ающий маневр  для того, чтобы самому подобраться ближе
к "Сарафанду". Но ведь это же дает надежду...
     Казалось, истина озарила мозг  бывалого геодезиста  прямо буквально, но
тут перед ним словно бездна, разверзлась новая опасность. "Я знаю правду, но
я  не должен о  ней думать,  потому что серый человек умеет читать  мысли на
расстоянии. Если я стану думать об этом..."
     Рука Вовсея  налегли  на  рычаги  управления, и  модуль  Пять  рванулся
вперед.
     "...то серый человек узнает, что...  Ох,  замолчи,  несчастный! Думай о
чем-либо  другом,  о  шампанском,  которое  тебе,  быть  может,  не придется
отведать,  о  драмбонсах,  катающихся в собственной луже крови, закрытой  со
всех сторон, но ни в коем случае  не думай о...  Ох,  я  чуть было не сделал
это... Я почти  подумал  об...  Ай-ай,  я  не в  силах  удержаться... Эвмук,
спаси!!!"

x x x

     Расстояние,  отделявшее  Кондара  от космического  корабля,  было столь
мало, что, будь он в лучшей  форме, он  пересек бы его в  два счета. Сейчас,
однако, на это, видимо, уйдет чуть больше времени, но  он был твердо уверен,
что при  имеющейся  у него скорости  его остановить никто не успеет.  Он дал
волю своему голоду, и тот пришпорил его  так, что он вскачь рванулся вперед.
За ним,  чуть  медленнее, чем  он  ожидал, двинулись на корабль две соседние
машины, взятые им под контроль.  Одно  из сидящих внутри съедобных  созданий
тщетно старалось подавить какую-то мысль, но сейчас было не время заниматься
им. Меняя на ходу окраску  и  форму, Кондар  благополучно добрался до нужной
дистанции и торжествующе вонзил в корабль свой разум и силу воли.
     Ничего. Никакого эффекта!
     По нему, с яростью достаточной,  чтобы в мгновение ока уничтожить любое
живое существо, ударил ультралазерный луч,  однако Кондара не  так-то просто
было убить.  Боль была  мучительной,  такой ему  еще  ни разу не приходилось
испытывать.  Но хуже всякой боли оказались  мысли, которые он ясно прочел  в
умах сидевших в корабле - умах холодных и решительных.
     И в первый раз в жизни Кондара объял страх.
     Затем он был мертв.

x x x

     Шампанское было  отличное,  бифштекс -  великолепный, а сон, когда  все
кончилось, - и того лучше.
     Сарджнор,  сытый  и  довольный, откинулся  в  кресле,  вытащил  трубку,
закурил  и  окинул  снисходительным  взглядом сидящих  вокруг стола людей  в
кают-компании  "Сарафанда".  За время  торжественного обеда он  принял  одно
твердое решение и знал, пока приятное тепло растекалось по телу, что оно для
него  было самым  верным. Он решил, что  его  вполне устраивает  роль самого
бывалого члена экипажа.  Пусть другие  более  ловкие малые  выставляют его в
своих книгах в смешном виде, а кузены исключат его из дела, если хотят, - он
намерен  остаться  в картографическом управлении, пока  не загнется. Тут его
призвание, его жизнь.
     На  противоположном  конце  стола Поллен  вносил в  блокнот  заметки  о
прошедшей экспедиции.
     - И тогда ты, Дейв, уразумел,  что серый человек просто не в  состоянии
понять машинную психологию? - спросил Поллен.
     -  Да. В  силу  своих  особых  физических свойств серый человек  даже в
лучшие  времена не использовал машины. А несколько тысяч лет, проведенных на
такой  планете, как Прайла  I, где никакая машина не выдержит, привело его к
тому, что  наша  прочно  связанная  с  машинами  жизнь  оказалась  для  него
непостижимой.
     Сарджнор  затянулся ароматным дымом, глянул через  видеоэкран туда, где
низко над землей сверкало  двойное солнце планеты, и его охватило мимолетное
чувство сочувствия к огромному  существу, чьи останки  все еще  валялись  на
черной выжженной равнине.  Это существо так дорожило своей жизнью, что ему и
в голову не приходило доверять ее чьим-то заботам, кроме самого себя.
     Именно  последнее  послужило главным образом причиной его гибели, когда
он  пытался захватить и парализовать такое  существо среди  экипажа корабля,
как Эвмук.
     Желая  понять, что прочувствовал серый  человек в  последние  мгновения
своего открытия, Сарджнор посмотрел на медную дощечку с лаконичной надписью,
приклепанной    к   корабельной   вычислительной   машине,    на   попечение
искусственного разума которой они вручали свою жизнь с первой и до последней
минуты каждой новой картографической экспедиции.
     На дощечке было написано:

            Э. В. М. У. К.

