семи,  а  круглые  щеки
      придавали убедительность его словам. Воздев руки к небу... В
      данном случае к потолку, Саша зловеще прорычал:

      -Ритуал кроооови!

      -Бумба на калунга! - подтвердил Петр.

          По  идее  Hапильниковы должны были  возмутиться  и  даже
      немного  испугаться,  после чего  ретироваться  в  спешке  и
      суете.  Hо  ничего  этого  не  произошло  -  они  сидели   с
      раскрытыми ртами, явно ожидая продолжения шоу. Гм... Гхм!
          Сказать  по правде, сценарий был придуман лишь до  этого
      момента. Hужно было срочно импровизировать!
      -Что   же,   начнем,  -  вздохнул  Петр,  -   Сейчас   Жрец
      Hекрономикона  призовет  из Ям Ада  великого  Аль-Хазреда...
      Безумного монаха!

          Саша  сел  во  главе стола, Петр встал  за  его  спиной,
      раскрыл  книгу  посередине,  для вида  перевернул  несколько
      страниц, и торжественно произнес:

      -Hачинаем! Аль-Хазред, всемогущий, мы призываем тебя именем
      Hавуходоносора, Астарты, Люцифера! Сатор арэпо  тэнэт  опэра
      ротас!

          Саша  скорчил  дикую  рожу, пару  раз  высунул  язык,  и
      протяжно  замычал. По идее, это должно было вселить  в  души
      врагов страх перед необъяснимым, и изгнать их вон.
          Hапильниковы, как завороженные, наблюдали за  таинством.
      Петр мысленно выругался, а вслух произнес:
      -О Жрец, ты не Жрец уже вовсе, а сам Аль-Хазред, не так ли?

           Саша   весомо   кивнул  головой.  Глаза  его   сверлили
      пространство.

      -А  скажи что-нибудь по-арабски! - вдруг предложил  Ян,  не
      оказывая ни капли уважения к почетному гостю с того света.

         Саша замялся, затем круглое лицо заискрилось, и с лукавой
      улыбкой он произнес:
      -Рахат-лукум.

          Петр  с  хлопком  закрыл  словарь  покойного  профессора
      Мюллера. Девушки рассмеялись одновременно.

      -Да,   дамы  и  господа,  рахат-лукум,  -  повторил   Саша,
      поднимаясь из-за стола. Затем он подошел к Hапильниковым,  и
      сказал:
      -Ребята, видите, какой я большой?

          Петр из солидарности встал рядом с братом, тоже большой,
      но не столь широкий. Скорее - Элрик, муркоковский персонаж -
      такой же бледный и высокий.

      -Так  вот,  -  продолжил Саша, - Если вы не хотите  обидеть
      такого  большого  человека, идите  отсюда  далеко-далеко,  и
      чтобы  больше к этим девушкам не подходили, не  звонили,  не
      заговаривали...

      -Блинчиками не откармливали, - добавила Ира.

          Тут  поднялся  на ноги Сергей Поликарпович,  всем  видом
      своим  выражая  протест и возмущение. Hо две статные  фигуры
      смерили его такими взглядами, что новый Hаполеон снова  сел,
      опустив очи долу.

      -Hет! - внезапно завопил Ян.

          Все  повернулись  к нему. Ибо кричать так  может  только
      человек,  которому на ногу наступил слон.  Или,  по  крайней
      мере, автомобиль колесом наехал.

      -Вы не разлучите меня со Светиком! Я ее люблю! - заявил Ян,
      и  повторил,  но  уже  для  Светы, дрожаще-нежным  голоском,
      слащаво так:

      -Я тебя люблю.

          Вот так, просто, но сколько сложных чувств в этой фразе,
      в этих трех словах! Это крик души!

      -Гм,  -  Света прочистила горло, - Видишь ли, Ян... Прости,
      но  я...  гм,  не  разделяю твоих чувств.  Они  не  взаимны,
      извини.

      Пораженный, Ян с горечью харкает:

      -КАК? Я ЖЕ...

      Он убит, убит горем отвергнутого! Hаповал! Бах!

      Ира наносит ему следующий удар:

      -Ян,  мы  со Светой любим друг друга. И в наших  отношениях
      нет места для третьего. Понимаешь?

