ся.
     - Здравствуйте, господин Банев! Это вы? Вот здорово... Вы ведь  книги
привезли? А мы ждем-ждем...
     - Ну, что, все в порядке? - спросил подошедший солдатик.
     - Да, это наша машина.
     - Тогда загоняйте, - сказал солдатик. - А вам, сударь, придется выйти
и подождать.
     - Я хотел бы повидать доктора Голема, - сказал Виктор.
     - Можно вызвать сюда, - предложил солдатик.
     - Гм, - сказал Виктор и выразительно поглядел  на  мальчика.  Мальчик
виновато развел руками.
     - У вас пропуска нет, - объяснил он. - А без пропуска они  никого  не
пускают. Мы бы с радостью...
     Ничего не оставалось делать,  пришлось  вылезать  под  дождь.  Виктор
соскочил на дорогу и, подняв капюшон, смотрел,  как  распахнулись  ворота,
грузовик дернулся и рывком  заполз  за  ограду.  Потом  ворота  закрылись.
Сквозь шум дождя Виктор  некоторое  время  слышал  завывание  двигателя  и
шипение тормозов, потом ничего не стало слышно, кроме шороха и плеска. Вот
так так, подумал Виктор. А я? Он ощутил разочарование.  Только  теперь  он
понял, что совершал свои подвиги небескорыстно,  что  он  надеялся  многое
увидеть и многое понять... проникнуть, так сказать, в эпицентр. Ну и  черт
с вами, подумал он.  Он  поглядел  вдоль  бетонки.  До  перекрестка  шесть
километров,  и  от  перекрестка  до  города  километров  двадцать.  Можно,
конечно,  от  перекрестка   до   санатория   -   два   километра.   Свиньи
неблагодарные... Под дождем... Тут он заметил, что дождь ослабел. И на том
спасибо, подумал он.
     - Так вызвать вам господина Голема? - спросил солдат.
     - Голема? - Виктор оживился. Вообще неплохо бы прогнать старого хрыча
под дождем взад и вперед, и потом у него машина. И фляга. - -  А  что  же,
вызовите.
     - Это можно, - сказал  солдатик.  -  Вызовем.  Только  навряд  ли  он
выйдет, обязательно скажет, что занят.
     - Ничего, ничего, - сказал  Виктор.  -  Вы  ему  скажите,  что  Банев
спрашивает.
     - Банев? Ладно, скажу. Только он все равно не выйдет. Ну, да  мне  не
трудно. Банев значит... - И солдатик  ушел,  симпатичный  такой  солдатик,
ласковый, сплошные веснушки под каской.
     Виктор  закурил  сигарету,  и  тут  раздался   треск   мотоциклетного
двигателя. Из туманной пелены на сумасшедшей скорости выскочил "харлей"  с
коляской, подлетел вплотную к воротам и остановился.  В  седле  сидел  тот
самый полицейский с недовольным лицом и еще один,  до  глаз  закутанный  в
брезент, сидел  в  коляске.  Сейчас  начнется,  подумал  Виктор,  надвигая
капюшон поглубже. Но это не помогло. Полицейский с недовольным лицом  слез
с мотоцикла, подошел к Виктору и рявкнул:
     - Где грузовик?
     - Какой грузовик? - изумленно спросил Виктор, чтобы выиграть время.
     - А вы не прикидывайтесь! - заорал полицейский. - Я вас видел! Вы под
суд пойдете! Угон арестованной машины!
     - Вы на меня не орите, - возразил Виктор с  достоинством.  -  Что  за
хамство? Я буду жаловаться.
     Второй полицейский, разматывая на ходу брезентовые покровы, подошел и
спросил:
     - Тот?
     - Ясно, тот! - сказал полицейский с недовольным  лицом,  извлекая  из
карманов наручники.
     - Но-но-но, - сказал Виктор, отступив на шаг. - Это произвол! Как  вы
смеете?
