Именно старший Керенский присудил Володе
Ульянову золотую медаль, которая открывала  ему  дорогу  в  университет.  По
некоторым сведениям,  директор  гимназии  дополнительно  снабдил  выпускника
Ульянова еще и письменной рекомендацией. Одним словом, тесен мир.
 Но вообще-то с биографическими подробностями трудно. Ну, всем  известно
про студенческую сходку в Казанском университете.
 Написана про это художниками не одна картина. Молодой  Ленин  во  главе
студенческой сходки, протестующей против некоторых нововведений, в частности
студенческого мундира с высоким воротником и обязанности носить этот  мундир
аккуратно, застегнутым на все пуговицы. Как говорится, нам бы эти заботы! На
одной картине изображена группа студентов, бегущая по  лестнице.  Впереди  -
студент Ульянов. Он растрепан, лицо  его  горит,  глаза  сверкают,  движения
бурны и непроизвольны. В полицейском отчете записано про студента  Ульянова,
что он буйствовал, стремительно  мчался,  размахивал  руками  и  был  красен
лицом...
 Мариэтта Сергеевна Шагинян так поясняет эти слова:
 "Внезапное исступление  (подчеркнуто  мною  -  В.  С.)...  юноши  было,
значит, настолько велико и до того бросалось в глаза, что  даже  полицейское
перо не смогло этого не запечатлеть необычным для себя языком".
 "Но революционная вспышка, - продолжает Мариэтта Сергеевна, - не была в
молодом  Ильиче   случайной   и   внезапной,   вызванной   общим   волнением
студенчества. Корни ее лежат глубоко, и подготовлялась она задолго, так  что
не с казанской истории  Владимир  Ильич  стал  революционером,  а  казанская
история только дала исход накопившемуся в нем душевному протесту".
 Может, и так. Но не  исключается,  что  эта  вспышка  семнадцатилетнего
студента (как задолго она могла подготавливаться? За пять, за  десять  лет?)
была лишь приступом того самого состояния юноши,  которым  были  обеспокоены
все домашние и которое еще в самой ранней юности,  даже  еще  и  в  детстве,
выражалось проявлением агрессивных наклонностей.
 Я с самого начала не собирался писать биографической  книги  о  Ленине,
нечто вроде серии "ЖЗЛ", но хотелось просто собрать воедино то, что о Ленине
передумано,  переговорено,  что  прочитано,  что   увидено,   узнано.   Ведь
результаты его действий, хоть и скрыты большей частью  во  рвах  и  ямах,  а
также под Эверестами пропагандистской шелухи, все же у нас перед глазами. Не
где-нибудь живем, но в той самой стране, под которую ему  и  его  сообщникам
удалось подложить бочку с порохом (с динамитом, с пироксилином, с  тротилом,
с нитроглицерином) и взорвать страну, превратив ее в бесформенные руины.
 Писать биографию я не собирался, но прочитать, если уж дошел  черед  до
этой темы, хотелось. И вот я обнаружил, что  последовательной  человеческой,
житейской биографии Ленина нет.
 С  нетерпением  открыл  многотомную  "Лениниану"   Мариэтты   Сергеевны
Шагинян. Немного преувеличено, что многотомная, но  все  же  в  подзаголовке
обозначено - тетралогия. Четыре части, это немало. В этих четырех частях 640
страниц. Прежде чем читать, повертев ее в руках так и сяк (второе название у
тетралогии  -  "Семья  Ульяновых"),  я  написал  письмо   заказчику   книги,
приблизительно следующее:
 "Работа  над  заказанной  Вами  книгой  о  Ленине   требует   прочтения
тетралогии Мариэтты Шагинян.  Подобно  тому,  как  Екатерина  II  наказывала
гвардейских    офицеров    чтением    "Телемахиды"    Василия    Кирилловича
Тредиаковского, можно наказывать писателей  чтением  этой  тетралогии.  Есть
такое понятие - "вредность" производства. За вредность даже дают молоко.  Но
молока я не пью, предпочитая ему более прозрачные напитки. Поэтому  прошу...
в размере 10% от условленного вознаграждения..." Но  приступал  я  к  чтению
объемистого труда с интересом. Я ждал подробного  описания  жизни  вождя  из
вождей, гения из гениев, великана из великанов.
