взять с собой.
     Я посмотрел на эти литровые фляги с неодобрением.
     - Малышка, тебе не кажется, что мы слишком  сильно  урезали  пайки  и
воду?
     Она покачала головой.
     - Честное слово, нам больше не понадобится.
     - Линдберг перелетел Атлантику  всего  лишь  с  одним  бутербродом  с
арахисовым маслом, - вставил свое слово и Руфо.  -  Но  я  уговаривал  его
захватить побольше.
     - Откуда ты знаешь, что нам больше не пригодится? - не отставал я.  -
Особенно воды.
     - Я свою наполню коньяком, - сказал Руфо. - Вы поделитесь со мной,  а
я с вами.
     - Милорд, любовь моя, вода тяжела. Если  мы  попытаемся  нацепить  на
себя все против любой неожиданности, как Белый Рыцарь,  мы  будем  слишком
нагружены, чтобы сражаться. Мне придется  приложить  много  усилий,  чтобы
перенести трех человек, оружие и минимум одежды. Живое легче всего; я могу
брать энергию у вас обоих. Дальше идут живые в прошлом  вещества;  вы  уже
заметили, я думаю, что одежда наша из шерсти, луки из дерева, а веревки из
кишок. Тяжелее всего никогда не жившие вещи,  особенно  сталь,  и  все  же
вооружение нам необходимо, и, если бы у нас еще было огнестрельное оружие,
я бы изо всех сил постаралась перенести и его, потому что теперь  оно  нам
понадобится. Однако, милорд Герой, я говорю вам это просто  для  сведения.
Решать должны вы - а я уверена, что смогу осилить...  о,  да  еще  даже  с
полцентнера  мертвой  материи,  если  нужно.  Если  вы  отберете  то,  что
подскажет ваш гений.
     - Мой гений ушел в отпуск. Но Стар, любовь моя, на это  есть  простой
ответ. Бери все.
     - Милорд?
     - Джоко дал нам на дорогу, как кажется, полтонны еды,  столько  вина,
что можно утопиться, и немножко воды. Плюс широкий выбор  лучших  в  Невии
приспособлений для убийства  и  нанесения  ранений  и  увечий.  Вплоть  до
панцирей. И еще кучу всего. В  этом  складничке  достаточно  всего,  чтобы
выстоять осаду и не  есть  и  не  пить  ничего  в  Карт-Хокеше.  Но  самое
прекрасное то, что он весит, в упакованном виде, всего фунтов  пятнадцать,
а не пятьдесят,  которые,  как  ты  сказала,  ты  сможешь,  поднапрягшись,
перебросить. Я закреплю его на спине и ничего даже не почувствую. Он  меня
не притормозит, а, может, даже защитит от удара в спину. Годится?
     Выражение лица  Стар  подошло  бы  матери,  чей  ребенок  только  что
раскусил обман насчет аистов и которая раздумывает, как  подойти  к  этому
щекотливому вопросу.
     - Милорд муж, его масса слишком велика. Я не думаю, что кто-нибудь из
ведьм или колдунов смог бы переместить его в одиночку.
     - Ну, а сложенный-то?
     - Это не меняет дела, милорд,  масса  все  равно  не  исчезает,  даже
становится еще опаснее. Представьте себе сильную пружину, скрученную очень
туго  до  небольших  размеров  и  обладающую  поэтому  большой   энергией.
Требуется невероятная мощь, чтобы  провести  складничок  через  переход  в
компактном виде; в противном случае он взрывается.
     Я вспомнил вымочивший нас грязевой вулкан и перестал спорить.
     - Ладно, я не прав.  Только  один  вопрос  -  если  масса  никуда  не
исчезает, почему же он так мало весит в сложенном виде?
     На лице Стар вновь появилось обеспокоенное выражение.
     - Прошу прощения,  милорд,  но  нам  не  хватает  общего  языка  -  в
математическом смысле, который позволил бы мне ответить вам. Это временно:
обещаю, что вы сможете  научиться,  если  захотите.  Чтобы  было  удобнее,
представьте  это  себе  как  прирученное  искривление  пространства.   Или
думайте,  что  масса  эта  находится  так  неизмеримо  далеко  -  в   ином
направлении - от сторон складничка, что  местная  сила  притяжения  играет
незначительную роль.
     Я вспомнил, как когда-то моя бабушка попросила меня объяснить ей, что
такое телевизор - что у него внутри, если не смешные картинки. Есть  такие
вещи, которым нельзя научиться за десять несложных  уроков  или  популярно
объяснить массам; они требуют годами морщить лоб. Это звучит как измена  в
век, когда все отдают дань невежеству, и суждение одного не хуже  суждения
другого. Но это факт. Как говорит Стар, мир таков, каков  он  есть,  и  не
прощает невежества.
