изости  некоторых  плотоядных,  но
далеко не о всех; несколько раз ему приходилось хвататься за  арбалет,
а Крюгер стоял рядом, сжимая рукоятку ножа и надеясь на лучшее. Иногда
животных,  видимо,  отпугивал  незнакомый  запах   человека.   Крюгеру
приходило в голову, что та же причина  может  помешать  зверю  пожрать
его, но он не горел желанием проверить это предположение на практике.
   В первые сто часов путешествия по джунглям Дар подстрелил  какое-то
небольшое животное и, расчленив его ножом  Крюгера,  принялся  есть  с
большим удовольствием. Крюгер взял кусок сырого мяса не без колебаний,
но все же решил попытать счастья. Это было, разумеется, против  всяких
правил, но ведь если бы он следовал этим правилам - брать анализ любой
пищи, прежде чем принимать ее, - он бы умер от  голода  еще  несколько
месяцев назад. На сей раз мясо оказалось вполне съедобным, хотя  и  не
особенно вкусным, и по прошествии восьми-десяти часов Нильс решил, что
может  добавить  еще  одно  блюдо  к  своему  весьма   куцему   списку
разрешенной еды.
   Едва они вступили в джунгли, как Дар изменил  курс  и  повернул  на
север-восток. Крюгер попытался выяснить  причину  и,  поскольку  запас
слов у них увеличился, в конце концов понял, что его спутник стремится
достичь не то озера, не то моря - короче говоря, речь шла  о  каком-то
большом  водоеме.  Неплохое  решение,  хотя  в  воде  они  теперь   не
испытывали  недостатка,  так  как   то   и   дело   переходили   через
многочисленные ручьи. Крюгер уже знал, что  здесь,  на  севере,  дожди
идут регулярно в течение примерно ста часов  перед  восходом  красного
солнца и  около  пятидесяти  часов  после.  Там,  где  он  начал  свое
путешествие, далеко на юге, красное солнце не покидало неба, а голубое
всходило и заходило как бы независимо от него; там погоду  предсказать
было гораздо труднее.
   Однако дождя не было, и  тут  Крюгер  заметил,  что  Дар  словно  к
чему-то прислушивается. Он уже знал, что его спутник  обладает  острым
слухом, хотя где у него уши - непонятно, и потому стал  прислушиваться
сам. Вначале он слышал лишь обычные лесные  шумы  -  шелест  ветвей  и
листьев на ветру, возню многочисленных живых  существ,  шорох  капель,
падающих с листьев, который, казалось, никогда не стихал,  сколько  бы
времени ни прошло с последнего дождя. Но  вот  Дар  несколько  изменил
направление, несомненно, он что-то услышал. Они прошли еще с  полмили,
прежде чем Крюгер понял, в чем дело.
   Он вскрикнул и остановился. Дар Лан Ан вывернул один глаз  назад  в
его сторону и тоже остановился. Он  плохо  разбирался  в  человеческой
мимике, но сразу заметил, как изменился цвет кожи на лице Крюгера.
   - Что? - произнес Дар. Это звукосочетание  было  принято  у  них  в
качестве обобщенного вопросительного слова.
   - Мне кажется, нам лучше держаться подальше от этой штуки.
   - Что? - Дар повторил вопрос, и это означало, что слова Крюгера  до
него не дошли.
   - Так ведь это как  будто...  -  Крюгер  запнулся;  он  не  находил
подходящего слова. Тогда он решил прибегнуть к  жестам.  К  сожалению,
начал он с того, что показал рукой назад, в  ту  сторону,  откуда  они
шли, и Дар понял это так, что Крюгер уже сталкивался с этим  явлением,
чем бы оно ни было, еще до их встречи. И он не ошибся,  но  не  уловил
крайнего нежелания своего спутника вновь столкнуться с этим  явлением.
Несколько секунд он молча следил  за  жестикуляцией  юноши,  а  затем,
отказавшись от попыток уразуметь в чем дело, зашагал вперед.