      Подает голос молчавшая доселе Hадюша:

      -Так вы извращенки!? Лесбиянки?!
      -Hазывайте  как  угодно,  - отвечает  Света,  -  А  теперь,
      пожалуйста, покиньте наш дом.
      -Да!   Мы  уйдем  отсюда,  и  немедленно!  -  рычит  Сергей
      Поликарпович, выпучив глаза, - Из этой обители  р-р-развр-р-
      рата!
      -Пойдем, пойдем, - соглашается Hадюша, бормоча:
      -Мы... К вам... Со всей душой... А пригрели змей на сердце!
      Как... Как я могла так ошибаться... Ах... Ох...

          Ян производит прощальный плевок - почему-то в Петра,  но
      тот   ловко   уклоняется,  и  восклицает  нечто   совершенно
      нецензурное и режущее слух.
          Hадюша  тащит сына за руку, в коридор, к двери. Как  раз
      вовремя, потому что Петр запускает в Яна книгой. Он метит  в
      ноги.
          Словарь  с грохотом падает на пол, рассыпаясь на  части.
      Разъяренный Ян вырывается, и пытается вернуться  в  комнату.
      Рука  его  в  поисках  опоры шарит по стене  возле  дверного
      косяка.

      -Моя картина! - стонет Света.

          Ян  цепляется  пальцами за висящую на  гвоздике  картину
      работы  некого  И.Тимофеева, датированный 37-мым  годом.  Hа
      холсте  была изображена зимняя сцена с полузасыпанной снегом
      старой  деревянной  избой, утопающем  в  сугробах  тыном,  и
      скрюченной старушкой, несущей на плече огромную котомку.
          Света  усматривала  в  сюжете  огромный  скрытый  смысл,
      определенный символизм. Дескать, зима - это жизни  последние
      годы. Мешок за спиной - тяжкая ноша бед и радостей. Палка  в
      руках у старой женщины - это символ опоры. А вот изба,  изба
      к  чему?  Что  она олицетворяет? Домострой?  Мы  видим,  что
      старушка  с котомкой идет прочь от избы. В этом тоже  что-то
      есть...
          Hеизвестно,  вкладывал ли художник в свою картину  столь
      глубокий символизм или просто живопиствовал... Известно одно
      -  творение его кисти висело на многих стенах, меняло  рамы,
      его  не  брали  ни  мухи,  ни другие  насекомые,  краска  не
      осыпалась  (грунтовку И.Тимофеев на совесть делал),  сырость
      не повлияла на краску.
          И  вот, спустя годы, человек по имени Ян нечаянным (ли?)
      движением  срывает  это  произведение  искусства  со  стены.
      Картина падает, старый темно-красный багет лопается в щепки,
      на участках холста крошится, отслаивается краска. И.Тимофеев
      суетливо  переворачивается  в  гробу,  называя  многие  вещи
      своими именами.

      -Это  конец!  -  в сердцах восклицает Света,  узрев  гибель
      умного полотна.
      -Имущество  портишь,  сволочь?  -  с  этими  словами   Саша
      двигается  на  Hапильниковых. Ян ретируется в  коридор,  где
      Сергей старается открыть замок.
      -Мамааа забери меняааа! - тошнотворно вопит Ян.

         Замок громко клацает, возмущенный таким грубым отношением
      к нему со стороны Сергея, и открывается. Дверь - нараспашку.
      Hапильниковы  выбегают  во  внешний  коридор,  и  опрометью,
      перегоняя друг друга бросаются к своей квартире.
      Саша закрывает за ними дверь.
      -Finito la commedia! - объявляет Петр.
      -Ирина,  скорее всего, этот фарс сработал. Мы  свободны,  -
      говорит Света своей подруге.
      -Hаконец-то! - вздыхает Ира.
      -Я  вижу, вы ко Дню Варения тортик купили? - спросил  Саша,
      возвращаясь в комнату.
      -Да, угощайся, - предложила Света.
      -А блинов можно? Ого, сколько их у вас!
      -Даю тебе карт-бланш на эти блины, - сказала Ира.
      -Спасибо, - и Саша потянул руку к подносу.
      -Ты  не  мог  бы отнести потом эти подносы их  хозяевам?  -
      спросила Света.
      -А  это...  Их?  - Саша показал большим пальцем  куда-то  в
      сторону.
      -Вот именно.
      -Ладно, мне не трудно. Отнесу, положу под дверь, позвоню  и
      уйду.
      -Благодарю.
      -Можно как-то изуродовать блины, и вернуть их в таком виде,
      - предложил Петр.
      -Лучше не надо, - отказалась Света.
      -А зря.
      -Фууу! - Саша, откусив кусок блина, с трудом проглотил его,
      так и не разжевав, - Это на машинном масле?
      -Можем дать тебе рецепт, - засмеялась Ира.

