ворянам вместе  взятым, пролетариат имел мощную  организацию -
партию  большевиков,  и  был  способен выполнить за  буржуазию ее  задачи по
руководству  и  осуществлению  буржуазной  революции  при условии  поддержки
крестьянами.  Передав  им  землю,  пролетариат  такую поддержку  получил  на
определенное  время.  Точнее   -  поддержку   получила   захватившая  власть
организация революционеров( после, как крестьяне  убедились  на  собственном
горьком  опыте, что  кроме этой организации,  кроме этой власти, их никто не
организует  и  не защитит),  поддержку  на период, пока существовала  угроза
потери земли.
     Было  ли  понимание  того, что революция - буржуазная? "Конечно,  пусть
меньшевики и Отто Бауэр - представитель  П  1/2 Интернационала  - кричат: "У
них там буржуазная революция",  но  что  наша задача - буржуазную  революцию
довести до конца.("В.И. Ленин. Полит.отчет  XI с.РКП(б), 27 марта 1922 года.
Избранные произведения в 3 тт. М.1980г. т.З, с. 648. Подч.мной - Н.С.)
     Твердившие   о   буржуазной  революции  меньшевики  не  понимали,   что
классическая буржуазная революция с буржуазией во главе в России 1917 года -
невозможна.
     В.И.  Ленин считал,  что  задачи  Октября  не  ограничатся  выполнением
программы буржуазной революции. Он  думал, что  Октябрь сможет пойти дальше,
раз "власть перешла  к  пролетариату".  К сожалению,  власть  не  перешла  к
пролетариату и не могла к нему  перейти. Социалистическая революция не может
произойти  в  полуфеодальной  стране неграмотных  крестьян.  Иначе весь  мир
наслаждался бы социализмом еще в  ХVШ веке. Это и подтвердила  наша история.
Власть    перешла    в    руки    организации    революционеров,    которые,
выполняя(вынужденно выполняя) задачи буржуазной революции закономерно заняли
вакантное место буржуазии.  Почему "вынужденно" и  "закономерно"? Потому что
никому не  дано нарушить  объективные,  открытые К.  Марксом  и Ф. Энгельсом
законы общественного развития - в некотором смысле это еще более невероятно,
чем нарушить закон всемирного тяготения.
     Но  самое главное, что  эту  невозможность доказали не чьи-то слова,  а
сами крестьяне - недовольные ставшей ненужной им продразверсткой(Гражданская
война  закончилась  -  угрозы  потерять  землю больше не существовало),  они
восстали и власть большевиков, "пролетариата", оказалась на грани  краха. Им
пришлось отступить и заменить продразверстку налогом. Начался нэп.
     Было  ли   понимание  того,  что  нэп  это  именно  отступление   перед
превосходящими   силами  противника?  "Новую  политику  мы   начали  строить
совершенно по-новому, ни с чем старым не считаясь.  И  если бы мы ее строить
не  начали,  то  мы  были  бы разбиты  в первые  же месяцы, в первые же годы
наголову. Но это не значит,  что мы уперлись в то, что если мы  начали ее  с
такой абсолютной смелостью, то мы непременно и  будем так продолжать. Откуда
это   вытекает?  Это   ниоткуда   не   вытекает."  (В.И.   Ленин.   Там  же,
с.622.Подч.мной  -  Н.C.).  "Где  и  как  мы  должны  теперь  перестроиться,
приспособиться,   переорганизоваться,   чтобы   после   отступления   начать
упорнейшее наступление вперед, мы еще не знаем."( В.И. Ленин, там же, с.686.
Подч.мной - Н.С.).
     Страна   лежала   в   руинах.   Восстановление,   тем   более  развитие
промышленности,  требует средств.  Взять  их было неоткуда - кроме народа, а
народ в 1921 году на 85% - крестьяне.
     Именно поэтому  сразу  же  с  введением  нэпа  началась так  называемая
"советская  политика  цен"  -  завышенные  цены  на  промышленные  товары  и
заниженные закупочные цены на хлеб.
