ражений, относящихся к расе,
религии, месту рождения или прочим условиям, предшествовавшим
вступлению Стражника на Службу, на борту корабля,
находящегося..." и так далее - к трем дням гауптвахты с
отсрочкой исполнения на девяносто дней испытательного
срока с понижем в звании на одну ступень.

Полковник и его Заместитель вернулись в кабинет Брисби. Брисби
был мрачен, полевой суд вывел его из себя. Станк сказал:

- Плохо, что пришлось наказать мальчишку Баслима. Я думаю, что
он был прав...

- Конечно. Но подстрекательство к бунту не может служить
оправданием. Как и все остальное.

- Конечно, он должен был так поступить. Но мне не нравится
характер Пибби. Мне придется внимательно присмотреться к
нему - насколько он отвечает своему назначению.

- Так и сделай. Но черт побери, Станки, у меня чувство, что я
сам вступаю в борьбу.

- Что?

- Два дня тому назад я был вынужден сказать Баслиму, что нам не
удалось идентифицировать его. Он вышел отсюда в шоке. Мне
пришлось посоветоваться с психологом. Он сказал, что парень
перенес удар. Что у него может быть неадекватная реакция и на
правильные - то есть, я хотел сказать, на
неправильные - раздражители. И я очень рад, что дело обошлось
картофельным пюре, а не ножом.

- Ох, да брось!

- Ты не был здесь, когда я принес ему эту новость. И не видел,
как она поразила его.

На пухлое лицо Станка легла тень задумчивости.

- Босс! Сколько лет было этому мальчишке, когда его захватили?

- Криш считает, что около четырех.

- Шкипер, сколько вам было лет, когда в той провинции, где вы
родились, у вас взяли отпечатки пальцев, анализ крови,
сфотографировали глазное дно и так далее?

- Скорее всего, когда я пошел в школу.

- И у меня тоже. И могу ручаться, так поступают в большинстве
случаев.

Брисби моргнул.

- Вот почему они  ничего не нашли относительно его!

- Может быть. Но на Риффе определяют индекс идентичности еще до
того, как ребенок вылезает из колыбели.

- И у меня на родине тоже. Но...

- Точно, точно! Это обычная практика. Но как?

Брисби побледнел, а затем грохнул кулаком по столу.

- Отпечатки ступней! А мы их не выслали их. - Он включил
селектор. - Эдди! Немедленно Баслима ко мне!

Торби мрачно спарывал шевроны, которые он с таким удовольствием
носил столь краткое время. Он был потрясен этим безапелляционным
решением, у него ныло все тело. Но, услышав приказ, он поспешил
исполнить его. Его встретил полковник Брисби.

- Баслим снять обувь!

- Сэр?

- Снять обувь!

Ответ на депешу Брисби, дополненную кодом отпечатков ступней,
пришел через сорок восемь часов из Бюро Личного Состава.
"Гидра" получила его, готовясь крейду на Ултима Туле. Полковник
Брисби расшифровал его, когда корабль был готов к старту.

Он прочел: "Стражник Торби Баслим идентифицирован как пропавшее
лицо Тор Бредли Рудбек с Земли тчк на Гекату не пересылать тчк
отослать на Землю как можно скорее тчк повторяем как можно
скорее".

Брисби прищелкнул языком.

- Полковник Баслим никогда не ошибался. Живой или мертвый, но он
никогда не делал ошибок!

- Босс...

- Что?

- Перечитайте это еще раз. Обратите внимание, кто он.

Брисби перечел сообщение. Затем он сказал сдавленным голосом:

- Ну почему такие истории вечно случаются именно с "Гидрой"?

Оставив за собой триста световых лет, Торби был на прекрасной
Ултима всего лишь два часа и двадцать минут. Единственное, что
ему удалось увидеть из ее прелестных пейзажей, было пространство
взлетного поля между "Гидрой" и Почтовым курьером Стражи
"Ариэль". Через три недели он был на Земле. Он чувствовал
совершенно разбитым.

Глава 17

Возлюбленная Земля, Матерь Миров! И какой поэт, был ли он
осчастливлен ее посещением или нет, не пытался передать тоску
человека по своей колыбели... ее прохладные зеленые
холмы, гряды облаков, бесконечность океанов, ее чарующее
материнское тепло.