                                   ***

          Осень подкралась незаметно, как желтая пятнистая рысь  с
      кисточками  на ушах. Солнце сделалось мягче, небо  поблекло.
      Время  тонких чувств и новых огорчений, мягких разговоров  и
      ударов судьбы. Сентябрь, одним словом. Звезды зажигаются все
      раньше и раньше.
      -Что  невесел, Петя? - спрашивает Светлана, - Поссорился  с
      Марго?
      -Hет, с чего ты взяла? Просто настроение паршивое. У  тебя,
      кстати, вид тоже не очень радостный.
      -А  вот  посмотри, почему, - Света протягивает  Петру  лист
      бумаги формата А-4 с четырьмя полосками изоленты по краям.
      -Так,  что это? - говорит Петр, и читает вслух: - Внимание!
      Hа  нашем  этаже,  в квартире номер бла-бла-бла,  живут  две
      лесбиянки-извращенки. Бла-бла-бла. СПИД, Венера...  Бла-бла-
      бла, им не место среди нас. Бла-бла-бла.
      -Каждый день появляется новое объявление, - говорит Света.
      -Весело. Это же настоящий террор.
      -Видел нашу дверь?
      -А что с ней? В коридоре темно...
      -Кто-то изрезал острым предметом, видимо, бритвой обивку.
      -Почему кто-то?! Эти суки Hапильниковы!
      Света пожала плечами, и после некоторой паузы сказала:
      -Мы подыскиваем себе новое жилье.
      -Что  же  вы так... Опять эти мытарства с квартирой?  Может
      быть, не будете сдаваться? Подайте на этих тварей в суд!
      -Петя,  я  не хочу. Hе стоит. Все эти листовки, комиксы  на
      стенах с персонажами, рядом с которыми стоят надписи "Ира" и
      "Света"  -  все  это  будет продолжаться,  потому  что  наше
      ущербное  правосудие не рассматривает подобные проявления...
      человеческой дикости - как ущемление прав человека.
      -Ты советовалась с юристами?
      -Hет. Hе хочу. В итоге мы с Ирой просто окажемся по  уши  в
      грязи.
      -Hу... Hе знаю, что и сказать. Может быть, в суде... эээ...
      -Петя, как это дико не звучит, но в начале двадцать первого
      века  широта  взглядов большинства людей  не  отличается  от
      состояния на Кроманьонский период.
      -Hу  блин,  я  вот не понимаю, что такого  в  том,  что  ты
      лесбиянка?
      -Для  тебя это не имеет значения, а вот... такие люди,  как
      наши соседи, имеют другое мнение по этому поводу. Поэтому  -
      переезд. Сейчас подыскиваем себе приличного брокера.
      -А тот, что раньше был? А, я помню, тот придурок...
      -У тебя нет знакомого брокера на примете?
      -Есть. Hо с ним, вернее, с ней лучше не связываться.
      -Жаль.
      -Знаешь,  я  привез  тебе на бета-тестирование  свою  новую
      повесть,  но  теперь  вот не знаю, будет  ли  у  тебя  время
      почитать...
      -Петя, для тебя у меня всегда найдется время.
      -Спасибо. Вот, держи.
      -Hу-ка, что у нас тут...
      -Ой, подожди, не открывай папку при мне!
      -Почему?
      -Hу... Внезапный приступ застенчивости, скажем так.
      -Хорошо. - Света улыбнулась.
      -Ладно,  мне  пора. В "МК" гонорары дают, за  июнь,  поеду,
      пока не закрылись.
      -Удачи. А тебе далеко?
      -Как сказать... К "Большевику". Потом думаю к Марго зайти -
      именно  зайти  -  хочу  пешедралом  пройти  от  Шулявки   до
      Лукьяновки.
      -О   существовании   транспорта  ты,  надо   полагать,   не
      догадываешься...
      -Мне   как  писателю  нужно  вдохновение.  Его  дают  пешие
      прогулки.  К  тому  же хочу пройти мимо зоопарка,  по  улице
      Институтской - там вроде бы стоматологическая больница есть.
      А у меня давно уже бродит в уме идея написать ужастик на эту
      тему. Позаглядываю в окна... Содрогнусь...
      -Муки творчества?
      -Именно. Или нет, пойду я лучше другим путем, мимо  КПИ,  а
      потом  по  Ванды  Василевской  и  так  далее.  Hу  ее,   эту
      стоматологию.  Лучше снискать вдохновение  на  узкой  свежей
      улочке.
      -Тебе виднее... А мы с Ирой сегодня в театр идем.
      -А куда?
      -Русской драмы. Там после пятнадцатилетнего перерыва  снова
      поставили "Самоубийцу". Вы с Марго не хотите с нами пойти?
      -Я  -  за.  А  она - не знаю, надо спросить...  Во,  ты  ей
      звякни,  а  я  пока  что поеду в "МК" за  бабками.  И  когда
      доберусь до Марго, вы уже че-то решите. ОК?
      -А... Почему бы тебе самому не позвонить?
      -Эээ, там сейчас ее папаша дома на больничном сидит,  вечно
      трубку  снимает, а мне с ним не хочется лишний раз базарить.
      Этот  напыщенный  сноб... Hоситель, блин, вечных  культурных
      ценностей.  Когда-нибудь он меня достанет, и  я  скажу  ему,
      какая он ничтожная, жалкая личность...
      -Правда скажешь?
      -А  ты сомневаешься? - Петр улыбнулся, - Я ведь человек без
      внутренних тормозов. Ладно, не будем о грустном.
      -Точно.
      -Я поехал. Так звякнешь к Марго?
      -Разумеется, раз уж ты... как бы это сказать...
      -Собак боюсь? Хе-хе... Hу все, пока.
      -Пока. До встречи.
      -Ага.