     - Не отягчайте вины сопротивлением, - посоветовал второй полицейский.
     - А я ни в чем не виноват, - нагло  заявил  Виктор  и  сунул  руки  в
карманы. - Вы меня с кем-то путаете, ребята.
     - Вы угнали грузовик, - сказал второй полицейский.
     - Какой грузовик? - вскричал Виктор. - При чем тут грузовик? Я пришел
сюда в гости к господину Голему, главному врачу. Спросите  у  охраны.  При
чем здесь какой-то грузовик?
     - А может быть, не тот? - усомнился второй полицейский.
     - Ну как не тот? - возразил полицейский с  недовольным  лицом.  Держа
наготове наручники, он надвинулся на  Виктора.  -  А  ну,  давай  руки!  -
приказал он деловито.
     В этот момент дверь караулки хлопнула, и высокий пронзительный  голос
прокричал:
     - Прекратить скопление!
     Виктор и полицейские вздрогнули. На пороге караулки стоял веснушчатый
солдатик, выставив из-под накидки автомат.
     - Отойдите от ворот! - пронзительно крикнул он.
     - Ты там, потише! - сказал полицейский с недовольным лицом.  -  Здесь
полиция.
     - Ска-апление у ворот спецзоны  более  одного  постороннего  человека
запрещается! После третьего предупреждения стреляю! Отойти от ворот!
     - Давайте, давайте, отходите, - озабоченно  сказал  Виктор,  тихонько
подталкивая в грудь обоих полицейских.  Полицейский  с  недовольным  лицом
растерянно поглядел на него, отвел руку и шагнул к солдату.
     - Слушай, парень, что ты, сдурел? -  сказал  он.  -  Этот  тип  угнал
грузовик...
     - Никаких грузовиков! - протяжно и пронзительно  проорал  симпатичный
ласковый солдатик. -  Па-аследнее  предупреждение!  Двоим  отойти  на  сто
метров от ворот!
     - Слушай, Рох, - сказал второй полицейский. - Давай, отойдем, ну их к
богу. Никуда он от нас не денется.
     Полицейский с недовольным лицом, багровый от негодования, открыл было
рот, но тут в  дверях  караулки  появился  толстый  сержант  с  обкусанным
бутербродом в одной руке и со стаканом в другой.
     - Рядовой Джура, - сказал он, жуя. - Почему не открываете огонь?
     На веснушчатом  лице  под  каской  появилось  выражение  озверелости.
Полицейские бросились к  мотоциклу,  оседлали  его,  развернулись  и  мимо
Виктора,  принявшего  позу   регулировщика,   ринулись   прочь.   Багровый
полицейский прокричал им что-то неслышное за треском мотора. Отъехав шагов
на пятьдесят, они остановились.
     - Близко, - сказал сержант с неодобрением.  -  Что  же  ты  смотришь?
Близко ведь...
     - Дальше!  -  пронзительно  завопил  солдатик,  взмахивая  автоматом.
Полицейские отъехали дальше, и их стало не видно.
     -  Повадились  посторонние  толпиться  у  ворот,  -  сообщил  сержант
солдатику, глядя на Виктора. - Ну ладно,  продолжай  нести  службу.  -  Он
вернулся в караулку, а веснушчатый солдатик, понемногу остывая,  несколько
раз прошел взад-вперед перед воротами.
     Выждав несколько минут, Виктор осторожно осведомился:
     - Прошу прощения, как там насчет доктора Голема?
     - Нет его, - буркнул солдатик.
     - Какая жалость, - сказал Виктор. - Тогда я пойду,  пожалуй...  -  Он
посмотрел в туман и дождь, где скрывались полицейские.
     - Как так - пойдете? - встревоженно сказал солдатик.
     - А что, нельзя? - спросил Виктор встревоженно.
     - Почему нельзя, - сказал солдатик. - Я насчет грузовика. Вы уйдете -
а грузовик как же? Грузовик от ворот положено уводить.