Торби впервые увидел легендарную Землюна экране корабля
Гегемонии. Капитан Стражи Н'Ганги вошел в салон ипоказал
ему остроконечные очертания египетских пирамид. Торби не знал об
их историческом значении и поэтому уставился в другое место. Но
он с восторгом наблюдал за планетой из космоса: ему впервые
представилась аткая возможность.

Время на "Ариэль" проходило довольно скучно. Почтовое судно,
предназначенное для перевозки, управлялось командой из трех
инженеров и трехастронавигаторов: они то были на вахте, то
спали. Приняли его поначалу не лучшим образом, потому что
капитан Н'Ганга был раздосадован указанием "принять пассажира",
поступившим с "Гидры", - почтовое судно должно двигаться
прямиком к цели, никого не беря на борт.

Но Торби зарекомендовал себя прекрасно, он помогал коку, а все
остальное время проводил в библиотеке, к тому жеони
получилиуказание садиться на поле Галактических Предприятий, а
не на Базе Стражи.

Вместо веревочной лестницы, по которой он должен
был спускаться (на почтовых нет трапа), Торби увидел, что к люку
подъехало подъемное устройство. Торби, которому за все эти
неделив узком стальномк убрике так ине удалось помыться, замялся
в смущении.

Его встречали восемь или десять человек, среди которых была
молодая женщина и двое седовласых, уверенных мужчин. На каждом
была одежда, которая стоила не меньше годового заработка
Стражника. Особенно бросалась в
глаза женщина, которую Торби оценил опытным взглядом Торговца:
подчеркнутая кромность ее гардероба так и бросалась в глаза.

Но, с его точки зрения, эффект от ее внешнего вида скрадывался
супермодной прической - величественным сооружением, где золото
отливало зеленью. Он только моргнул, увидев ее драгоценности;
ему доводилось видеть красивых женщин в Джабул-порте, где из-за
климата одежда служила лишь украшением, и разница сразу же
бросилась в глаза. Ему с тоской подумалось, что снова придется
привыкать к новым обычаям.

Важный мужчина встретил его, когда он вышел из лифта.

- Тор! Добро пожаловать домой, мальчик мой! - Он схватил Торби
за руку. - Я Джон Уимсби. Как давно я не держал тебя на коленях!
Зови меня дядя Джек. А это твоя кузина Леда.

Женщина с зелеными волосами положила руку Торби на плечо и
поцеловала его. Он был изумлен и не ответил ей тем же.

- Как чудесно, что ты дома, Тор,  - сказала она.

- Да, спасибо.

- А теперь мы должны поприветсвовать бабушку и
дедушку, - объявил Уимсби. - Профессор Бредли... и твоя бабушка
Бредли.

Бредли - старше Уимсби, высокий и стройный, хотя и с небольшим
брюшком; у него была небольшая аккуратно подстриженная борода.
Так же, как и Уимсби, он был одет в пиджак и короткую накидку,
но не столь изысканного покроя. У женщины было доброе лицо и
ласковые голубые глаза; одежда ее не отличалась великолепием, но
шла ей. Она расцеловала Торби в обе щеки и сказала:

- Славный мой сын возвратился домой...

Дедушка воздел руки кверху.

- Это чудо, сынок! Ты выглядишь точно, как наш мальчик - твой
отец. Не так ли, дорогая?

- Так и есть!

Вокруг Торби стоял гомон. Он был ужасно смущен и с трудом
сохранял самообладание: оказаться в окружении этих людей,
которые были его плотью и кровью, было для него труднее, чем
впервые вступить на борт "Сису". Эти старики - неужели они
родители его отца? Торби с трудом мог представить себе это, хотя
знал, что так и есть.

К его облегчению, этот человек, Уимсби, который назвался дядей
Джеком,сказал с вежливой непреклонностью:

- Пожалуй, нам пора двигаться. Бьюсь об заклад, что мальчик
чертовски устал. Поэтому я отвезу его домой. Идет?

Бредли пробормотал, что они согласны, и компания пошла к выходу.
Остальные, которых ему не представили, двинулись с ними. В
проходе их подхватил эскалатор, который все набирал скорость,
пока не замелькали стены. По мере приближения к выходу скорость
замедлялась - они проехали не меньше мили, прикинул Торби,
и - наконец эскалатор остановился, дав им возможность сойти.

