зах-поставщиках, ни  на рынках
никогда не появляюсь.  Все само собой делается.  Главное  --  не мешать делу
самому  делаться так,  как  оно  может и  хочет делаться. Если дело само  не
делается так, как нужно, никакими силами его не  заставите делаться так, как
вам хочется.
     Чем дольше и  откровеннее  говорил Гробыка, тем  спокойнее  и радостнее
становилось  на  душе  у  Крутова. Зародилась надежда  на  успех  реформы  и
перестройки вообще. А когда партградский Чаадаев намекнул ему на возможность
обставить его новую дачу заграничной мебелью, надежда перешла в уверенность.
--  Твой  Чаадаев  действительно голова,  --  сказал Крутов  помощнику после
встречи. -- А что если его  начать  выдвигать  на руководящую  работу? -- Не
пойдет,  -- ответил помощник. --  Зачем это ему,  если он и  так  фактически
заправляет областью?!


Русское экономическое чудо

     В Партграде  никакого ленинского  НЭПа  фактически не  было: не  успели
частники подняться  и развернуться, как  их  всех  засудили. Но после отмены
ленинского НЭПа в Партграде началось некоторое оживление "частного сектора".
Это -- приусадебные участки колхозников и  дачные участки городских жителей,
на которых выращивались овощи и фрукты и продавались на городских "колхозных
рынках",  а  также  частные  портные, сапожники, врачи,  учителя-репетиторы,
Постоянно возникали  нелегальные частные предприятия более крупного размера.
Создатели их время от времени разоблачались и сажались в тюрьмы. В Партграде
в  течение  нескольких  лет  процветала  подпольная  фабрика,  производившая
"заграничные"  вещи,  -- дамские  кофточки, джинсы, сапоги,  сумки. На самом
деле вещи делались в Партграде, но на них приделывали заграничные этикетки и
продавали  их  на черном рынке за большие деньги. Начальство смотрело на это
сквозь  пальцы, поскольку  получало  от  жуликов  взятки,  превосходящие  их
заработную плату. Сам прежний первый секретарь обкома партии Жидков покрывал
махинации жуликов. Его  жена стала  фактически главой партградских уголовных
мафий.   Помимо   упомянутой  фабрики,  в   Партградской  области  процветал
нелегальный "дом отдыха", бывший фактически  борделем для  привилегированных
лиц. В городе все знали о  существовании такого  рода банд, писали письма  в
центральные газеты, в  КГБ и  в ЦК КПСС. Но  без толку, так  как  Жидков был
старым  другом  самого  Брежнева.   Лишь   со  сменой   руководства  области
разоблачили и арестовали всю банду.
     Намерение горбачевского руководства  начать "новый НЭП", т.е. расширить
частное предпринимательство, поставило партградские власти в затруднительное
положение. Те люди,  которые могли бы добровольно и успешно выполнить  новую
установку Москвы,  сидели в тюрьмах. А желающих  последовать их примеру пока
не находилось,  кроме жуликов. Никто не верил в серьезность новой установки.
Все по опыту знали, что быть "частником" в советских условиях -- значит быть
жуликом. Как только изменится  установка свыше (а она  непременно изменится!
), всех "частников" разоблачат и посадят.
     Чтобы угодить. Москве, решили досрочно освободить  из тюрем кое-кого из
бывших  "частников"  и  спекулянтов.  В  частности, освободили  организатора
подпольной   швейной    мастерской,   изготовлявшей   американские   джинсы.
Многочисленные мелкие мастерские по ремонту  домашней утвари, обуви, одежды,
часов  превратили  в  "частные" предприятия.  Кроме  того,  открыли  частный
ресторан и частные зубные и гомеопатические больницы.
     Мастерские,   упомянутые  выше,  всегда   были  очагами   преступности.
Государству  они  приносили  доход   ничтожный,  зато  работники  мастерских
наживались  основательно.  Их  регулярно  разоблачали  и  сажали  в  тюрьмы.
Обстановку в  них "оздоравливали" новыми честными  кадрами. Но последние уже
через  несколько месяцев превращались в отъявленных  жуликов. Превращая  эти
мастерские  в частные  предприятия,  руководствовались тем соображением, что
"частники" воровать будут не больше, чем государственные служащие, зато дело
будут  делать  лучше.  Первые дни  такой  расчет, казалось, подтвердился. Но
вскоре в органы  власти посыпались  бесчисленные жалобы  жителей. "Частники"
воровали еще больше, а дело делали ничуть не лучше, чем их предшественники.
     Не  лучше  обстояло  дело  с частным  сектором на колхозном  рынке. КГБ
арестовало   одну   старуху,   которая  ухитрилась   со  своего   маленького
приусадебного  участка продавать на рынке овощей и  мясо- молочных продуктов
больше,  чем  четыре  колхоза  с  количеством людей  свыше  двухсот человек.
Местные   прогрессивные  экономисты,  воспользовавшись  неслыханной   доселе
свободой слова и установкой  на гласность, написали кучу статей  в газетах и
журналах о достоинствах "разумного подхода к частной инициативе". Статьи эти
произвели сенсацию  на  Западе.  В  Партграде,  в  свою очередь,  восприняли
западные   восторги   по   поводу    нового   НЭПа   как   высшую   похвалу.
Высокопроизводительную  старуху  хотели  было  представить  к  званию  Героя
Социалистического   Труда,  но  секретарь   обкома   партии   по   идеологии
засомневался   в  том,  можно  ли  частный  труд  считать  социалистическим.
Запросили Москву. Московские  передовые мыслители  заявили,  что в известных