 Сто двадцать семь книжных типографских страниц  истрачены  на  описание
обстановки, в которой жили  родители,  в  том  числе  и  Симбирска.  Кстати,
возвращаясь к самому началу наших записок, к стихотворению Демьяна  Бедного,
где "На рынке лаялись торговки, жужжа, как  мухи  на  меду",  невозможно  не
обратить внимания на краткое, но выразительное  описание  симбирского  рынка
Мариэттой Сергеевной:
 "Рынок забит возами со всякой  снедью,  битыми  индейками  и  пулярками
(думаю, что этого слова никто уж и не  знает  в  современном  Ульяновске.  -
В.С.), балыком, осетриной, кадушками со сметаной и  творогом,  мешками  муки
всех сортов помола, корзинами свежих яиц..."  Описана  лекция  преподавателя
физики  Ильи  Николаевича  Ульянова  о  молниях  и   громоотводах,   описано
знакомство его с Марией Александровной Бланк, описан Нижний Новгород, первые
годы брачной жизни Марии Александровны и Ильи Николаевича, и только на 127-й
странице родился младенец, будущий Владимир Ильич.  Можно  было  ждать,  что
теперь-то  мы  и  проследим   за   ростом,   за   развитием   мальчика,   за
обстоятельствами и подробностями его детства. Ничуть не бывало.
 Вероятно, Мариэтту Сергеевну можно извинить. Если эти обстоятельства  и
подробности неизвестны, не зафиксированы, так сказать, в записках или устных
воспоминаниях, то не выдумывать же их, не брать с потолка и не высасывать из
пальца.
 Например, известен эпизод из жизни Художественного театра, равно как  и
Михаила Булгакова. Булгаков написал пьесу "Батум" -  о  молодом  Сталине,  о
начале его революционной деятельности. Пьеса готовилась к постановке. Труппа
поехала в Кутаис и Батум "изучать на месте материал". Однако в Серпухове  их
догнала телеграмма:
 "Надобность  поездке  отпала  возвращайтесь  Москву".  Сталин  запретил
ставить спектакль, несмотря на то, что пьесу считал хорошей.  Позднее  стала
известна  редакция  запрета:  нельзя  такое   лицо,   как   Сталин,   делать
романтическим героем, нельзя ставить его в выдуманные положения и вкладывать
в его уста выдуманные слова. Ну, что же, как  ни  относись  к  Сталину,  но,
пожалуй, в его рассуждении был резон.
 Так или иначе,  но,  сообщив  читателям  о  рождении  младенца  Володи,
Мариэтта Сергеевна оставляет его своим авторским вниманием и  на  протяжении
более чем трехсот страниц рассказывает о чем угодно,  только  не  о  детстве
будущего Владимира Ильича.
 Тут  и  проблемы  образования  в  России  (ведь  Илья  Николаевич   был
учителем), тут и описание первой промышленной выставки в Москве  (1872  г.),
тут и - неизбежно и, быть может, невольно - стремительность роста,  развитие
тогдашней России: "Занесите для точности: ровно двадцать лет назад у  нас  в
России было 1126 верст оптического телеграфа  и  320  верст  электрического.
Записали? А теперь в наше время. Год 1872.
 Сейчас мы имеем: 46709 верст государственных линий при 91 730  проводах
и 576 станциях... Вот так", - это разговаривают персонажи.
 "- Здорово растем! В нашем уезде тоже открывается телеграф,
 - вдруг, неожиданно для всех, поднял голос Вася Шаповалов".
 Однако телеграф  телеграфом,  рост  ростом,  но  надобно,  притомившись
экскурсируя по выставке,  и  поесть.  Мариэтта  Сергеевна  с  ее  похвальной
дотошностью рассказывает, как и что ели на выставке.
 "...рассаживались на скамьях вдоль дубового стола, а  хозяин  заботливо
подкладывал под них малиновые подушки,  покуда  официанты,  одетые  "добрыми
молодцами", в длинных фартуках, сафьяновых сапожках и сплошь кудрявых  русых
париках с  неимоверными  завитушками,  широко  осклабливая  рот  в  улыбках,
вносили и выносили "чары с медом". - Чевкин развернул перед гостями  длинный
свиток меню... В меню мастер-повар предлагал:
 "Закуски:  Балык,  свежепросоленная  осетрина,  провесная   белорыбица,
свежепросоленные огурцы. Икра зернистая. Икра паюсная.
 Масло сливочное, редька, сыр.
 Горячее: Уха стерляжья с налимовыми печенками.
 Пироги: Расстегаи.
 Мясное: Лопатки и подкрылья цыплят с гребешками и сладким мясом.
 Зелень: Цветная капуста с разными приправами.
