ню  в  кожаном  переплете,  написанное   каллиграфически
выведенными синими светящимися буквами, и буклет с объяснениями всего  того,
что я видел вокруг. Печатные меню встречались очень  редко,  буклеты  -  еще
реже. Я тут же раскрыл меню, чтобы понять, во  что  обойдется  визуальное  и
гастрономическое  великолепие.  Цены  отсутствовали.   Сие   означало,   что
великолепие стоило не дорого, а очень дорого.
   Усевшись, я смог оглядеть и сам ресторан. Большой зал,  в  котором  могли
без труда разместиться триста человек. Бар вдоль одной из стен, где  хватало
места еще для сорока. В низкопробном  заведении  официантов  обрядили  бы  в
набедренные повязки древних египтян, но в  "Древних  временах"  предпочтение
отдавалось  строгой  одежде.  Невозможно  было  определить,  где   кончалась
реальность и начиналась голограмма. Похоже, здесь использовались  компьютеры
помощнее моего. Сидя за столиком, я  буквально  чувствовал  обжигающие  лучи
яркого египетского солнца, вдыхал запахи сандалового  дерева  и  благовоний,
которые деревянные дау перевозили по Нилу.
   Когда пирамиды и сфинкса сменила панорама строительства храма в  Карнаке,
за мой столик неожиданно сел крупный  мужчина  в  деловом  сером  костюме  -
Букоба Мандака. Я даже не заметил, как он подошел.
   - Добрый вечер, мистер Роджас.
   - Добрый вечер, - ответил я.
   - Вы выяснили что-нибудь новенькое после нашего последнего  разговора?  Я
покачал головой.
   - Компьютером я могу пользоваться лишь после работы, мистер Мандака.
   - Так что побудило вас потребовать нашей встречи? - Он пристально смотрел
на меня, и только сейчас я понял, что он еще шире в плечах и  более  мощный,
чем показалось мне после беседы в моем кабинете.
   - У меня есть несколько вопросов.
   - Так задавайте их. Я должен заполучить бивни Слона Килиманджаро и  готов
предоставить вам всю информацию, которая поможет в розысках.
   - Мой первый вопрос:  зачем  вам  нужны  бивни?  Вы  выразили  готовность
заплатить за них гораздо больше их рыночной стоимости.
   Он помолчал, словно обдумывая свои слова.
   - Я не понимаю, каким образом мой ответ может помочь вам в поиске бивней.
   - Вы отказываетесь отвечать?
   - На текущий момент - да.
   К столику подошел официант узнать, что мы  будем  пить.  Мандака  заказал
стакан молока.
   - Молока? - в изумлении повторил я.
   - Это традиционный напиток моего народа, - пояснил он. - В  древности  мы
смешивали молоко с кровью коров.
   Я заказал алфардское бренди, и официант отошел, бросая опасливые  взгляды
на Мандаку, словно ожидая, что тот сорвет с себя цивильную одежду  и  начнет
танцевать на столе.
   - Ваш следующий вопрос,  мистер  Роджас,  -  нарушил  затянувшуюся  паузу
Мандака.
   - Почему масаи проявляют такой интерес к этим бивням?
   - С чего вы так решили?
   - Прослеживая путь бивней по галактике, я постоянно натыкаюсь на масаи  -
Масаи Лайбон, Тембо Лай-бон, Лийо Нельон, вы.
   - Лийо Нельон не владел бивнями, - уверенно заявил Мандака.
   - Но практически заполучил их.
   - Правда? - Мандака наклонился ко мне. Я кивнул.
   - Он нанял некую воровку, которую звали Таити Бено, чтобы  украсть  их  у
инопланетян, известных как Летящие-в-ночи. Она  справилась  с  заданием,  но
Лийо Нельон умер до того, как она смогла передать ему бивни.  Случилось  это
пятьсот семьдесят три года тому назад.
   - Что произошло с ними потом?
   - Компьютер как раз это выясняет. - Я пристально  посмотрел  на  него.  -
Откуда вам известно, что бивни не попали к Нельону?
   - У меня есть источники информации.
   - Вы могли бы облегчить задачу, поделившись ими со мной.
   Он покачал головой.
   - Моя  информация  исключительно  негативная,  мистер  Роджас.  Мне  лишь
известно, какие масаи владели бивнями и когда мы их потеряли.
   - Вы имеете в виду Тембо Лайбона?
   - Совершенно верно.
   - Вы не станете отрицать, что последние три  тысячи  лет  масаи  пытались
вернуть бивни? Его лицо осталось бесстрастным.
   - Следующий вопрос.
   - Вы осложняете мне поиски, мистер Мандака.