     Не зная  брода, большевики начали  слишком  рьяно  проводить "советскую
политику цен" и столкнулись в 1923 году с "кризисом сбыта". В 1923 году на 1
пуд ржи можно  было купить 1,5  аршина ситца вместо 5 аршин в 1913 году. Это
даже  неграмотный крестьянин понимал  и отказывался  покупать  промтовары по
таким ценам. Пришлось опять отступить - страна, промышленность только-только
начали  восстанавливаться  - и снизить цены  на  продукцию промышленности  в
среднем  на  треть.  Таким образом, перераспределение (  попросту  говоря  -
перекачивание) средств из сельского хозяйства в промышленность продолжалось,
хотя и в меньших масштабах.
     Но  если  в  1923  году  понижение  цен  на   треть  отвечало  рыночной
конъюнктуре,  то   в  1927/28  годах,  когда  восстановление  промышленности
закончилось, выпуск  продукции  увеличился в несколько раз и  соответственно
уменьшилась рыночная стоимость ("себестоимость") каждого отдельного изделия,
эти цены перестали удовлетворять  крестьян. Снижение в течение 1927 года цен
на промтовары на 10% ничего не изменило и крестьянин "забастовал".  К началу
1928  года  было  заготовлено 51,3  миллиона  центнеров  хлеба  вместо  70,2
миллиона  центнеров  к  началу  1927  года. Последовали  "чрезвычайные  меры
хлебозаготовок".
     Необходимость этих мер понимали все  и пусть с  колебаниями, вызванными
вполне  понятным  страхом - "кризис сбыта" 1923 года и, особенно,  восстания
1920-21 годов, были весьма грозными воспоминаниями, но  поддержали  их  тоже
все,  в том числе  и Бухарин, и  Рыков, и Томский  и другие будущие  "правые
уклонисты". Иначе стране, вернее городу и армии, угрожал голод.
     Трудности с хлебозаготовками начала 1928 года не были причиной, не были
даже  предлогом  для  "выдуманных"  Сталиным  "сплошной  коллективизации"  и
"раскулачивания". Они были всего лишь ударом колокола, сигналом для перехода
в наступление нового строя.
     Понимание того, что после  завершения восстановления страны (конец 1928
года) такое наступление  неизбежно, росло в правящем классе. Первым, кстати,
об этом заговорил в октябре 1927 года, то есть задолго до "хлебного кризиса"
- Бухарин.
     Такой  резкий  поворот  официальной  теории  дал   Троцкому  повод  для
издевательств: "Сегодня - "Обогащайтесь!",  а завтра  - "Долой  кулака!" Это
легко говорить Бухарину. Он берется за перо - и готово. Ему нечего  терять."
В последнем Троцкий  крупно ошибался  - последующие  события показали, что и
ему и другим было что терять.
     Антагонизм интересов  нового строя, нового  класса и  класса  крестьян,
мелкой буржуазии был доказан давно и не только теоретически - кровью 1920-21
годов  и   червонцами  1923  года.  1928  год  стал  пробой  сил,  предтечей
коллективизации.  "Чрезвычайные   меры  хлебозаготовок"  были   возвратом  к
политике  продразверстки,  возвратом,  вызванным  не  чьими-то  желаниями  и
"тележками", а объективной экономической  необходимостью.  Крестьяне впервые
отступили перед  выросшей мощью нового класса и его государства. Что за беда
в  повышении закупочных  цен  на  зерно  или  понижении на  промтовары?  Ну,
развивались  бы  помедленнее,  ведь  предлагал  же Бухарин  "другой  путь" -
сохранить существующий уровень капиталовложений, не сворачивать нэп?
     За  1929-33  годы  капиталовложения в  народное  хозяйство должны  были
превысить капиталовложения за предыдущие пять  лет в 2,5 раза.  Предположим,
что был принят "другой путь" Бухарина. Умножим пять лет на 2,5 и получаем...
1941 год. С чем бы мы его встретили? И где гарантия, что это был бы не 1941,
а 1939 год, например? И  вполне возможно, что в таких условиях Гитлер  начал
бы не с Франции, а с СССР, и на слабый Советский Союз  он скорее всего напал
бы  при  всесторонней  помощи  и  одобрении  Запада,  не  знавшего еще,  что
следующая очередь - его.
     При всех усилиях  и  жертвах  даже  после  завершения первой  пятилетки
страна  продолжала  отставать  от развитых  стран Запада,  промышленность не
могла еще обеспечить обороноспособность страны. Таким образом, ясно  - темпы
роста  промышленности  должны  были  быть  максимально  высокими,  на  грани
возможного, на грани срыва. И становится  совершенно ясно также, что с точки
зрения международных условий, объективно "ускорители" как раз  и были правы,
независимо от того, какими субъективными намерениями руководствовался каждый
из них.