 Рыбное: Разварные окуни с кореньями.
 Жареное: Поросенок с кашей. Мелкая дичь с салатом.
 Сладкое горячее: Рисовая каша с орехами.
 Ягоды: Клубника со сливками.
 Сладкое холодное: Мороженое сливочное и ягодное.
 Плоды: Персики, сливы, ананас, вишни, корольки. Кофе, чай.
 Русское угощение: Орехи волошские, каленые, кедровые, грецкие, миндаль,
американские. Изюм и кишмичь. Пастила и мармелад.
 Пряники мятные.
 - Боже мой! - только и мог сказать про  себя  Федор  Иванович,  дочитав
длинный список..." Описаны  в  этой  части  учительские  съезды  (даже  одна
большая  глава  так  и   называется   -   "Учительские   съезды").   Описаны
инспекторские поездки Ильи  Николаевича  по  губернии,  его  соображения  об
улучшении школьного дела в России. Введены в повествование многие  и  многие
персонажи, введена даже небольшая романтическая история между неким Чавкиным
и некоей Липочкой, и как Чавкни возил ее на извозчике из Москвы в  Раменское
(четыре часа езды), и много-много всего на четырехстах сорока страницах.
 Вторая  часть  тетралогии  (со  стр.  129  по  437)   названа   "Первая
Всероссийская. Роман-хроника" (это о выставке). А  герою  тетралогии  в  это
время всего два годика. Так  что  сама  заданность  второй  части  исключала
участие в ней Володи Ульянова. Что  можно  написать  о  двухлетнем  ребенке?
Можно, но не 310 страниц. Он, конечно, иногда упоминается, но эти упоминания
занимают в общей сложности 2-3 странички.
 С тем большим нетерпением взялся я за третью часть эпопеи.
 Взялся и не поверил своим глазам. Ведь эта часть должна была  содержать
всю биографию Владимира Ильича от детства до смерти, ибо дальше, в четвертой
части, лишь "Уроки Ленина", то есть о том, как Мариэтта Сергеевна вступала в
партию в годы войны, рассуждения о том, какими  качествами  должны  обладать
агитаторы и пропагандисты, верные ленинцы, коммунисты, большевики.
 Это все гарнир,  а  основная  часть  блюда,  сам  "бифштекс",  кровавый
"бифштекс", приходился композиционно на третью часть эпопеи. Но, увы, третья
часть содержит в себе 16  (шестнадцать)  страничек  текста  и  называется  -
"Билет по истории" с подзаголовком "Эскиз романа". Эскиз, но не  сам  роман.
Много ли можно  рассказать  на  16  типографских  страничках?  Правда,  сама
Мариэтта Сергеевна делает оправдательную оговорку. Вот она:
 "Но как образовалась индивидуальность Ленина, какими внутренними бурями
и переживаниями из четвертого ребенка многодетной семьи  директора  народных
училищ Ульянова вырос на все века и народы гений революции,  совершенный  по
своей цельности и типичности характер большевика?
 ...И как  раз  для  этого  периода  ленинской  биографии  меньше  всего
сохранилось  воспоминаний  и  материалов...  По-видимому,  переломные   годы
Ильича, когда из мальчика формировался будущий человек, прошли во многом  не
замеченными ни для товарищей, ни для школьной среды".
 Первым, наиболее "замеченным" и серьезным событием в жизни В. И.  была,
конечно, сибирская ссылка на три года. Но и об этой ссылке до удивления мало
написано по одной, как мне сдается, причине: уж очень она была благополучна.
Не на что  пожаловаться,  не  за  что  бросить  проклятие  в  лицо  царскому
правительству,  не  за  что  даже  уязвить  местные  губернские,  уездные  и
волостные власти. Но взглянем сначала на предыдущие события.
 В марте 1895 года Ленин получает паспорт для выезда  за  границу.  Этот
паспорт выхлопотала ему в Петербурге Мария Александровна, мать. Вообще  надо
заметить, что очень многое для сына выхлопатывала она.  Скажем,  возможность
сдать в Петербургском  университете  экзамены  экстерном.  Скажем,  ехать  в
ссылку не по этапу, а вольно, свободно, на свои  деньги.  Скажем,  во  время
поездки в Сибирь останавливаться и задерживаться то в  одном  городе,  то  в
другом...
 Видимо, хорошими связями  обладала  Мария  Александровна,  но,  скорее,
быстро находила общий язык с людьми, быстро находила нужных  людей  в  самых
разных инстанциях.
