нького гражданина, водрузив перед ним на
стол большущий шоколадный торт.
   - Ничего больше? - опросила она не без некоторой робости.
   - Стакан чаю, пожалуйста, - старательно пряча смущение, попросил
маленький гражданин и, глядя на соседей, виновато улыбнулся: - Грешен,
люблю сладенькое в пути.
   Чернявый скользнул по нему каким-то отсутствующим, скорбным взглядом и,
не удостаивая ответом, повернулся к собеседнику.
   - Я конечно предупрежу вас, в случае чего. Но все же...
   - Никаких но, - строго произнес полный, решительно придвигая блюдо
источающего восхитительный запах плова. - Никаких "но"! В конце концов
это... э-э... мой долг.
   Маленький гражданин покосился на блюдо плова, незаметно вздохнул и
мужественно воткнул ложку в свой великолепный торт. Сладкого не выносил он
с детства.
   Впрочем, благосклонная фортуна тут же поспешила вознаградить его за
проявленную выдержку.
   - Не забывайте, что речь идет о серьезной политической акции, -
продолжал представительный товарищ, несколько смягчаясь и со значением
глядя на чернявого. - Это наш ответ на вражескую вылазку с засылкой
саранчи.
   Эксперимент... э... международного масштаба. Тут нужен человек с именем.
   - Да, конечно. Тут нужен человек с именем, - впервые согласился
чернявый, однако маленький гражданин успел заметить, как дрогнули
насмешливо его маленькие усики.
   Радио, объявив начало посадки, прервало разговор. Собеседники
рассчитались с официанткой и заторопились на посадку. Маленький гражданин,
с облегчением отодвинув торт, последовал их примеру.
   Как он и предполагал, кресла его юных попутчиков оказались рядом.
   - Чуть не опоздал, - шутливо отдуваясь, заметил маленький гражданин.
   Молодые люди ответили ему приветливыми улыбками. Этот маленький веселый
человечек обещал быть приятным спутником. Впрочем, сегодня все окружающие
казались им самыми симпатичными людьми на свете.
   Прозвучал сигнал отправления, и еле уловимая вибрация возвестила о
начале работы могучих двигателей. Самолет плавно тронулся с места и легко
покатил по взлетной полосе.
   Маленький гражданин согнал с лица веселую улыбку.
   - Не устаю поражаться мощи человеческого гения, - задумчиво произнес он
заранее подготовленную, тщательно выверенную фразу. - Бесконечно счастливы
те, на долю кого выпало бороться со злыми силами природы.
   - Ради бога, - с деланным испугом остановил его молодой человек,
назвавшийся Ветровым. - Осторожно со злыми силами!
   Маленький гражданин уставился на него в полном недоумении.
   - Да, да, - продолжал Ветров. - Учтите: их не существует - злых сил
природы.
   И если вы немедленно, тут же не признаете эту святую истину...
   - Это действительно святая истина, - нахмурилась девушка. - И ничто не
заставит меня отступиться от нее. Ничто, даже издевательства одного
чересчур самоуверенного юнца.
   - Видите? - с торжеством воскликнул Ветров. - Разве не предупреждал вас?
   Скорее соглашайтесь. И поддакивайте во всем. А то и вы нарветесь на
оскорбление.
   - Но позвольте, - запротестовал маленький гражданин. - Как же это так -
нету злых сил? Да взять в одном только земледелии. Сколько бед обрушивает
на него подчас природа!
   Девушка с улыбкой покачала головой:
   - Знаете, что говорил на этот счет Докучаев? Вот его слова: "Все враги
нашего сельского хозяйства, - ветры, бури, засухи, - страшны нам лишь
потому, что мы не умеем владеть ими. Они не зло, их только надо изучить,
научиться управлять ими и тогда они же будут работать нам на пользу".
   - Любопытно, очень любопытно, - пробормотал маленький гражданин. - Ну,
а такое зло, как саранча, вы тоже возьметесь обратить на пользу?
   - А потому бы и нет? Ее можно использовать удобрения и даже в качестве
кормов. Кстати говоря, наши энтомологи уже разгадали тайну массового
размножения этих прожорливых насекомых.
   - Смотри-ка ты! - маленький гражданин ликовал в душе, беседа явно
заворачивала в нужное русло. - А если так произойдет: мы ее на удобрение
расплодим, а он возьмет, да и ф-фью... - он сделал выразительный жест
рукой.
   - Разлетится по полям. Что тогда?
   Молодые люди рассмеялись.
