить часам, как непрозрачная стеклянная стена вдруг озарилась светом и раздалось тихое жужжание. По ту сторону стекла показалась дверь мощного сейфа", которая медленно отъехала в сторону.
     - Это хранилище не менее надежно, чем сам форт Нокс, - принялся объяснять Пилгрим. - Иначе и не может быть. Вы видите, джентльмены, золото банка ?Хильярд и Клиф?. Делайте ваши снимки, мистер Бауэр. Не правда ли, впечатляющее зрелище?
     В сейфе огромным штабелем лежали золотые слитки.
     - Господи Боже! - ахнул фотограф и тут же защелкал фотоаппаратом. - Не могли бы вы встать вот сюда, мистер Пилгрим. И вы тоже, сэр.
     Журналист был возбужден, как и все посетители этого святилища.
     Мэлори послушно встал, куда попросили.
     - Ну вот, - продолжал Пилгрим. - Сейчас будет второй акт. Смотрите внимательно.
     Мэлори с раздражением подумал, что старший партнер похож сейчас на гида в музее.
     Внутри сейфа поднялась механическая рука и приблизилась к штабелю.
     - На прошлой неделе цена золота упала. Это значит, что слитков нужно добавить, - рассказывал Пилгрим.
     Механическая рука извлекла откуда-то золотой брусок, зажав его металлическими пальцами с резиновыми нашлепками. В следующую секунду брусок оказался на верхушке штабеля.
     - На этой неделе мы добавим три слитка, - разглагольствовал Пилгрим. Камера щелкала не переставая. - На еженедельной демонстрации в штабеле должно быть золота ровно на сто миллионов.
     - Долларов? - спросил Ковертон слегка охрипшим голосом.
     - Мы в Лондоне, - пожал плечами Пилгрим. - Фунтов стерлингов, разумеется.
     Механическая рука положила еще один слиток и потянулась за третьим.
     - А откуда вы берете недостающее золото?
     - Извините, джентльмены, на этот вопрос я вам ответить не могу.
     - О'кей, куда вы его отсюда отправляете?
     - Еще раз извините. Это секрет.
     - Кто-нибудь пытался взломать сейф?
     Пилгрим обернулся к Мэлори:
     - Как, Хорейс?
     - Что? - Мэлори думал совсем о другом. Эту кучу золота он видел уже множество раз, и сейчас его мысли были заняты только письмом.
     - Кто-нибудь пытался похитить это сокровище, сэр?
     - Кажется, один раз было. В сороковые годы.
     - И что произошло?
     - Золото очень хорошо защищено. Если я не ошибаюсь, взломщики были убиты током. Их было двое. Очень глупо с их стороны.
     Вот и третий брусок занял свое место. Пилгрим оглядел гору золота с явным удовольствием.
     - Две минуты назад здесь чуть-чуть не хватало, а теперь в самый раз. Посмотрите, джентльмены, на ровно сто миллионов фунтов стерлингов.
     Репортеры почтительно и довольно долго в полном молчании созерцали сокровище. Потом снова раздалось тихое жужжание и дверь сейфа поползла в обратном направлении. Пилгрим похлопал по стеклу.
     - Это стекло разбить невозможно. Ни кувалдой, ни отбойным молотком. Разрезать тоже нельзя - слишком толстое. Чтобы взорвать его, понадобится заряд такой силы, что обрушится все здание.
     Тем временем огромная стальная дверь сейфа закрылась. Массивные колеса замка повернулись автоматически. Некоторое время сталь, сплавленная с вольфрамом, мерцала за стеклом, внушительная и неприступная. Потом свет погас.
     Мэлори наблюдал, как Пилгрим разыгрывает роль уверенного хозяина жизни. Куда подевалось сомнение, которое он углядел в лице старшего партнера чуть ранее?
     - Золото здесь находится очень давно, - рассказывал Пилгрим. - Еженедельные демонстрации мы проводим с 1925 года. Сюда приходят школьники, студенты, а также политики, которым не хватает уверенности, - засмеялся он. - Здесь залог могущества банка ?Хильярд и Клиф?. Благодаря этому сейфу ?Хильярд и Клиф? чувствует себя на равных с ?Ротшильдом? и ?Лазаром?. Люди склонны доверять горе золота. Да и против инфляции это не такая уж плохая гарантия. А теперь пойдемте выпьем кофе.