 Советские источники не  скрывают,  что  Ленин  поехал  за  границу  для
установления связей с группой "Освобождение труда" и для чтения марксистских
книг, которые он, и правда, конспектирует. Он посещает Зальцбург в  Австрии,
Женеву, Цюрих, Париж, встречается с семьей  Шухта,  Плехановым,  Аксельроде,
Лафаргом, то есть - на революционном  языке  -  устанавливает  связи,  а  на
обычном, человеческом - плетет нити заговора. В то же время в  Швейцарии  он
лечится  (а  вернее  всего,  консультируется)  в  одном  из  санаториев.  Со
здоровьем у него явно не все в порядке, и, конечно, не грипп, не насморк.
 Ведь к 23 годам он уже совершенно лыс. Недаром  потом  будут  говорить,
что трехлетнее пребывание в Шушенском сильно укрепило его здоровье.
 В Петербург из-за границы Ленин возвратился не только со  связями,  но,
очевидно, и с деньгами. В Петербурге он начинает выпускать листовки,  газету
"Рабочее дело",  налаживает  связь  с  петербургской  марксистской  группой,
печатает свою брошюру о штрафах  и,  наконец,  становится  во  главе  "Союза
борьбы за освобождение рабочего  класса".  И  тут  его  арестовывают,  чтобы
потом, через некоторое время, сослать  на  три  года  в  большое  и  богатое
сибирское село Шушенское.
 Но сначала задумаемся  над  словами:  "Освобождение  рабочего  класса".
Казалось бы, какое дело интеллигентам с космополитическими  наклонностями  -
Марксу, Энгельсу, Плеханову, Аксельроде, Ульянову
 - до рабочего класса? И от чего этот класс нужно освобождать? От  труда
(группа "Освобождение труда")? И хотят ли сами рабочие, чтобы  их  от  труда
освободили? Мала зарплата? Штрафы? Но тогда надо было  бы  создавать  группы
"улучшения жизни рабочих", а не освобождения  их  от  труда.  Ведь  если  их
освободить от труда, то они уже перестанут быть рабочими, а на  их  место  у
машин, станков, в шахтах встанут другие люди, которые тоже будут  называться
рабочими. Сделать их труд свободным?
 Но это же  фикция.  Рабочих  ведь  не  держат  в  лагерях,  за  колючей
проволокой. Их держит на  заводах  и  фабриках,  в  шахтах  и  на  паровозах
необходимость зарабатывать деньги. Но эта необходимость существует и теперь.
Забегая вперед, скажем (а скоро, через определенное  количество  страниц,  и
докажем), что Ленин, придя к власти, теоретически  обосновал  и  практически
осуществил необходимость и неизбежность принудительного труда  для  рабочего
класса, а заодно и всего населения страны.
 Им, марксистам, для того, чтобы завоевать какую-либо страну и править в
ней, необходимо было народ (тот или  иной  народ)  подразделить  на  классы.
Классовая теория марксизма. В то время как народ - это цельный,  исторически
сложившийся организм. А подразделив народ на классы,  можно  натравить  один
класс на другой. Пусть они борются друг с другом и уничтожают друг друга.  А
выиграют марксисты. Классовая теория - это ключик к любой стране и к  любому
народу. А наиболее подходящий класс, с которого надо начинать, есть, правда,
рабочий класс.
 Во-первых, рабочие механически уже  объединены.  Ищи  там  крестьян  по
разным деревням, а интеллигентов по их домам, а ремесленниководиночек по  их
мастерским. Рабочие же каждый день собираются  в  одно  место  в  количестве
многих тысяч человек. Легко агитировать, легко  спровоцировать  их  выйти  с
флагами. Во-вторых, крестьянин привязан к своей земле, к  своему  хозяйству,
ремесленник - к своему "делу", рабочий же  не  привязан  ни  к  чему,  кроме
рабочего места, которое  легче  сменить  на  другое,  нежели  хозяйство  или
мастерскую. Отсюда и формула Маркса: "Рабочим  нечего  терять,  кроме  своих
цепей". Более того, Маркс выкинул формулу,  лозунг:  "Пролетариат  не  имеет
отечества".
 Действительно, из всех слоев населения той или иной страны  пролетариат
(будем рабочих  называть  по-марксистски)  наименее  обременен  национальным
самосознанием. Во всяком случае, пролетариату легче, чем какому-либо другому
слою  населения,  заморочить   голову,   распропагандировать   его.   Отсюда
марксистский лозунг: "Пролетарии  всех  стран,  соединяйтесь!"  Соединяйтесь
поверх своих народов и поверх своих  правительств.  То  есть  сокрушая  свои
правительства и размывая свои народы.