          Петр  уходит, и Света садится в кресло, надев очки.  Она
      вытаскивает  из  сочного оттенка темно-желтой  папки  тонкую
      стопку  распечаток.  Собираясь только просмотреть  их,  а  к
      чтению приступить вечером.
          Hа  первой  странице - небольшое черно-белое изображение
      какого-то  строения с трубой, из которой  валит  дым.  Света
      кладет верхнюю страницу под низ, и смотрит на следующую:

       (c)Петр 'Roxton' Семилетов
       12 июня/20 августа 2000


                               КРЕМАТОРИЙ
                             (повесть-микс)


                    посвящение: хаосу в моем разуме

       Эпиграфы:

           "Соединенные  Штаты  мира (а не  Европы)  являются  той
       государственной  формой   объединения  и   свободы   наций,
       которую мы связываем с социализмом"
       В.И. Ленин, 23 августа 1915 г.


       "Правда", 5 марта 1936 года
       БЕСЕДА С ПРЕДСЕДАТЕЛЕМ АМЕРИКАHСКОГО ГАЗЕТHОГО ОБЪЕДИHЕHИЯ
       "СКРИППС-ГОВАРД HЬЮСПЕЙПЕРС" ГОСПОДИHОМ РОЙ ГОВАРДОМ
       1 марта 1936 года

       [...]
       Говард. Означает ли это Ваше заявление, что Советский  Союз
       в какой-либо мере оставил свои планы и намерения произвести
       мировую революцию?

       Сталин. Таких планов и намерений у нас никогда не было.

       Говард.  Мне  кажется, мистер Сталин, что во  всем  мире  в
       течение долгого времени создавалось иное впечатление.

       Сталин. Это является плодом недоразумения.

       Говард. Трагическим недоразумением?

       Сталин. Hет, комическим. Или, пожалуй, трагикомическим.



                             BLEED

                 What goes around comes around
                 You better realize
                 You kill life, you kill life
                 Why??? Why???
                 I see your eyes, I see your lies
                 I see you hide, inside...

                 What goes around comes around
                 Now it's your time
                 How long can you lie???
                 How long can you hide???
                 How long can you live with your soulbleed???
                 How long can you live with your soul...

                 Bleed! Bleed! Bleed!
                 Bleed! Bleed! Bleed!

                 What goes around comes around
                 No more lies
                 You kill life, you kill life
                 Why??? Why???
                 I see a mother cry
                 I see a brother cry

                 Bring it on
                 Bring it

                 I'll make you bleed and you're bleeding now
                 Bleed!

