риный глаз с самым острым
зрением против кораблей союзников, сразу как бы теряющих защиту,
превращающихся в безобидный косяк сельди, который даже в таком вот
чернильном мраке можно безнаказанно уничтожить. Вопрос только в том,
сколько надо для этого морских глазастых хищников.
  Кибл опускался по трапу в центральный пост. Все изучено до мелочи - и
вдруг отклонение. Его нога поехала по скользкому упругому скату, он присел,
чтобы удержаться, трап стал подвижным, ненадежным - ощущение не из
приятных. Что-то произошло. Мгновенный страх. Он понял, что сидит на трупе
немецкого подводника. Проход вниз был перекрыт, и Кибл начал вслепую
кромсать труп. Лезвия ножа было почти не видно, и Кибл монотонно вонзал его
в мертвое тело, пока оно не распалось, освободив трап.
  Кибл вошел наконец в центральный пост. Ориентиром служила правая
переборка, и на нее можно было опереться всей тяжестью тела, прислушиваясь
к себе: похоже, предельный срок пребывания под водой для него уже истек. Но
Кибл был к этому готов, он знал, что придется нелегко. Позади осталось
хорошо изученное ограждение перископа. Вот стол, над которым склонялся
офицер, прокладывавший курс. На нем - карты. Было бы интересно изучить их,
но в крови было уже столько азота, что не следовало делать ни одного
лишнего движения. Кибл скорее ощутил на расстоянии, чем нащупал этот
загадочный металлический мяч. Так... это болты, которые его удерживают...
они не опасны, если только не вызовут смещения корпуса. Каждое движение
рассчитано, измерено. Один болт, второй болт... падает отвертка. Симптомы
глубинной болезни? Кибл внимателен и осторожен, он работает теперь
плоскогубцами и гаечным ключом, ведь отвертку не достанешь в этой мгле.
Последний болт... все. Есть еще трубки, идущие от прибора. В них, наверное,
провода. На них теперь и сидит этот хищный электронный глаз. Но что это?
Легкий удар сзади по его шлему! Только много позднее Кибл восстановил
случившееся со всеми подробностями. А в то мгновение он просто отмахнулся,
как от мухи. Что это было? Такового вопроса он не задавал. Тем не менее тут
же получил ответ. Он машинально схватил человеческую руку и держал ее,
потрясенный таким поворотом событий. Азотное опьянение на глубине - очень
опасная вещь, но его голова работала нормально, только вот он увлекся
работой, и эта рука, которую он держал в своей руке, вернула его в темное
замкнутое пространство подлодки, полное неожиданностей.
  Рука мертвеца... Но в этом втором мертвеце, которого Кибл увидел в лодке,
жизни было куда больше, чем в первом. Ему стало не по себе. Как привидение,
подумал он, плавает сам, подталкивает сзади, словно хочет что-то сказать.
Что? Лицо раздувшееся, но черты его странные. Уж не встречал ли он этого
немца раньше?
  Кибл очень торопился. Время давно истекло. Пора. Трубки отсоединены от
электронного глаза, который, наверное, будут изучать в лабораториях завтра
же. Нет... еще две тонкие, как прутики ивы, трубки. И на них гайки. Кибл
оттолкнул труп немецкого подводника и уронил гаечный ключ. Плохо.
Оставалось одно: поработать ножом. Проклятие - лезвие ножа сломалось, а
гайка не повернулась и на полоборота. Искать нож бессмысленно, быстрее
найдешь иголку в стоге сена. Но за своей спиной, чуть сбоку, Кибл вдруг
шестым чувством ощутил присутствие немецкого подводника, которого он
оттолкнул. Наваждение. Он точно показывал Киблу нечто такое, что тот должен
был немедленно найти. Кибл повернулся, приблизился к столу с картой, над
которым висело мертвое тело, снова увидел лицо мертвеца, потом рука сжала
большую линейку для прокладки курса. Кибл вернулся к шару и уже недопустимо
резко, почти боднув его, подсунул линейку между ним и переборкой и рванул
ее свободный конец к себе. Шар отделился наконец от лодки, тонкие трубки,
вероятно, оборвались. Выпустив линейку из рук, Киол раскрыл мешок,
наподобие того, как это делают змееловы, и шар нырнул в мешок, как огромная
кобра с раскрытым капюшоном. Трубки натянули ткань, и водолазу приходилось
медленно лавировать на трапе, чтобы протащить свою ношу. Тут только Кибл
почувствовал, что он действительно пьян от избытка азота. Мешок на тросе
взлетел на поверхность и попал через минуту-другую на борт спасательного
судна. А Кибл задержался на глубине около тридцати метров, чтобы
привыкнуть, как и полагалось, к новому давлению воды.