Здесь было много народу: потолок возвышался над головой, а
стен не было видно из-за толпы. Торби понял, что они находятся
на транспортной станции. Молчаливый мужчина, сопроваждающий их,
освободил им дорогу, и они двинулись по прямой, не обращая
внимания на остальных. Несколько человек попытались кинуться за
ними, и одному это удалось сделать. Он ткнул в Торби микрофоном
и сказал быстро:

- Мистер Рудбек, что вы думаете о...

Охрана оттащила его, и мистер Уимсби торопливо сказал:

- Потом, потом! Звоните мне в конторуи вы получите полный ответ.
Со всех сторон, и сверху, и издалека на них были нацелены
объективы. Они прошли в другой проход для пассажиров, и двери за
ними закрылись. Движущаяся дорожка доставила к эскалатору,
который перенес их в маленький закрытый аэропорт. Аэрокар уже
ждал их, и, обойдя его плоский блестящий отполированный
эллипсоид, мистер Уимсби остановился.

- Вы удовлетворены? - спросил он у миссис Бредли.

- О, конечно! - ответил профессор Бредли.

- Может быть, вас устроит машина?

- Это будет лучше всего. А вас ждет прекрасный перелет.

- Тогда попрощаемся. Я позвоню вам, когда он придет в себя.
Договорились?

- Конечно. Мы будем ждать. - Торби получил поцелуй в щеку от
бабушки и хлопок по плечу от дедушки. Уимсби, Леда и он заняли
места в большом салоне. Командир отдал приветствие мистеру
Уимсби, а затем Торби.

Мистер Уимсби остановился в центральном проходе.

- Почему бы вам, ребята, не пройти вперед и не полюбоваться
полетом? А мне надо сделать срочный вызов.

- Конечно, дядя.

- Ты простишь, меня, Торби? Дела не могут ждать - а на дяде
Джеке лежит забота о шахтах.

- Конечно... дядя Джек.

Леда потащила его вперед, и они заняли места в прозрачном
блистере. А эрокар начал набирать высоту в несколько тысяч
футов. Сделав круг над плоской равниной, он устремился прямо на
север к горам.

- Удобно? - спросила Леда.

- Очень. Разве что я грязен и все никак не могу прийти в себя.

- Здесь сзади есть душ. Но мы скоро будем дома - так что пусть
путешествие доставит нам удовольствие.

- Хорошо. - Торби не хотел отрываться от знакомства с волшебной
Землей. Она была похожа, решил он, на Гекату - нет, больше на
Вуламуру, не считая того, что ему никогда раньше не приходилось
видеть так много зданий. А эти горы...

Он обернулся:

- А что это за белая штука? Мел?

- Леда вгляделась:

- Что ты, это же снег. Горы Сангро де Кристос.

- Снег, - повторил Торби. - Замерзшая вода.

- Ты никогда раньше не видел снега?

- Я слышал о нем. Но он не такой, каким я его себе представлял.

- Это в самом деле замерзшая вода - и все же не совсем: он более
мягкий. - Она вспомнила предупреждение отца: что бы ни было - не
удивляться. - Знаешь, - сказала она, - я научу тебя кататься на
лыжах.

Позади осталось немало миль и прошло много времени, прежде чем
ей удалось объяснить, что такое лыжи и зачем люди пользуются
ими. Торби понял объяснение: это нечто, чем он может в свое
время заняться, если будет охота. Леда сказала, что сломанная
нога - это все, что может с ним случиться. Так ли это смешно?
Кроме того, она упомянула, что может быть холодно. Для Торби
холод был связан с голодом, страхом и побоями.

- Может, я и научусь, - с сомнением сказал он, - но не очень
верю в это.

- О, конечно, научишься! - Она сменила тему разговора. - Прости
мое любопытство, Тор, но у тебя такой забавный акцент.

- Я и не знал, что у меня акцент...

- Я не хотела тебя обидеть.

- Ты и не обидела. Думаю, что приобрел его в Джабул-порте. Там я
жил дольше всего.

- Джабул-порт.. дай-ка припомнить. Это...

- Столица Девяти Миров.

- Ах, да! Одна из наших колоний, не так ли?

Торби представил себе, как на Саргоне восприняли бы такое
предположение.

- Ну, не совсем. Теперь это суверенная империя - и по традиции
там считают, что всегда была таковой. Они не хотят признавать,
что являются выходцами с Земли.

- Что за странная точка зрения?

Подошел стюард с выпивкой и легкой закуской. Тор осторожно
отхлебнул напиток и попробовал поджаренный торт.