условиях частный труд, служащий  делу социализма, может  рассматриваться как
социалистический,   Так   бы  и  стала  высокопродуктивная   старуха  Героем
Социалистического Труда,  если бы члены  шайки жуликов, сбывавших  колхозные
овощи  и мясо- молочные продукты через нее, не перегрызлись между собой и не
настрочили  друг  на  друга  доносы  в  КГБ. Старуху и жуликов, которые были
руководителями   этих   колхозов,   арестовали.   Аресты   напугали   прочих
"частников", и они резко сократили свою активность.
     Посоветовавшись с Москвою, товарищ Крутов предложил местному начальству
старуху   временно  освободить,  а  по  деревням  провести   разъяснительную
кампанию,.  чтобы  крестьяне   спокойно   везли  продукты  своей   "частной"
деятельности на городские рынки.
     Но больше всего  славы области, а  затем -- хлопот принесли два частных
предприятия:   мастерская   металлических   изделий   и   частный    туалет,
превратившийся в совместный советско-немецкий туалетный концерн.
     Частная мастерская металлических изделий (гвоздей, винтов, гаек,  шайб,
кнопок, скрепок, петель, дверных ручек, замков и  т.п.)  буквально в течение
нескольких  недель   развила  такую   экономическую  эффективность,  которая
превзошла все самые  высшие  мировые  показатели на  этот счет, включая даже
японские.  Хозяином  мастерской  назначили  старого  члена  партии,  бывшего
начальника  цеха  Машиностроительного  завода.  В   Партграде  заговорили  о
"русском экономическом  чуде", сопоставляя с  японским и немецким. Статья  с
таким заголовком появилась даже в столичной прессе  и в журнале "Коммунист".
Ведущие экономисты страны,  включая ближайшего советника Горбачева академика
Обалдяна,  написали  обстоятельные  работы  с  чрезвычайно умным объяснением
этого экономического феномена. Опыт этой  частной мастерской  в значительной
мере способствовал решению высших властей переводить предприятия на  систему
самофинансирования или самоокупаемости, так как мастерская не только окунала
себя  с лихвой, но сделала возможным успешное самофинансирование целого ряда
предприятий города, включая упомянутый Машиностроительный завод.
     Еще более  успешным оказался  опыт  с частным  туалетом. Возглавил  его
бывший директор комиссионного магазина, осужденный пять лет назад за крупные
хищения на десять лет лагерей  строгого режима, но досрочно освобожденный за
"образцовое  поведение  в месте  отбытия наказания" и даже восстановленный в
партии  с  сохранением  стажа.  Туалет  стал  самым образцовым  предприятием
города,  маяком  перестройки в  самом  высоком смысле  слова. По финансовому
обороту туалет  превзошел мастерскую металлических изделий  и вышел в  число
крупнейших предприятий города. А главное -- туалет вступил в прямые контакты
с западногерманскими  фирмами,  которые  поставили ему  оборудование высшего
мирового   класса,   а   также  туалетную   бумагу   и  различные  туалетно-
косметические  средства.   В  газетах  писали,   что  такие  унитазы,  какие
установлены в партградском частном  туалете, можно увидеть  только в  лучших
мировых  отелях  и  в  виллах миллионеров, что  даже у принца Чарльза и леди
Дайяны унитаз и биде хуже партградских. При туалете вскоре  открылся частный
магазин, в  котором  можно  было  приобрести  вещи высших мировых достижений
туалетного  дела.  Кроме  того,  при  туалете  открылось  еще  одно  частное
учреждение,   в   котором   граждан  обучали,  как   правильно  пользоваться
достижениями туалетной цивилизации, частный медицинский пункт и еще кое-что,
о чем знали все, но помалкивали во избежание нареканий в консерватизме.
     Когда  до Партграда  дошла информация (не слух, а именно информация)  о
случаях заболевания СПИДом в Москве, туалетный концерн закупил сто миллионов
презервативов в ФРГ  по бросовой  цене. Немцы  собирались  их  выбросить  на
свалку как устаревшие. Партградцы презервативами не пользовались. Как писали
в газетах,  не  доросли еще до  такого уровня, отстали  от Запада вследствие
сталинского террора брежневского  застоя. Но покупали презервативы охотно: в
связи  с  инфляцией рубля  презервативы циркулировали как  валюта  наравне с
долларами, марками и Библией. -- Если  перестройка продлится  еще  пару лет,
говорил  глава туалетного концерна, попивая баварское  пиво и рейнское вино,
--  мы  возьмем  в свои руки всю  экономику  области.  А  там,  Бог даст,  и
советскую   власть  отменим.  У   меня   в  обкоме  связи  есть,  поддержат.
Парламентарную  систему  введем.   Сахарова  президентом  поставим,  Ельцина
премьер-министром.  -- На что нам  сдался  парламентаризм,  -- возражала его
супруга.  -- Наш брат  Иван к  парламентаризму  не  приучен. Лучше  монархию
установим. Газеты пишут, кости царя нашли. Вроде бы кто-то уцелел. Неспроста
это! -- Хорошая идея!  А  кого царем поставим? -- Солженицына, конечно, кого
же еще?! -- Предложение принимается! Завтра же над каждой стоячей  и сидячей
точкой портреты его повесить!  Комитет создать по поводу его возвращения  на
Роди-' ну!  Ты  во  главе  встанешь. -- Мне,  Вань,  хотелось  бы в народные
депутаты.  -- Будет сделано!  Выдвинем. Платформу свою придумаем. Нажмем  на
канцлера Коля и на Геншера. Помогут.