     Сарджнор неоднократно слышал, как члены экипажа полагали, что эти буквы
означают:
     "Электронная вычислительная машина управления кораблем", - по насколько
это соответствовало истине, никто точно не знал.  Люди, он  тут понял, часто
имеют привычку ко многому относиться как к чему-то само собой разумеющемуся.



     1) Протей -  в  древнегреческой мифологии бессмертное морское божество,
обладающее способностью принимать по желанию  различную  внешнюю форму рыбы,
птицы, льна, оленя и т. д. и т. п.



   Боб Шоу.
   Амфитеатр


     Перевод Б.Белкина


     Тормозные  двигатели  неприятно  вибрировали.  Бернард  Харбен  грудной
клеткой ощущал их вибрацию.
     Он   слабо  разбирался  в  технике,   но  интуитивно   чувствовал,  как
возникающие  напряжения   испытывают   на  прочность  элементы   конструкции
спускаемого аппарата. Опыт подсказывал ему, что все механизмы - особенно его
съемочные  камеры - ведут себя прилично лишь  при  самом бережном обращении.
Харбен на миг удивился, как пилот терпит такое издевательство над аппаратом.
"Каждому свое", - подумал  он. И, словно в награду за веру, проработав точно
рассчитанное  время,  двигатели  выключились.  Аппарат  перешел в  свободное
падение, и наступила блаженная тишина.
     Харбен посмотрел  через  прозрачный  купол  и  увидел,  как материнский
корабль "Кувырок", продолжая движение по орбите, превращается в яркую точку.
Сверху  спускаемый  аппарат   освещало  солнце,  внизу  сверкали  бескрайние
жемчужно-белые просторы незнакомой  планеты, и все  находящееся в посадочной
капсуле,  будто  светясь,  ярко  проступало на  фоне космоса.  Пилот,  почти
скрытый  массивной спинкой противоперегрузочного кресла,  управлял  полетом,
практически не двигаясь. Харбен невольно восхищался мастерством и отвагой, с
какими  он вел  скорлупку из  металла и  пластика через  сплошные  облака  к
намеченной точке неведомого мира.
     В эти секунды  Харбен испытывал редкое  для себя чувство -  гордость за
Человека. Он повернулся к Сэнди Киро, сидящей  рядом, и положил ладонь на ее
руку. Сэнди продолжала  смотреть  прямо  перед собой,  но по чуть дрогнувшим
полным губам Харбен понял, что она разделяет его настроение.
     - Давай заявим сегодня ночью свои  права на планету, - сказал он. У них
была тайная игра,  согласно  которой физическая близость наделяла  их правом
владения той местностью, где это происходило.
     Бледные  губы  слегка   разошлись,  давая  желанный  ответ,  и  Харбен,
довольный, расслабился в кресле. Через несколько минут тишину спуска нарушил
тонкий настойчивый свист - лодка вошла в верхние слои атмосферы.
     Вскоре  ее  движения  стали более резкими, почти судорожными,  и, когда
Харбен посмотрел на пилота,  тот уже утратил свою богоподобную неподвижность
и  трудился  как  простой  смертный.  Внезапно  их  окутала   серая  пелена,
спускаемый аппарат  превратился  в самолет, борющийся с ветром,  облаками  и
льдом.  И  пилот,  словно пониженный  в  чине,  стал  старомодным авиатором,
пытающимся совершить посадку наперекор внезапно налетевшей буре.
     Сэнди,  не  привыкшая  к  таким  маневрам,  встревоженно  обернулась  к
Харбену.
     Он улыбнулся и указал на свои часы.
     - Уже почти пора обедать. Как только разобьем лагерь, сразу поедим.
     Его  очевидная  озабоченность  будничными  делами, казалось,  успокоила
Сэнди, и она вновь откинулась на спинку кресла, осторожно расправив плечи. И
снова пилот оправдал доверие Харбена. Корабль вырвался из слоя облаков и лег
на курс к появившимся внизу горным цепям  и  террасам, образованным сдвигами
пластов, к темной растительности и блестящей паутине небольших рек. Харбен с
профессиональной  быстротой  оценил   вид,  достал  из   нагрудного  кармана
панорамную камеру и  заснял остаток спуска. На удивление скоро пилот посадил