   - Зато  я  щедро  оплачиваю  ваши  услуги,  мистер  Роджас.  И  по  моему
разумению, вам не надо знать ответ на этот вопрос.
   - Я найду его и без вашей помощи. Он долго смотрел на меня, не  произнося
ни слова, и мне даже стало не по себе.
   - Вам он не принесет пользы, мистер Роджас.  -  Голос  его  звучал  менее
угрожающе, чем я предполагал. - Даже если вы услышите от меня ответ, вы  мне
не поверите.
   - Если он будет  соответствовать  имеющимся  у  меня  фактам,  поверю,  -
заверил его я. Он сухо улыбнулся:
   - Зачастую факты - враг истины.
   Вернулся официант с молоком для Мандаки и бренди для  меня.  Мы  заказали
обед. Я остановился на рыбе, Мандака предпочел мясо.
   - У вас есть еще вопросы, мистер Роджас?
   - Да. Но вы не ответили на уже заданные,  так  что  скорее  всего  та  же
судьба ждет и остальные.
   - Возможно, - согласился он. - Но, раз уж  вы  здесь,  почему  бы  их  не
задать.
   - Хорошо. Кто вы?
   Наши взгляды встретились.
   - Вы знаете, кто я.
   - Я знаю, а вот Олигархия - нет.
   - Я Букоба Мандака, последний из масаи.
   - Тогда почему о вас нет никаких сведений в архивах? Он ответил не сразу.
   - Может, я обожаю секретность.
   - Многие обожают секретность.  Но  вы  -  единственный,  о  существовании
которого никому не известно.
   - Известно. Надо только знать, куда смотреть.
   - И куда же?
   - Мы уклоняемся в сторону, мистер  Роджас.  -  Он  выпил  молоко.  -  Эти
сведения не имеют никакого отношения к бивням. - Он  помолчал.  -  Вы  вдруг
занервничали, мистер Роджас.
   - Да, - признал я. - У меня такое ощущение, что  я  задал  очень  опасный
вопрос.
   - Тогда зачем вы его задали?
   - Потому что хочу знать ответ.
   - И вы хотите знать, почему масаи с маниакальным  упорством  гоняются  за
бивнями Слона Килиманджаро?
   - Да.
   Внезапно он широко улыбнулся.
   - Я поступил правильно, выбрав вас, мистер  Роджас.  Вы  не  успокоитесь,
пока не найдете бивни.
   - А как же мои вопросы?
   - Когда вы отыщете бивни, я, возможно, что-то вам расскажу.
   - А может, я вам не открою, где бивни, пока вы не сообщите мне то, что  я
хочу знать.
   Глаза его сузились, он наклонился вперед, заговорил обманчиво  вкрадчивым
голосом.
   - Вот сейчас вы ступили на очень опасный путь, мистер Роджас. Убийство  -
меньшее из преступлений, на которые я могу пойти ради бивней.
   - Но почему? - Мною по-прежнему владело любопытство.
   - Они мне необходимы.
   - Для чего? Что вы будете с ними делать? Есть же другие бивни. В  музеях,
в частных коллекциях. Зачем вам нужны бивни именно Слона Килиманджаро?  Если
ради них вы готовы на убийство, почему бы вам не убить ради скульптур Мориты
или Блазингемского бриллианта?
   - Это всего лишь безделушки. А мне нужны бивни.
   - Повторяю, почему?
   Вновь он долго смотрел на меня.
   - Так предопределено тысячелетия тому назад.
   - Предопределено? - повторил я. - Кем? Когда?
   - Мне кажется, вы уже перебрали с вопросами, мистер Роджас.
   - Дайте мне хоть какие-то ответы, - настаивал я. - Если масаи так дорожат
бивнями, почему Тембо Лай-бон проиграл их в карты?
   - Потому что он был дураком! - Глаза Мандаки яростно блеснули. - Он знал,
что надо делать, но не мог заставить себя пойти на это.
   - А что от него требовалось?  Мандака  так  пристально  смотрел  на  свои
сжатые кулаки, что, наверное, и не услышал моего вопроса. Я  ждал,  пока  он
расслабится, чтобы повторить вопрос, но внезапно прогремел гонг,  и  в  зале
появился старик с длинной седой бородой, в многоцветных одеждах, с посохом в
руке.
   - Моисей. - Мандака повернулся к старику. Посох в его руках превратился в
змею и вновь стал посохом.
   - Молодец, - прокомментировал я, когда Моисей стал вершить чудеса  своего
библейского тезки. - Мне всегда нравились маги  .
   - Вам всегда нравились иллюзионисты, - поправил меня Мандака.
