онравился этот их Карл. Будем надеяться, что все обойдется, и наслаждаться трапезой, ведь ей хотелось именно этого.
     Мадлен завершила приготовления и оглядела импровизированный стол.
     - Ни вилок, ни ножей. Наверное, они у сэра считанные. - Она потрясла сумку, и на песок упал последний пакетик. - Пластмассовые ложечки. Это уже кое-что. А еще сигареты и коробок спичек.
     После ужина Мадлен собрала оставшуюся еду. Эндрю зажег две сигареты и протянул одну ей.
     - "Велосипед", - сказал он, разглядывая пачку. - Новая марка. Думаю, к этому можно привыкнуть. Если только нам позволительна такая роскошь, как курение.
     - Сколько у нас денег?
     - Один нигерийский фунт. Плюс несколько шиллингов и пенсов.
     - Завтра придется заняться поисками. Нужна и работа, и жилье.
     Эндрю откинулся на спину и стал смотреть в небо. Было уже достаточно темно, чтобы разглядеть звезды, но сполохи, только что мелькавшие в его глазах, тут же погасли, стоило ему сфокусировать зрение.
     - Здесь можно увидеть Южный Крест? - спросил он. - Думаю, что да.
     - А вот как быть сегодня? - задумалась Мадлен. - Мы не сможем вернуться в отель.
     - Есть надежда, что нам позволят провести ночь на полу в посольстве...
     - Здесь по крайней мере тепло, - сказала она и прикоснулась к его руке. - Мы можем спать здесь, на пляже.
     - Не слишком-то комфортабельно.
     - Зато чисто и спокойно. Мне не улыбается перспектива возвращения в город. - Она указала на сумку. - На завтрак еды хватит.
     - Тогда решено.
     - Тебе этого никогда не хотелось? - спросила она. - Ребенком, когда ты попадал на побережье? Мне - да.
     - И мне, - ответил Эндрю. - Только я забыл.
     Они проговорили еще с час, пока в остывшем небе не загорелись настоящие звезды. После этого они пожелали друг другу доброй ночи и устроились по негласному соглашению каждый в собственной выемке в песке. Некоторое время в отдалении тявкала собака, но лотом угомонилась и она. Лишь волны продолжали мерно набегать на пляж.
     Когда Эндрю проснулся, в небе горела половинка луны, только начавшая карабкаться вверх. Мадлен мирно спала.
     Он тихонько поднялся, стараясь не потревожить ее, и побрел в рощу. Здесь почему-то было еще более одиноко, чем на бесконечном пустынном пляже. Он потянулся: от лежания на песке у него свело мышцы спины.
     Эндрю вернулся на пляж, остановившись по другую сторону песчаного холма. Ночь была очень теплой, но его все равно пробирала дрожь. В безжалостном свете луны он вспомнил обо всех своих утратах. Прежняя работа, даже сама Англия казались сейчас чем-то совершенно нереальным. Он сожалел о сыновьях, которые, как он теперь ясно видел, отойдут от него, какая бы трудная жизнь ни ожидала их в ближайшем будущем. Утрата Кэрол не вызывала у Эндрю ни малейшего сожаления; он не чувствовал к ней даже отвращения. В этой прозрачной ночи все, что ему когда-либо принадлежало, что совсем недавно имело для него хоть малейшее значение, утратило всякий смысл. Он расставался с прежней жизнью без горечи.
     Охватившее его сейчас чувство не было чувством потери. Это было нечто худшее: он ощущал себя нагим, на теплом ветерке ныли незащищенные кости. Пусть все то, с чем он сейчас расставался, было иллюзией - Эндрю не мог представить себе, как без нее существовать. Боль, пронзившая его, была хуже боли, причиняемой неразделенной любовью, ибо любовь всегда сулит надежду. Он встал на колени и повалился головой на песок. Это была молитвенная поза, только ему некого и не о чем было молить. И нечего предложить. Он сознавал лишь одно: и внутри, и вокруг расстилалась пустота.
     Эндрю не слышал шагов Мадлен и вздрогнул, когда она прикоснулась к его плечу.
     - Энди, - раздался ее голос, - с тобой все в порядке?
     - Да, вполне-, - сухо ответил он.
     - Я так испугалась. Проснулась, а тебя и след простыл.
     Эндрю молчал.
     - Когда остаешься ночью одна, тут же превращаешься в ребенка. Со мной так всегда.