     Но меня все еще разбирало любопытство.
     - Стар, а можно как-нибудь изловчиться рассказать  мне,  почему  одно
проходит легче, чем другое? Дерево легче, чем железо, например?
     Она приняла горестный вид.
     - Нет, потому что я сама не знаю. Волшебство -  это  не  научно,  это
набор способов делать то или иное - способов,  которые  действуют,  но  мы
часто не знаем почему.
     - Здорово похоже на  инженерное  дело.  Конструируешь  по  теории,  а
воплощаешь, как придется.
     - Да, милорд муж. Волшебник похож на инженера-практика.
     - А  философ,  -  встрял  Руфо,  -  это  ученый   без   практического
приложения. Вот я - философ. Лучшая из всех профессий.
     Стар не обратила внимания на его слова, достала куб для  зарисовок  и
показала мне все, что знала о той огромной башне,  из  которой  мы  должны
выкрасть Яйцо Феникса. Этот куб казался просто большим кубиком плексигласа
и на вид, и на ощупь, и по тому, как на нем оставались отпечатки пальцев.
     Однако у нас оказалась длинная указка, которая  погружалась  в  него,
как будто куб был сделан из воздуха. Она концом этой указки могла  чертить
в трех измерениях; он оставлял тонкую светящуюся линию в тех  местах,  где
ей было надо, как на классной доске.
     Это было не волшебством, а более развитой технологией. Когда мы этому
научимся, то к черту полетят все наши  способы  инженерного  планирования,
особенно сложных конструкций, таких, как авиамоторы и УВЧ-устройства.  Это
даже лучше, чем развернутая изометрия с прозрачными  накладками.  Куб  был
стороной дюймов в тридцать, а чертеж внутри  можно  было  рассматривать  с
любого угла, даже перевернуть и исследовать снизу.
     Башня Высотой в Милю была  не  шпилем,  а  массивным  блоком,  чем-то
похожим на пресловутые уступы зданий в Нью-Йорке, но неизмеримо больше.
     Внутренность его представляла собой лабиринт.
     - Милорд рыцарь, -  извиняющимся  тоном  сказала  Стар,  -  когда  мы
покидали Ниццу, в нашем багаже хранился полный чертеж этой башни. Сейчас я
вынуждена работать по памяти. Однако я так долго изучала этот чертеж,  что
убеждена  в  том,  что  правильно  передаю  схему  нашего  движения,  хотя
пропорции могут быть чуть неверными. В  направлениях  я  уверена,  в  тех,
которые ведут к Яйцу. Может случиться, что побочные пути и тупики я  опишу
не так детально; я не настолько тщательно их изучала.
     - Не вижу, чем это нам Повредит, - заверил я ее. - Если я буду  знать
правильную дорогу, то любая другая, которую я не знаю, будет ложной. Ею мы
не воспользуемся. Разве что для того, чтобы спрятаться в трудный момент.
     Она изобразила верные направления светящимся красным  цветом,  мнимые
зеленым. Зеленого оказалось намного больше, чем  красного.  У  того  типа,
который соорудил эту башню, мозги были явно набекрень.  То,  что  казалось
центральным входом, вело  внутрь  и  вверх,  раздваивалось  и  соединялось
снова, проходило  рядом  с  Залом  Яйца,  потом  по  запутанному  маршруту
возвращало вниз и вышвыривало наружу, как в  "На  выход  -  сюда"  у  П.Т.
Барнума.
     Другие пути уводили вглубь и  оставляли  вас  плутать  в  лабиринтах,
которые не подчинялись правилу "Держаться левой стены".  Если  бы  вы  так
поступили, вы умерли бы с голоду.  Даже  пути,  отмеченные  красным,  были
очень запутаны. Если только вы не знали, где хранится под стражей Яйцо, вы
могли даже войти правильно и все равно провести весь  этот  год  и  январь
следующего в бесплодных поисках.
     - Стар, ты бывала в Башне?
     - Нет, милорд. Я побывала в Карт-Хокеше. Но далеко оттуда, в Гротовых
Холмах. Я видела Башню только с большого расстояния.
     - Кто-то  же  должен  был  в  ней  побывать.  Ваши...   противники...
наверняка не посылали вам карты.
     Она произнесла четко и ясно:
     - Милорд,  шестьдесят  три  храбреца  погибло,  добывая   информацию,
которую я предлагаю вашему вниманию.