   - Ну, пока мы еще ее для этой цели не разводим, - объяснила девушка. -
Вырастили, в порядке эксперимента, всего несколько небольших стай.
   Разумеется, с соблюдением необходимых мер предосторожности.
   Откинувшись в удобном кресле, маленький гражданин не спеша подводит
первые итоги. Значит, шеф оказался прав: в Джанабаде действительно что-то
затевают.
   "Выращиваем в экспериментальных целях"? Так, так, посмотрим, что это за
эксперименты... А пока - терпение. Излишняя настойчивость может их
насторожить. Терпение и еще раз терпение. Все будет о'кей!
   Опустив веки, маленький гражданин вновь погружается в дрему. Или только
делает вид, что спит? Ну да, конечно, как может быть иначе? Какаду вышел
на след, этим сказано все!
   Когда-то в юности, наглотавшись романов старика Уоллеса, Гарри
возмечтал было о карьере сыщика. Он представлял себя этаким суперменом,
грозою гангстеров, опорой добродетели. Ему даже удалось устроиться
детективом в частное сыскное агентство, но увы, сверхоригинальная
внешность оказалась здесь совсем неподходящей. Она явно работала против
него. Тут требовались безликие люди-тени, люди-призраки, а юный Гарри со
своим феноменальным личиком то и дело попадал впросак. К тому же занятие
это сразу пришлось ему не по душе. Вместо великолепных гангстеров
приходилось довольствоваться самыми заурядными растратчиками небольших
торговых фирм, выслеживать неверных мужей и жен - словом возиться со
всякой мелочью. Правда, позднее, когда Гарри наконец нашел себя в великом
братстве пиратов Пишущей Машинки, профессиональные навыки детектива
сослужили ему неплохую службу. Вот и сейчас, ну кто из его коллег сумел бы
с такой ловкостью проникнуть в самое сердце советского эксперимента? О
нет, его не обманет кажущаяся доступность, отсутствие видимых норм
контроля. Все это не более, как хитрая маскировка.
   Великолепная маскировка. Совершенно ясно, что сотни переодетых агентов
усеивают все подступы к объекту. И раз его не задержали до сих пор,
значит, он действительно не вызывает подозрений... Да, да, все идет о'кей!
И эта юная пара... Надо за них держаться. Кстати, опять они воркуют, эти
голубки.
   Но что это, снова биология? Помешались на ней все, что ли! И что за
чушь несет этот крутобровый атлет?
   - Понимаешь, Галка, - все более увлекаясь, ораторствовал Виктор. -
Возьми хотя бы Васюганские болота... Ты только представь себе, что будет,
когда мы с помощью "Космического ключа" превратим их в плодороднейшие
земли. Новая гигантская житница в центре Сибири! Ты только представь
себе...
   Маленький гражданин оторопело смотрит на оратора. Ну при чем здесь
Сибирь?
   Нет, тут что-то не то. Что-то не то. Определенно! Он переводит взгляд
на сероглазую девушку, и внезапная догадка поражает его до глубины души.
Ну конечно же, как не сообразил он раньше! Это такие же биологи, как он -
папа римский! И те, в московском экспрессе... Он разгадан, разоблачен,
сейчас его передают с рук на руки, а там, в Джанабаде, пригласят в машину
и...
   Ему становится не по себе. "Стареем, дорогой Какаду, стареем..." Юная
пара воркует уже вовсю, но он даже не смотрит в их сторону. "Зря
стараетесь милые, совершенно зря..." Внезапно он ощущает гнетущую
усталость. Дьявольски хочется спать. А почему бы и не вздремнуть, черт
возьми! Кто ему может запретить? До посадки во всяком случае беспокоить
его не станут...
   Маленький гражданин откидывается в кресле. Но он уже не притворяется,
что дремлет. Он спит.
 
 

                                   Глава 28 

 
   Подарок друзей инглизов 
 
   - Да, они живы оба - и почтенный аксакал, и юнец. Живы, но очень, очень
ослабли. Час назад внучонок Черкез полетел с ними в Джанабад на таком же
точно самолете, Товарищ полковник встретил самолет в пути? Вот-вот, это и
были они - внучонок, Гульнар и двое русских, едва не загубленных бывшим
ханом племени эрсари. Он, Бава-Кули, сразу узнал старого бандита. Быть
может товарищ полковник и его уважаемые спутники заглянут на минутку в
юрту старого кумли? Пиала душистого гок-чая или холодного айрана не
повредит в дороге.