лодку в  тучах  пыли, поднятой двигателями, и все трое  ступили  на хрусткую
почву незнакомой планеты.
     -  Вот  радиомаяк Бюро, -  сказал  пилот,  указывая  на  низкую  желтую
пирамидку, которая словно  бы присосалась к скалистой  поверхности  метрах в
ста от них. Пилот был довольно уверенным на вид  молодым человеком с мягкими
золотистыми волосами. Глядя  на него, можно было подумать, что все на  свете
ему давно надоело... "Напускное", - решил Харбен, учитывая крайнюю молодость
пилота.
     - Вы посадили нас в самую точку,  - сказал он, проверяя свою догадку. -
Поразительное мастерство!
     Пилот  на  мгновение  просиял, но тут же  опять сделал серьезно-деловую
мину.
     - Через десять минут наступит местный полдень. Аппарат вернется ровно в
полдень через  шесть суток.  Вам предоставляется на десять минут больше, чем
оговорено контрактом.
     - Щедро.
     - Так мы  ведем дела,  мистер Харбен,  - отозвался  пилот,  после  чего
предупредил их о денежных начетах в  случае опоздания  и напомнил, чтобы они
перевели  часы  в  соответствии  с  30-часовым днем  Хассана-IV.  -  Корабль
прилетит  за вами точно  в назначенное  время, -  заключил  он, - можете  не
сомневаться. Хотя пилотом, возможно, будет кто-то другой.
     - О, надеюсь, что вы! - воскликнула Сэнди,  включаясь в игру Харбена. -
Я была буквально потрясена... Вас зовут Дэвид, да?
     -  Верно, -  пилот  не смог  сдержать широкой улыбки. - Ну,  мне  пора.
Счастливой охоты!
     - Спасибо, Дэвид.
     Сэнди и Харбен подхватили снаряжение и отошли на безопасное расстояние.
Аппарат   вертикально  поднялся  на  несколько   метров,  застыл   на   миг,
устанавливая  курс, и рванулся в облака. Он  исчез из виду  прежде, чем стих
волнами доходящий  до  них рев двигателей.  И  лишь  когда  замер  последний
шепоток, окончательно оборвавший осязаемую  связь с остальным человечеством,
Харбен почувствовал, что стоит на чужой планете.
     Несмотря на  высокую влажность, видимость  была на  удивление  хорошей.
Вдали  просматривались  серые  холмы,  густая  растительность  и  водоемы  -
свинцовые, черные  или  нежно-серебристые в зависимости  от того,  как падал
свет. Температура держалась на уровне 10џ, а с востока дул постоянный ветер,
насыщенный запахами озона, мхов и мокрых камней. Птиц не было, как, впрочем,
и  другой  живности,  но  Харбен  знал,  что  в  этом  районе охотится  одно
чрезвычайно  своеобразное  существо,  чьи   методы  убийства  он  подрядился
заснять.
     - Славный мальчуган, - беспечно заметила Сэнди.
     -  Его  уже нет, - напомнил  ей  Харбен, деликатно  намекая,  что лучше
выкинуть земные  дела из головы  и  сосредоточить силы на успешном обживании
незнакомого  мира.  Через два месяца истекал  срок их брачного  договора, и,
хотя Харбен непрестанно клялся, что возобновит его, Сэнди, как ему казалось,
не слишком-то в  это  верила и отправилась с ним  в экспедицию  с намерением
укрепить связь.  Он  был бы только  рад этому, если бы не то обстоятельство,
что  предыдущая  группа, снимавшая  петраформы, бесследно  исчезла.  Попытки
отговорить Сэнди  наталкивались на возражения скорее  эмоциональные,  нежели
логические,  и  в конце  концов  Харбен  согласился  при  условии,  что  она
полностью - физически и морально - разделит с ним бремя работы.
     - Идем. Если повезет, за час отыщем удобное место, тогда и поедим.
     Сэнди охотно  надела на плечи рюкзак, и они зашагали  строго  на север.
Харбен уже  приметил подходящее место  -  ущелье в  тянувшемся с  востока на
запад горном хребте километрах  в восьми от них, - но тем не менее аккуратно
сориентировался  по   компасу,  чтобы  отыскать  обратный  путь,  даже  если
сгустится частый в  этом  районе  туман.  Условившись, что  Сэнди  не  будет
избавлена  ни от  каких  повседневных забот,  он  потребовал, чтобы они  оба
держали энерговинтовки наготове.  Оружие Сэнди было слегка расфокусировано с