     Значит, сейчас мы идем за шестьдесят четвертого! Я спросил:
     - Есть способ оставить для изучения только красные тропы?
     - Безусловно, милорд.
     Она дотронулась до прибора управления, зеленые линии погасли. Красные
пути начинались по одному из каждого из трех отверстий,  одной  "двери"  и
двух "окон".
     Я показал на самый нижний уровень.
     - Это единственная из тридцати или сорока  дверей,  которая  ведет  к
Яйцу?
     - Верно.
     - Стало быть, прямо за ней нас поджидает драка.
     - Это было бы вполне естественно, милорд.
     - Хммм... - Я повернулся к Руфо.  -  Руфо,  у  тебя  в  загашнике  не
найдется какой-нибудь длинной, прочной и легкой веревки?
     - Есть у меня одна, которой  Джоко  пользуется  для  подъема  грузов.
Примерно как крепкая рыбацкая леска,  с  сопротивлением  на  разрыв  около
полутора тысяч фунтов.
     - Молодец!
     - Подумал, может, понадобится. Тысячи ярдов хватит?
     - Да. Что-нибудь полегче есть?
     - Шелковая леска для форели.
     Через час мы закончили все мыслимые приготовления, и схема  лабиринта
отпечаталась в моем мозгу тверже алфавита.
     - Стар, лапка, мы готовы отчаливать. Будешь творить заклинание?
     - Нет, милорд.
     - Почему нет? Лучше бы это провернуть побыстрее.
     - Потому что это невозможно, мой дорогой. Эти Врата не настоящие; тут
всегда мешает вопрос времени. Они  будут  готовы  открыться  на  несколько
минут примерно часов через семь, а потом вновь не  могут  быть  открыты  в
течение нескольких недель.
     Мне пришла на ум скверная мысль.
     - Если те типы, которых нам надо достать, это знают, то  они  накроют
нас прямо на выходе.
     - Надеюсь, что нет,  милорд  рыцарь.  Они  вообще-то  должны  ожидать
нашего появления со стороны Гротовых Холмов, поскольку знают, что где-то в
тех холмах у нас есть Проход.  Я  действительно  хотела  использовать  тот
Проход. Эти Врата, даже если  они  о  них  знают,  так  неудобно  для  нас
расположены, что, по-моему, они не ожидают, что мы рискнем воспользоваться
ими.
     - Ты меня чем дальше, тем больше  радуешь.  Ты  не  вспомнила  ничего
достойного упоминания  о  том,  что  следует  ожидать?  Танки?  Кавалерию?
Больших земных великанов с волосатыми ушами?
     Она явно была встревожена.
     - Все,  что  я  скажу,  увело  бы  вас  в  сторону,   милорд.   Можно
предполагать, что их войско будет состоять скорее из конструктов,  чем  из
истинно живущих существ... Это означает, что они  могут  оказаться  какими
угодно. Кстати, все, что угодно, может оказаться иллюзией. Я говорила  вам
о гравитации?
     - Не думаю.
     - Простите меня, я устала, и ум мой теряет остроту. Сила тяжести  там
меняется, иногда непредсказуемо.  Ровный  отрезок  покажется  ведущим  под
гору, потом вдруг вверх.  Другое  всякое...  что  угодно  может  оказаться
иллюзией.
     Руфо сказал.
     - Босс, если  оно  движется,  стреляйте.  Если  говорит,  режьте  ему
глотку. От этого портится большинство иллюзий. Программы действий  вам  не
требуется; там будем только мы - и все остальные. Так что,  когда  возьмет
сомнение, убивайте. Никаких хлопот.
     Я улыбнулся ему.
     - Никаких хлопот, О'кей, волноваться будем, когда попадем  туда.  Так
что давайте кончать разговоры.
     - Да, милорд муж, - поддержала  меня  Стар.  -  Нам  лучше  несколько
часиков поспать.
     Что-то изменилось в ее голосе. Я посмотрел на нее и заметил маленькую
разницу и в ее внешности. Она казалась меньше ростом, мягче, женственней и
податливее,  чем  та  амазонка,  которая  меньше  двух  часов  тому  назад
выпускала стрелы в зверей в сотни раз больше себя.
     - Хорошая  мысль,  -  медленно  сказал  я  и  огляделся.  Пока   Стар
вычерчивала лабиринты Башни, Руфо упаковал все, что нельзя было забрать, и
- как я заметил - положил одну подстилку  у  одной  стены  пещеры,  а  две
других рядышком как можно дальше от первой.
     Я  послал  ей  немой  вопрос,  глянув  на  Руфо  и   пожав   плечами,
подразумевая: "А теперь что?"