     - А я здесь причем? - спросил Виктор, тревожась еще больше.
     - Как так - причем? Вы его привели, вы его... это. Всегда же  так,  а
как же?
     Черт, подумал Виктор. Куда я его дену?.. С расстояния  в  сто  метров
доносился треск мотоциклетного мотора, работающего на холостых оборотах.
     - Вы его в самом деле угнали? - спросил солдатик с любопытством.
     - Ну да! Полиция задержала шофера, а я, дурак, решил помочь...
     - Да-а, - сочувственно протянул солдатик. - Прямо и не знаю, что  вам
посоветовать.
     - А если я сейчас, скажем, пойду себе? - вкрадчиво спросил Виктор.  -
Стрелять не будете?
     - Не знаю, - честно признался  солдатик.  -  Вроде  бы  не  положено.
Спросить?
     - Спросите, - сказал  Виктор,  соображая,  успеет  ли  он  удрать  за
пределы видимости или нет.
     В эту минуту за воротами раздался гудок.  Ворота  распахнулись  и  из
зоны медленно выкатился злосчастный автофургон.  Он  остановился  рядом  с
Виктором. Дверца распахнулась, и Виктор увидел, что за рулем сидит уже  не
мальчик, как он ожидал, а лысый сутулый мокрец и смотрит на  него.  Виктор
не двинулся с места, и тогда мокрец снял с руля руку в черной  перчатке  и
приглашающе похлопал по сиденью рядом с собой. Соизволили снизойти, горько
подумал Виктор. Солдатик радостно сказал:
     - Ну вот и хорошо, вот все и устроилось, поезжайте с богом.
     У Виктора мелькнула мысль, что раз уж мокрец  намерен  сам  доставить
грузовик в город или куда там  еще,  словом,  намерен  сам  иметь  дело  с
полицией, то хорошо было бы тут же распрощаться и дунуть прямо через  поле
в санаторий, в обход засевшего в засаде "харлея".
     - Там впереди полиция, - сказал мокрецу Виктор.
     - Ничего, садитесь, - сказал мокрец.
     - Дело в том, что я украл этот грузовик из-под ареста.
     - Я знаю, - терпеливо сказал мокрец. - Садитесь.
     Момент был упущен. Виктор въедливо и сердито попрощался с солдатиком,
забрался на сиденье и захлопнул дверцу. Грузовик тронулся, и через  минуту
они увидели "харлея". "Харлей" стоял поперек шоссе, оба полицейских стояли
рядом и делали жесты к обочине. Мокрец затормозил, выключил  двигатель  и,
высунувшись из кабины, сказал:
     - Уберите мотоцикл, вы загородили дорогу.
     - А ну, к обочине! - скомандовал полицейский с недовольным лицом. - И
предъявите документы.
     - Я еду в полицейское управление, -  сказал  мокрец.  -  Может  быть,
поговорим там?
     Полицейский несколько растерялся и проворчал что-то вроде  "знаем  мы
вас". Мокрец спокойно ждал.
     - Ладно, сказал, наконец, полицейский. - Только машину  поведу  я,  а
этот пусть перейдет в мотоцикл.
     - Пожалуйста, - согласился мокрец. Но если можно, в  мотоцикле  поеду
я.
     - Еще лучше, - проворчал полицейский с недовольным лицом. У него даже
лицо просветлело. - Вылезайте.
     Они поменялись местами. Полицейский, зловеще покосившись на  Виктора,
принялся ерзать и изгибаться на сиденье, поправляя плащ, а Виктор,  косясь
на полицейского, смотрел, как мокрец  еще  сильнее  сутулясь  и  косолапя,
похожий со спины на огромную тощую обезьяну, идет к мотоциклу и забирается
в коляску. Дождь  снова  хлынул,  как  из  ведра,  и  полицейский  включил
дворники. Кортеж тронулся.