учетом   возможной  неточности,  а   настройка  его   винтовки  обеспечивала
максимальное  схождение лучей  на  расстоянии пятисот  метров.  Исчезновение
съемочной  группы  компании  "Визекс"  два  года  назад  объяснялось  и  без
привлечения неких чудовищных опасностей - они, например, могли провалиться в
одну из  многочисленных подземных  рек, - но Харбен и его  хозяева полагали,
что рисковать не следует.
     Они  продолжали  идти  на  север,  петляя  между  вздыбленными  плитами
осадочных  пород, пока не  вышли на более  ровную местность. Каверзная глина
уступила  место  темному  песку, из  которого пробивались  кусты и  ползучие
растения.  Порой  из-под   ног  с  громким  щелканьем  выпрыгивали  какие-то
насекомые,  и  Сэнди  каждый   раз  вздрагивала.  Харбен   заверил  ее,  что
металлизированный костюм  защищает  и от куда больших созданий, и вскоре она
привыкла.  Сэнди  была журналисткой,  но  прежде  писала  только о курортных
мирах. Харбен  почувствовал облегчение, увидев, как быстро она освоилась  на
Хассане-IV.
     Они подошли к природным вратам в гряде. Там надежды Харбена сбылись: он
обнаружил признаки  обитания квазиантилоп -  небольших, похожих  на  антилоп
животных,  служивших  пищей петраформам. Следы  вели из  прохода в  скалах и
исчезали на каменистом плато, откуда пришли Харбен и Сэнди.
     - Отлично, - сказал  Харбен. - Я думаю, мы  на главном пути миграции на
юг.
     Сэнди огляделась.
     - А почему их не видно?
     -  В том-то и дело.  Самки перед родами не в состоянии  быстро бежать и
становятся, как и  самцы, крайне осторожными. Поэтому наш  друг  петраформ и
стал таким, какой он есть.
     На классическом лице Сэнди отразилась брезгливость.
     - Пожалуйста, не называй этих тварей нашими друзьями.
     - Но они принесут нам кучу денег, - улыбаясь, возразил Харбен. -  А это
самое лучшее, что может сделать друг.
     - Они отвратительны!
     - В природе нет ничего отвратительного.
     Харбен  поднес  к  глазам  компактный  бинокль  и, рассматривая  ровную
местность  к югу от прохода, ощутил волну  возбуждения. Обзор открывался под
слишком острым  углом, к тому же мешали  булыжники и растительность, но  ему
все  же удалось обнаружить по меньшей мере  три  подковообразные формации из
серых  камней. Они  походили на  незавершенные уменьшенные копии  Стонхенджа
метров  пяти в  диаметре. С нарастающим волнением  Харбен пересчитал камни и
убедился, что их по семь в  каждом кольце. А главное, проем  - то место, где
недоставало восьмого  камня,  - был обращен к озеру,  в  направлении, откуда
весной в поисках обильных пастбищ шли квазиантилопы.
     - В саду господнем все чудесно, - провозгласил Харбен.
     - Что ты имеешь в виду?
     - Кажется, нам повезло с первого раза. Идем, я голоден.
     Приблизившись к  каменистым округлым  формациям, Харбен обнаружил,  что
местность  даже лучше  отвечает его целям, чем он полагал.  Сразу выделились
удобные точки  в  виде  булыжников  и  деревьев,  где  можно  укрыть  четыре
автоматические камеры, находящиеся у него в рюкзаке. А небольшая, облизанная
ветром скала как раз к  северу от группы  формаций предоставляла возможность
делать снимки  "сверху"  для улучшения визуальной текстуры  будущего фильма.
Харбен с головой погрузился  в изучение  ракурсов  съемки и пришел  в  себя,
распознав  опасность,  лишь  когда увидел,  что  Сэнди  беззаботно двинулась
вперед.
     - Сэнди! - Он коснулся ее руки. - Куда это ты собралась?
     Она замерла, почувствовав в его голосе предостережение.
     - А что случилось?
     -  Ничего.  Но  от меня  не отходи. -  Харбен  подождал,  пока  она  не
оказалась у него за  спиной,  затем указал на три формации. - Именно их мы и
приехали снимать.
     Сэнди с минуту непонимающе смотрела на плоскую  землю. Потом, проследив