  Уолтерс возился с прибором в отведенной ему каюте и не сразу заметил
вошедшего Кибла. Кибл подошел к столу. Сверхсекретный прибор был уже на
треть выпотрошен и его блоки и детали сверкали лаком и голубоватыми
серебряными контактами и плоскостями.
  - Я хочу понять, наконец, - громко сказал Уолтерс, - как это Вы сумели
закоротить взрывное устройство, даже не сняв его? Контакты замкнуты, но так
странно, что я не могу разобраться.
  - Взрывное устройство... - Кибл невольно вздрогнул. - Но я... я забыл о
нем! Я не закорачивал контактов!
  - Мои поздравления по поводу прибытия с того света, - заметил Уолтерс. -
И все же, что там произошло?
  Кибл стал рассказывать, но дошел до второй своей встречи с покойником и
умолк. Это ведь стало отныне его тайной. Никто, даже проницательный
Уолтерс, глаза которого точно острия стрел, не имел право знать об этом, да
и не понял бы ровным счетом ничего. И Киблу, простому подводнику, удалось
перехитрить этого человека с незаурядными способностями. Будь Уолтерс даже
телепатом, что он смог бы угадать? А если и угадал бы, то сумел бы
поверить?
  В ту ночь Кибл долго не мог уснуть. Сказывалось перенапряжение. Страна
сновидений не хотела принимать его. И вот он на грани бодрствования увидел
картину. И это была сущая правда. Вот он, человек из экипажа немецкой
подводной лодки... только живой, смеющийся, он сидит напротив Кибла. А
вокруг такое, что и в кино не часто бывает... дерновые стены древнего дома,
очаг, бочонок, ковш, и Кибл протягивает его немцу. Тот делает несколько
глотков, и ковш, сделав круг, там были еще люди, снова у Кибла. Хмельной
напиток, от которого веселит сердце, разбегается по жилам как нектар.
Что-то вроде пива, но не совсем, ведь пиво холодное, тяжелое, а в ковше
нектар, напиток богов.
  Кибл не знает, спит он уже или бодрствует. Но какая, в сущности, разница?
Только здесь, в ожившем прошлом, он находит ответ на свой вопрос,
касающийся этого немца. Да, они пили из одного ковша в прежней своей жизни,
в доме из дерна, и они вместе спускали на воду корабль, ладью с килем из
цельного ствола сосны. Это же ладья викингов, их ладья... И буря, буря,
какой никто из них не видел! И когда ладью проносило мимо каменистого мыса,
подводная скала разворотила борт, с него в воду упали щиты - те самые
знаменитые щиты викингов, которые делали борт как бы выше, защищая от
ударов волн, от белопенных гребней, срезаемых с них порывами ветра.
  И там, среди бурунов, этот человек тонул... Молча, как тонули викинги, не
знавшие страха смерти. Но и Кибл не знал этого страха. В одной холщовой
рубахе он бросился наперерез течению, скрылся в пене, но его руки работали
без устали, и он буквально выхватил из ревущей пасти моря этого человека.
Ибо Кибл был в прошлой жизни не просто викингом, а берсерком - самым
храбрым и самым сильным из конунгов окрестных земель. Он выходил один
против неприятельского отряда и побеждал. Его неустающие руки вращали меч
над головой с такой скоростью, что ни одна стрела не могла к нему
пролететь.
  По горло в ревущем потоке Кибл нес его на руках, уложил на влажных камнях
лицом вниз, и когда вода потекла из горла, стал приводить его в чувство. Он
ожил, его первые слова были:
  - Это ты, мой брат...
  Похоже, в той жизни они и впрямь были братьями, но судьба разлучила их в
детстве, потом они встретились на ладье, в боевом походе.