     - Прежде чем вы выпьете кофе, - сухо произнес Мэлори, - не мог бы я переговорить с мистером Пилгримом?
     - Ну разумеется, сэр, - вежливо ответил Ковертон. С его точки зрения Мэлори выглядел очень колоритно - замечательный старикан, настоящий британец. Живая реликвия или что-то в этом роде.
     Когда партнеры вышли из демонстрационного зала, Мэлори вновь схватил Пилгрима за руку.
     - Я предупреждал вас, но вы проигнорировали мой совет. Вы понимаете, что вы натворили? Есть некая тайна, которую похоронили за семью печатями. Сам Захаров хотел, чтобы все так и оставалось! И вот вы выпускаете джинна из бутылки!
     - Сам Захаров? - фыркнул Пилгрим. - Послушайте, Хорейс, вам все-таки надо прочитать эту ерунду. Воспоминания какого-то старого хрена - какой они могут нанести нам вред? А что до Захарова, то его слопали черви еще сорок четыре года назад.
     Мэлори передернулся.
     - Вам холодно, Хорейс? Это все кондиционер...
     - Мне не холодно. Просто у меня такое ощущение, что упомянутые вами черви вскоре возьмутся за наш банк, улица Ательсгейт, шесть.
     Пилгрим положил старику руку на плечо:
     - Мы только что видели сто миллионов. Что с нами может приключиться?
     Мэлори посмотрел молодому банкиру в глаза.
     - Не знаю, но что-то наверняка приключится. Теперь мы обязаны выяснить, в чем дело.
     - Так выясните.
     Мэлори резко отвернулся.
     - Этим я и займусь. Если успею - пока не разразится катастрофа.
     Вернувшись в свой кабинет, Мэлори налил полный бокал виски ?Гленфиддич? и со вздохом опустился в кресло.
     Ох уж этот Пилгрим, подумал он...

***

     Несмотря на возраст, все пять органов чувств сэра Хорейса работали превосходно. Многие в лондонском Сити готовы были поклясться, что он обладал еще и неким шестым чувством - весьма развитым деловым нюхом. При этом был у Мэлори и один недостаток - он не считал обязательным придерживаться правил честной игры в бизнесе, всегда был готов взглянуть на проблему с разных точек зрения, причем не из какой-то там абстрактной объективности, а руководствуясь стремлением не упустить возможной выгоды.
     Сэр Хорейс и сам знал за собой эту особенность, а потому принимал соответствующие меры. В отношениях с молодым Пилгримом определенная твердость была необходима.
     Дело в том, что Мэлори недолюбливал нового старшего партнера. Сэр Хорейс родился в правление короля Эдуарда, получил классическое образование и по убеждениям был традиционалистом, твердым консерватором, человеком раз и навсегда определенных правил. Он любил иметь дело с людьми, обладавшими такими же качествами, - они носили привычные его взору галстуки, и их родственников сэр Хорейс тоже знал. Несколько дней назад, когда Мэлори ездил в гости к старому приятелю, ему довелось наблюдать сцену, которая сразу заставила вспомнить о Пилгриме. Аристократические трехмесячные щенки Лабрадора возились с маленькой дворняжкой, которая проявляла куда больше сообразительности, живости и проворства, чем любой из них. Собственно говоря, Пилгрим и был такой дворняжкой. Аристократы в свой круг его не приняли бы, но ума, энергии и живучести ему было не занимать. Если считать банк ?Хильярд и Клиф? аристократическим собачьим клубом, то дворняжка уже держалась здесь запросто, как у себя дома.
     Этого субъекта мне навязали, подумал Мэлори. Ну не совсем, конечно, навязали, но все же Пилгрим - знамение эпохи. ?Хильярд и Клиф? открыли свой филиал на Уолл-Стрит довольно поздно, позже, чем ?Лазар? и ?Ротшильд?. Американский отпрыск почтенного банка быстро набрал силу и вскоре сделался ведущей отраслью концерна. Партнеры, работавшие на Уолл-Стрит, сочли, что Пилгрим, если воспользоваться их выражением, ?тот жеребец, который выиграет дерби?. В результате молодого человека было решено переправить в Лондон, чтобы Мэлори натаскал его для грядущих ?скачек?. Но жеребчик вымахал уже слишком взрослый и задиристый, а Мэлори стал не тот, что прежде. Поэтому из их сотрудничества особого толка не выходило.