   - А в чем разница?
   Он опять посмотрел на меня:
   - Маги вам бы не понравились, мистер Роджас.
   - А вы с ними встречались?
   - Нет, - ответил он.
   Как раз в этот момент Моисей произнес  какое-то  заклинание,  и  вода  на
ближайших к нему столиках превратилась в кровь, а потом вновь стала водой.
   - Тогда почему вы полагаете, что они бы мне не понравились? -  спросил  я
под аплодисменты сидящих за столиками.
   - В моем народе были маги, скорее колдуны, когда мы еще не оторвались  от
Земли.
   - Вы хотите сказать, волшебники? - с сомнением спросил я.
   Он покачал головой:
   - Нет. Эти маги придавали нам силы в  бою,  проливали  дождь  над  нашими
посевами, способствовали размножению скота.
   - Какой прагматизм!
   - Согласен с вами, - кивнул он. - Но вот что я вам скажу, мистер  Роджас.
Мундумугу,  колдун,  мог  наложить  заклятие  на  человека   или   животное,
находящихся за сотни миль от него, и этот человек или животное умирали.
   - Я очень в этом сомневаюсь, мистер Мандака.
   - Меня это не удивляет, мистер Роджас. - Мандака смотрел на  Моисея,  над
головой которого теперь кружила стая саранчи.
   Представление продолжалось еще пять  или  шесть  минут,  каждый  фокус  в
точности соответствовал библейскому эпизоду. Наконец старик воздел  руки,  и
голограмма Красного моря разделилась надвое. Он прошел  несколько  шагов  по
сухому дну, повернулся, поклонился и тут же исчез под миллионами тонн  воды.
Это послужило сигналом для смены декораций, и  мы  увидели  юную  Клеопатру,
объезжающую свои владения на золотой колеснице.
   - Потрясающе! - воскликнул  я,  как  и  все  присутствующие,  захлопав  в
ладоши.
   - Для иллюзии - да, - согласился Мандака. - Мы закончили, мистер Роджас?
   - Вы вроде бы уже собрались сказать  мне,  чего  не  смог  сделать  Тембо
Лайбон, но нас прервало появление фокусника.
   - Нет, говорить этого я не собирался, мистер Роджас.
   - Тогда должен  признать,  что  разговор  окончен,  по  крайней  мере  на
сегодня. Мне бы хотелось знать, где я могу вас найти.
   - В этом нет необходимости, - ответил он. - Я  буду  связываться  с  вами
ежедневно, пока вы не найдете бивни. Я отпил бренди, посмотрел на Мандаку.
   - Не знаю, как потактичнее задать этот вопрос...
   - Весь вечер вы обходились без подобных уловок, мистер Роджас. -  По  его
голосу я не понял, то ли он раздражен, то ли ему смешно. - Что изменилось?
   - Я бы хотел получить ваши  заверения  в  том,  что  я  не  делаю  ничего
противозаконного.
   - Все абсолютно законно.
   - И вы не преступник?
   - Нет, я не преступник. - Мандака посмотрел мне в глаза. - Теперь у  меня
есть вопрос.
   - Слушаю.
   - Если бы я ответил иначе, вы бы прекратили поиски бивней?
   - Нет, - честно ответил я.  -  Не  прекратил.  Мой  ответ  его  полностью
устроил.
   - Я так и думал.
   - Но вы сказали мне правду?
   -  Да,  мистер  Роджас.  Я  не  преступник,  и  вы  не   делаете   ничего
противозаконного.
   - Тогда я найду вам эти бивни.
   - Я знаю, что найдете.
   - Наверное, мне следует указать, что они  не  приносили  счастья  прежним
владельцам.
   - Меня это не удивляет.
   - Тогда я надеюсь, что вы станете исключением из правила и  они  принесут
вам славу и богатство. Он печально улыбнулся.
   - Они принесут мне только смерть, мистер Роджас, - заявил он с абсолютной
уверенностью. - А теперь, если позволите...
   Он поднялся и ушел, прежде чем я успел  произнести  хоть  слово,  оставив
меня размышлять над его фатализмом.

***

   Час спустя я вошел в свой кабинет и плюхнулся в кресло.
   - Компьютер, ты выяснил, к кому попали бивни после Таити Бено?
   - Нет.
   - Переведи две трети располагаемой мощности на наш разговор, а  остальное
используй на поиски бивней.
   - Исполнено, - сообщил мне компьютер. - Что вы  хотите  обсудить,  Дункан
Роджас?
   - Расскажи мне о масаи.
   Кристалл ярко засветился, собирая информацию.
