направились   в
зарезервированный для них отдельный кабинет. К трапезе оба приступили молча.
Свойственный  Гамильтону  сардонический  юмор  на  этот  раз  был   подточен
копошившимися в глубине сознания мыслями. Он по легкомыслию ввязался  в  эту
историю с "Клубом выживших", а теперь она стала приобретать оттенок,  немало
его  тревоживший.  Феликсу  не  терпелось,  чтобы  Мордан  -  или,   вернее,
правительство - поскорее приступили к действиям.
   Ему  не  удалось  выдвинуться  внутри  организации  так  быстро,  как  он
рассчитывал. Заговорщики стремились использовать его, были готовы просить  у
него денег и принять их, но ясной картиной всей сети заговора он пока так  и
не получил. Он не знал даже, кому подчиняется  Мак-Фи  Норберт,  понятия  не
имел о численности организации в целом.
   А между тем ходить по канату становилось все труднее.
   Не так давно он получил возможность убедиться,  что  организация  гораздо
старше и намного разветвленное, чем он предполагал. Одним из последних актов
приобщения к Новому Порядку стала поездка, в которой Гамильтона  сопровождал
лично Мак-Фи Норберт. В месте, расположение которого было  тщательно  скрыто
от Феликса, ему позволили ознакомиться с  результатами  тайных  генетических
экспериментов.
   Ужасные маленькие чудовища!
   Сквозь зеркальное, с односторонней видимостью  стекло  он  увидел  детей,
которых с трудом можно было назвать человеческими  -  их  зародышевые  жабры
искусственно  сохранили  и  развили.  Жуткие  амфибии   в   равной   степени
чувствовали себя дома и в воде, и на воздухе - только им всегда  была  нужна
влажная атмосфера.
   - Пригодятся на Венере, как  вы  думаете?  -  прокомментировал  Мак-Фи  и
продолжил: - Мы слишком поторопились  с  выводом,  будто  остальные  планеты
Солнечной системы для нас бесполезны. Разумеется, лидеры в большинстве своем
будут жить на Земле, однако  вспомогательные  группы  после  соответствующей
адаптации смогут постоянно находиться на любой из планет.  Напомните,  чтобы
мы показали вам типы, выведенные для радиоактивной среды и для небесных  тел
с малым тяготением.
   - Любопытно взглянуть, - правдиво, но  не  слишком  уверенно  откликнулся
Гамильтон. - Кстати, а где вы получаете исходный материал?
   - Неуместный и не относящийся к делу вопрос, однако я вам отвечу. По типу
вы относитесь к лидерам, и рано или поздно вам придется узнать все.  Мужскую
сперму мы поставляем сами, а женщин, как правило, отлавливаем среди дикарей.
   - Но не означает ли это, что материал плох?
   - Да, конечно. Но ведь это лишь первые  эксперименты.  Ни  один  из  этих
опытных образцов не будет сохранен. Вот когда мы придем к  власти  -  другое
дело. В нашем распоряжении окажется самый лучший материал - для начала  ваш,
например.
   - Разумеется, - Гамильтон не стал  развивать  этой  темы.  -  Однако  мне
ничего не известно о ваших планах относительно дикарей.
   - А их и незачем обсуждать с младшими членами. Кое-кого  мы  оставим  для
экспериментов, остальные же с течением времени будут ликвидированы.
   "Четкий и радикальный план, - подумал Гамильтон. -  Разрозненные  племена
Евразии и  Африки,  с  трудом  пробивающиеся  обратно  к  цивилизации  после
бедствий Второй Войны и приговоренные - их согласия никто не спрашивал  -  к
лабораторным опытам или к  смерти...".  Он  решил  отрезать  уши  Мак-Фи  по
кусочкам.
   - ...возможно,  и  не  самый  впечатляющий  экземпляр,  -  продолжал  тем
временем   Мак-Фи,   двигаясь    дальше.    Экспонат    представлял    собой
идиота-гидроцефала, но такого уродства Гамильтон не видывал отродясь:  перед
ним был явно больной ребенок с огромным черепом-переростком. - Тетраплоидный
тип, - продолжал пояснять Мак-Фи, - у  него  девяносто  шесть  хромосом.  Мы
полагали, будто в этом кроется секрет супермозга,  однако  ошиблись.  Теперь
наши генетики на правильном пути.
   - Почему же вы его не убьете?
   - Со временем. А пока он дает возможность узнать кое-что новое.
   Было  там  и  многое  другое  -  такое,  о  чем  впоследствии   Гамильтон
предпочитал не вспоминать. Он понимал, что, если ухитрится пройти через  это
испытание, не выдав ничем своих истинных чувств - это будет большой удачей.