 "Союз борьбы за освобождение рабочего  класса".  В  Петербурге  (!),  в
России (!!), где рабочих было 3 процента  от  общего  населения.  Но  Ленину
нужна была  организация  и  нужна  была  для  этой  организации  благовидная
вывеска. Ведь это его формула: "Сила... авангарда в 10, в 100  раз  и  более
велика, чем его численность". Возможно ли это? Может ли сила сотни превышать
силу тысячи?
 Может и превышает, когда сотня  организована  (подчеркнуто  Лениным.  -
В.С.). Организация удесятеряет силы.
 Это  тот  же  принцип,  по  которому  мафия  из  3-4  десятков  человек
терроризирует и держит в руках целый город или его большую часть.
 Да, им нужна была организация. Они  понимали,  что  как  организованная
сотня сильнее тысячи, так организованные десять человек сильнее  сотни,  той
же тысячи,  а  несколько  тысяч  могут  оказаться  сильнее  неорганизованных
миллионов.  И  не  могли  же  они  свою  заговорщицкую  организацию  назвать
как-нибудь:  "Союз  борьбы  с   Российской   империей",   "Союз   борьбы   с
самодержавием", "Союз по завоеванию  и  сокрушению  России".  Лучше  звучит:
"Союз борьбы за освобождение рабочего класса".
 Такой "союз" был создан, а его создатель арестован и на три года сослан
в богатое сибирское село Шушенское.  Приговор  о  высылке  утвержден  (везде
будем иметь в виду новый стиль) 10 февраля 1897 года.
 Но сам Ленин еще в тюрьме. Мария Александровна хлопочет, и  24  февраля
Ульянов получает разрешение ехать в ссылку не по этапу, а за  свой  счет  по
проходному свидетельству.
 26 февраля его выпускают из тюрьмы и разрешают пробыть в Петербурге  до
1 марта. Он немедленно собирает совещание петербургского "Союза борьбы", где
спорит с экстремистских позиций с некоторыми более молодыми  членами  союза,
обвиняя их в оппортунизме, то есть в относительной мягкости по  отношению  к
существующему строю, а затем  фотографируется  с  некоторыми  заговорщиками,
которым,  как  и  ему  самому,  предстоит  ссылка.  Это  Ванеев,  Запорожец,
Кржижановский, Малченко, Мартов (Цедербаум) и Старков.
 Подумайте только  все  вы,  кому  внушили  представление  о  чудовищной
жестокости царского режима. Представьте себе, что в тридцатые  годы,  а  тем
более в двадцатые, т. е. в  годы  ленинской  диктатуры,  обнаружен  заговор,
антиправительственный кружок и арестовывают организатора этого кружка...
 Во-первых, мы имеем конкретный пример: "дело  Таганцева",  по  которому
расстрелян русский поэт Николай Гумилев, а уж сам Таганцев в первую очередь.
Только бы всех этих Ванеевых, Кржижановских, Мартовых и видели. Да и в более
поздние наши, уже застойные времена арестовали бы какого-нибудь  диссидента,
"правозащитника" и сослали бы его... не знаю уж куда. И вот он едет себе  не
торопясь.
 Останавливается в Москве у мамаши, живет здесь  два  лишних  дня  сверх
разрешенных. Приехав в Красноярск,  встречается  с  такими  же,  как  и  он,
политическими  ссыльными  Бабушкиным,  Красиковым   и   другими,   живет   в
Красноярске   около   двух   месяцев.   В   прошении   на   имя   иркутского
генерал-губернатора задержаться  в  Красноярске  он  ссылается  на  слабость
здоровья, свободно переписывается с матерью и сестрами, много  занимается  в
частной библиотеке купца Юдина. (Интересно, что стало с этим купцом,  с  его
домом и с его уникальной библиотекой после 1917  года?  Положим,  "в  бывшем
доме купца Юдина в Красноярске,  где  размещалась  (?)  огромная  библиотека
этого  книголюба,  разрешавшего  ссыльному  Ульянову   пользоваться   своими
сокровищами, также создан музей" (Путеводитель). Ну а если бы не было  этого
обстоятельства? А дома и сокровища других  красноярских,  и  минусинских,  и
всех российских купцов? Да и то подозреваю, ч