Тревоги руководства

     В  "Партградской  правде"  появилась  восторженная  статья  о  "русском
экономическом чуде". После этого КГБ и  милиция всерьез взялись  за изучение
секрета  этого "чуда". Горбань встретился с Крутовым и  имел с ним следующую
беседу.
     --  Ситуация с частным  сектором получается не просто  криминальная, --
начал   Горбань,   --  а   сверхкриминальная.   Вот   стоимость   продукции,
произведенной ММИ за полгода.
     --  Ого!  Больше, чем Машиностроительный завод  дал!  -- Да. А ведь  на
заводе  работает  тысяча  человек,  тогда  как в  частной  мастерской  всего
пятьдесят.  Вот тебе  установленные  цены  на продукцию  мастерской.  Возьми
листок бумаги и раздели, если еще не забыл арифметику. А если забыл, попроси
внука, он тебе вмиг расчет сделает.
     -- Увы, не сделает. Теперь у нас, как на Западе, таблицу умножения даже
профессора математики не знают.
     -- Видишь, что  получается? Эта ММИ должна  была бы одними гвоздями всю
область  завалить, как снегом А  где они,  гвоздочки- то? Поди,  найди их  в
магазинах! -- Где?!
     -- А  вот где! Эти  жулики в соответствии с московской  установкой сами
нашли рынок  сбыта  для  своей  продукции.  Они  сбывают  ее тем, кто строит
частные  дачи, причем по  ценам в десять  раз  выше  государственных. Даже в
Прибалтике и в  Закавказье продают, сволочи! Что делать? Я  обязан  сообщить
обо всем в Москву.
     -- Погоди, не торопись. В Москве  на это все иначе смотрят.  Может быть
сумеем спустить все  на  тормозах.  -- Мы с  тобой  не одни. Знаешь, сколько
писем и  'B0 доносов уже поступило в управление?! Наш народ хлебом не корми,
а дай кляузы  сочинить. Они, мерзавцы,  и в Москву пишут. Но мастерская- еще
полбеды.  Еще  хуже  дело с  туалетным концерном. Тут, брат, нам не миновать
фельетона в центральной прессе.  Теперь  у нас  гласность,  если пронюхают--
наверняка настрочат. Вся страна смеяться будет. В этом частном туалете всего
четыре унитаза ("сидячих точки")  и  шесть писсуаров ("стоячих точек").  Вот
тебе  установленные  государством расценки.  Стоячая точка без  мытья  рук--
пятьдесят копеек, с  мытьем рук  -- рубль, с  причесыванием у зеркала -- два
рубля. Сидячая точка без бумаги -- рубль, с бумагой -- два рубля, Чтобы даже
при таких  живодерских ценах дать  такой доход, какой туалет  получил за эти
полгода,  нужно было  бы,  чтобы весь  Партград ходил справлять нужду в этот
туалет, причем каждый должен был  бы занимать стоячую точку на одну секунду,
а сидячую -- на две секунды. А по наблюдениям КГБ  туалет пустовал. Посещали
его  лишь  родственники да друзья "частников", причем  -- бесплатно. Откуда,
спрашивается, такие доходы?! А вот откуда!
     И Горбань нарисовал  Крутову такую картину  организованной преступности
международного  масштаба,  о  которой он  слышал от своего  сына,  читавшего
западные  книги  и  журналы  и слушавшего западные  радиостанции. В сознании
Крутова  всплыло сочетание слов "высшая мера",  которое он еще не  так давно
произнес  сам в  связи с  делом  своего предшественника. Но тут он  вспомнил
беседу  с Гробыкой. - -- Не будем пороть  горячку и  впадать в панику.  Люди
полезное дело делают. Побеседовать с ними, конечно, стоит.
     После  беседы  с  частниками  Крутов  и  Горбань получили в подарок  от