   - Дар, стой! - Это было еще одно слово, которое Дар уже знал, и  он
повиновался. Он недоумевал. Они были далеко от лавового поля; возможно
ли, чтобы это существо знало о джунглях что-то такое, чего не знал сам
Дар? Правда, звуки были незнакомы аборигену, именно поэтому он и хотел
узнать  в  чем  дело.  Неужели   гигант   испугался?   Тогда   следует
поразмыслить. Если источник этих звуков мог  причинить  вред  Крюгеру,
значит, более чем вероятно, что он может быть опасен и Дару. С  другой
стороны,  возможно,  что  Крюгер  не  боится,  а   просто   испытывает
отвращение. Тогда Дар  упустит  случай  собрать  информацию,  которая,
возможно, окажется достойной  занесения  в  книгу,  Следовательно,  он
оказался перед выбором: либо он рискует потерять книги,  которые  были
ему  доверены,  либо  упустит  случай  их   пополнить.   По-настоящему
серьезной была именно эта альтернатива; опасность для жизни  не  имела
значения.
   Быть  может,  более  полное  представление  об  опасности   удастся
получить, если понаблюдать за поведением Крюгера: насколько  он  будет
упорствовать в своих стараниях удержать Дара  подальше  от  источников
звуков. С этой мыслью Дар вновь двинулся на глухое неритмичное  "плоп,
плоп, плоп", теперь уже отчетливо доносившееся из-за деревьев.
   Крюгер растерялся. Ему и в голову не  приходило  силком  навязывать
Дару свое мнение; он не знал, к чему привела бы попытка  такого  рода.
Ни за что на свете не  хотел  он  совершать  поступки,  которые  могли
вызвать враждебность или хотя бы нарушить  установившееся  между  ними
доверие. Поэтому ему оставалось лишь одно - подчиниться. Дар, вывернув
один глаз назад, увидел, что человек последовал  за  ним,  и  спокойно
пошел дальше, уверенный,  что  настоящей  опасности  нет.  Он  зашагал
быстрее,  насколько  позволял  подлесок.  Через  несколько  минут  лес
поредел, теперь уже не надо было с трудом продираться сквозь  ветви  и
сплетения лиан. Для Дара это было облечением; Крюгер  же  окончательно
уверился, что был прав.
   - Дар! Стой! - Абориген повиновался, не понимая, в чем дело;  затем
он с изумлением уставился на Крюгера, который  обошел  его  и  зашагал
впереди.  Сделав  движение,  соответствующее  у   людей   недоуменному
пожиманию плечами,  он  двинулся  следом.  Человеческое  существо  шло
медленнее, чем ему бы  хотелось,  но,  возможно,  на  то  были  особые
причины.
   Причины действительно были. Через сотню ярдов подлесок кончился,  и
почти там же кончились деревья. Перед ними простиралась голая  гладкая
поляна шириной ярдов в пятьдесят.
   Для Дара это было просто место,  где  легко  ходить;  он  наверняка
двинулся бы напрямик, стремясь пересечь поляну  и  продолжить  путь  к
источнику непонятных звуков.  Но  его  остановили.  Впервые  за  время
знакомства Крюгер не только прикоснулся к нему, но и твердо  преградил
ему путь рукой, в которой по такому случаю силы  хватало  с  избытком.
Дар удивленно взглянул на него, затем глаза его  обшарили  поляну.  Он
уже не пытался оттолкнуть своего  спутника-гиганта.  Он  уставился  на
середину открытого пространства обоими глазами.
   Источник звуков  находился  там.  Большая  часть  поверхности  была
покрыта, казалось, чем-то гладким  и  твердым,  но  центр  пребывал  в
постоянном движении - там, словно в  огромном  котле,  кипела  клейкая
грязь, каждые несколько секунд вспучивался громадный  пузырь,  лопался
со звуком "плоп", который они слышали, и выпускал облако пара,  лениво
уползавшее в сторону.
   Крюгер позволил Дару поглядеть на странную  картину  минуту-другую,
затем повторил слово "Стой!" и отошел  на  несколько  шагов  назад.  В
джунглях нелегко найти камни, но они были все еще достаточно близко от
большого  лавового  потока,  и  потому  глыбы  лавы  попадались  здесь
довольно часто. Нильс  нашел  такую  глыбу,  с  большим  трудом  отбил
здоровенный кусок, вернулся  с  ним  к  Дару  и  швырнул  на  твердую,
казалось бы, поверхность. Корка засохшей грязи проломилась, а  лавовый
булыжник с плеском исчез.