     Он по-прежнему не нарушал молчания. Мадлен поднесла руку к его лицу и коснулась мокрых щек. Эндрю следовало отпрянуть, но его оставила всякая воля, и он мог всего лишь слепо взирать на песок и волны, освещаемые луной. Не сопротивлялся, когда Мадлен увлекла его на песок и прижала к себе.
     - Милый, - шептала она, - все будет хорошо. Не плачь, Энди, милый, ну пожалуйста, не плачь...
     Эндрю снова стала колотить дрожь, еще более сильная, чем прежде. Мадлен целовала его мокрое от слез лицо, согревала ладони. Через некоторое время она отпустила его.
     Послышался шорох одежды, и она снова прильнула к Эндрю, уже в расстегнутой блузке и без лифчика. Мадлен прижималась щекой к его волосам, как будто стала выше ростом. Он чувствовал нежное прикосновение ее груди к своей шее, тепло плоти, волной пульсирующей у его уха. Материнское побуждение, пронеслось у него в голове, это вполне естественно для женщины, никогда не дававшей грудь ребенку...
     Но то было настоящее тепло, и пульсировало оно по-настоящему. Ее пальцы заскользили по его телу, ласково перебираясь от одного ребра к другому. Не в силах больше выносить этого, он обнял ее, стиснул ладонями ее лицо и стал целовать.
     Эндрю помог Мадлен стянуть блузку, и его взору предстали плечи, руки, маленькие заостренные груди неземной красоты - в свете луны тело словно серебрилось.
     Не в силах отвести глаз, Эндрю прошептал:
     - Это от жалости?
     Она покачала головой и тихо ответила:
     - Наверное, от одиночества.
     - В этом нет необходимости.
     - Есть, - сказала она. - Есть, мой милый!

***

     Потом они купались в темной воде и долго бродили по пляжу, пока не обсохли достаточно, чтобы натянуть одежду.
     Снова улеглись на песок, но уже бок о бок, и тут же уснули.
     Очнувшись, Эндрю зажмурился от светлеющего неба. Мадлен уже некоторое время теребила его за руку.
     - Кто-то идет, - прошептала она.
     Он рывком сел. К ним приближались трое в форме. Один из них с трудом удерживал на поводке овчарку.
     - Сиди спокойно, - приказал Эндрю. - Не хватало только, чтобы они спустили на нас собаку.
     - Полиция?
     - Думаю, да.
     Троица подошла ближе. Вышедший вперед человек крикнул:
     - Вставайте, босс. И вы, леди.
     Они встали. Взглянув на нашивки, Эндрю определил, что патрулем командует сержант - высокий, худой, остроносый, с аккуратным ртом и подстриженными усиками. Он наблюдал за ними, широко расставив ноги.
     - Надеюсь, вы знаете, что нарушили закон, босс? - спросил сержант.
     - Неужели существует закон, запрещающий людям спать на пляже? - удивился Эндрю.
     - Нет, зато существует закон, запрещающий белым бродяжничать, босс. Можете спать, где вам вздумается, но только имея при себе десять фунтов. У вас есть такие деньги?
     - Нет. С собой нет. Я не знал о подобном правиле.
     - Вы недавно в Лагосе?
     - Позавчера приехали. - Он помялся. - Вчера мы собирались получить наличными перевод, однако нас опередило ограничение на выдачу валюты.
     Сержант кивнул:
     - Слышал. Вы не первые, кого мы ловим.
     - У нас есть кое-какие вещи в отеле "Африка" - одежда, чемоданы. Как раз на десять фунтов.
     - Возможно. - Он саркастически усмехнулся. - Только сейчас не слишком расторгуешься, босс.
     - Разве вы обязательно должны нас арестовывать, сержант? - спросила Мадлен. - Мы не знали, что нарушаем закон.
     Прежде чем ответить, он некоторое время разглядывал ее. Эндрю уже готов был определить его взгляд как наглый, даже развратный, однако, к его удивлению, в голосе сержанта прозвучали ободряющие нотки.
     - Понимаю, леди. Этот закон может показаться слишком суровым, но он принят не беспричинно. В эти дни вокруг Лагоса слоняется немало белых, и у многих из них нет денег. Некоторые даже вламываются в дома, крадут, и все такое прочее. Им хватает и хитрости, и хладнокровия, им наплевать, что произойдет дальше. Прошлой ночью белый взломщик сильно поколотил одну даму. Отсюда и закон, и патрули. - Он указал на овчарку. - И собака. Ее тренировали ловить негров - она служила на алмазных копях в Сьерра-Леоне, однако теперь без труда переключилась на другой цвет. Славная собачка!