  О, эта тревожная вольная жизнь среди вечных волн... И потом - огни своих
и чужих очагов, скромное угощение, снова походы, иногда - ранящий взгляд
светловолосой женщины, уставшей ждать.
  Но как, каким образом его душа смогла все повторить, все узнать, Кибл не
понимал. И душа его покойного брата, воплотившаяся в этой жизни в образе
немецкого подводника, знала все наперед и оказалась, наверное, в ту минуту
рядом не случайно. Что стоило ей войти в тело мертвеца... трудно даже
представить такое. Но в страшных историях, которые Кибл читал еще в юности,
даже покойные матери являлись к своим младенцам, чтобы кормить их грудью, а
наутро там, где они сидели, баюкая свое чадо, находили вмятину в постели. И
на этот раз душа оказалась сильнее тела. Она двигала рукой подводника, и
рука немца дала сигнал Киблу взять линейку, когда упал гаечный ключ и
сломался нож. Она направила руку Кибла так, что та словно сама собой
закоротила контакты взрывного устройства. Это было именно так, подумал
Кибл, ведь в воде, как в невесомости, легче действовать, и, наверное, ее
движение, поток, созданный во время работы самим Киблом, помог душе
управлять мертвым телом.
  Когда морщины на его лбу разгладились, а сошедшиеся брови разлетелись,
как птицы, и усталое лицо помолодело на двадцать лет, он разметал руки так,
что одна упала на дощатый пол каюты, и в долгом сне, в самом долгом сне его
жизни, он вернулся снова к порогу дома из дерна, где еще краснели угли
очага. Это был его дом, дом викингов.

  МЕТАИСТОРИЯ И БУДУЩЕЕ

  Небесные циклы светил, взаимные смещения их в пространстве важны для
понимания мира в целом. Наивно думать, что Вселенная - это бесконечное
скопище горячих газовых шаров и холодных глыб вещества. Миры живут своей
жизнью, мысль и жизнь никогда не возникали, они были вечно. Это прямо
следует из бесконечности мира во времени, если, конечно, не ограничиваться
конкретной окрестностью космоса. Жизнь как форма преобразования энергии
была всегда. Любой конечный срок для нее означает сиюминутный акт творения
и непременно требует сиюминутного рождения бога, поскольку такой
ограниченный срок, любой по длительности, все же бесконечно мал по
сравнению с жизнью астрального мира да и материи в целом. Мы не понимаем
связи возможных схем жизни, чаще всего отрицаем сам дух и астральный мир.
Но это лишь другая, лицевая сторона всеобщего бытия.
  Физики лишены возможности дать интерпретацию волнам де Бройля - их
природа является вещью в себе. Между тем и в этом все больше убеждаешься,
они наводят на мысль о том, что мир и пространство устроены совсем не так,
как полагали до сих пор. Ведь волны де Бройля могут иметь бесконечную
скорость.
  Мы не видим Асгард, но он существует. Мы не видим волн де Бройля даже с
помощью приборов, но они сама реальность. Сам наш мир, наша планета, в
частности, является своеобразной интерпретацией движения или покоя мира
астрального. Еще Платон считал Солнце живым космическим существом.
Несколько лет тому назад и я понял, что нелепо думать о нашем светиле, как
о большом огненном шаре - и только. Древнеегипетские маги не только знали
это, но и прямо основывались в своих построениях на подобных фактах, они
были неизмеримо ближе к сопряженному пространству и астральному миру.
  В образно-эпических системах и мифологиях это содержание дошло частично и
до наших дней, но осталось непонятным. Три души у человека - Ах, Ба и Ка.
Эта истина для многих из нас лишь пустой звук. Прорицание вельвы,
содержащееся в "Старшей Эдде", соотносится с далеким прошлым, но почти
никто не задает себе вопроса о неизбежной повторяемости событий на основе
циклов и законов неба.