частных мастерских по золотому портсигару и  по  ожерелью  для супруг,  а от
частного туалета по новейшему унитазу и по биде из ФРГ. Прогресс в Партграде
брал свое.


Либерализация в Партграде

     Либерализацию в Партграде сначала истолковали так,  как ее  и следовало
бы  истолковать в  соответствии  с традицией. Из  лагерей и  тюрем выпустили
несколько искалеченных  людей, считавшихся диссидентами. Зато провели  такую
воспитательную   кампанию,   после   которой   партградцы   перестали   даже
рассказывать анекдоты,  сочиненные в  годы брежневского  террора. Партградцы
привыкли к  тому,  что  когда начинают много  говорить  о свободе,  то  дело
кончается  арестами. Из  учреждений  стали  изымать  под  разными предлогами
политически неустойчивых  сотрудников, особенно молодых. Милиция совместно с
народными   дружинниками   совершила  облаву   на  места,  где   продавались
запрещенные   книги.   На   улицах   стали  задерживать  молодых   людей   с
транзисторными  радиоприемниками,  приспособленными  для  слушания  западных
радиостанций.
     Но  вскоре  по  указанию  из  Москвы  начались  послабления.  Появились
"неформальные" объединения. Наибольшую известность из них в городе приобрели
"липари" и "металлисты". Первые были молодые люди из района Новых Липок. Как
правило, они были единственные дети в  более или менее благополучных семьях,
не сумевшие  устроиться  в  приличные  учебные заведения, Работали они  лишь
время  от времени где придется. Спекулировали  на черном рынке "заграничными
вещичками"  --  книгами,  кассетами, транзисторами, джинсами, сигаретами. По
примеру москвичей  того же рода организовались в группы, объявив целью групп
-- "культурное самовыражение и время провождение, независимое от комсомола и
от марксизма-ленинизма".  "Металлисты"  же,  разделяя  программу  "липарей",
отличались  от  них  тем,  что  одевались одинаково  в заграничные куртки  и
джинсы, украшенные  металлическими бляхами,  и стриглись наподобие  западных
панков.  Они  были  из рабочих  семей  и  сами  причисляли себя  к "рабочему
классу". Начальник областного управления КГБ Горбань сказал по этому поводу,
что "у  нас  даже поддаваться тлетворному влиянию и разлагаться морально как
следует не умеют".
     В  обкоме партии  решили возродить диссидентское движение,  но  в таких
формах, которые  вполне  укладываются  в  русло  перестройки.  Нашли  одного
бездарного  и  вполне преуспевающего писателя, которому однажды задержали на
короткое время  публикацию  его  сверхбездарного романа, и напечатали  о нем
статью  в  газете  как о  жертве  брежневского  "террора".  Писатель однажды
отсидел пятнадцать суток за хулиганство в пьяном виде. И это ему поставили в
заслугу:  был якобы репрессирован  за  критику брежневского  бюрократизма  и
коррупции.  Нашли  не  менее  бездарного   художника,  отбывавшего  когда-то
наказание  за растление малолетних. О нем тоже  решили написать статью как о
жертве брежневизма, устроить его выставку  и рекомендовать  его  иностранцам
как диссидента.
     --  Надо  проследить  за  тем,  --  сказал  товарищ  Крутов,  --  чтобы
освобожденные  узники совести  не вздумали на радости  вместо обличения  язв
нашего общества заниматься его восхвалением. Сейчас это было бы неуместно.