     Эндрю и Мадлен помалкивали. Эндрю чувствовал, что чем меньше говоришь, тем меньше вероятности, что твои слова сочтут оскорбительными.
     - Лучше не ночуйте больше под открытым небом, - посоветовал сержант. - Мы вынуждены следить за соблюдением закона. Надеюсь, вы понимаете.
     - Да, - сказал Эндрю, - понимаем. Спасибо, сержант.
     - Мы возвращаемся в участок, - сообщил сержант. - Тут миля, от силы миля с четвертью. Можем предложить вам по чашечке кофе, если вы согласны пройти такое расстояние пешком.
     - Будем очень благодарны, - сказала Мадлен.
     - Тогда пойдемте.
     Их не только попотчевали кофе, но и довезли до города в полицейском грузовичке. А перед этим позволили умыться и привести себя в порядок. Эндрю, правда, не смог побриться, так как бритвенный прибор дожидался его в гостиничном номере. Надо было, не мешкая, заняться поисками жилья и работы, поэтому первым на их пути вполне мог стать человек, чье имя им назвали в посольстве.
     Искомая контора располагалась в новом административном здании в районе Икои; однако они оказались у дверей уже в восемь часов, а в столь раннее время никто еще не думал приступать к работе.
     Пришлось коротать время, прогуливаясь по улицам. Мадлен и Эндрю хотели было купить газету, но она стоила шесть пенсов, что было для них непомерной суммой, поэтому они ограничились изучением заголовков. Газеты главным образом интересовались скандалом, сотрясавшим одну из нигерийских политических партий, хотя не обошлось и без очередной истории о зверском обращении с народом банту.
     В 9.15 они вернулись к конторе Бейтса. Контора представляла собой закуток на третьем этаже - всего одна комната, разделенная надвое фанерной перегородкой. В "приемной" тарахтела на машинке брюнетка с еврейской внешностью. Выслушав Эндрю, она сказала:
     - Сейчас узнаю, сможет ли мистер Бейтс принять вас.
     Она говорила по-английски с акцентом уроженки Центральной Европы, предположительно Вены. Постучав в дверь, девушка на некоторое время пропала из виду. Появилась она уже в сопровождении самого Альфа Бейтса - невысокого человека лет сорока, с глуповатым и одновременно хитрым выражением на красном лице. Его рука интимно возлежала на плече секретарши. Ласково отпихнув ее, он приветствовал посетителей:
     - Прошу вас, входите! Рад, что вы пришли. Самое милое дело - начинать трудиться с утра пораньше. Здесь черным за нами не угнаться. Они много чему научились, но по-прежнему чертовски ленивы.
     Он усадил их на стулья, сам же взгромоздился на вращающийся табурет у письменного стола. Стол был далеко не новым, с отколотым углом. Бейтс вооружился блокнотом и перьевой ручкой.
     - Ваши фамилии? Начнем хотя бы с этого... Мистер Эндрю Лидон и миссис Мадлен Картвелл, - повторил он за Эндрю и впился в обоих своими серыми глазками. - Но вы хотя бы в одной упряжке? Вам не нужны разные квартиры?
     - Нет, - успокоил его Эндрю, - одна на двоих.
     - Не обращайте на меня внимания, - сказал Бейтс. - Живите как хотите. Только свободы с каждым днем остается все меньше. Вам нужно скромное местечко? Ничего шикарного?
     - Мне нужна работа, - сообщил Эндрю. - Наши деньги пропали, когда заморозили фунты стерлингов.
     - Целиком?
     - Да.
     - Так, - кивнул Бейтс, - выходит, вас надо относить к особой категории - самых невезучих. Правда, могло получиться и хуже, верно? Сидели бы сейчас все в пупырышках от мороза у себя на севере...
     - У вас есть что нам предложить? - прервал его Эндрю.
     Бейтс окинул его взглядом:
     - С вами дело посложнее. Разве что армия - а так не больно-то разбежишься.
     - Мне все равно, чем заниматься.
     - Как и большинству белых, оказавшихся здесь, - а ведь они попали сюда раньше вас.