     Хотел бы я знать, чем все это кончится,  с  некоторой  томительностью
подумал Виктор.  Смутную  надежду,  впрочем,  подавало  намерение  мокреца
явиться в полицию. Обнаглел мокрец нынешний, обнахалился... Но  штраф,  во
всяком случае, с  меня  сдерут,  этого  не  миновать.  Чтобы  полиция,  да
потеряла случай содрать с человека штраф. А, плевать я  хотел,  все  равно
придется уносить отсюда ноги. Все хорошо. По крайней мере,  душу  отвел...
Он вытащил пачку сигарет и предложил полицейскому.  Полицейский  негодующе
хрюкнул, но взял. Зажигалка не работала, и пришлось ему еще раз  хрюкнуть,
когда Виктор поднес ему свою. Вообще его можно  понять,  этого  немолодого
дядьку, лет сорока пяти, наверное, а  все  ходит  в  младших  полицейских,
очевидно, из бывших коллаборационистов: не  тех  сажал  и  не  ту  задницу
лизал, да где ему в задницах разбираться - та  или  не  та...  Полицейский
курил, и вид у него был уже менее недовольны:  дела  его  оборачивались  к
лучшему. Эх, бутылку бы мне сюда, подумал Виктор.  Дал  бы  ему  хлебнуть,
рассказал бы ему пару  ирландских  анекдотов,  поругал  бы  начальство,  у
которого сплошь любимчики верховодят, студентов бы обложил,  глядишь  -  и
оттаял бы человек...
     - Надо же, какой дождь хлещет, - сказал Виктор.
     Полицейский хрюкнул довольно нейтрально, без озлобления.
     - А ведь какой раньше здесь был климат, - продолжал Виктор.  Тут  его
осенило. - И вот, заметьте, у них  там  в  лепрозории  дождя  нет,  а  как
подъезжает человек к городу, так сразу ливень.
     - Да  уж,  -  сказал  полицейский.  -  Они  там  в  лепрозории  легко
устроились.
     Контакт налаживался. Поговорили о погоде - какая она  была  и  какой,
черт побери,  стала.  Выяснили  общих  знакомых  в  городе.  Поговорили  о
столичной жизни, о мини-юбках, о язве гомосексуализма, об импортном бренди
и контрабандных наркотиках. Естественно, отметили, что порядка не стало  -
не то, что до войны, или, скажем, сразу после. Что полицейский  -  собачья
должность, хоть и пишут в газетах: добрые мол и  строгие  стражи  порядка,
незаменимая шестерня  государственного  механизма.  А  пенсионный  возраст
увеличивают, пенсии уменьшают, за ранение на  посту  дают  гроши,  да  еще
теперь оружие отобрали - и кто при таких условиях будет лезть из  шкуры...
Словом, обстановка создалась такая, что еще бы пару глотков, и полицейский
сказал бы: "Ладно, парень, бог с тобой. Я тебя не  видел,  и  ты  меня  не
видел". Однако пары глотков не было, а момент для вручения красненькой  не
успел созреть, так что когда грузовик  подкатил  к  подъезду  полицейского
управления, полицейский снова поугрюмел и сухо предложил Виктору следовать
за ним и поторапливаться.
     Мокрец отказался давать показания дежурному и  потребовал,  чтобы  их
немедленно  провели  к  начальнику  полиции.  Дежурный  ему  ответил,  что
пожалуйста, начальник лично вас, вероятно,  примет,  а  что  касается  вот
этого господина, то он обвиняется в угоне машины, к  начальнику  ему  идти
незачем, а  нужно  его  допросить  и  составить  на  него  соответствующий
протокол. Нет, твердо и спокойно сказал мокрец, ничего этого не будет,  ни
на  какие  вопросы  господину  Баневу  отвечать  не  придется  и   никаких
протоколов  господин  Банев  подписывать  не  станет,   к   чему   имеются
обстоятельства,  касающиеся  только  господина  полицмейстера".  Дежурный,
которому было безразлично, пожал плечами и отправился  доложить.  Пока  он
докладывал, появился шоферишка в замасленном комбинезоне,  который  ничего
не знал,  и  был  сильно  поддавши,  так  что  сразу  принялся  кричать  о
справедливости, невиновности и прочих  страшных  вещах.  Мокрец  осторожно
взял у него накладную, которой тот размахивал, примостился  на  барьере  и
подписал ее по всей форме. Шофер от изумления замолчал  и  тут  Виктора  и
мокреца пригласили к начальству.