- А что ты там делал, Тор? - спросила Леда. - Ходил в школу?

Торби вспомнил терпеливые поучения папы и подумал, что она имеет
ввиду нечто совсем другое.

-  Я нищенствовал.

- Что?

- Я  был нищим.

- Простите?

- Нищим. Дипломированным попрошайкой. Лицом, которое просит
милостыню.

- Я так и не поняла твои слова, - ответила она. - Я знаю, что
такое нищий, я читала об этом. Но прости меня, Тор, я же всего
лишь домашняя девочка - поэтому я и изумилась.

Она была отнюдь не "домашней девочкой", а умной женщиной, вполне
отвечающей своему окружению. После того как умерла его мать, она
стала хозяйкой в отцовском доме и умела, не теряя достоинства,
разговаривать с людьми с разных планет на трех языках,
поддерживая светскую болтовню больших званых обедов. Леда умела
ездить верхом, танцевать, петь, плавать, кататься на лыжах,
великолепно вести дом, разбираться в математике, читать и
писать, если приходилось, и отдавать необходимые распоряжения.
Она была умной, обаятельной современной женщиной, так сказать
культурным вариантом супер-женщины - толковой, собранной и
башковитой.

Но этот странный, пропавший и нашедшийся кузен был для нее новой
пташкой.

- Прости мое невежество, - медленно сказала она,- но у нас на
Земле нет ничего подобного. Я с трудом могу понять... Это,
наверное. страшно неприятно?

Мысленно Торби вернулся в прошедшие годы: в позе лотоса он сидел
на Площади рядом с папой, болтая с ним.

- Это было счастливейшее время в моей жизни, - просто сказал он.

- О! - Это было все, что она могла сказать в ответ.

Но папочка оставил их, чтобы она могла приняться за работу. И,
кроме того, заставить человека говорить о себе самом всегда
доставляло ей удовольствие.

- А как все началось, Торби? Я хотела бы знать все с самого
начала.

- Видишь ли, меня продали с торгов и ... - он подумал, как
объяснить ей, кем был для него папа, и решил, что с этим
придется подождать, - меня купил старый бродяга.

- Купил тебя?

- Я был рабом.

Леде показалось, что она рухнула в холодную воду. Скажи он
"каннибал", "вампир" или "насильник", она не испытала бы
большего потрясения. Она приподнялась, чтобы перевести дыхание.

 - Тор, прости меня, если я буду невежлива, но нас очень
интересует это время, когда ты был потерян. Господи, прошло
почти пятнадцать лет! И если ты не хочешь отвечать, так и скажи,
Ты был симпатичным маленьким мальчиком, и я просто обожала тебя
- но только, пожалуйста, не лупи меня, если я скажу что-то не
то.

- Ты мне не веришь?

- А что мне остается делать? Мы уже столетие не знаем рабства.
"Лучше бы мне никогда не покидать "Гидры", - подумал Торби.
Будучи в Страже, он уже понял, что работорговля - это то, о чем
многие фраки внешних миров и не слышали.

- Ты знала меня, когда я был маленьким? Почему я не помню тебя?
Я не помню ничего из того, что было раньше... Я не помню Землю.

Она улыбнулась.

- Я была на три года старше тебя. В последний раз я видела тебя,
когда мне было шесть лет - это я помню, - а тебе было три, так
что ты забыл.

Торби понял, что ему представилась возможность выяснить свой
собственный возраст.

- Сколько тебе сейчас лет?

Она смущенно улыбнулась.

- Сейчас мне столько же лет, сколько и теб, и так будет до тех
пор, пока я не выйду замуж. Смени тему, Торби; когда ты задаешь
бестактные вопросы, я не могу обижаться на тебя. На Землю ты не
должен спрашивать у леди, сколько ей лет; ты должен исходить из
того, что она моложе тебя.

- Вот как? - Торби задумался над этим любопытным обычаем. Среди
Людей женщины старались прибавить себе лет, что повышало их
статус.

- Да, вот так. Например, твоя мать была обаятельной женщиной, но
я никогда не знала, сколько ей лет. Модет, ей было двадцать
пять, когда я знала ее, может, сорок.

- Ты знала моих родителей?