     Ответный ее взгляд не говорил ни да ни нет. Вместо этого она сказала:
     - Руфо, ложись-ка спать и дай своей ноге отдохнуть. Не ложись на нее.
Или животом вниз, или лицом к стене.
     Впервые Руфо высказал свое  недовольство  тем,  что  мы  сделали.  Он
ответил резким тоном, не на то, что сказала Стар, а на то, что  она  могла
подразумевать:
     - Меня и за деньги смотреть не заставишь!
     Стар обратилась ко мне таким тихим голосом, что я едва его расслышал:
     - Простите его, милорд муж. Он пожилой человек, и  у  него  случаются
капризы. Как только он ляжет спать, я сниму свет со стен.
     Я прошептал:
     - Стар, любимая моя, мне  все-таки  кажется,  что  медовый  месяц  мы
проведем не так.
     Она вгляделась в мои глаза.
     - Такова ваша воля, милорд любовь?
     - Да. В рецепте упоминаются кувшин вина и каравай хлеба. Ни  слова  о
компаньонах. Уж извини.
     Она положила мне на грудь свою изящную руку, подняла на меня  взгляд.
- Я рада, милорд.
     - Вот как? - Я не понял, зачем ей надо было сказать об этом.
     - Да. Нам обоим нужен сон. Для завтрашнего утра. Чтобы  ваша  могучая
правая рука смогла подарить нам много утренних зорь.
     У меня отлегло от сердца, и я улыбнулся ей.
     - Ладно, моя принцесса. Только я что-то сомневаюсь, что засну.
     - О, конечно, заснете!
     - Поспорим?
     - Выслушайте меня, милорд любимый. Завтра... когда вы победите...  мы
тотчас же отправимся ко мне домой. Без дальнейших хлопот и  ожиданий.  Мне
хотелось бы, чтобы вы знали язык, на  котором  у  нас  говорят,  чтобы  не
чувствовать себя чужим. Я хочу, чтобы он стал сразу же и вашим домом.  Так
как же? Согласен милорд муж приготовиться ко сну? Улечься и позволить  мне
дать ему урок языка? Вы уснете, вы знаете, что уснете.
     - Ну... это недурная мысль. Но ведь тебе сон нужен даже  больше,  чем
мне.
     - Прошу прощения, милорд, но это не так. Четырех  часов  сна  хватит,
чтобы шаг мой стал легок, а на губах играла песня.
     Пять минут спустя я уже лежал пластом, глядя в  самые  прекрасные  из
всех миров глаза, и слушал, как любимый ее голос что-то  тихо  говорит  на
непонятном мне языке...



                                ГЛАВА XIV


     РУФО тряс меня за плечо.
     - Завтрак, босс!
     Он всучил мне в одну руку сэндвич, а в другую кружку пива.
     - Этого на сражение хватит, а второй завтрак уже упакован. Я  выложил
чистую одежду и ваше оружие и, как только вы поедите, помогу вам  одеться.
Только поторопитесь. Через несколько минут нам пора. - Он был уже  одет  и
подпоясан.
     Я зевнул, откусил от сэндвича кусок (анчоусы,  ветчина  и  майонез  с
чем-то, не  совсем  похожим  на  помидоры,  и  салат-латук)  и  огляделся.
Соседнее со мной место пустовало, но Стар, казалось,  только  что  встала;
она была не одета. Она стояла на коленях в центре пещеры,  рисуя  на  полу
какой-то большой чертеж.
     - Доброе утро, болтушка, - сказал я. - Пентаграмма?
     - Ммм... - ответила она, не поднимая глаз.
     Я подошел поближе и посмотрел на ее  работу.  Что  бы  это  ни  было,
основано оно было не на пятилучевой звезде. Три основных центра, все очень
запутано, там и сям какие-то надписи - я не узнал ни языка, ни шрифта -  и
единственно понятным, что  я  мог  из  всего  этого  извлечь,  было  нечто
напоминающее гиперкуб, изображенный в анфас.
     - Завтракала, голубка?
     - У меня сегодня пост.
     - Ты и так кожа да кости. Это что, гессеракт?
     - ПОМОЛЧИТЕ!
     Она отвела со лба волосы, подняла на меня глаза и грустно улыбнулась.
     - Извините,  дорогой.  Все  ведьмы   стервы,   это   точно.   Только,
пожалуйста, не заглядывайте мне через плечо. Мне  приходится  работать  по
памяти - все книги я потеряла в том болоте, - а это трудно. И  пожалуйста,
не  надо  сейчас  вопросов,  очень  прошу.  Вы   можете   поколебать   мою
уверенность, а я не должна колебаться.