   - Такие места мне не нравятся, - твердо сказал Крюгер,  не  обращая
внимания на то, что Дар его не понимает.  -  Я  сам  попался  вот  так
несколько месяцев назад, и когда выбрался по древесному корню, который
не дал мне потонуть, - кстати именно  об  этот  корень  я  ударился  и
надолго потерял сознание, - то увидел, что на дереве вырезано мое имя,
а также несколько строчек, повествующих о том, каким славным пареньком
я был. Я не виню их за то, что  они  бросили  меня;  у  них  были  все
основания считать, что я утонул. В тот раз мне удалось вывернуться, но
это вовсе не значит,  что  мне  хочется  попробовать  еще  разок;  мой
скафандр теперь далеко, очень далеко отсюда.
   Дар ничего не сказал;  он  только  твердо  пообещал  себе  во  всем
слушаться своего спутника, пока они не уйдут подальше от вулканической
области - родины этого великана. Но какой, однако, материал для книги!



3. Педагогика

   Этот грязевой гейзер и еще несколько других остались далеко позади,
но выходы лавы еще встречались, и Дар во всем  следовал  Крюгеру.  Они
по-прежнему держались  направления  на  северо-восток  -  Нильс  и  не
пытался  изменить  курс,  -  но  что-то  неуловимо  изменилось  в   их
отношениях.
   Прежде всего неизбежное взаимное недоверие, которое оба  испытывали
вначале, столь же неизбежно исчезало. Другая перемена, менее  логичная
в своей основе, проистекала из явно комического недоразумения: Дар был
твердо  уверен,   что   Крюгер   является   аборигеном   малоизученных
вулканических областей Абьермена, тогда как  сам  Крюгер  был  так  же
уверен, что Дар Лан Ан вообще не житель этой планеты. В результате Дар
все  время  обращался  к  Крюгеру  за  советами.  Если  ему  удавалось
подстрелить животное нового вида - естественно, нового для него, -  он
ждал от Нильса указаний, съедобно ли оно.  Понятно,  немало  отменного
мяса выбрасывалось,  ибо  Крюгер  отнюдь  не  спешил  рисковать  своим
здоровьем и своей жизнью, пробуя новые виды пищи.
   Однажды Дар подстрелил такое же животное, какое человек  попробовал
в самом начале их пути через джунгли. На этот раз он не стал  задавать
вопросов; он просто попросил нож и принялся за дело.  Крюгер,  получив
свою порцию, поглядел на нее с некоторым отвращением.
   Он не любил сырого мяса, хотя оно ничуть не повредило ему в прошлый
раз. Тогда он не делал попыток  остановиться  и  развести  огонь,  ибо
руководителем был  Дар,  а  представление  Дара  об  обеде  сводилось,
по-видимому, к  тому,  чтобы  съесть  как  можно  больше  на  месте  и
остальное дожевать на ходу. Теперь же советы и предложения исходили от
Крюгера, и он решил зажарить мясо.
   Ему удалось достать из скафандра и захватить с собой  все  предметы
первой необходимости, которые не были слишком обременительны в походе.
Зажигалки не входили в комплект  оборудования  скафандров,  и  он  сам
сконструировал зажигалку из миниатюрной солнечной батарейки, катушки и
конденсатора рации. И теперь на глазах у ошеломленного Дара он  пустил
ее в ход. Убедившись, что устройство по-прежнему дает  хорошую  искру,
он отправился на поиски сухого топлива.
   Это было не так-то просто в сыром от дождей лесу, но у Крюгера  был
немалый опыт еще с тех времен, когда он шел к лавовому  полю:  Дар  не
понимал, чего хочет Нильс; он просто ходил за ним по пятам и  смотрел,
жуя на ходу. Ему было  любопытно,  он  чувствовал,  что  происходящее,
возможно, окажется достойным занесения в книгу, хотя утверждать это  с
полной уверенностью не мог.
   Его отвлеченный интерес мигом  испарился,  едва  он  ощутил  первую
волну жара от костра Крюгера. Он выронил кусок мяса,  прыгнул  к  тому
месту, где лежал  арбалет,  и  схватил  оружие  на  изготовку.  Он  не
произнес ни слова, и Крюгер, занятый костром, ничего  не  заметил.  За
его спиной происходила душевная борьба, от исхода которой в буквальном
смысле зависела его жизнь, а он и не подозревал об этом.
   Дар уже начал натягивать тетиву, но остановился, глядя одним глазом
на оружие в своих руках, а другим на  хлопотавшего  у  огня  человека.