     И  все же -  давайте не только встанем на точку  зрения Бухарина  и его
единомышленников,  но  согласимся даже с невозможным  - с тем, что  не  было
Запада,  не  было   Гитлера,  не  было   1941  года.  Не  будет  "сталинской
коллективизации", а  чтобы  получить  хлеб у крестьян,  понижаются  цены  на
промтовары.  Поскольку  на 10%  снижение крестьянин не отреагировал, их надо
было  снижать  еще  и  еще -  на сколько?  Крестьянин  богатеет, усиливается
социальная  дифференциация  на  полюсах  -  кулаки   богатеют,  естественно,
быстрее,  чем середняки, бедняки беднеют.  Что же  мы получаем  в результате
даже в такой невозможной тепличной обстановке?  Большевики сами бы усиливали
своего врага,  и  с  каждым  годом бухаринского  пути их победа в  неминуемо
предстоящей схватке, становилась бы все более и более проблематичной. Почему
в  "схватке"?  Да  потому  что наступает  момент, когда  буржуазия  начинает
требовать власть.  Кроме того, нэп это не только крестьяне - кто сказал  "а"
должен сказать и "б" -  свободная  торговля хлебом и частная собственность в
городе идут рука об руку. Не могут не идти. Вы мне не верите? "Позвольте это
вам сказать без всякого преувеличения, так  что в этом смысле, действительно
"последний и  решительный  бой"  не с международным капитализмом  -  там еще
много  будет "последних  и  решительных  боев  ,  -  нет, а  вот  с  русским
капитализмом, с  тем, который растет  из мелкого крестьянского хозяйства,  с
тем, который  им поддерживается. Вот тут предстоит  в ближайшем будущем бой,
срок которого нельзя точно определить." (В.И Ленин, там же, с.628-29.).
     Промышленность  могла  дать  меньше  половины  необходимых средств  для
индустриализации.  В  случае   понижения  цен  на  промтовары   до   уровня,
приемлемого для крестьян или повышения на хлеб - не давала ничего, то есть в
этом  случае  нельзя  было  бы  не  только сохранить существовавший  уровень
капиталовложений, надо было бы отказаться от роста промышленности вообще. Но
и это еще  не  все. Восстановленная  промышленность  производила только  1/5
часть  необходимого  оборудования  для индустриализации, остальные 4/5 нужно
было покупать у капиталистов. А главным источником валютных поступлений  был
хлеб. Нo потребности в  хлебе росли вместе с ростом  городского населения, а
государственные заготовки - нет. Даже чрезвычайные меры позволили всего лишь
достичь прошлогоднего уровня. Экспорт хлеба за год с 1927 по 1928 упал с 153
миллионов пудов  до  27 миллионов пудов, то  есть  практически  прекратился.
Покупать  станки, и не только станки  - импорт  черных металлов и изделий из
них, например, в 1929 году составил 381 тыс. тонн, в 1931 - 1703 тыс.  тонн,
в 1932 - 1040 тыс. тонн - было не за что.
     Нужно  было  взять  хлеб  у  крестьян. Но как?  Ввести  продразверстку?
Восстания 1920-21 годов и неудача чрезвычайных мер 1928 года, спасших страну
от  голода, но не  решивших проблему, закрывали этот путь.  Повысить цены на
промтовары?  "Кризис  сбыта" 1923  года  и  "хлебный кризис"  1928 года ясно
показали, что и  этот путь невозможен - ведь  если крестьянин не покупает по
нынешним ценам, то по более высоким - и говорить не о чем. Все это уже  было
и не удалось.
     И  в  этот момент  Сталин без  всякого  преувеличения  делает открытие.
Товарность хлеба у середняков и бедняков - 11,2%, а у немногочисленных тогда
колхозов и  совхозов  - 47,2%!  В четыре раза  выше! В  два с половиной раза
выше,   чем   даже   у  кулаков!   Вывод   -  для   индустриализации   нужна
коллективизация.
     Утверждают,  что, несмотря ни на что, коллективизация  была в интересах
крестьян "в конечном счете", вот только проведена она была не так как нужно.