  "Гарм лает громко у Гнипахеллира, привязь не выдержит - вырвется Жадный",
- и эти строки лишь пустой звук для современного исследователя, но не
предупреждение. А ведь Гарм - это чудовищный пес или волк. И в древности
имели в виду совсем другое, и передавали из уст в уста вовсе не байки о
злом или сером волке, а последние, быть может, трагические предупреждения,
оставшиеся в памяти. Это чудовищный волк из "Эдды" не так прост, как может
показаться иному филологу. Это небесный волк. И весь мифологический
зверинец тоже небесный, астральный. Звезды и созвездия еще до египтян не
только называли именами животных, но и справедливо искали тот дуализм, ту
связь миров, о которой сказано выше, и та лицевая сторона мира получала
образные названия и имена. Да, вместе с богами еще и целый зверинец. Для
чего? Не для образности ради образности, а ради истины. Ведь небесный волк
действительно посажен на цепь! Эта цепь - гравитация. И привязь
действительно не выдержит, как это было уже в далеком прошлом, когда
астероид обрушился на Землю.
  Двадцать второй век - таков примерно срок приближения нового астероида. С
изумлением я узнал о том, что делаются первые попытки предсказать его
появление на нашем небе. Но ученые считают и измеряют время и орбиты. Я же
рассчитал тот цикл, о котором знали этруски, египтяне и, как я полагаю, асы
и ваны. Под метаисторией я понимаю науку о влиянии небесных циклов на жизнь
или планету в целом.
  Некоторые циклы известны или угаданы. Знание сохранилось в лапидарном
виде, но это подлинное знание древних! Анализируя мифы, мы сможем найти
цифру 306. Триста лет - это тот период, по прошествии которого повторяются
цепочки событий в их временной последовательности. Это верно и для страны и
для регионов. Конкретное содержание этих цепочек иное, но события
предсказать можно так же точно, как если бы мы производили расчет с помощью
неведомой, неизобретенной еще вычислительной машины. Между тем эту
возможность дает миф!
  Многие ситуации повторяются через 28 лет. И опять миф и предания седой
старины, повествуя о богах, их борьбе, дают временные меты. Боги используют
эти циклы! Мы должны лишь вникнуть в содержание мифологии, сопоставить
факты жизни богов и всего Асгарда, чтобы понять это и научиться
использовать во имя человека. Вот почему открытие Асгарда вместе с тем
открывает и эру Водолея, эру магов и прорицателей.

  АСТРАЛЬНЫЙ ЗАМОК

  Пора бы ввести читателя в небесный мир; и путь этот начинается на Земле
физической, а ведет он к небесам через астральное пространство. Поэтому
нередко говорят о таком пространстве, включая в него и другие, верхние
миры.
  Пришло время сказать несколько слов о собственно астрале. Это не только
коридор, ведущий в следующий за ним по порядку ментальный план (или мир). У
него свои законы. Они довольно любопытны и нередко вызывают раздражение у
современных ученых.
  Так, говорят и пишут, любой предмет там иногда виден снаружи и изнутри,
со всех сторон. (Прошу извинить меня за возможные неточности - я пользуюсь
трудами оккультистов, но стараюсь писать короче и понятнее для читателя,
чтобы не превратить необыкновенные пространства в неодолимые дебри). Еще
одна особенность - цифры там точно отражаются в зеркале: вместо 211 мы
увидим 112. Мне не удалось найти в литературе такой же закон зеркального
отражения для слов. Подозреваю, что он существует. Вообще же это мир света,
иллюзий. Только нижние его этажи темны или почти темны. Вещество почти
повсюду разрежено, оно легкое, подвижное, его можно сравнить с паром или
газами. По каким-то удивительным правилам там отражаются точно в зеркале не
только некоторые предметы, сооружения Земли, даже частицы, но и наши
эмоции, мысли. Мы не видим астрал, но он незримо для нас пронизывает
атмосферу и выходит за ее пределы.
  И есть семь подпланов астрала. Тонкая материя их проникает всюду.
  Есть люди, наделенные зрением четвертого измерения или астральным
зрением. Они свидетельствуют: перспектива там слабо проявляется, с
расстоянием угловые размеры почти не изменяются.
  Люди и животные окружены особой атмосферой. Это аура. Она хорошо видна в
астральном плане. Я уже говорил о ней. Ее показывала Богоматерь. Внутри
человека заключено астральное тело. Это астральный двойник. И есть аура
такого двойника. Есть другой двойник - ментальный, еще более легкий,
разреженный. У него своя аура - ментальная. В отличие от астральноц, она
меняется медленно - это происходит в темпе его духовного развития,
изменения его интересов, направленности мышления.