     Итак, во главе лондонского банка встал молодой человек, много учившийся, многому научившийся и времени даром не терявший. Пилгрим был очень умен. С точки зрения Мэлори, даже слишком умен - любил хвастать своими блестящими качествами перед пожилыми и опытными людьми, которым это вряд ли могло понравиться. Мэлори всю жизнь провел в разнообразных маневрах, в результате чего пришел к убеждению, что банкир, как зимнее пальто, должен быть теплым и внушающим доверие. А от Пилгрима веяло холодком и неудобством.
     Интересно, как отнесся бы к Пилгриму Захаров? А Пилгрим к Захарову? Неизвестно еще, как поведет себя Пилгрим в новых обстоятельствах. Впереди реальная и очень серьезная угроза. Справится ли он? Отличное испытание для его деловых качеств. Надо быть очень, очень осторожным. Один тяжкий промах Мэлори уже совершил.
     Сэр Хорейс придвинул к себе рукопись. Она начиналась так: ?Мое полное имя Генри Джордж Дайкстон. Ранней весной 1918 года я отправился в путешествие...?

Глава 2

     Отчет капитан-лейтенанта Королевского флота г. Дж. Дайкстона о событиях, имевших место, начиная с вечера субботы 30 марта 1918 года
     "Мое полное имя Генри Джордж Дайкстон. Ранней весной 1918 года я отправился в путешествие. Я с самого начала знал, какая высокая ответственность на меня возложена. А с течением времени мне стало еще яснее, что я единственный, кто может решить проблемы величайшей важности. К концу же этой истории...
     Но я должен рассказать очень о многом, а потому не буду забегать вперед. Иначе все замыслы и планы окажутся тщетны; ответ, который я подготовил для тех, кто столь скверно со мной обошелся, утратит свою силу. Поэтому я стану излагать события в строгой хронологической последовательности. Лишь конец моей истории будет необычным, потому что в нем не будет окончательности, за ним последуют дальнейшие события. Судя по всему, мне не суждено стать их очевидцем, но сама мысль об их неизбежности доставляет мне удовлетворение.
     Надеюсь, что вы, сэр, кем бы вы ни были, читая эти первые строки, уже ощутили, как говорят французы, frisson: дрожь сомнения, неуверенности и страха.
     Субботним вечером 30 марта 1918 года я находился в Лондоне в отпуске. Перед этим несколько месяцев я провел на борту монитора ?Уверенный?, главным образом выполняя задания по обстрелу гельголандского побережья. Друзей в столице у меня было немного, да и те, по большей части офицеры Королевского флота, находились в море. Посему мне предстояло ужинать в одиночестве. В обычных условиях я нашел бы какой-нибудь тихий ресторанчик, скорее всего в Сохо, однако в тот вечер мне захотелось развлечься.
     Поэтому я решил отправиться в театр ?Гейети?, а потом где-нибудь спокойно поужинать. Однако, как это чаще всего и бывает, если хочешь поднять себе настроение, достигаешь обратного. Средь шумной музыки, ярких красок, натужного веселья мое расположение духа и вовсе испортилось; при первой же возможности я ретировался в театральный бар. В одиночестве я пробыл там всего несколько минут, чувствуя себя среди всеобщего веселья заброшенным и никому не нужным. Затем на мое плечо опустилась чья-то рука. Я обернулся и увидел знакомого офицера, его звали Джеймсон.
     - Развлекаетесь, Дайкстон?
     - Не особенно.
     - Я вообще-то тоже. Слишком уж резкий контраст.
     Мы постояли молча, глядя на переливающиеся шелка и яркие огни. Мы смотрели на это беззаботное веселье и думали о том, что в эту самую ночь на Северном море царят холод и смерть, там сражаются и погибают люди.
     - Как вы отнесетесь к идее поужинать в моем клубе и немножко выпить? - спросил Джеймсон.
     Я тут же согласился. Гораздо приятнее провести вечер с человеком, отлично понимающим и разделяющим твое настроение, чем гнаться за преходящим и ускользающим весельем.
     Мы надели шинели и фуражки, свернули на Стрэнд и зашагали в западном направлении. На улице было людно: множество военных, девушек и та же самая неестественно оживленная атмосфера, которая так удручающе подействовала на меня в театре.