     - Может ли подвернуться хоть что-нибудь на телестудии? Согласен на что угодно.
     Бейтс засмеялся:
     - Там сыновья вождей драят полы! Нет, телевидение - это полное табу. Забудьте об этом. - Его взгляд стал оценивающим. - Не думаю, чтобы ваше телосложение оказалось подходящим для ручного труда, особенно в здешнем климате. Считается, что сейчас стоят прохладные деньки, но вы этого ни за что не заметите.
     - Не найдется ли что-нибудь для меня? - спросила Мадлен.
     - Как раз об этом я и размышлял, - сказал Бейтс. - Я бы мог перебросить вас на ту сторону.
     - На ту сторону?
     - Ночные клубы расположены на противоположной стороне лагуны. На белых женщин есть спрос - при условии, что они молоды и... - тут он ухмыльнулся, - привлекательны.
     - Чем бы я там занималась? Боюсь, что из меня не выйдет ни танцовщица, ни певица.
     - Ходить туда-сюда вы по крайней мере можете! Потом вы присядете за столик и позволите кому-нибудь угостить вас.
     - Негру?
     Бейтс закатил глаза:
     - Кто же еще может позволить себе тратить деньги на спиртное? Я тоже могу туда зайти раз в месяц, чтобы вас угостить, только мне потом придется поститься целую неделю.
     - Сколько же за это платят?
     - Пять фунтов в неделю.
     - Судя по здешним ценам, на такие деньги все равно нельзя существовать.
     - Это номинальная плата. Кроме нее, вам положены комиссионные за спиртное, чаевые - ну и так далее.
     - Иными словами, - медленно проговорила Мадлен, - вы предлагаете мне заняться проституцией. Принять участие в удовлетворении спроса на тела белых женщин. Я не ошиблась?
     - Миссис Картвелл, - возмутился Бейтс, - я вам ничего не предлагаю. Я даю вам ориентиры, чтобы вы смогли получить работу. А дальше - как знаете. Одним женщинам там приходится вполне по душе, другим - нет. Никто никого не заставляет: вам это может нравиться, а может и не нравиться.
     Никто не принуждает вас соглашаться на работу или работать через силу. Во всяком случае, меня это уже не касается.
     Эндрю встал. Мадлен последовала его примеру.
     - Как насчет утраты комиссионных, мистер Бейтс? Вас это не заботит? - осведомился Эндрю.
     На лице Бейтса появилась безмятежная улыбка.
     - Мне платят твердый процент за то, что я направляю кандидатов. Пусть они берут расчет в тот же день - мое дело маленькое.
     - Сутенерство за твердый процент, - сказал Эндрю. - Не так прибыльно, зато никаких хлопот. Хотя, наверное, ваше ремесло приносит неплохой доход, если вам удается обеспечивать ускоренный оборот.
     - Если бы на меня могли подействовать оскорбления, мистер Лидон, я вышел бы в отставку с язвой желудка еще десять лет назад. Значит, вам не подходит эта работа, миссис Картвелл?
     - Нет, - ответил Эндрю за нее, - не подходит. Спасибо за предложение. До свидания.
     - Сядьте! - раздался резкий окрик Бейтса. Эндрю замер у двери. - Вернитесь и сядьте. Вы попали в большой город, в большую страну, и у вас здесь нет ни единой близкой души. Ни работы, ни крыши над головой. Так что не стоит отвергать с порога услуги моей компании.
     Мадлен первой одумалась и снова села.
     - Дело не в уязвленной гордыне, мистер Бейтс. Просто я решила, что ваши возможности по части оказания нам помощи исчерпаны.
     Бейтс вскрыл пачку сигарет "Велосипед" и протянул ее через стол:
     - Закуривайте. Не сомневайтесь, куплено на честные деньги, а не на доходы от торговли белыми рабами.
     Дождавшись, пока они закурят, Бейтс продолжил:
     - Думаю, у меня найдется для вас работенка в больнице, миссис Картвелл.
     Лицо Мадлен просияло.
     - В свое время я училась на медсестру...
     Не торопясь с ответом, он вынул сигарету изо рта и снял с губы крупинку табака.
     - В былые времена я курил "Бенсон и Хеджез". Хорошая сигаретка - моя слабость... Вам не придется ухаживать за больными. В медсестрах недостатка нет. Вам предстоит прислуживать в палате или мыть полы.