- О, конечно! Дядя Крейтон был такой милый, и у него был такой
низкий голос. Он всегда совал в мою потную маленькую ручонку
кучу долларов, чтобы я могла накупить себе конфет. - Она
нахмурилась. - Но я не могу припомнить его лица. Разве это не
глупо? Но не обращай внимания, Тор; спрашивай обо всем, что
захочешь. И я буду очень рада, если ты ничего не будешь утаивать.

- Я не утаиваю, - ответил Торби, - но не помню, как нас
захватили. Мне помнится только, что у меня никогда не было
родителей. Я был рабом, менявшим места и хозяев, - пока не попал
в Джабу-лпорт. Там меня снова продали, и это было самым
счастливым событиме, выпавшим на мою долю.

С лица Леды сползла светская улыбка. Она тихо сказала:

- Ты в самом деле так думаешь?  Или мне показалось?

Торби охватило древнее чувство, знакомое всем путешественникам,
возвращающихся из странствий.

- Если ты думаешь, что рабства не существует... им охвачена вся
огромная Галактика. Хочешь, я закатаю брюки и покажу тебе?

- Что ты покажешь мне, Тор?

- Мое клеймо раба. Клеймо, которое при сделке ставит фабрика на
свою собственность. - Он закатал левую штанину. - Видишь? Вот
дата, когда я получил вольную, - она на саргонезском, это что-то
вроде санскрита, и я сомневаюсь, что ты можешь прочесть.

У нее округлились глаза.

- Какой ужас!  Это действительно ужас!

- Зависит от хозяина, сказал Торби, опуская штанину. - Это-то и
плохо.

- Но почему никто ничего не делает?

Он пожал плечами.

- Это не так просто.

- Но... - она остановилась, потому что показался ее отец.

- Привет, ребята. Ну, как тебе полет, Тор? Нравится?

-  Да, сэр. Виды просто восхитительные.

- Скоро мы будем дома. - Он указал пальцем: - Видишь? Это Рудбек.

- Этот город называется Рудбек?

- Когда здесь стояла деревушка, она называлась Джонсонова Дыра
или как-то так. Но я говорю не о городе Рудбек: я имею в виду
наш дом - твой дом - "Рудбек". Видишь башню над озером... а за
ней вершина Великий Титан. Самое потрясающее зрелище в мире. Ты
Рудбек из Рудбеков и Рудбеков... "Рудбек в кубе", как коворил
твой отец. Он вошел в нашу семью после женитьбы, и имя его не
очень волновало. А мне оно нравится; оно звучит как раскат
грома, и это просто великолепно, что Рудбек возвращается в свою
резиденцию.

Торби блаженствовал в ванной под тугими струями душа и в
бассейне, стенки которого массировали его тысячами теплых
сильных пальцев. В конце концов он чуть не захлебнулся, потому
что никогда не умел плавать.

У негоникогда не было камердинера. Он отметил, что в доме
Рудбеков снуют десятки людей; в огромном помещении для всех было
место, но он начал понимать, что большинство из них были
слугами. Данный факт не очень удивил его: он знал, какое
количество слуг было в богатых домах Джабул-порта; но он не
знал, что на Земле иметь живых слуг было вершиной изысканного
вкуса, больше, чем портшез на Джабуле, и куда больше, чем
широкое гостеприимство на Встречах. Камердинер заставлял
испытывать его чувство неловкости, тем более когда вокруг него
собралась команда из трех человек. Торби отказался от ихпомощи
во время купания, он только разрешил побрить себя, потому что
здесь пользовались классическими опасными бритвами, а его
собственная электрическая не работала от сети в доме Рудбеков.
Кроме того, он покорно выслушал советы, касающиеся не совсем
знакомых одеяний.

Одежда, ждавшая его в гардеробе, не походила ему по размерам;
старший камердинер торопливо перекроил и снова склеил ее,
бормоча извинения. Он разглаживал последние складки на слишком
тугом жабо, когда появившийся дворецкий объявил:

- Мистер Уимсби шлет свои приветствия Рудбеку и ждет его в
боьшом холле.

Торби припомнил путь по анфиладам комнат.

Дядя Джек ждал его вместе с Ледой, на которой было... Торби
растерялся: цвет ее платья так неуловимо менял оттенки, что
порой казалось, что его вообще нет. Но выглядела она прекрасно.
Теперь ее прическа отливала всеми цветами радуги. Среди ее
драгоценностей он заметил большой камень с Финстера и подумал,
что он мог быть доставлен "Сису" и, вполне возможно, что он сам
отбирал его.