ы  знаешь,  у   меня
собственные  проблемы.  Они,  конечно,  маленькие,  но  для  меня   весьма
значительные и я пытаюсь решить их вот таким образом.
     Нирчауз кивнул. Он, конечно же, знал о пагубной  привычке  биохимика.
Все члены экспедиции знали о ней. Талантливый  исследователь  Цинг-Ан  был
болен, его тело было несовершенным, хотя он не был калекой или  инвалидом.
Нирчауз, напротив, отличался физической силой и здоровьем, но  ум  его  не
имел  необходимой  для  аналитической  деятельности  гибкости.  Каждый  на
станции осознавал свое превосходство над другими в определенной  сфере.  И
поэтому дружба между работниками была очень крепкой, это была дружба между
равными.
     - У меня сейчас  патрулирование  прилегающей  территории,  -  сообщил
Нирчауз, повернувшись к двери. - Мне было  просто  любопытно  узнать,  как
продвигается дело.
     - Заходи, Ник, когда хочешь.
     Нирчауз вышел. Как  только  за  ним  закрылась  дверь, Цинг-Ан  начал
готовить инструменты для первого полного расслоения на элементы бесценного
нароста на дереве. Откладывать эксперимент больше было нельзя, несмотря на
то, что такой нарост был в единственном экземпляре. Но Цинг-Ан был уверен,
что разведчики обнаружат и другие. Это был вопрос времени.
     Когда экстракт был выделен и введен в подопытное животное,  результат
оказался  поразительным,  превосходящим  всякие  ожидания.   Суперактивное
млекопитающее прожило около недели, вместо того, чтобы умереть  на  третий
день. Цинг-Ан повторил эксперимент дважды, не веря полученным результатам.
Когда результаты были подтверждены и в третий  раз,  биохимик  сообщил  об
этом открытии Хансену, директору станции. Реакция  того  на  сообщение  не
была  неожиданной:  он  распорядился  найти  новые  подобные   куски.   Но
экспедиции на скаммерах были неудобны для  поиска.  Поэтому  были  посланы
десантные отряды.
     Но Хансен был вынужден  прекратить  поиски,  несмотря  на  приказания
сверху. Слишком много отрядов не возвращалось.
     Цинг-Ан до сих пор  удивлялся  факту,  что  болезненный  отросток  на
дереве может оказаться гораздо полезнее, чем само дерево.  Неожиданно  ему
вспомнились древние обитатели земли: киты и серые амбры. Ему не  терпелось
скорее изучить внутреннюю структуру нароста. Согласно первым пробам у него
была мягкая сердцевина в  отличие  от  обыкновенных  наростов  из  твердой
древесины. Было и еще одно уникальное свидетельство этого нароста.
     Ву Цинг-Ан работал над расчленением на  протяжении  нескольких  дней.
Вдруг, по истечении этого срока, страшный крик нарушил тишину на  станции.
Мгновенно все обитатели станции сорвались  со  своих  мест  и  побежали  к
лаборатории Цинг-Ана.
     Нирчауз оказался там первым. Не  спрашивая  разрешения  войти,  он  с
разбегу ворвался в комнату, сломав защелку на двери. К большому  удивлению
Нирчауза, Цинг-Ан спокойно стоял посреди комнаты и невозмутимо смотрел  на
него. Одна рука немного дрожала и подергивались брови, но в этом  не  было
ничего необычного.
     За спиной Нирчауза собралась толпа. Он повернулся к  ней  с  просьбой
разойтись.
     - Здесь ничего не произошло. Все в порядке. Приснился плохой сон, вот
и все.
     - Ты уверен, Ник? - спросил кто-то недоверчиво.
     - Конечно, уверен, Мария. Я сам разберусь.
     Люди, переговариваясь, расходились по своим рабочим местам, и Нирчауз
закрыл сломанную дверь.
     - В чем дело, Ник? Почему ты так вломился ко мне?
     Охранник повернулся и внимательно посмотрел на ученого. Он  часто  не
понимал этого человека, но безгранично уважал его.
     -  Это  ведь  ты  кричал,  Поки!  -  Это  был  не  вопрос,  а  скорее
утверждение.
     Цинг-Ан кивнул.
     - Да, это я, Ник. - Он отвернулся. - Я  принял  свою  утреннюю  дозу,
и... мне показалось, я что-то увидел. Я не  так  силен,  как  ты,  Ник,  и
боюсь, что просто на какое-то мгновение поддался видению. Извини, если это
всем помешало.
     - Да, конечно, - наконец ответил Ник. - Я беспокоился о тебе,  вот  и
все. Мы все беспокоимся, ты знаешь.