     Я сделал ножкой. - Прошу вашего прощения, миледи.
     - Не надо быть со мной официальным, дорогой. Во всяком случае, любите
меня и подарите мне коротенький поцелуй - а потом оставьте меня.
     Ну, тут я наклонился, одарил ее высококалорийным поцелуем с майонезом
и оставил ее в покое. Доканчивая сэндвич  и  пиво,  я  оделся  и  разыскал
созданную природой нишу перед самой линией защиты в проходе,  ту,  которая
была отведена под мужской туалет. Когда  я  вернулся,  Руфо  ждал  меня  с
портупеей в руках.
     - Босс, вы бы даже на собственную казнь опоздали.
     - Я на это надеюсь.
     Несколько минут спустя мы уже стояли  на  диаграмме.  Стар  на  точке
подающего, а мы с Руфо в первом и третьем  "домах".  Мы  с  ним  полностью
увешаны: я двумя флягами и портупеей Стар (застегнутой на первую дырочку),
да и своей собственной, Руфо с перекинутым через плечо луком Стар и  двумя
колчанами, плюс ее медицинская сумка и наша еда. Под левое плечо у каждого
из нас был заткнут большой лук, каждый держал обнаженную саблю. Трико Стар
свисало неаккуратным хвостом у меня из-за пояса, куртка ее комком  торчала
под поясом Руфо, а котурны ее и шапочка были распиханы  по  карманам  -  и
т.д. Мы были похожи на барахолку.
     Но со всем тем у нас с Руфо все-таки остались свободными левые  руки.
Мы встали лицом наружу с оружием на изготовку,  протянули  руки  назад,  и
Стар крепко сжала обе наши ладони.  Она  стояла  точно  в  центре,  крепко
упершись ногами в пол, и была одета  в  соответствии  с  профессиональными
требованиями, предъявляемыми к ведьмам, занятым  сложным  делом,  то  есть
даже без заколок в волосах. Она великолепно выглядела: волосы взлохмачены,
глаза блестят, лицо пылает румянцем. Мне было жаль  поворачиваться  к  ней
спиной.
     - Готовы, кавалеры? - осведомилась она с волнением в голосе.
     - Готов, - отозвался я.
     - Ave, imperatrix, nos morituri te...
     - Прекращай это, Руфо! Тихо! - Она  начала  что-то  декламировать  на
неизвестном мне языке. По затылку у меня пробежали мурашки.
     Она умолкла, гораздо крепче сжала наши руки и выкрикнула:
     - Вперед!


     Внезапно,  как  стук  захлопнувшейся  двери,   я   обнаруживаю,   что
разыгрываю героя  Бута  Торкингтона  в  положении  Мики  Спиллейна  [Герои
развлекательных комиксов].
     У меня нет времени  на  охи.  Вот  передо  мной  это  нечто,  готовое
развалить меня пополам, поэтому я  протыкаю  ему  кишки  своим  клинком  и
выдерживаю его, пока оно решает, в какую сторону падать; потом  точно  так
же угощаю ею приятеля. Еще один присел на корточки и пытается подсечь  мне
ноги,  прячась  за  свое  отделение.  Я  верчусь,  как  однорукий   бобер,
наклеивающий обои, и почти не замечаю, как Стар рывком выдергивает у  меня
из-за пояса свою шпагу.
     Зато потом я замечаю, что она убивает противника, нацелившегося  меня
подстрелить. Стар появляется  во  всех  местах  одновременно,  голая,  как
лягушка, и в два раза ее красивее.  При  переброске  я  почувствовал  себя
словно в оборвавшемся лифте,  и  внезапно  уменьшившаяся  сила  притяжения
могла бы доставить нам много неприятных минут, если бы мы могли себе такое
позволить.
     Этим пользуется Стар.  Проткнув  типчика,  собирающегося  пристрелить
меня, она проплывает над моей головой и головой  нового  приставалы:  один
укол в шею, пока длится полет, и он больше не надоедает.
     Мне кажется,  что  она  помогает  Руфо,  но  остановиться  посмотреть
некогда. Слышно, как он крякает позади меня, и это дает понять, что он все
еще выдает больше, чем получает.
     Внезапно он орет:
     - ЛОЖИСЬ!
     Что-то бьет меня сзади под коленки, и я ложусь-падаю,  расслабившись,
как положено, и  только  собираюсь  перекатиться  на  ноги,  как  до  меня
доходит, что причина всему этому Руфо. Он лежит животе  рядом  со  мной  и
палит из, с