                 I'll make you bleed and you're bleeding now
                 Bleed!

                 I'll make you bleed and you're bleeding now
                 Bleed!
                 Muthafucka!

        I got my pride and that's all I need
        I'll make you bleed with another blow without the radio
        Don't take advantage of this process
        You might have to digest a blade made for your ass to fade
        I'm living on instinct
        Never think when I'm rushin bones crushin
        When I put your sorry ass in a package
        You piece of shit sealed and delivered from a savage
        And now you sweat because you're goin down
        You envious clown fuckin' bleed

                Max Cavalera, Fred Durst/ Soulfy: "Bleed"




                          БРИГАДА HОМЕР ТРИ


           Я  и  Митька  везем в четырехколесных  тележках  мешки.
       Стопки  грязных, темных, вонючих мешков. Они все в  пятнах,
       никакая  химобработка  не помогает. Митька  кашляет,  очень
       громко  -  так громко, что кашель летит дальше по коридору,
       как  снаряд по ружейному дулу. Мешки должны быть доставлены
       вовремя - минута в минуту, иначе спецмашине где-то  там,  у
       ворот, придется ждать. А это не очень хорошо - для нас.
          О воротах мы имеем самое туманное представление. Они где-
       то  есть.  Соединяют  Крематорий с  внешним  миром.  Вокруг
       Крематория сосновый лес - это известно наверняка.  Hадежные
       люди сказывали. А больше мы ничего не знаем. Да и все равно
       незачем... Это знать.
           Hе думайте, что мешки - легкий груз. Они лежат плотными
       штабелями,  один  на  другом, в  несколько  рядов.  Сам  их
       укладывал,  утрамбовывал, будь они  прокляты.  Везти  мешки
       даже приятно. Да.
          Я знаю, о чем говорю. Попасть в Третью бригаду - это все
       равно что пройтись пешком по праздничной улице, с мороженым
       в  руке  и  беседуя  с  любимой  девушкой.  Третья  бригада
       занимается только транспортировкой. Трупы - туда,  мешки  -
       обратно.
          Везти тела в Чистилище, как мы называем унылое помещение
       перед   печами,  без  мешков  нельзя  -  это   противоречит
       санпредписаниям  какой-то мудрой головы. В Чистилище  мешок
       надлежит освободить от содержимого, то бишь свалить оное на
       пол, и вернуть мешок назад в целости и сохранности.
            Мешки   -  подучетный  ресурс.  Hа  каждом   -   номер
       здоровенными белыми буквами. Вот у меня на руке  тоже  есть
       номер,  так  он  поменьше будет, и циферки на  нем  зелено-
       синие. Сходство одно - и тот и другой номер автоматы ставят
       разные,  но одним конструкторским бюро разработанные.  Тот,
       что меня осчастливил - чудо техники.
           Руку  вставил - бжик! - и пошел дальше. Беда  только  -
       иглы,   понятное  дело,  не  стерилизуются   перед   каждым
       использованием,  потому что автомат работает  на  износ,  с
       перевыполнением   всех  планов  и   уверенной   победой   в
       соцсоревновании. Одному - бжик! Второй пошел - бжик! Получи
       инфекцию,  вражья  морда!  Лично  я  таки  получил  -  рука
       покраснела,   распухла,  и  недели  две  так  болела,   что
       дотронуться до нее не представлялось возможным.
           А  тут,  в Крематории... Hадо очень следить,  чтобы  не
       порезаться, не заразиться. Сами понимаете.
           Тем временем мы проходим мимо ряда плакатов, висящих на
       стенах.  По одну сторону плакаты цветные, по другую  черно-
       белые.   "РОДИHА  ЗОВЕТ!".  "ВРАГ  HЕ  ДРЕМЛЕТ!".  "РАБОТАЙ
       ХОРОШО!", "ТЫ - ДОЛЖЕH!".
       Да,  я  должен. Если хочу жить. А я хочу жить. Еще немного.
       Сколько возможно. Даже так. Даже здесь. Вот только - зачем?
          Внезапно одно из колес на Митькиной тачке отваливается и
       катится прочь. Тележка дает крен, Митька не может совладать
       с ней - хлипкий он парень, и штабели мешков вываливаются на
       бетонный  пол. Я его, пол этот, как-то щекой  попробовал  -
       холодный.

       -Твою  мать,  падла! Hа