С такой  логикой можно  далеко зайти -  ведь и коммунизм и социализм  тоже в
конечном  счете  в  интересах  всех  людей,  в  том  числе  и  капиталистов.
Попробовал бы кто-нибудь  из нынешних умников  заявить  крестьянину  в  1929
году,  что  отдать лошадь, корову, инвентарь, землю( национализированную, но
переданную ему  навечно, то есть  его, так он  это и воспринимал) - в его же
интересах! Практически  это означало экспроприацию  крестьян как класса - не
кулаков,  а  именно всех крестьян, ликвидацию крестьянства как класса мелкой
буржуазии.
     В 1927 году в СССР насчитывалось 25 миллионов крестьянских хозяйств, из
них 62,7% составляли середняка.  Кем  был крестьянин - середняк в 1927 году?
Он  имел лошадь (часто не одну), корову(часто  не  одну)  и  землю, т.е.  не
отличался от кулака 1913  года, а если не навешивать ярлыков, то это был уже
совсем другой  крестьянин -  крестьянин-фермер. Как, по-вашему, 15 миллионов
фермерских хозяйств это сила или  нет? Мог новый правящий  класс чувствовать
себя спокойно, пока сохранялась эта сила, практически неподконтрольная ему и
потенциально враждебная, что проявлялось при малейшей заминке в делах  новой
власти? Это еще одна веская  причина для попытки уничтожить  ненужный новому
строю  класс.  Этот   класс  крестьян   -   мелких   собственников   средств
производства, более  того  - жизненных  средств, совершенно не вписывался  в
новое общество, где все должно принадлежать государству. Таким образом, были
экономические и политические причины для  ликвидации крестьян как класса.  В
результате  коллективизации  крестьяне, если  не  формально,  то  фактически
превращались  в  наемных  работников,  как  и все  остальное  население,  за
исключением представителей нового правящего класса.
     Индустриализация, коллективизация, вопрос существования нового  строя -
это даже не клубок  проблем,  а единое целое. Все  эти проблемы не  решались
отдельно, только сразу, одновременно.
     Как же можно было на практике осуществить коллективизацию? Убеждениями?
Уговорами?  То,   что  середняк  идти  в  колхоз  не  собирался  -  не  плод
умозаключений. За  10  послереволюционных  лет в  колхозы вступило ...  0,8%
крестьянских хозяйств.  Все, кто хотел -  в колхозы  вступил. Таким образом,
коллективизация действительно  должна была занять "целую эпоху", как говорил
Бухарин,  так  и не понявший  до  конца  своего что  происходит. Те 20%, что
намечено было  "коллективизировать"  по  пятилетнему плану неизвестно  каким
способом, тоже ничего не решали.
     Экспроприацию  крестьян  нужно  было провести  насильственно и  быстро.
Вполне  естественно,  что  такая политика должна  была поставить и поставила
страну перед  угрозой  гражданской  войны -  классовая борьба  это не  шутки
нынешних "историков". То, что классовая борьба вещь действительно серьезная,
понималось тогда  очень хорошо - отсюда  статья  Сталина "Головокружение  от
успехов",  после которой  из колхозов  вышло  2/3 загнанных в  них крестьян.
Своим тактическим  ходом  Сталин выпустил пар из котла, но дело-то уже  было
сделано.  Крестьянин в массе своей почувствовал  мощь  нового  класса  и его
государства и понял безнадежность борьбы.
     Рабочий  класс  тоже  не  был на  стороне  крестьян -  индустриализация
отвечала его интересам не только  "в  конечном счете", но и гораздо раньше -
увеличивала  численность, развивала сознание, то  есть объективно готовила к
будущей социалистической революции.
     Соотношение  сил было явно не в  пользу  крестьянства. Против него были
законы истории.
     Упадок  крестьянства  как класса происходит во всех  развитых  странах.
Конкретные исторические условия сложились так, что  в России конца 20х годов
оно  должно было исчезнуть как класс с невероятной для. частного капитализма
быстротой. Для частного, но не государственного. Новый  строй( я называю его
государственным  капитализмом  потому что новый класс,  пришедший  к власти,
владеет   средствами  производства  совместно,  объявляя  их  собственностью
государства,   сам   же   при   этом   государством   и    являясь   -    не
страной-государством, а государственной машиной,  аппаратом  власти, и одно,
собственность, неотрывно от другого -  аппарата власти) - ускоряет  развитие
отсталого общества  во много раз, да это и понятно, иначе ему бы не выжить в
окружении передовых частнокапиталистических стран.