за его указательным пальцем, она разглядела неясные формы среди разбросанных
камней и побледнела,  но не  утратила самообладания, что  с  удовлетворением
отметил Харбен.
     - Я думала, они будут больше похожи на пауков. Или на осьминогов.
     Он покачал головой.
     - Если  б они  хоть как-то отличались от самых обыкновенных камней,  то
погибли  бы  с голоду.  Само  их  существование зависит от  того, попадет ли
жертва им прямо в руки.
     - Значит... эти камни не настоящие?
     - Нет. Это конечности, которые лишены свободы движения, зато в точности
имитируют булыжники. Полагаю, можно постучать по  ним молотком и не заметить
никакой разницы - пока стоишь вне круга.
     - А если войдешь внутрь?
     - То попадешь в восьмую руку.
     Харбен продолжил  импровизированный урок по внеземной зоологии, показав
на  небольшое  углубление у "входа"  в  каждую  окружность. Там, прикрываясь
камешками и  травой,  таилась свернутая спиралью  "рука",  готовая  обвиться
вокруг любого животного, которое неосторожно осмелится ступить внутрь.
     Сэнди на секунду затихла.
     - Что происходит потом?
     - Это нам предстоит выяснить  и заснять, - сказал Харбен. - Очевидно, у
петраформа то же строение, что и  у обычных головоногих, значит,  рот должен
находиться в центре круга. Мы не знаем, как быстро наступает смерть жертвы и
сколько длится процесс пищеварения. С таким  же  успехом хищник может просто
держать зверька, поджидая, пока тот умрет от страха или голода.
     Харбен   глубоко  вздохнул,  любуясь   фотографическими   достоинствами
местности.
     - Знаешь, Сэнди,  именно это  я и  искал-то, что  обеспечит меня на всю
жизнь. Представляю, как ухватятся за материал телекомпании!
     - Я бы выпила  чего-нибудь горячего, - сказала Сэнди. -  Давай поставим
палатку.
     - Да, конечно.
     Харбен  выбрал подходящее  место,  расстелил  нижнее  полотнище, открыл
баллончик  с газом, и  вскоре над  их  головами поднялась сферическая крыша.
Харбен был очень  высоким  человеком и не любил тесноту, но его нисколько не
тревожило то, что ему  предстояло провести шесть ночей в крошечной  палатке.
Награда,  судя по всему, окажется столь большой, что следующее путешествие -
если ему вздумается поехать - можно будет обставить с неимоверной  роскошью.
Харбен достал двенадцать  автотермических лотков, каждый на два приема пищи,
и передал Сэнди, которая убрала их в палатку вместе с собственными запасами.
Пока она разогревала  банки  с  кофе, он отошел  на приличное  расстояние  и
соорудил  древнейшее,  но  непревзойденное   по  дешевизне   устройство  для
утилизации отходов - вырыл выгребную яму.
     Харбен уже  складывал легкую лопатку, когда до него донесся тихий звук.
С замиранием  сердца  он понял, что Сэнди  метрах в пятидесяти  от него,  не
повышая  голоса, с  кем-то  разговаривает.  Харбен  побежал было к  ней,  но
остановился, увидев, что она  одна. Сэнди  стояла на коленях  спиной к нему,
вероятно открывая банки с кофе.
     - Сэнди! - закричал  он, не  понимая  причин  тревоги. - У  тебя  все в
порядке?
     Она изумленно повернулась:
     - Бернард? Что ты там делаешь? Я думала...
     Сэнди поднялась на ноги, огляделась и внезапно разразилась смехом.
     Он подошел и взял у нее кофе.
     - Большинству людей требуются годы подобной жизни, чтобы сойти с ума.
     - Я  думала, ты стоишь прямо за мной.  -  Она сделала маленький глоток,
ухитряясь  оставаться женственной, даже  модной  в серебристо-сером  полевом
костюме.  Ее   глаза  остановились   на   ровной   местности,  над   которой
господствовали каменные формации. - Бернард, почему там нет костей животных?
     -  Они перевариваются.  Кости  могли бы отпугнуть  других  животных, но
скорее  всего петраформы  усваивают  их в  качестве  источника минералов.  В
геохимии Хассана-  IV есть  странные  пробелы, особенно в том, что  касается
металлов.