Западники и славянофилы

     Еще  в  брежневские  годы в  Партграде по  примеру  Москвы  возродились
движения славянофилов  и западников.  Сначала они были едины,  поскольку все
были  за  прогресс. Различались  они сначала тем,  что  первые  пили водку и
крякали от удовольствия, а вторые  тоже пили водку, но при этом  вздыхали по
виски и кальвадосу, о которых вычитали  в книгах  западных писателей. Но вот
однажды  вождь  западников пренебрежительно  отозвался о русском квасе. Хотя
квас  в  Партграде  давно исчез,  вождь славянофилов  заявил,  что он  такое
оскорбление русского  национального достоинства стерпеть не может. И пошло!!
И кончилось  полным разрывом и противопоставлением. Западники  настаивали на
приобщении Партграда к джинсам, бородам, колготкам, транзисторам, Хемингуэю,
Бергману,  Антониони  и  всему  прочему,  что на Западе  стало  неотъемлемым
атрибутом жизни  культурного  человека  конца двадцатого  века.  Славянофилы
обвиняли Запад в бездуховности и  звали к основам народной жизни, восхваляли
частушки,  народные  обряды  и   героическое  прошлое.  Вождь   славянофилов
опубликовал  статью  "Запад  нам  не  указ". В ней он призвал к  возрождению
обычая мазать ворота дегтем, если невеста потеряла невинность до  вступления
в брак.  Статья наделала много шуму. Народные массы в  лице одной  столетней
глухонемой  старухи  поддержали  это  предложение.  Но  в  практическом  его
исполнении возникли  трудности. Выяснилось,  что  в  городе нет  ворот и нет
дегтя. Но  это было еще  полбеды. Выяснилось, что  нет  народа.  Сунулись  в
деревню. И  в  каждом  доме  увидели холодильник и телевизор.  А  все  девки
красовались в  колготках, Даже  спали  в них. Парни  же  поголовно  ходили в
джинсах  с американскими нашлепками. После этого движение славянофилов пошло
на спад. А потому прекратили существование и западники.
     С   началом   перестройки,  однако,   эти  традиционно   русские  линии
возродились  вновь, причем -- в масштабах, какие были немыслимы не только  в
Партграде,  но  и  в  России вообще.  Продолжением славянофильской  традиции
явилось    патриотическое    движение   "Патриот",   а   западнической    --
интернационалистское движение  "Демократ". Расхождение  между  ними началось
сразу же на политической почве, так как водку в магазинах купить было трудно
и дорого, и все глушили самогонку.


Патриоты

     Патриоты, следуя примеру московской "Памяти", начали с заботы об охране
памятников  старины. Но  таковых,  если  не  считать монастыря и  нескольких
церквей, не  имеющих  никакой  архитектурной и исторической ценности  и  уже
находившихся  под  надежной охраной  предприимчивых  попов,  в Партграде  не
оказалось.  Охранять   было  нечего.  И  тогда  патриоты  сделали  открытие,
потрясшее  партградцев  своей  неумолимо