     - Да, конечно, - сухо ответил Цинг-Ан.
     Нирчауз беспокойно поежился и посмотрел на стол, где ученый  проводил
эксперимент.
     - Как продвигается работа?
     Цинг-Ан рассеянно ответил, явно занятый другой мыслью:
     - Хорошо, лучше, чем можно было ожидать. Да, очень хорошо. Через пару
дней я объявлю о некоторых результатах, полученных мною.
     - Здорово, док. - Нирчауз повернулся, чтобы уйти, потом остановился и
произнес: - Послушай, Ву, если тебе что-нибудь потребуется, то что  ты  бы
хотел получить, минуя обычные каналы...
     Цинг-Ан слабо улыбнулся.
     - Конечно, Ник. Ты будешь первым, к кому я обращусь.
     Начальник охраны одобрительно кивнул и  вышел  из  лаборатории,  тихо
закрыв за собой дверь. Цинг-Ан  вернулся  к  своей  работе.  Он  продолжал
спокойно работать, как будто ничего не случилось.
     Ничего больше не нарушало спокойствия на станции до  вечера.  Вечером
кто-то из сотрудников проходил по коридору мимо лаборатории и почувствовал
необычный запах. А потом увидел, что  из  щелей  двери  идет  черный  дым.
Сотрудник закричал: "Пожар" и нажал на ближайшую кнопку тревоги.
     На этот раз Нирчауз был далеко от  лаборатории  и  не  смог  добежать
быстрее всех. Когда он прибежал, вокруг лаборатории уже  собралась  толпа.
Огонь к тому времени был потушен, на никто не уходил и  Нирчаузу  пришлось
пробиваться сквозь плотную  толпу.  Когда  он,  наконец,  достиг  дверного
проема, то увидел, что вся  комната  практически  сгорела.  Огонь  был  не
долгим,  но  очень  сильным.   Внутри   лаборатории   было   много   легко
воспламеняющихся материалов, к тому  же  Цинг-Ан  утилизировал  с  помощью
белого фосфора любые отходы, не поддающиеся  горению.  Маленький  биохимик
был также последователен и методичен в разрушении, как и в исследованиях.
     Все собрались вокруг  обуглившихся  деревянных  щепок,  которые  были
разбросаны в дальнем углу лаборатории. Это все, что осталось  от  нароста,
стоившего, по словам ученого, миллиарды. Но Нирчауза интересовало  другое;
он первым обнаружил  сползшее  под  стол  скорчившееся  тело.  Вначале  он
подумал, что Цинг-Ан задохнулся от дыма, поскольку на теле не было никаких
других следов. Нирчауз перевернул  тело,  и  из  кармана  выскочила  белая
капсула из-под наркотика. Охранник увидел иглу, все еще  зажатую  в  одной
руке Цинг-Ана, увидел маленькие дырочки одинакового размера с обеих сторон
руки. Нирчауз знал, для чего нужна такая игла; и знал, что сможет спокойно
продеть карандаш через дырку на руке Цинг-Ана.
     Глаза ученого были закрыты, и, как показалось Нирчаузу, на лице  было
написано чувство полного удовлетворения и блаженства.
     Нирчауз встал. Очевидно, что жалкий, слабый гений,  распростертый  на
полу, столкнулся с чем-то, что вызвало его смерть. Нирчауз  не  знал,  что
это могло быть, да и не очень хотел знать. Совершенных людей нет.  Впервые
эту фразу охранник услышал от сержанта в армии. Несмотря на весь свой  ум,
Цинг-Ан был далек от совершенства.
     Несколько записей из тетрадей, страничка из какой-то книги - все, что
осталось от исследований Цинг-Ана.
     На станции работали еще два научных сотрудника: младший  биохимик  по
имени Цембес и ботаник Читагонг. Они, конечно, не могли заменить Цинг-Ана,
но они ценились Хансеном. Их сняли с проекта, над  которым  они  работали,
вручили старательно собранные уцелевшие записи  и  приказали  восстановить
результаты, полученные Цинг-Аном. Случайно  был  найден  второй  подобный
нарост, который и дали Читагонгу и Цембесу на изучение. Во время их работы
за ними неусыпно следили вновь вставленные  мониторы,  регистрирующие  все
процессы в организме ученых: от сердцебиения  до  урчания  в  животе.  Оба
ученых не проявляли особого энтузиазма по поводу  своей  работы,  особенно
если  принять  во  внимание  несчастную  судьбу  предшественника.   Однако
распоряжения приходили из космической дали от взбешенного человека. И  они
не могли не подчиниться им.