   Предполагаемое  истребление  дикарей  навело  его  на  мысль  о   другом.
Чрезвычайно  любопытно,  что  странное  появление  Джона  Дарлингтона  Смита
оказало косвенное влияние на намерения  "Клуба  выживших".  Железная  логика
планов    Нового    Порядка    автоматически    подразумевала    уничтожение
неработоспособных и бесполезных дикорожденных детей - да  и  взрослых  тоже;
они должны были  составить  компанию  синтетистам,  непокорным  генетикам  и
вообще всякой "контре".
   По отношению к  этим  последним  планы  лидеров  заговора  не  пробуждали
сколько-нибудь значительной оппозиции, однако многие из членов клуба  питали
сентиментальную нежность к дикорожденным.  На  них  смотрели  с  той  смесью
родительской любви и пренебрежения, с какой представители  правящего  класса
нередко взирают на "низшие  расы".  Неразрешимость  этой  проблемы  отдаляла
наступление часа "ноль" Перемены.
   Адирондакский стасис послужил ключом.  Об  изменениях  в  тактике  Мак-Фи
объявил на заседании клуба вечером того самого дня, когда Гамильтона посетил
Дарлингтон Смит. Дикорожденным - и  детям,  и  взрослым  -  предстояло  быть
помещенными в стасис на неопределенный  срок.  Это  была  гуманная  акция  -
пленникам не причинят никакого вреда, а в отдаленном будущем они даже  будут
освобождены. После собрания Мак-Фи  поинтересовался  у  Гамильтона,  что  он
думает об этом плане.
   - Вероятно, он окажется популярным, - согласился Гамильтон. -  Но  что  с
ними делать после освобождения?
   Сначала Мак-Фи удивился, а потом рассмеялся.
   - Но мы же с вами практичные люди, - негромко проговорил он.
   - Вы имеете в виду...
   - Конечно. Только держите рот на замке.
   Филлис решила, что пришла пора прервать мрачные размышления Гамильтона.
   - Что вас грызет, Филти? - спросила она. - Вы и двух слов не проронили  с
тех пор, как мы здесь.
   Вздрогнув, он вернулся к действительности.
   - Пустяки, - солгал он, подавив желание рассказать ей обо всем.  -  Вы  и
сами были не слишком разговорчивы. Что у вас на уме?
   - Я только что выбрала имя для нашего сына, - призналась она.
   - Боже милостивый! А не находите ли вы, что это несколько преждевременно?
По-моему, вы прекрасно знаете, что у нас никогда не будет детей.
   - Это еще вопрос.
   - Хм-м-м! - протянул Гамильтон. - И какое же имя  выбрали  вы  для  этого
гипотетического отпрыска?
   - Теобальд - "Смелый ради народа", - мечтательно произнесла она.
   - "Смелый ради..." Лучше пусть будет Джабез.
   - Джабез? Что это значит?
   - "Он принесет горе".
   - "Он принесет горе"! Филти, вы воистину непристойны [Здесь непереводимая
- увы! - игра слов. Произведенное Филлис уменьшительное от  имени  Феликс  -
Филти (Filthy) отнюдь не является общепринятым, зато  одновременно  означает
"отвратительный", "мерзкий"", "развращенный", "непристойный"]!
   - Знаю. Почему бы вам не  махнуть  на  все  рукой,  бросить  этот  шумный
детский питомник и не соединиться со мной?
   - Повторите помедленнее.
   - Я предлагаю вам составить со мной пару.
   Она казалась озадаченной.
   - Что именно вы имеете в виду?
   -  Решайте  сами.  Ортожена,  партнерша,  любовница,   зарегистрированный
компаньон, законная жена - любой контракт по вашему усмотрению.
   - И чему же, - проговорила она, растягивая слова, -  я  должна  приписать
эту неожиданную перемену в ходе ваших мыслей?
   - Не так уж она неожиданна. Я думал об этом с тех  самых  пор...  с  того
момента, когда вы попытались меня застрелить.
   - Тут что-то не так. Две минуты назад вы заявили, что Теобальд не  только
гипотетичен, но и невозможен.
   - Минуточку, - поспешно возразил Гамильтон, - я ни  слова  не  говорил  о
детях. Это - вопрос отдельный. Я говорил о нас.
   - Ах так? Тогда поймите, мастер Гамильтон, что я никогда не  выйду  замуж
за человека, который рассматривает брак просто как сверхразвлечение.
   С этими словами Филлис с деловым видом вернулась к прерванной  разговором
трапезе.