   - Масаи - очень  агрессивное  племя  кочевников-скотоводов,  обитавшее  в
южной Кении и северной Танзании.
   - Откуда же у скотоводов агрессивность?
   - Они не проповедовали войну, как зулусы,  -  объяснил  компьютер,  -  но
совершали набеги на соседние племена, захватывая их женщин и скот, и  немало
в этом преуспели. Хотя их число никогда  не  превышало  триста  тысяч,  одно
время они контролировали треть пастбищ Кении и Танзании.
   - На какие племена они нападали?
   - Главным образом на кикуйю и вакамба, хотя воевали  и  с  луо,  нанди  и
кизи.
   - Масаи правили в Кении или Танзании?
   - Нет. До колонизации в Восточной Африке  границ  не  было.  Потом  Кению
захватили англичане.  После  обретения  независимости  там  правили  главным
образом кикуйю, реже луо и вакамба.
   - Но не масаи?
   - Нет.
   - Это любопытно. Если они брали верх над остальными племенами, почему  же
они не заняли первые посты в государстве?
   -  Самым  харизматическим  лидером  борьбы  за  независимость  был  Джомо
Кениата, кикуйю, и его племя получило все руководящие должности.
   - А масаи не возражали?
   - Масаи еще столетие  продолжали  пасти  скот,  не  обращая  внимания  на
социальные и политические  изменения.  Политика  коснулась  их  лишь  в  тот
момент, когда из-за кризиса перенаселения государству пришлось  выкупать  их
родовые земли.
   - А танзанийские масаи? Почему они не пришли к власти?
   -  Танзания  сначала   была   германской   колонией,   потом   британским
протекторатом.  Масаи  всегда  составляли  в  этой  стране  меньшинство,  не
проявлявшее интереса ни  к  освободительному  движению,  ни  к  формированию
независимого государства.
   - Все это более чем странно. Получается, что,  взяв  верх  над  соседними
племенами, масаи добровольно отдали все, чего добились за многие столетия.
   - Возможно, отдали не добровольно, - поправил меня компьютер. - Англичане
запретили им носить оружие и воевать с соседями.
   - Когда это случилось?
   - Приблизительно в тысяча девятисотом году Нашей эры.
   - После тысяча восемьсот девяносто восьмого года?
   - Возможно, и после. Система связи в те времена была  очень  примитивной,
особенно в Африке, и приказы очень долго доходили до исполнителей.
   - В тысяча восемьсот девяносто восьмом году убили Слона  Килиманджаро,  -
напомнил я.
   - Мы этого не знаем, - возразил компьютер. - Нам  известно,  что  в  этом
году бивни Слона Килиманджаро впервые продали на аукционе.
   - Интересно, нет ли здесь связи?
   - Между чем и чем? Я нахмурился:
   - Пока не знаю. Масаи выставили бивни на аукцион?
   - Архивные материалы неполны и противоречивы, но упоминаний  о  том,  что
масаи имели какое-то отношение к тому аукциону, нет.
   Я глубоко  задумался,  уверенный,  что  нащупал  ниточку,  которая  может
вывести меня к причинам, объясняющим связь между масаи и бивнями, но еще  не
зная, где и что искать.
   - В Британский музей национальной истории бивни попали в тысяча девятьсот
тридцать втором году Нашей эры. Так?
   - Да.
   - Сколь долго пробыли бивни в музее?
   - Сто двадцать пять лет.
   - Выясни, что случилось с ними потом.
   - Приступаю...

ГЛАВА ПЯТАЯ

ПОЛИТИК (2057 г. Н.Э.)

   Миллионы фламинго летали вокруг, когда я медленно  шел  по  берегу  озера
Накуру. Яне стал пить грязную и горькую озерную воду,  вырыл  яму  в  склоне
холма и терпеливо подождал, пока она наполнится чистой водой.
   Я поел листья баобаба, высокую траву, побеги акации, осыпал  тело  пылью,
чтобы уберечься от паразитов и жаркого солнца.  Понюхал  ветер  и  обнаружил
среди  прочего  запах  цитрусовых.  Пошел  на  запах,  набрел  на  маленькую
деревушку  и  начал  опустошать  сады,  ибо  огромное  мое  тело   требовало
колоссальной энергии. Туземцы выбежали с копьями и  луками,  чтобы  отогнать
меня, но, увидев, с кем имеют дело, склонили головы и  захлопали  в  ладоши,
словно признали во мне давно ушедшего Бога, который  наконец-то  вернулся  к
ним.