     Нирчауз вернулся к своим обязанностям. Он сидел на контрольном  посту
и размышлял о каком-то простом куске дерева, из-за  которого  погиб  такой
разумный человек, как Цинг-Ан. Такое происходит часто, и это не должно его
касаться. Однако Ник не мог не думать о печальном конце своего друга.
     Он вздохнул и  заставил  себя  перевести  свой  взгляд и  переключить
внимание на окружающую станцию лесную стену.
     Черт возьми, его уже тошнило от зеленого цвета.



                                    6

     - Ой!
     Борн остановился и посмотрел  на  людей,  следовавших  за  ним.  Тими
Логан, держась обеими  руками  за  лиану,  прыгала  на  одной  ноге.  Борн
отпустил виноградный корень, за который держался, и спрыгнул  к  ней.  Она
села, придерживая  левую  ногу.  Казалось,  женщина  больше  злилась,  чем
испытывала боль. Жан Кохома рассматривал что-то, прикрываемое Тими рукой.
     - Что случилось?
     Женщина улыбнулась Борну. На лбу у нее уже начали выступать  капельки
пота.
     - Я на что-то наступила, - она оглянулась и, указав на рядом растущий
цветок, продолжала: - вот, вот на этот цветок...  он  проколол  ботинок  и
впился в кожу.
     Борн увидел цветок, на который указывала  Тими.  Это  было  небольшое
соцветие  шестилепестковых  цветов,  в  центре  которых  были  расположены
ярко-оранжевые шипы. Выражение лица  Борна  резко  изменилось.  Он  достал
из-под одежды костяной клинок.
     - Но! - Кохома хотел преградить дорогу Борну. Но тот грубо  оттолкнул
его. Кохома оступился и чуть не упал.
     - Ляг, - приказал Борн Тими, и слегка толкнул ее назад. Она упала  на
спину, потом немного приподнялась, облокотилась на согнутые руки.
     - Борн, что ты делаешь? Мне немножко жалит, но...
     Борн сбросил ботинок, и Тими опять упала на спину, ударившись головой
о дерево. Потом он приподнял ее ногу и поднес к ней нож.
     - Подожди, Борн, - в голосе женщины послышалась паника.
     Кохома к тому времени уже твердо стоял на ногах и  сделал  угрожающий
шаг по направлению к охотнику.
     - Подожди секунду, ты, нахальный пигмей. Объясни...
     Но тут прямо над головой Кохомы послышалось рычание, и  он  посмотрел
вверх. Руума-Хум лежал на дереве прямо над ним,  держась  за  ветку  всеми
шестью лапами. Фуркот выпустил  свои  острые  когти  и  широко  улыбнулся,
показав два ряда отличных зубов.
     Кохома посмотрел прямо в три глаза фуркота, сжал  кулаки  и  отступил
назад.
     - Будет немножко больно, - быстро проговорил Борн. Он  вонзил  нож  в
ногу, прямо в три красненькие точечки на коже.
     Логан взвыла от боли, упала на спину и попыталась освободить ногу. Но
Борн крепко держал ее, он  приложил  губы  к  кровоточащей  ране  и  начал
высасывать кровь, затем сплевывать  ее.  Логан  тихо  стонала  и  дрожала.
Украдкой взглянув на Руума-Хума, Кохома подошел, чтобы успокоить ее.  Борн
осматривал внимательно растительность вокруг и не отвечал  на  настойчивые
вопросы  Кохомы.  Наконец  он  нашел  то,   что   было   нужно:   соцветие
цилиндрических цветков. Борн нашел самый старый  цветок  и  срезал  его  у
самого основания. Он был почти с половину его руки. Борн отрезал  верхушку
цветка, в полом цветке оказалась какая-то прозрачная жидкость.  Он  залпом
выпил ее, фыркнул и срезал  еще  один  цветок.  Этот  он  поднес  раненной
женщине. Логан вытерла слезы, и вопросительно посмотрела на него.
     - Выпей это, - просто сказала Борн.
     Тими протянула руку и скривилась от отвращения,  почувствовав  мягкий
стебель. Потом она нерешительно  поднесла  его  к  губам  и,  несмотря  на
предупреждения Кохомы, выпила половину жидкости.  Потом  передала  остатки
Жану Кохоме.
     Кохома с недоверием изучал стебель.
     - Может быть, он хочет отравить нас.
     - Если бы он хотел убить нас, - со вздохом сказала Тими, - он бы  мог
просто оставить нас на съедение тому крылатому монстру, Жан. Не будь таким
дураком. Он не хочет причинить нам зла.