   - Что ж, зайдемте, товарищи, - говорит полковник Карабанов.
   И вот они уже сидят в юрте гостеприимного Бава-Кули. На чистой кошме
три пиалы душистого гок-чая и две - с прохладным айраном.
   - Плохо еще заботимся мы о чабане, - говорит капитан-пограничник. -
Древняя юрта в век космических полетов! Парадоксально.
   - Мир полон всевозможных парадоксов, - замечает Карабанов. - А что до
юрты - здесь все в порядке. Чудесное жилище для кочевья. Легко в перевозке
и сборке, устойчиво в бурю, прохладно летом, зимой не боится ни дождя, ни
снега... Не следует пренебрегать народной мудростью, капитан, - шутливо
заключает он. - Вот вы избрали сейчас айран, а наш доктор может
подтвердить, что горячий гок-чай гораздо лучше утоляет жажду.
   - Совершенно верно, - опуская пиалу с айраном, улыбается врач - совсем
еще молодой человек в легком дорожном костюме. - Но... к этому надо еще
привыкнуть.
   Бава-Кули смотрит не на них. Он исподволь поглядывает на короткие
жирные пальчики, сжимающие третью пиалу с гок-чаем. Как затесался в эту
компанию толстяк с трусливо бегающими глазками? В старое время такие
восседали в пыльных лавчонках близ Регистана.
   Карабанов опускает пиалу. Бава-Кули спешит подлить ему чаю. Этот старый
воин с иссеченным шрамами лицом не из тех, кто мешкает в пути. И в юрту,
разумеется, зашел не зря. Старый воин - мудрый человек, он знает и уважает
древние законы кумли. Как и положено, сказаны первые вежливые фразы. А
сейчас, вот сейчас задаст он главный свой вопрос.
   - Вы сказали, бава, - произносит полковник Карабанов, - в Джанабад
улетели четверо?
   - Четверо. Четыре человека и Шейтан - пес с богомерзкой кличкой.
   - А этот? Бывший хан племени эрсари?
   - Ушел в пески. Один, без верблюда, без коня...
   - Он направился к развалинам Кала-и-хумб. Это здесь недалеко, бава.
   - Да, он пошел в ту сторону. Я послал за ним младшего сына, отца
Черкеза.
   - Мы тоже летим туда, бава... Что это с вами, Файзи?
   Пиала выпала из рук толстяка, чай растекался по кошме. Округлившиеся
глазки с непередаваемым ужасом уперлись в дверцы. Все обернулись, ожидая
увидеть чуть ли не кобру с раздутым капюшоном, но там стояла всего-навсего
глазастая девчушка. Совсем крохотная девчушка с целым пучком смешных
косичек на затылке.
   Однако и Карабанов увидел что-то, незамеченное другими.
   - Дур! Ховлукми! - вскочил он и ловко перехватил руку девочки раньше,
чем она ее поднесла ко рту.
   Девочка от испуга расплакалась и бросилась бежать. Молодая женщина в
новеньком нарядном платье подняла ее на руки, с укоризной посмотрела на
полковника.
   - Где она это взяла? - показав женщине раздавленную тыквенную
бутылочку, спросил он.
   Женщина растерялась.
   - Вычерпнули из колодца. Видно, обронил какой-то неряха. Но я вылила
все ведро в колоду и зачерпнула вновь.
   - В ней, возможно, была отрава. Предупредите всех, чтобы не прикасались
к колодезной воде.
   - Отрава?! Так вот почему старый шакал вертелся у колодца! Но мы уже
пили, пили...
   Женщина прижала к себе сразу притихшую девчушку и бегом бросилась к
соседней юрте.
   Карабанов вошел к Бава-Кули. Все сидели на своих местах, вопросительно
глядя на него.
   - Я отобрал у нее шакша раньше, чем она поднесла ко рту, доктор, -
оказал он. - Но все равно, надо проверить ребенка... и других, кто пил
колодезную воду в течение последнего часа. Возможно отравление.
   - Понятно, - вскочил молодой врач. - Где они?
   - Но я... - застонал Файзи. - Но мы... Мы тоже пили!
   - Прежде всего осмотреть ребенка, - обращаясь только к врачу, повторил
полковник.
   - Разумеется, - ответил врач и вышел.
   - А у вас острое зрение, Файзи, - присев на прежнее место, заметил
Карабанов. - И неплохая память. Эти игрушки тоже проходили через ваши руки?
   Он указал на маленький черный полумесяц, отпечатанный на донышке
раздавленной бутылочки.