     Полицмейстер  встретил  их   сурово.   На   мокреца   он   глядел   с
неудовольствием, а на Виктора избегал смотреть вовсе.
     - Что вам угодно? - спросил он.
     - Разрешите присесть? - осведомился мокрец.
     - Да, прошу, - вынужденно сказал полицмейстер после небольшой паузы.
     Все сели.
     - Господин полицмейстер, - произнес мокрец. - Я уполномочен  выразить
вам протест против вторичного незаконного задержания грузов,  адресованных
лепрозорию.
     - Да, я слышал об этом, - сказал полицмейстер. - Водитель  был  пьян,
мы  вынуждены  были  его  задержать.  Думаю,  что  в  ближайшие  дни   все
разъяснится.
     - Вы задержали не водителя, а груз, - возразил мокрец. - Однако,  это
не столь существенно.  Благодаря  любезности  господина  Банева  груз  был
доставлен лишь с небольшим  опозданием,  и  вы  должны  быть  признательны
присутствующему здесь господину Баневу, ибо существенное  опоздание  груза
по  вашей,  господин  полицмейстер,  вине,  могло  бы  послужить  для  вас
источником крупных неприятностей.
     - Это забавно, - сказал полицмейстер. - Я  не  понимаю,  и  не  желаю
понимать, о чем идет речь, потому что как должностное лицо я  не  потерплю
угроз. Что же касается  господина  Банева,  то  на  этот  счет  существует
уголовное законодательство, где такие случаи предусмотрены...  -  Он  явно
отказывался смотреть на Виктора.
     - Я вижу, вы действительно не понимаете своего  положения,  -  сказал
мокрец. - Но я уполномочен довести до вашего сведения, что в случае нового
задержания наших грузов вы будете иметь дело с генералом Пфердом.
     Наступило молчание. Виктор не знал, кто такой генерал Пферд, но  зато
полицмейстеру это имя было явно знакомо.
     - По-моему, это угроза, - сказал он неуверенно.
     - Да, - согласился мокрец. - Причем угроза более чем реальная.
     Полицмейстер порывисто поднялся. Виктор с мокрецом тоже.
     -  Я  приму  к  сведению  все,  что  услышал   сегодня,   -   объявил
полицмейстер. - Ваш тон, сударь, оставляет желать лучшего, однако я обещаю
лицам,  уполномочившим  вас,  что  разберусь  и,  коль  скоро  обнаружатся
виновные, накажу их. Это в полной мере касается и господина Банева.
     - Господин Банев, - сказал мокрец. - Если у вас будут неприятности  с
полицией  по  поводу   этого  инцидента,   немедленно  сообщите  господину
Голему... До свидания, - сказал он полицмейстеру.
     - Всего хорошего, - ответствовал тот.



                                    8

     В восемь вечера Виктор спустился  в  ресторан  и  направился  было  к
своему столику, где уже сидела обычная компания, когда его окликнул Тэдди.
     - Здорово, Тэдди, - сказал Виктор, привалившись к стойке. - Как дела?
- Тут он вспомнил. - А! Счет... Сколько я вчера?
     - Счет - ладно, - проворчал Тэдди. Не так уж много - разбил зеркало и
своротил рукомойник. А вот полицмейстера ты помнишь?
     - А что такое? - удивился Виктор.