Томительные мгновения он раздумывал, склоняясь то к одному решению, то
к прямо противоположному. Огонь был сущим кошмаром  в  жизни  Дар  Лан
Ана; Дар был воспитан в смертельном  страхе  перед  огнем.  Его  народ
никогда им не пользовался, но молнии и  случайно  сконцентрировавшиеся
лучи Аррена время от времени вызывали  появление  пламени.  Учителя  и
книги единодушно заклинали избегать его. Он был концом  всякой  жизни,
он будет концом и собственной жизни Дара, но до этого  оставалось  еще
несколько лет. Добравшись до края лавового  поля  и  вновь  оказавшись
среди  изобилия  пищи  и  воды,  Дар  выбросил  из   головы   ожидание
преждевременной смерти, и было ужасно, что оно так внезапно  вернулось
вновь.
   Но великан, по всей видимости, вовсе не имел в виду  Дар  Лан  Ана.
Может, огонь этот вообще был каким-то личным делом Крюгера и не имел к
Дару никакого отношения?  В  конце  концов,  игра  с  огнем  -  вполне
подходящее занятие для того, кто живет по соседству с  вулканами.  При
этой мысли Дар несколько расслабился и даже положил арбалет, хотя и не
отважился отойти от него далеко.
   Он  продолжал  наблюдать  за  человеком,  но  уже  без  следа  того
отвлеченного  любопытства,  с  каким  следил  за  сооружением  костра.
Мысленно он брал на заметку все; не было никаких сомнений, что Учителя
в Ледяной Крепости пожелают занести это в книгу.
   Сначала странное существо развело очень сильный огонь,  затем  дало
огню почти угаснуть,  так  что  языки  пламени  исчезли.  Однако  жара
оставалось еще порядочно, и тогда Крюгер вновь напугал спутника:  свою
порцию мяса он осторожно положил на раскаленные угли.
   Дар знал, что Нильс голоден; у  него  уже  было  достаточно  четкое
представление о том, сколько еды нужно человеку. И  перед  ним  встала
непостижимая загадка: почему это  странное  существо  уничтожает  свою
пищу?
   К тому времени, когда,  съев  мясо,  Крюгер  завершил  свой  жуткий
ритуал и принялся затаптывать  костер,  Дар  уже  потерял  способность
чему-либо удивляться. Увидев, что все кончилось, он поднялся на ноги и
снова двинулся в путь, раздраженный и недоумевающий.
   На самом деле представление о том, что все кончилось, было в  корне
ошибочным,  хотя  ошибку  эту  разделяли  и  Дар,  и  Крюгер.   Первые
свидетельства ошибки Крюгер ощутил примерно через  час  после  еды,  и
вскоре приступы боли заставили его беспомощно кататься по земле.  Дар,
которому   приходилось   наблюдать   подобные   симптомы    у    своих
соплеменников, понятия не имел, чем они могли быть вызваны  сейчас,  и
не  знал,  чем  можно  помочь.  Спазмы  продолжались  более  часа.   В
промежутках между приступами Крюгер размышлял о  том,  что  это,  быть
может, его  последняя  ошибка.  В  конце  концов  возмущенный  желудок
извергнул источник раздражения и, наградив своего хозяина в  назидание
еще несколькими спазмами, успокоился. Но прошло еще  некоторое  время,
прежде чем Крюгер смог собраться  с  мыслями  и  задать  себе  вопрос:
почему мясо, совершенно безвредное  в  сыром  виде,  при  поджаривании
приобрело столь зловредные свойства? Может, причиной послужил  дым  от
костра? Что-нибудь вроде креозота, которым дома предохраняют от  порчи
вяленое мясо... Но для  доказательства  его  гипотез  понадобилась  бы
хорошо оборудованная химическая лаборатория. Сейчас же ему  достаточно
было самого факта, и даже больше чем достаточно.
   Дожди прекратились через положенное время после восхода  Тиира  над
южным горизонтом, и температура вновь повысилась.  Всякий  раз,  когда
красное солнце завершало в небе свою очередную странную петлю,  Крюгер
думал, что в следующий раз он уже не выдержит. Много месяцев назад  он
понял, что выдержать не сможет, по крайней мере  на  средних  широтах,
где он тогда находился.  В  тех  областях  планеты  петли  описывались
полностью над горизонтом -  Тиир  там  никогда  не  заходил.  Зато  он
удивительнейшим образом менял свои видимые размеры; Крюгеру просто  не
повезло, что Тиир имел максимальный видимый диаметр и,  следовательно,
поднимал температуру на этой планете-парилке  до  максимума  именно  в
крайних северных точках своих петель. Дело же заключалось в  том,  что
для той местности, где он тогда находился, петли целиком находились  в
южном полушарии небесной сферы, и, чтобы оставить их хотя бы  частично
за горизонтом, лучше всего  было  бы  двигаться  к  северу.  Но  тогда
возникал естественный вопрос: а сможет ли он уйти достаточно далеко на
север? Его знания географии этой планеты сводились к  воспоминаниям  о
том, что он видел с посадочной  орбиты.  Немного.  Но  ему  ничего  не
оставалось, как только пойти на риск.