   - Нет, нет, - замахал руками толстяк. - Что вы! В первый раз вижу.
   - Вы уже выдали себя, - равнодушно сказал Карабанов. - Откуда иначе вам
может быть известен этот знак.
   - Да, да, вспомнил, - заерзал Файзи. - Вспомнил, извините меня. В одной
посылке, прибывшей ко мне из Саракса для Джунавадхана, были как раз такие
же бутылочки со значками. Но клянусь вам...
   - Вот видите, - перебил его полковник. - Я же говорю: у вас совсем
неплохая память. Кстати, советую запомнить: чем больше лжи, тем тяжелее
участь.
   И, не слушая Файзи, он обернулся к хозяину юрты.
   - Это было очень давно, бава. Удирая, они любили заражать колодцы
трупами.
   Но их благочестивые и высокоцивилизованные покровители сочли этот метод
слишком примитивным. Вот так и появились эти бутылочки, подарок
друзей-инглизов. Кое-кто, оказывается, сохранил их и до наших дней.
   За стенами юрты раздался топот копыт.
   - Вернулся мой младший сын, - сказал Бава-Кули, наливая в пиалу айран.
   Дверцы распахнулись и черноусый великан переступил порог:
   - Салам!
   Гости ответили. Бава-Кули пододвинул сыну айран.
   - Я бы выпил чаю, отец, - попросил тот.
   - Чай нельзя, - ответил Бава-Кули.
   Сын ничем не выразил удивления.
   - Я проводил его до самых развалин, - обращаясь к полковнику, заговорил
он.
   - Потом осмотрел все вокруг. Никаких следов. Там никого больше нет.
Только бывший хан. И я вернулся. Ему некуда уйти оттуда.
   - Вы правильно поступили, - сказал Карабанов. - Спасибо.
   - Меня он не видел. Я наблюдал за ним из-за барханов.
   - Очень хорошо. Сейчас мы отправимся туда.
   Они вышли на остывающий от жары такыр. Солнце садилось. Из-за песчаной
гряды доносился шум возвращавшейся отары.
   - Кажется, все благополучно, - подошел к Карабанову врач. - Никаких
внешних признаков отравления. Но надо произвести анализы.
   - Обязательно, - согласился Карабанов. - Такими вещами не рискуют. Я
предоставлю вам ракетоплан.
   - Те двое русских крепко спали, - вспомнил Бава-Кули. - Слишком крепко.
   Гульнар очень тревожилась.
   - Да, да, не исключено, что негодяй подсыпал и им отраву, - подхватил
полковник. - И если в колодце концентрация оказалась незначительной, то с
ними дело могло быть хуже. - Он передал врачу раздавленную бутылочку.
   - После анализа, пожалуйста, верните. Она еще мне понадобится. Кстати,
этой штуковине почти двадцать лет. Быть может, яд уже утратил силу?
   - Он мог окислиться за этот срок, - подумав, ответил врач. -
Окислиться, утратить токсичность... Все скажет анализ.
   - Не будем терять времени, - решил полковник. - Капитан доставит вас в
Джанабад и вернется сюда за мной. Счастливого пути, доктор.
 
    
 
   В ложбинке, не доходя крепости, Эрсарихан остановился. Недопустимо,
чтобы джигиты увидели своего сердара в образе неряшливого, запыхавшегося
старца.
   Теперь уже можно не спешить...
   Тщательно отряхнувшись, перепоясав халат, плотно надвинув тельпек на
голове, он уже не спеша продолжал свой путь.
   Крепость выглядит совсем безлюдной, - кто скажет, что десятки глаз
наблюдают сейчас за ним? Хоп, хоп, - молодцы джигиты! Он и сам был таким
же осторожным, как гиена, и свирепым, как тигр. Молодцы! С такими до самой
Хивы пронесет он священное знамя пророка...
   "И каждый получит по заслугам", - повторяет про себя Эрсарихан. Это
пароль, с ним должен он переступить ворота крепости. Но где они, эти
ворота? Кругом обломки глинобитных стен, жалкие обломки, поросшие
колючкой, полузанесенные песком... Но вот и пролом, наверное, сюда, надо
только перелезть обвалившуюся арку.
   - И каждый получит по заслугам! - громко произносит Эрсарихан и прыгает
во двор крепости.
   - И каждый получит по заслугам, - растерянно повторяет он. Кругом - ни
души.