     Дошли до ворот, на которых было написано ?Выезд?, после чего свернули во двор. Джеймсон был членом Военно-Морского клуба в Пикадилли, располагавшегося в бывшем доме покойного лорда Палмерстона. Клуб был известен в Лондоне под названием ?Въезд и выезд?, потому что именно эти слова были написаны огромными белыми буквами на въездных и выездных воротах этого заведения. Предназначались они, разумеется, для кебменов и таксистов.
     Примерно час мы провели в дружеской беседе, удобно расположившись в глубоких креслах и потягивая напитки. Разговор был немногословным. Затем к Джеймсону склонился один из стюардов. Мой знакомый подумал, что стюард хочет принять заказ на ужин, и взмахом руки отослал слугу прочь, но тот не уходил.
     - Прошу прощения, сэр, но, если я не ошибаюсь, ваш гость - мистер Дайкстон. - Стюард взглянул на обшлаг моего кителя, где красовались две широкие нашивки и одна узкая. - Вы капитан Дайкстон, сэр?
     - Допустим, - ответил я.
     - Капитан Г. Дж. Дайкстон?
     - Он самый.
     - Тогда, сэр, должен сказать, что у столика портье вас ожидает некий джентльмен.
     - Кто он?
     - Он не назвался, сэр. Сказал лишь, что прислан из Адмиралтейства.
     Я извинился перед Джеймсоном и направился к стойке портье. Ожидавший меня мужчина оказался в штатском - в темном твидовом пальто широкого покроя и довольно щегольском котелке. Когда я приблизился, он сказал:
     - Меня зовут Стотт. Я из Адмиралтейства. Наденьте шинель и фуражку, капитан, и следуйте за мной.
     Помнится, я внимательно рассмотрел незнакомца и остался недоволен увиденным. Это очень символично, потому что все последующие события мне тоже крайне не понравились.
     - Почему я должен вам верить? - спросил я.
     Стотт раздраженно извлек из кармана пальто удостоверение. Подобный документ я видел впервые, однако там красовался герб Адмиралтейства, было написано имя владельца и стояла чья-то подпись.
     - Хорошо, я только предупрежу своего товарища.
     Но Стотт остановил меня:
     - На это нет времени. Ему скажет портье, что вас срочно вызвали. Надевайте шинель, пожалуйста. Нас ждет автомобиль.
     Мы сошли вниз по ступенькам и сели в ожидавший ?даймлер? с включенным мотором. Автомобиль сразу же тронулся с места; шофер явно знал, куда нужно ехать.
     - А что, собственно, стряслось? - спросил я Стотта.
     Он ответил лишь:
     - Вы военный человек, капитан. Не задавайте лишних вопросов.
     Я, естественно, был озадачен. Мой корабль стоял у причала в Харвиче, заправляясь топливом и обновляя боекомплект. Раньше понедельника выйти в море мы не могли. Монитор не зависел от приливов и отливов, ибо имел очень низкую осадку по сравнению с другими кораблями, но на дозаправку, подготовку к походу уйдет по меньшей мере двое суток. Вот почему я получил отпуск на сорок восемь часов и теперь не мог понять, чем вызвана такая спешка.
     Стотт довольно сварливо заметил:
     - Вы сказали своему капитану, что остановитесь в отеле ?Рассел?.
     - Там я и остановился.
     - Но вас там не было. Нам пришлось вас разыскивать, капитан Дайкстон.
     Признаюсь, я оставил это глупое замечание без ответа. Неужели этот болван думал, что офицер в отпуске будет сидеть в одиночестве в своем гостиничном номере? Я то и дело поглядывал в окно, пытаясь понять, куда мы едем. Автомобиль остановился в начале улицы Сент-Джеймс, дожидаясь просвета в сплошном потоке автомоторов, кебов и автобусов, чтобы сделать поворот. На улочке, куда мы свернули, находились только клубы. Неужели меня вытащили из ?Въезда и выезда? только для того, чтобы отвезти в другое такое же заведение?