   Три дня я кормился в садах и мог  бы  задержаться  подольше,  потому  что
возраст и битвы юности уже давали о себе знать (на ноге, повыше колена,  рог
носорога оставил глубокий шрам, а в теле я все ношу три мушкетные пули),  но
я двинулся дальше на юг, по рифтовому разлому на  поверхности  матери-земли,
навстречу своей судьбе.

   Мэтью Кибо, с  крепкой  кенийской  сигаретой,  болтающейся  в  углу  рта,
рукавами, закатанными выше локтей, блестящей  кожей  черепа,  проглядывающей
сквозь  поредевшие  седые  волосы,  поднялся   из-за   компьютера,   пересек
комнатушку, достал из холодильника  банку  прохладительного  напитка,  нажал
кнопку, увеличивающую скорость вращения вентилятора под потолком.
   Февраль в Найроби - месяц жаркий. Кибо вздохнул,  стараясь  не  думать  о
прибрежном Малинди или своем просторном доме  в  горах  Уганды,  где  всегда
царила прохлада. Он вернулся  к  креслу,  одним  глотком  ополовинил  банку,
сквозь грязное окно посмотрел на Городскую площадь, где несколько человек не
шли, а плыли (в такую жару не побегаешь) мимо статуи Джомо Кениаты.
   Банка опустела, он бросил ее в корзинку для мусора  и  уже  повернулся  к
компьютеру, когда открылась дверь  и  в  комнату  вошел  молодой  человек  в
цветастом кикой.
   - Вижу, ты тут неплохо устроился, - заметил Том Нджомо.
   - Один кабинет ничем не лучше другого, - сухо ответил Кибо. - Как дела  в
округе Накуру?
   - Жарко и сухо, как и везде. - Нджомо  усмехнулся.  -  Я  думаю,  пыльных
смерчей там больше, чем избирателей.
   - Бароти внес деньги в избирательный фонд?
   - Говорит, что все еще думает, - ответил Нджомо.
   - Он лжет, - твердо заявил Кибо.
   - Возможно,  -  согласился  Нджомо.  -  Он  пообещал  принять  решение  в
ближайшие три или четыре недели.
   - Тогда толку от него не будет, даже если он и говорит правду.
   - Все так плохо?
   - Во всяком случае, не очень хорошо. -  Кибо  указал  на  высвеченные  на
дисплее цифры. - Джейкоб Тику, семьдесят два процента. Джон  Эдвард  Кимати,
двадцать один процент, не  определившихся  шесть  процентов,  три  остальных
кандидата делят между собой один процент.
   - А чего ты ожидал? - Нджомо пожал плечами. -  Тику  -  самый  популярный
президент со времен Джомо Кениаты.  Посмотри,  чего  он  добился:  занятость
растет, инфляция падает, уровень грамотности достиг девяноста процентов,  он
построил канал  от  озера  Туркана,  Запад  его  любит.  Восток  обхаживает,
защитники дикой  природы  просто  боготворят,  не  говоря  уже  о  том,  что
благодаря его настойчивости Замбия и  Заир  прекратили  войну  и  выработали
условия мирного соглашения. - Он помолчал. - Как можно выиграть выборы, если
тебе противостоит сам Господь Бог?
   - Никто и не говорил, что это будет легко. - Кибо сухо  улыбнулся.  -  Но
мне платят за организацию избирательной кампании Кимати.
   - Вот ты ею и руководишь. - Нджомо не упустил случая вставить шпильку.
   - Кимати требует особого подхода. Он многих пугает, в том числе  и  меня.
Ему непросто взять верх даже  над  обычным  кандидатом,  а  не  то  что  над
Джейкобом Тику.
   - Так почему ты работаешь на него?
   - Потому что он уволил прежнего организатора предвыборной кампании и всех
его  сотрудников  и  потому  что  другая  сторона   не   сочла   необходимым
воспользоваться моими услугами, - ответил Кибо. - Моя задача - показать, что
они крепко ошиблись, а до того как Кимати превратит  эту  чертову  страну  в
руины, ретироваться из Кении.
   -  До  выборов  одиннадцать  недель,  так  что  твой  прогноз   едва   ли
осуществится. - Нджомо достал из холодильника бутылку пива.
   - Ну не знаю. За одиннадцать недель многое может произойти.
   - Например?
   Кибо пожал плечами:
   - Еще не знаю. Я в этой должности только три дня. Но первый закон  нашего
бизнеса остается прежним - надо найти основополагающую идею.
   -  Они  все  в  кармане  у  Тику.  И  каждую  он  трактует,  как  хочется
избирателям.
   - Значит, мы должны отыскать ту, которую он упустил.
   - Желаю тебе удачи.
   - Желай