  С чем сравнить астральную ауру? Это, пожалуй, напоминает бабочку в
полете. Цвета мелькают, отражая изменение сиюминутных желаний человека.
  В основе невидимого небесного вещества - эфир четырех видов. Я пока не
выяснил, как же из него строятся более сложные структуры.
  Я встречал такие названия для обитателей астрального мира: элементеры и
элементалы. Они хорошо видят свой план, но не наш. Они различают наших
астральных двойников, но не нас - таких, какими мы видим себя. В египетском
папирусе трехтысячелетней давности можно отыскать описание самого низшего
подплана астрала: "Что это за место, куда я попал? Где я нахожусь? Здесь
нет воды, нет воздуха. Оно глубокое, его не измерить взглядом, оно как
темная ночь - и тут бродят несчастные люди! Здесь не в силах оставаться
тот, кто кроток сердцем".
  Здесь, по другим наблюдениям, черные и липкие флюиды прилипают к вашему
освобожденному астральному телу, материя еще довольно плотна, она вам
мешает, вы как будто барахтаетесь в киселе, будучи к тому же сами похожи на
облако. Желаю вам провести поэтому здесь как можно меньше времени, что
зависит от вас и вашей жизни в нашем комфортабельном мире -
комфортабельном, конечно, по сравнению с нижним астралом, но не с верхним.
  Ибо верхний астрал - это цветущие долины, сады, леса, говорят, они
прекрасны и живописны. Земные угодья - лишь тень их. Обитатели верхнего
астрала, двойники людей в том числе, сами способны менять пейзажи,
создавать и парки, и леса, и даже невиданных зверей. Заметим - все это
одной лишь силой мысли и воображения. Земная наша деятельность, когда мы
вырубаем леса в одном месте и сажаем их в другом, поворачиваем и уничтожаем
реки заодно со всеми природными комплексами и животным миром, а также рубим
до последнего все сучья, на которых почти буквально сидим сами, - все это
лишь пародия или карикатура на деятельность верхних двойников. Не оттуда ли
тянутся нити? И вдруг, злобно сверкнув глазами, новый преобразователь
природы превращает в пустыню окрестность и вотчину, а пустыню во что бы то
ни стало хочет превратить в цветущий сад для тех, кто видит его разве что
через оптический прицел. Странное занятие. Забавные создания эти люди, в
массе своей объявляющие астрал несуществующим и до того же состояние
пытающиеся довести собственную землю.
  Остается рассказать о среднем астрале. Там располагаются так называемые
астральные архивы. О них рассказал Д.Андреев в своей "Розе мира". Я нашел и
другие, более ранние сведения об этом. Архивы эти - материализация
божественной памяти, живые фотографии того, что существовало когда-либо на
Земле. Зеркало. Очень важно вот что: подлинный божественный архив
расположен на другом небе, в ментальном плане. В астрале же можно наблюдать
лишь его отражение, причем, кажется, отрывочное, эпизодическое.
  Наши ученые нажимают на коэффициент преломления лучей света в воздухе,
когда с ними начинаешь говорить о небесном архиве и его отдельных
страницах, ставших достоянием гласности. Приходилось убеждаться, что они не
всегда правильно представляют не только процессы, происходящие в глазу, но
и само преломление. Иначе как объяснить попытки назвать миражом небесные
города древних кельтов над Атлантикой? Какие города к западу от Ирландии
или Шотландии могли быть видны после преломления лучей в атмосфере? Городов
тогда таких не было - в этом убеждают хотя бы раскопки. Точно так же как
нет городов, которые видны и по сей день в тех же прибрежных районах. Никто
никогда не наблюдал там, к примеру, НьюЙорка. И никто не узнал небесных
архитектурных ансамблей, являвшихся удивленным людям.
  В небе над Гренландией в июле 1920 года с судна "Баффин" был замечен
большой город с храмами, обелисками, руинами замков. Об этом рассказал
капитан судна Скореби. Что это за город? Никто не знает. Как никто не в
состоянии узнать огромный красивый город, который видел в небе над Африкой
путешественник Греллуа. Изумленные голоса наблюдателей, видевших такие
необъяснимые небесные картины