   На несколько минут воцарилось глубокое молчание. Нарушил его Гамильтон.
   - Вы обиделись?
   - Нет. На крыс не обижаются.
   - Это я тоже знаю.
   - Вот и хорошо. Проводите меня?
   - Хотел бы, но сегодня не могу.
   Расставшись с Филлис, он прямиком направился в Дом Волчицы. На этот вечер
было назначено общее собрание - причины указаны не были,  но  отказы  ни  по
каким  причинам  во  внимание  не  принимались.  Вдобавок  это  было  первое
собрание, на котором Гамильтону предстояло присутствовать в  новом,  недавно
обретенном качестве командира полувзвода.
   Двери клубной гостиной были распахнуты. Несколько  собравшихся  членов  в
полном соответствии с инструкцией вели себя в меру весело и шумно. Возможно,
среди них затесались даже несколько непосвященных. Пока  ничего  важного  не
происходило,  их  присутствие  являлось  даже  желательным,   а   потом   их
ненавязчиво спровадят.
   Войдя и обменявшись кое  с  кем  приветствиями,  Гамильтон  нацедил  себе
кружку пива и уселся наблюдать, как в одном из углов гостиной мечут  в  цель
стрелки.
   Некоторое  время  спустя  торопливо  вошел  Мак-Фи.  Окинув   собравшихся
взглядом, он нашел глазами обоих  командиров  полувзводов  и  кивком  головы
приказал им избавиться от единственного остававшегося к тому времени в клубе
постороннего. Тот был изрядно навеселе и не хотел уходить, однако  серьезной
проблемы удаление его не составило. Когда  он  наконец  ушел  и  двери  были
заперты, Мак-Фи объявил:
   - К делу, братья! - и, обращаясь к Гамильтону, добавил: - Вы знаете,  что
участвуете сегодня в совещании?
   Гамильтон еще только собирался ответить, когда почувствовал,  что  кто-то
легонько тронул его за плечо, и услышал позади себя:
   - Феликс! О, Феликс!
   Он обернулся. Хотя голос сразу показался Гамильтону знакомым, однако лишь
быстрота реакции позволила ему не выдать себя: это был Монро-Альфа.
   - Я знал, что вы - один из нас, - счастливым голосом проговорил Клиффорд,
- я только ждал когда...
   - Идите в комнату своего полувзвода! - строго приказал Мак-Фи.
   - Да, сэр! Увидимся позже, Феликс.
   - Разумеется, Клифф, - сердечно ответил Гамильтон.
   Он последовал за Мак-Фи в зал совещаний, довольный этой  краткой  паузой,
давшей ему возможность привести в порядок бушующие мысли. Клифф! Великий Бог
- Клифф! Что, во имя Жизни, делает он в этом гнезде заговорщиков?  И  почему
он до сих пор не встречал Клиффа здесь?  Разумеется,  он  знал  почему:  для
члена одного отделения было крайне маловероятно встретиться в клубе с членом
другого - разное время встреч и всякие  прочие  предосторожности.  Гамильтон
проклял всю эту систему. Но почему именно Клифф? Клифф был  самым  мягким  и
доброжелательным человеком из всех когда-либо  носивших  оружие.  Почему  же
именно он должен был клюнуть на эту отвратительную приманку?
   Гамильтон спросил себя, не может  ли  Монро-Альфа,  подобно  ему  самому,
также оказаться осведомителем, и тоже  изумиться,  обнаружив  его  здесь.  А
может быть, даже и не изумиться - он вполне мог оказаться информированным  о
статусе Гамильтона, хотя Феликс о  нем  самом  ничего  не  знал.  Но  нет  -
подобное предположение было явно лишено  смысла.  Клифф  был  начисто  лишен
необходимых для этого способностей к лицедейству. Его эмоции  всегда  лежали
на поверхности. Он был прозрачен, как воздух. Актерских талантов  в  нем  не
было ни на грош.
   - Командиры! Мне приказано сообщить вам великую новость!  -  торжественно
провозгласил Мак-Фи и после паузы произнес:
   - Час Перемены пробил!
   Собравшиеся мгновенно подобрались и насторожились. Гамильтон  выпрямился.
"Черт возьми! - подумал он. - Корабль отправляется, а я связан Клиффом, этим
юродивым!"
   - Бурнби!
   - Да, сэр.
   -  Вы  и  ваш  полувзвод  -  главные  коммуникации.  Вот  ваша   кассета.
Запоминайте сразу. Будете сотрудничать с шефом пропаганды.
   - Слушаюсь.