     Кохома нерешительно сделал  один  глоток,  но  потом  допил  то,  что
осталось.
     - Твоя ступня... что ты чувствуешь? - спросил Борн.
     Логан согнула ногу так, что могла посмотреть на ступню. Рана была  не
такой глубокой, как она думала; во всяком случае не такой глубокой, как ей
представлялось, когда Борн резал ее. Она уже начала  затягиваться.  Однако
вокруг бесчисленных точек кожа была темно-красной.
     - Как будто кто-то всадил в нее нож, - сердито ответила Тими.  -  Что
еще, интересно, можно чувствовать?
     -  Кроме  пореза,  ты  больше  ничего  не  чувствуешь?  -   продолжал
настойчиво спрашивать Борн.
     Логан задумалась.
     - Ну, может легкое покалывание в том месте, где я наступила на шипы...
Как будто нога затекла. Но это все.
     - Покалывание, - задумчиво  повторил  Борн.  Он  опять  начал  что-то
искать  среди  окружающей  растительности.  Оба  великана   с   изумлением
наблюдали за ним. Он остановился перед одним из растений и отрезал висящий
высоко на ветке бледно-желтый плод.
     - Съешь это, - сказал он Логан, подавая ей плод. Женщина с  сомнением
повертела его в руках. Среди всех фруктов и  съедобных  растений,  которые
Борн показывал им,  этот  был  самым  крупным.  Он  походил  на  маленький
приплюснутый бочонок с коричневыми прожилками по всей поверхности.
     - Весь?
     - Весь, - кивая ответил Борн, - и быстро. Так будет лучше.
     Тими Логан поднесла  плод  ко  рту.  Так  многое  в  этом  мире  было
обманчиво, может быть этот фрукт, кажущийся таким твердым и невкусным,  на
самом деле окажется... И она откусила кусочек. Ее  лицо  передернулось  от
отвращения.
     - Вкус, - сказала она Кохоме, - как у протухшего сыра, выдержанного в
уксусе. Что будет, - обратилась она к Борну, - если я не буду это есть?
     - Я надеюсь... Я думаю, что вывел весь яд  из  твоего  организма.  Но
если это не так, то через несколько минут яд проникнет в нервную  систему,
и ты умрешь. Если не принять антитоксин, содержащийся в этом фрукте.
     Логан начала есть желтый плод с такой скоростью, что даже  не  успела
почувствовать тошноту. Но все равно она успела удивиться тому,  как  такие
слова, как "антитоксин" и "нервная система", оставались в словарном запасе
людей, которые были лишены доступа  к  знаниям.  Несомненно,  эти  термины
употреблялись постоянно в этом полном  опасностей  мире.  Придя  к  такому
заключению, Тими вдруг почувствовала такой приступ тошноты,  что  Борну  и
Кохоме пришлось держать ее, чтобы она  не  упала  вниз,  когда  ее  рвало.
Минуту спустя она лежала на спине и тяжело дышала.
     - Господи! - выдохнула  она.  -  Я  чувствую  себя,  как  будто  меня
вывернули наизнанку.
     Тими осторожно потрогала обеими руками живот.
     - Он еще на месте. А я уже готова была поклясться, что его там нет.
     Борн не обращал внимания на ее жалобы.
     - Что ты теперь чувствуешь в ступне?
     - Все еще покалывает немного.
     - Только в ступне, - переспросил он, настойчиво глядя ей в  глаза,  -
не в лодыжке или вот здесь, - он дотронулся до икры.
     Она отрицательно покачала головой. Борн довольно улыбнулся и поднялся
с колен.
     - Хорошо. Если бы покалывало  во  всей  ноге,  это  значило  бы,  что
несмотря на мои усилия, яд  распространился  дальше.  Тогда  было  бы  уже
слишком поздно. Но теперь с тобой будет все нормально.
     Тими кивнула и с помощью Кохомы попыталась подняться. Потом взглянула
на Борна и резко спросила:
     - Эй, если это было так важно, чтобы я съела этот  фрукт,  то  почему
ты, Борн, колебался, прежде чем сорвать его  и  принести  мне?  Исходя  из
того, что ты сейчас сказал, я могла очень скоро умереть.
     Охотник посмотрел на нее таким терпеливым взглядом,  которым  смотрят
на маленьких детей.
     - Я должен был убедиться, что тессода не будет возражать против того,
чтобы я сорвал ее фрукт, поскольку он был еще не совсем спелым.
     И Логан и Кохома были ошарашены.