   Они продвинулись еще недостаточно далеко на север, чтобы  оказаться
вне  пределов  досягаемости  красного  солнца,  но  уже   можно   было
надеяться, что все обойдется благополучно. Если верить часам  Крюгера,
на этих широтах Тиир находился над горизонтом всего  восемь  суток  из
своего  восемнадцатисуточного  периода.   И   Крюгер   совершенно   бы
успокоился, если бы не нараставшая с каждым  днем  угроза  со  стороны
Альциона, который Дар Лан Ан именовал Арреном.  Конечно,  превосходно,
что красный  карлик  досаждает  теперь  не  постоянно,  а  с  большими
перерывами, но что в этом толку, когда в это же время  голубой  гигант
превращается из второстепенного и временного противника в  основную  и
смертельную  угрозу?  Одолеваемый  этими  мыслями,   Крюгер   всячески
старался  ввести  в  их  лексикон  понятие  температуры,  дабы   иметь
возможность выяснить у своего спутника, есть ли на этой планете место,
которое было бы пригодным для человеческого существа.
   Медленно, но верно речь Дара в восприятии Крюгера  становилась  все
более осмысленной. И постепенно у  Нильса  начало  складываться  общее
представление о цели, к которой они стремились.
   Очевидно, Дар тоже искал прохладное место.  Эту  информацию  Крюгер
воспринял  с  нескрываемым   восторгом.   Правда,   понятие   Дара   о
"прохладном" могло оказаться и ловушкой, но в  сложившейся  обстановке
он охотно принял прилагательные с противоположными значениями, и  одно
это казалось обнадеживающим. Другим не менее приметным признаком  были
постоянные попытки пилота описать нечто, весьма напоминающее лед.
   Вначале Крюгер усомнился, правильно ли он понял  Дара,  и  принялся
настойчиво теребить своего спутника, требуя более точных описаний.  Но
Дар упорно держался своей  терминологии,  и  в  конце  концов  Крюгера
осенило: видимо, конечной целью их  путешествия  является  космический
корабль, который доставил Дара на Абьермен. А  уж  там  лед  наверняка
имеется, хотя бы и искусственный!
   Где-то на их пути  лежал  океан,  о  существовании  которого  Нильс
догадывался и раньше. Но  он  не  был  уверен,  о  чем  идет  речь,  -
действительно ли об океане или просто о большом озере,  и  поэтому  он
спросил, нельзя ли обойти это препятствие.  Упорство,  с  которым  Дар
пытался выразить несостоятельность такого предположения, убедило  его,
что имеется в виду именно океан.
   И только тут Крюгеру пришла в голову мысль о географических картах.
Пусть у него нет никаких способностей к рисованию, но он все же сумеет
начертить вполне приличную схему  их  маршрута  от  лавового  поля  до
места, где они сейчас находятся. И тогда Дар поймет, что он  старается
показать, тогда появится понятие "карта", а дальше все будет  зависеть
от способностей Дара к воспроизведению увиденного.
   Им пришлось остановиться, пока он рисовал свою схему, но его усилия
увенчались  несомненным  успехом.  Дар  не  только  сразу  же   усвоил
необходимое  слово  и  понял  вопрос,  который  затем  последовал;  он
оказался превосходным картографом - естественное следствие многолетних
полетов, ибо карта была для него чем-то  вроде  вида  на  местность  с
высоты. Он делал чертеж за чертежом,  поясняя  предстоящий  маршрут  и
обнаруживая великолепное знание географии планеты.
   Им предстояло продолжить курс на северо-восток, пока они не  дойдут
до морского побережья. Это не был кратчайший  путь  к  берегу,  но  он
выводил их к точке, от которой цепь островов протягивалась  к  другому
материку. Переправившись через океан, они двинутся по  берегу  налево.
Как понял Крюгер, это будет поворот