   - Стейнвиц,  вашему  полувзводу  поручена  Центральная  силовая  станция.
Возьмите кассету. Харриксон!
   - Да, сэр.
   Процедура тянулась и тянулась. Гамильтон вполуха  слушал  с  бесстрастным
лицом, обдумывая, как выпутаться из своей ситуации. Прежде всего, как только
удастся отсюда  вырваться,  необходимо  предупредить  Мордана.  Потом,  если
появится хоть какая-то возможность спасти глупца от последствий его безумия,
надо попытаться сделать это.
   - Гамильтон!
   - Да, сэр.
   - Специальное задание. Вы...
   - Одну секунду, шеф. Кое-что привлекло  мое  внимание  -  обстоятельство,
которое может оказаться опасным для движения.
   - Да? - в холодном голосе Мак-фи прозвучало нетерпение.
   - Один из младших членов, Монро-Альфа. Я хотел бы, чтобы его приписали ко
мне.
   - Невозможно. Занимайтесь собственным делом.
   - Я не нарушаю дисциплины, - хладнокровно продолжал настаивать Гамильтон.
- Так случилось, что я знаю этого человека  лучше,  чем  любой  из  вас.  Он
рассеян и склонен к истеричности. Это человек с  неуравновешенной  психикой,
но лично мне он предан. И я хочу, чтобы он находился там, где я смогу за ним
присматривать.
   Мак-Фи нетерпеливо постучал пальцами по столу.
   - Совершенно невозможно. Рвение у вас превосходит  чувство  субординации.
Не повторяйте этой ошибки. Более того, если то, о чем вы  говорите,  правда,
то лучше, чтобы он оставался там, где находится  сейчас:  мы  не  можем  его
использовать.  Мосли,  вы  -  командир  полувзвода,  к  которому   причислен
Монро-Альфа. Наблюдайте за ним. И если понадобится - сожгите.
   - Да, сэр.
   - Теперь вы, Гамильтон...
   С упавшим сердцем Гамильтон понял, что попытка выручить Монро-Альфу  лишь
подвергла его друга еще большей опасности.  Однако  следующие  слова  Мак-Фи
рывком вернули его к действительности.
   - Ваша задача - добиться встречи с окружным Арбитром генетиков  Морданом.
Сожгите его на месте. И будьте особо осторожны - не  дайте  ему  возможности
взяться за оружие.
   - Его реакция мне известна, - сухо заметил Гамильтон.
   Мак-Фи несколько смягчился.
   - Помощь вам не понадобится, поскольку вы единственный, кто  может  легко
попасть к Арбитру - мы оба прекрасно это знаем.
   - Совершенно верно.
   - Таким образом, обстоятельство, что  за  вами  не  закреплен  конкретный
полувзвод,  оборачивается  во  благо.  Представляю,  как  вы  довольны  этим
заданием - сдается мне, у вас есть и личный  интерес,  -  и  МакФи  наградил
Гамильтона понимающей улыбкой.
   "По очень, очень маленькому кусочку", - подумал Гамильтон.  Однако  сумел
изобразить подобающую случаю мрачную усмешку и ответить:
   - В этом есть нечто.
   - О да. Это все, джентльмены. До моего приказа никому не  расходиться,  а
потом - поодиночке и парами. К своим людям!
   - Когда мы начинаем? - отважился кто-то спросить.
   - Читайте ваши кассеты.
   Гамильтон перехватил Мак-Фи на полпути из зала.
   - У меня нет кассеты. Когда наступает час ноль?
   - Ах да... Фактически, он еще не назначен. Будьте готовы в любой  момент.
И находитесь там, где вас легко найти.
   - Здесь?
   - Нет. У себя дома.
   - Тогда я ухожу.
   - Пока не надо. Уйдете вместе с остальными. Давайте выпьем - вы  поможете
мне расслабиться. Что это была за песенка - о детях космического пилота? Она
мне понравилась...
   Весь следующий час Гамильтон помогал Великому Человеку расслабляться.
   Полувзвод Монро-Альфы  был  распущен  незадолго  перед  тем,  как  Мак-Фи
отпустил всех по домам. Свое новое положение одного из руководителей,  пусть
и не ахти какого ранга, Гамильтон использовал для того, чтобы обеспечить  им
с Клиффордом возможность просочиться наружу одними из первых. Оказавшись  на
лестнице, напряженный  и  возбужденный  перспективой  предстоящих  действий,
Монро-Альфа принялся что-то восторженно лепетать.
   - Заткнитесь! - оборвал его Гамильтон.
   - Но почему, Феликс?
   - Делайте, что говорят! - свирепо приказал Гамильтон. - К вам домой!