     - Ты хочешь сказать, - спросила Тими, - что ты спрашивал разрешения у
того растения? Что ты разговаривал с ним?
     - Я не говорил этого, - объяснил Борн. - Я трогал его.
     - Трогал? Ты хочешь сказать, что ты хотел узнать спелый ли фрукт?
     Борн покачал головой.
     - Нет... трогал. А вы не трогаете ваши растения?
     - Думаю, нет, поскольку я не понимаю, о чем ты говоришь, Борн.
     На лице Борна отразилось удовлетворение, но без удовольствия.
     - А, это многое объясняет, - сказал Борн.
     - Мне это ничего не объясняет, - вставил Кохома. - Послушай, Борн, ты
что хочешь сказать, что ты обращался к этому дереву или разговаривал с ним
и что оно согласилось, чтобы ты сорвал неспелый фрукт.
     - Нет, нет, я дотрагивался до него. Если бы фрукт  был  спелым,  мне,
конечно же, не пришлось бы этого делать.
     - Почему: конечно же? - спросила Логан, чувствуя  что  беседа  теряет
всякий смысл.
     - Потому, что тогда бы тессода дотрагивалась до меня.
     - Какое-нибудь ритуальное поверье,  -  пробормотала  Тими,  -  однако
логичное объяснение оригинально. Интересно, откуда оно берет свое  начало?
Дай мне руку, Жан.
     Кохома подал Тими руку,  и  она  тут  же  вздрогнула  и,  согнувшись,
схватилась за живот.
     - Ты можешь идти? - спросил Борн.
     - Да, но я спотыкаюсь. - Женщина выдавила жалкую улыбку.  -  Говорят,
лечение хуже, чем сама болезнь... Не  думаю,  чтобы  ты  сделал  все,  как
республиканский хирург, Борн, но ты уже во второй раз спасаешь мне  жизнь.
Спасибо.
     - В третий раз, - сказал ей Борн, без объяснений. - Мы уже близко  от
Дома. Еще половина уровня вверх и потом два или три уровня на юго-запад.
     Оба великана тяжело вздохнули.


     - Я ничего не читал о подобном дереве ни в  одном  отчете,  -  сказал
Кохома, когда они добрались до Дома.
     - Ты  не  следил  за  поступающей  информацией,  Жан,  -  укоризненно
ответила Логан. - Последняя экспедиция на восток сообщала все подробности.
Это дерево называется ткачом. Основной ствол начинает сужаться,  достигнув
пятисот-шестисот метров высоты. Потом он расщепляется на множество стволов
поменьше, которые образуют... ну... какое-то подобие  огромной  корзины  в
дереве. Через несколько десятков метров эти  стволы  опять  соединяются  в
один  большой  ствол,  который  и  формирует  верхушку  дерева.   Согласно
описанию, на ветках побочных стволов растут красные фрукты, в основном это
сахарные плоды  с  косточками  внутри.  Они  так  же  богаты  питательными
веществами, как любой фрукт, обнаруженный  в  этих  местах.  В  них  много
ниацина, всех видов. - Тими  указала  на  первые  стволы,  к  которым  они
приближались. - Видишь те стручки, растущие из розовых  цветков?  Согласно
докладу, если ты дотронешься до одного из них, то все твое  лицо  будет  в
пыльце. Если  ее  нечаянно  вдохнешь,  то  все,  прощай,  жизнь.  Согласно
лабораторным исследованиям споры плесени осядут  в  легких  и  пищеводе  и
через несколько минут ты задохнешься.
     Вдруг Тими заметила, что Борн шел прямо по направлению к тому  месту,
где росли смертоносные цветы.
     - Мы ведь обойдем дерево, не так ли, Борн? Здесь не может быть яда, о
котором бы не знали твои братья.
     - Обходить? - Борн с удивления посмотрел на нее. - Это дерево -  Дом.
- И он приблизился к ветвям, на которых росли цветы.
     - Борн...
     Тими медленно шла за охотником, не спуская глаз с ядовитых  стручков.
Лишь одно прикосновение приведет к выбросу в воздух целого облака пыльцы.
     Борн остановился у первой лозы,  нагнулся  и  плюнул  прямо  в  центр
одного из цветков,  избегая  попадания  на  пыльцевой  стручок.  Вся  лоза
затрепетала, когда  искристые  цветки  стали  сами  по  себе  закрываться.
Трепетание продолжалось. Потом лозы напряглись  и  словно  скрючившись  от
пожара, раздвинулись, образовав просторный проход.
     - Теперь быстрее, - сказал Борн, ступая на дорожку.
     Вел