   Только большущая, толщиной в человеческую руку эфа, выскользнув из-под
самых ног, со злобным шипеньем, угрожающе поднимает голову.
   Но старик не обращает внимания на смертельную опасность. По-птичьи
склонив голову набок, он напряженно прислушивается. Вот-вот, опять звучит
этот непонятный смех... Ах да, это все та же наглая девчонка! Ну, погоди,
погоди.
   Пощады не будет никому, - так определил сам Эрсарихан, сердар.
   - Никому, никому, - упрямо, как заклинание, шепчет он. Но смех, глупый
смех девчонки все звенит и звенит в ушах. "Какие же сейчас басмачи,
отец!"... И вдруг его озаряет. Нет ничего! Ни оружия, ни джигитов. Нет и
не будет...
   Только жалкий, обманутый старик, поверивший нелепой сказке о газавате.
   Кто-то решил ужалить исподтишка, и вот послали его, нагородив целую
кучу небылиц... Что же теперь? Бежать, укрыться! Те двое уже не укажут на
него.
   Мертвые не кусают.
   Эфа так и не прыгнула: каменная неподвижность пришельца успокоила змею.
   Опустив треугольную, отмеченную белым крестом плоскую голову, она
скользнула через двор и укрылась в большой норе, черневшей под
накренившейся стеной.
   Эрсарихан задрожал мелкой дрожью. Опасность, которой подвергался он,
только сейчас обозначилась в его сознании. Укус эфы смертелен! Хвала
Всевышнему! - вторично за этот день спасает он от верной гибели своего
слугу...
   А быть может, еще не все потеряно? Что, если здесь, в развалинах,
оставлен для него какой-нибудь тайный знак?.. Вновь и вновь тоскливым,
ищущим взглядом обегает он жалкие остатки некогда грозной крепости. Пусто!
Только занесенные ветром шарообразные кусты кандыма сгрудились возле одной
из стен.
   Все. Надо уходить. Но что-то удерживает его. Какая-то неясная, еще не
оформившаяся мысль. Опустившись на глинобитный обломок, он напрягает
память.
   Что говорил тогда в вертолете этот парень? Ну да, ну да, он
проговорился!
   Сказал, что встретил басмача в песках. А девчонка рассмеялась
колдовским смехом и заговорила о гиене. Все ясно - она колдунья! И этот
пес, читающий мысли человека... Проклятая колдунья! Теперь понятно, почему
джигиты не встретили своего сердара. Они его просто не узнали - он
заколдован!
   Вот когда пелена опадает с его взора! То, что принимал он раньше за
развалины - мощная крепость. А эти шары в углу... Нет, нет, это, конечно,
не кусты кандыма. Не кусты. Надо только пересчитать их, поскорее
пересчитать, и тогда все, все станет ясным...
 
    
 
   Развалины встали перед ними внезапно, будто вынырнули из песка,
окрашенного закатом. Карабанов придержал коня.
   - Он вошел отсюда, - указал рукой черноусый проводник.
   И в тот же миг нечеловеческий дикий хохот разнесся по окрестностям.
   Карабанов невольно схватился рукой за деревянную кобуру пистолета, но
тут же опустил руку.
   - Гиена? - удивленно протянул его спутник.
   Хохот прокатился вновь и замер на пронзительной, высокой ноте.
Испуганно запрядали ушами кони.
   - Вы правы, - недобро усмехнулся Карабанов. - Вот она.
   На обвалившуюся арку выскочил на четвереньках полуголый, босой старик,
с белым, лишенным загара черепом. В зубах он держал вывалянную в песке
папаху.
   - Встаньте, - приказал полковник.
   - Нет, нет, нельзя, - жалобно запричитал он. - Нельзя, не могу. Это все
она - колдунья. Я больше не человек, нет. Не сердар, не хан племени
эрсари...
   Всадники приблизились к нему вплотную.
   - Не смотрите туда! - завопил старик, пытаясь загородить пролом. За его
спиной виднелась аккуратно сложенная пирамида из высохших кустов кандыма.
- Не смотрите! Это не я, не я... Не знаю, откуда они здесь взялись, эти
головы. Все восемнадцать...
   Вдруг он сорвался с места и так же на четвереньках с непостижимой
быстротой устремился в глубину двора. Обежав странную пирамиду, он
метнулся к накренившейся стене, под которой чернело отверстие большой
норы. На минуту он остановился, приподнял голову, и жуткий хохот в третий
раз огласил развалины. Затем, вытянув руки вперед, он принялся
протискиваться в оказавшуюся слишком узкой