     - Я так и знал, что ты не помнишь, - сказал Тэдди.  -  Глаза  у  тебя
были, брат, что у вареного порося. Ничего не соображал... Так вот,  ты,  -
он уставил Виктору в грудь указательный палец, -  запер  его,  беднягу,  в
сортирной кабинке, припер дверцу метлой и не выпускал. А мы-то  не  знали,
кто там, он только что приехал, мы думали, Квадрига.  Ну,  думаем,  ладно,
пусть посидит... А потом ты его оттуда вытащил, стал кричать: ах,  бедный,
весь испачкался! И совать его головой в рукомойник. Рукомойник своротил, и
мы еще тебя, брат, оттащили.
     - Серьезно? - сказал Виктор. - Ну и ну. То-то он сегодня на меня весь
день волком смотрит.
     Тэдди сочувственно покивал.
     - Да, черт возьми, неудобно, - проговорил Виктор. -  Извиниться  надо
бы... Как же он мне позволил? Ведь крепкий еще мужчина...
     - Я боюсь, не пришлось бы тебе худо, - сказал Тэдди. - Сегодня  утром
тут уже ходил легавый, снимал показания... Шестьдесят третья  статья  тебе
обеспечена - оскорбительные действия  при  отягчающих  обстоятельствах.  А
может и того хуже. Террористический акт. Понимаешь, чем пахнет?  Я  бы  на
твоем месте... - Тэдди помотал головой.
     - Что? - спросил Виктор.
     - Говорят, сегодня к тебе бургомистр приходил, - сказал Тэдди.
     - Да.
     - Ну и что же он?
     - Да, чепуха. Хочет, чтобы я статью написал. Против мокрецов.
     - Ага! - сказал Тэдди и оживился. - Ну, тогда и в самом деле  чепуха.
Напиши ты ему эту статью, и все в порядке. Если бургомистр будет  доволен,
полицмейстер и пикнуть не посмеет, можешь его тогда каждый день  в  унитаз
заталкивать. Он  у  бургомистра  вот  где...  -  Тэдди  показал  громадный
костлявый кулак. - Так что все в порядке. Давай я  тебе  по  этому  поводу
налью за счет заведения. Очищенной?
     - Можно и очищенной, - сказал Виктор задумчиво.
     Визит бургомистра представился ему в совсем новом свете. Вот как  они
меня, подумал Виктор. Да-а... Либо убирайся, либо делай, что  велят,  либо
мы  тебя   окрутим.   Между   прочим,   убраться   тоже   будет   нелегко.
Террористический  акт,  разыщут.  Экий  ты,  братец,  алкоголик,  смотреть
противно. И ведь не кого-нибудь, а полицмейстера. Честно говоря, задуманно
и выполнено неплохо. Он не помнил ничего, кроме кафельного пола,  залитого
водой, но очень хорошо представлял  себе  эту  сцену.  Да,  Виктор  Банев,
порося  ты  мое  вареное,  оппозиционно-кухонный,  и  даже  не   кухонный,
прибанный, любимец господина Президента... Да, видно пришла  и  тебе  пора
продаваться.  Роц-Тусов,  человек  опытный,  по  этому   поводу   говорит:
продаваться надо легко и дорого - чем честнее твое перо,  тем  дороже  оно
обходится  власти  имущим,  так  что  и  продаваясь  ты   наносишь   ущерб
противнику, и надо стараться, чтобы ущерб этот  был  максимальным.  Виктор
опрокинул рюмку очищенной, не испытав при этом никакого удовольствия.
     - Ладно, Тэдди, - сказал он. - Спасибо. Давай счет. Много получилось?
     - Твой карман выдержит, -  ухмыльнулся  Тэдди.  Он  достал  из  кассы
листок бумаги. - Следует с тебя: за зеркало туалетное - семьдесят семь, за
рукомойник фарфоровый большой - шестьдесят четыре, всего,  сам  пон