   Монро-Альфа надулся  и  смолк  -  что,  в  общем-то,  было  даже  кстати:
Гамильтон не хотел с ним разговаривать, пока они не  останутся  наедине.  По
дороге он  высматривал  телефон.  На  сравнительно  небольшом  расстоянии  -
несколько маршей и короткий пандус - они миновали две  кабины;  первая  была
занята, на второй светилась надпись: "Не работает". Гамильтон выругался  про
себя.
   Они прошли мимо блюстителя, но Гамильтон даже  не  надеялся,  что  сумеет
вдолбить в отупевший и мутный мозг смысл своего сообщения.  И  потому,  едва
двери квартиры Монро-Альфы закрылись за  ними,  Гамильтон  быстро  шагнул  к
приятелю и отобрал у него оружие прежде, чем тот успел что-либо сообразить.
   Монро-Альфа удивленно отпрянул.
   - Зачем вы это сделали, Феликс? - вскричал он. - Что случилось?
   Гамильтон с ног до головы окинул его взглядом.
   - Дурак, - констатировал  он  с  горечью,  -  непроходимый,  законченный,
истеричный дурак!


   Глава 8
   "Ты со мной в первозданном краю..."
   - Феликс! В чем дело? Что с вами?
   На  лице  Монро-Альфы  были  написаны   столь   искреннее,   неподдельное
изумление, такая святая невинность, что  на  мгновение  Гамильтон  пришел  в
замешательство.   Возможно   ли,   чтобы   Монро-Альфа    был    таким    же
правительственным агентом, как и он? И мог ли Клиффорд знать, что  Гамильтон
является агентом?
   - Минутку, - сказал он мрачно. - Какую  роль  вы  играете  во  всей  этой
истории? Вы лояльный член "Клуба выживших"? Или проникли в него как шпион?
   - Шпион? Вы думали, я шпион? И поэтому отобрали у меня оружие?
   - Нет! - яростно возразил Гамильтон. - Я боялся, что вы не шпион.
   - Но...
   - Послушайте. Я - шпион. Я участвую в этом деле, чтобы развалить его.  И,
черт возьми, будь я настоящим шпионом, я мимоходом оторвал бы вам  голову  и
продолжал бы свое дело. Вы мне все испортили, идиот несчастный!
   - Но... но, Феликс... Я знал, что и вы в этом участвуете.  Это  послужило
одним из доводов, убедивших меня. Я ведь знал, что вы не...
   - Ну что ж, я и не! И в какое положение это ставит  теперь  вас?  Где  вы
теперь? Со мной или против меня?
   Монро-Альфа перевел взгляд с лица Гамильтона на бластер в его руке, потом
снова посмотрел Феликсу в глаза.
   - Вперед! Стреляйте!
   - Не валяйте дурака!
   - Стреляйте! Может, я и дурак, но не предатель.
   - Не предатель? Вы? Вы уже предали - нас всех.
   - Я рожден в этом обществе, - Монро-Альфа покачал головой, - но я его  не
выбирал и не обязан быть лояльным по отношению к нему.  Здесь  же  я  увидел
образ достойного общества. И  не  пожертвую  им  ради  спасения  собственной
шкуры.
   В сердцах Гамильтон выругался.
   - Упаси нас Боже  от  идеалистов!  И  вы  предоставите  этой  банде  крыс
возможность управлять страной?
   Телефон мягко, но настойчиво проговорил:
   - Кто-то вызывает. Кто-то вызывает. Кто-то... Ни один из собеседников  не
обратил внимания на этот призыв.
   - Они не крысы. Они предлагают построить воистину научное общество - и  я
за него. Возможно, Перемена и будет слишком жесткой, но  тут  уж  ничего  не
поделаешь. Ведь это - перемена к лучшему...
   - Хватит. Мне некогда дискутировать с вами об идеологиях.
   Гамильтон  сделал  шаг  по  направлению  к  наблюдавшему  за  каждым  его
движением Монро-Альфе и неожиданно, не отрывая взгляда  от  лица  Клиффорда,
резким движением ударил его ногой в пах.
   - Кто-то вызывает. Кто-то вызывает...
   Спрятав бластер, Феликс склонился над беспомощным Монро-Альфой  и  жестко
ударил его прямыми пальцами  в  солнечное  сплетение,  парализуя  диафрагму.
Потом он подтащил Клиффорда к самому телефону - так, чтобы тот не попадал  в
поле зрения, коленом уперся ему в поясницу, а левой рукой схватил за горло.
   - Не шевелиться! - предостерег он, правой рукой на