     Коллективизация  отнюдь  не  подорвала  сразу  сельского хозяйства, как
сейчас утверждают. Это ложь. Она повлияла на животноводство, но земля родить
не перестала, и это доказывают  не эмоции, а цифры производства зерновых. Во
время коллективизации государственные хлебозаготовки подскочили вдвое. Хлеба
было  больше,  чем  достаточно, чтобы накормить всю  страну,  в том  числе и
крестьян,  и  без всяких  карточек. Но он был главной статьей  экспорта, его
меняли на станки, металл и т.д.
     На глазах  умирающих  от  голода людей пароходы грузили  зерном,  мясом
(тоже, кстати, не последняя причина  убыли поголовья  скота  вдвое  за  годы
первой  пятилетки, вопреки  распространенному мнению, что во  всем  виноваты
крестьяне, забивавшие  свой скот, чтобы не  вести его в колхоз) и отправляли
на Запад.
     Жестоко?  Еще  как. Негуманно?  Конечно. Но  на мировом  рынке гуманизм
ничего не стоит, а новому строю чуждо само это понятие "гуманизм".
     Теперь  о  "репрессиях".  Когда  валят  "до  кучи"   классовую  борьбу,
коллективизацию,  индустриализацию  и  репрессии  1937-38  годов,  то понять
ничего невозможно, остается  только обращаться к  "теории  насилия", "теории
тележек"  и  прочим "теориям". А еще проще объяснить все  тем,  что это было
нужно  лично  Сталину,  чтобы   захватить   власть.  Конечно,  волей-неволей
приходится от от  себя призраки  тех,  кто вместе  с ним  "узурпировал права
рабочих и  крестьян",  а потом почему-то  этой  же своей "узурпацией"  и был
уничтожен.  Если бы О. Лацис был способен  понять  хотя бы то,  что сам же и
написал, то ему пришлось бы признать, что либо  никакой "узурпации" не было,
либо  Киров,  Куйбышев,  Орджоникидзе,   Рудзутак  и   сотни,  сотни  других
"твердокаменных с громадным политическим опытом, занявшие все ключевые посты
в партии и государстве" - даже  все  вместе не  смогли составить конкуренцию
одному Сталину  - "величайшему гению всех времен и народов". Вот ведь к чему
приводит привычка прятать голову в песок. "Борец с культом" О. Лацис на деле
oкaзывaeтcя его пропагандистом и защитником.
     Если на рубеже 20-30х  годов  шла классовая  борьба,  вернее  произошло
обострение  классовой  борьбы,  вызванное не чьими-то  желаниями,  а  вполне
объективными экономическими и политическими причинами,  окончившееся победой
правящего класса, то в 1937 году усилилась и достигла апогея внутриклассовая
борьба за власть.  Она приняла более  или менее открытые  формы  сразу после
завершения  коллективизации и  первой пятилетки - противников, ради борьбы с
которыми приходилось сплачиваться, уже не  было,  а  поколение  20х начинало
требовать свою долю власти.
     В 1937  году верх взяла именно эта - более молодая, более  нахрапистая,
не обремененная никакими моральными устоями, прошедшая школу раскулачивания,
сплошной коллективизации,  индустриализации, где она  была  непосредственной
исполнительницей и численно превосходящая часть правящего класса.
     Сталин возглавил ее, что  было  более чем естественно, так как отвечало
его личным интересам, а эти люди уже видели в нем своего испытанного вождя -
Сталин  был  как  бы  квинтэссенцией их наихудших  (с общечеловеческой точки
зрения) качеств. Он жестоко, варварски расправился с побежденными с  помощью
нового  поколения правящего класса - без этой помощи его карьера закончилась
бы в том же 1937 году.
     Таким образом,  от  всего "сталинизма" остается только одно -  были  ли
неизбежна  такие  репрессии,  такие  кровавые  оргии?  К  сожалению,  логика
исторического  развития нового строя  вела к тому, что именно  такой человек
как Сталин должен был  встать во главе этого окончательно победившего к 1937
году строя.
     В обожествлении себя  и убийствах соперников