     Но квартал Сент-Джеймс остался позади, и я перестал ломать голову. Впереди лежала улица Пелл-Мелл, а от нее до Адмиралтейства рукой подать. Стало быть, туда меня и везли. Довольно странно, если учесть, что был субботний вечер, да и мой корабль наверняка успел загрузиться всем необходимым лишь наполовину. Впрочем, ?даймлер? не доехал до Пелл-Мелл, а неожиданно затормозил. Выглянув в окно, я увидел ворота Сент-Джеймсского дворца, где застыли часовые. Я пожалел бедолаг, потому что дул холодный пронизывающий ветер. Тут автомобиль внезапно повернул направо, въехал в ворота, и мы оказались на территории королевского дворца!
     - Следуйте за мной, - приказал Стотт, проворно вылезая из машины.
     Мы пересекли двор и остановились перед какой-то дверью. Стотт нетерпеливо постучал, и на пороге появился лакей в ливрее. Я едва поспевал за шустрым чиновником из Адмиралтейства - так тот торопился. Он оглянулся на меня через плечо, бросил: ?Быстрее, пожалуйста!? - и вприпрыжку понесся вверх по лестнице.
     Мы оказались в старинной приемной весьма чопорного вида, сплошь увешанной портретами королей Ганноверской династии - один уродливей другого.
     - Подождите здесь, капитан Дайкстон, - рявкнул Стотт и оставил меня в одиночестве.
     Тут мое любопытство разыгралось с новой силой. Не каждый день тебя сажают в автомобиль и столь таинственным образом доставляют в королевский дворец. Повинуясь инстинкту, я наскоро проверил, достаточно ли начищены сапоги и есть ли складка на брюках. С сапогами все было в порядке, потому что у меня отличный денщик, но со складкой на брюках дела обстояли хуже, да и на коленях наметились пузыри. Я нервно принялся приводить форму в порядок: подтягивать брюки, отряхивать китель и так далее. Не успел я покончить с этой процедурой, как дверь распахнулась и в приемную выглянул капитан первого ранга.
     - Сюда, капитан, - позвал он.
     Пропустив меня вперед, он закрыл дверь и остался снаружи, но я заметил это не сразу, ибо внимание мое было всецело поглощено новым и неожиданным обстоятельством: в дальнем углу гостиной, рядом с письменным столом, стоял мужчина в темном костюме, глядя прямо на меня.
     - Дайкстон? - спросил он.
     Я вытянулся по стойке ?смирно?.
     - Так точно, ваше величество!"

***

     Мэлори почесал переносицу, в которую врезались очки, и вспомнил пренебрежительный отзыв Пилгрима: ?древняя история?. Ничего себе ?древняя история?! Всего несколько страниц прочитано, а этот Дайкстон уже угодил на тайную встречу с самим королем! Неужели Пилгрим не понимает, что это поистине невероятный случай - тем более в 1918 году, когда недоступный и богоподобный король-император правил четвертью планеты...
     Теперь и в самом деле сэр Хорейс ощутил пресловутый frisson. В груди шевельнулось очень нехорошее предчувствие. Со вздохом Мэлори вновь нацепил очки, хлебнул виски и продолжил чтение.

***

     "Король сделал несколько шагов мне навстречу и очень серьезно сказал:
     - Спасибо, что пришли.
     Рассмотрев его как следует, я увидел, что вид у монарха весьма озабоченный. Лоб его величества был покрыт морщинами, глаза смотрели устало, в бородке проступила седина. Я подумал, что и ему война дается нелегко, как всем нам.
     Затем король обратил мое внимание на прочих присутствующих. Сначала на высокого мужчину с пронзительным, властным взором, седыми усами щеточкой и старомодной французской бородкой.
     - Это мистер Захаров, - сказал король. - Директор концерна ?Викерс, Максим и Кё?.
     Я слегка поклонился. Имя этого человека, а также его пикантная и грозная репутация были мне известны. Захаров выглядел не менее величественно, чем сам король: такой же холодный, стальной и грозный, как оружие, производимое его концерном. На мой поклон он не ответил, лишь чуть-чуть двинул бровями.
     Король указал на второго из присутствующих:
     - Мистер Кларк.
     Его величество явно не считал нужным объяснять, почему здесь находится Захаров, однако присутствие мистера Кларка, по мнению короля, явно нуждалось в комментариях. И в самом деле, Кларк выглядел весьма невзрачно, несмотря на старательно выглаженный выходной костюм. По-моему, ему было за семьдесят - маленький, сутулый старичок. Он был похож на мелкого клерка, так что фамилия ?Кларк? подходила ему как нельзя лучше.
     - Мистер Кларк