     Мадлен пристально посмотрела на него:
     - Сколько?
     - Примерно восемь фунтов в неделю. - Он пожал плечами. - Конечно, не бог весть какие деньги. И никаких "деш": все забирают сестры. Говорят, раньше за то, чтобы принести ночной горшок, брали пенс. Теперь это стоит минимум шиллинг. Доходит до полукроны, если больной при деньгах и ему очень приспичило. А все инфляция! - Он посмотрел Мадлен в лицо. - Только вам это без разницы. Они сами приносят горшки и забирают "деш". Вам остается мыть горшки. А еще скрести полы и прочее в том же духе.
     - И это все ваши предложения? - спросила она. - Может быть, кому-нибудь требуется домашняя прислуга?
     - Нет. Белых держат только для похвальбы, да и то не всем это по сердцу. К тому же предложение сейчас превысило спрос. Богатых негров не так много, как может показаться.
     - Хорошо, - решилась Мадлен. - Согласна на больницу.
     Бейтс черкнул что-то на обороте визитной карточки.
     - Отдадите это секретарю. До вашего появления я успею с ней переговорить. - Он усмехнулся. - Комиссионных не надо: у Альфа Бейтса сердце тоже не камень.
     - Спасибо, - сказала Мадлен.
     - Вот бы нашлось что-нибудь и для меня, - проговорил Эндрю. - Не важно, что именно.
     Бейтс поцокал языком.
     - Обязательно. Только это будет непросто. Потом, вам ведь надо где-то жить?
     - Надо, - согласилась Мадлен.
     - Надеюсь, с этим не будет проблем. Только райончик бедноват. Очень бедный райончик... Ведь вам не по карману даже конура в Сбуте-Метта или Ябе. Пока придется ограничиться Икко.
     - Икко?
     - Так зовется на местном наречии остров. Лагос - это собственно город. Жилье будет обходиться вам три фунта в неделю - а совсем недавно оно стоило тридцать шиллингов. Когда вы его увидите, то не поверите, что там можно жить. Но придется согласиться и на это, поскольку у вас все равно нет выбора. Вам может показаться, что лучше жить просто под открытым небом, но это невозможно: полиция бдительна.
     - Испытали на собственном опыте, - сказал Эндрю.
     - Вот и славно. Всегда лучше не питать иллюзий, на каком ты свете. Йоханнесбург - единственное место в Африке, где есть что-либо подобное. Вам предлагается ветхая хибара, грязная и вонючая. Рядом пролегают сточные канавы. Говорят, там все-таки есть одно преимущество по сравнению с Йоханнесбургом: отсутствие мух. Мухи просто не выживают.
     - Симпатичная картинка, - заметил Эндрю.
     - Я не люблю ходить вокруг да около, иначе разочарование будет слишком сильным. Вам предстоит поселиться в негритянских трущобах, поэтому я пытаюсь с самого начала приучить вас к этой мысли. Там живет теперь немало белых, так что кое-где наводится чистота. Ничто не препятствует вам навести порядок вокруг своего жилища, однако это не приведет к снижению квартплаты. Наоборот, она может даже возрасти. - Бейтс покачал головой, отметая возможные подозрения. - Нет, владелец - не я. Я только собираю квартплату.
     - Это единственное, что вы беретесь порекомендовать? - спросил Эндрю.
     - Не просто единственное, а самое лучшее, на что вы можете рассчитывать исходя из своих капиталов. Там хотя бы закрыто с обоих концов. Бывают хижины, через которые ходят, чтобы спрямлять путь.
     - Как мы туда попадем?
     - Я нарисую вам план. Если согласны, то направляйтесь прямо туда, не мешкая. В принципе положено брать плату вперед, но я вам доверяю и готов подождать до конца недели. - Он добродушно оглядел их. - Могу даже одолжить вам пару фунтов, если вы совсем на мели.
     - Спасибо, - ответил Эндрю. - Как-нибудь перебьемся. Мы можем кое-что продать.
     Бейтс кивнул:
     - Возвращайтесь, если станет совсем невмоготу. Хотя я далеко не всесилен.

***

     Они шли по кишащим толпами улицам под яростно голубеющим небом.
     - Не будем унывать, - сказала Мадлен. - Что-нибудь да подвернется.
     - Да, - согласился Эндрю.
     Их глазам предстало обшарпанное белое строение с забранными тяжелыми решетками окнами первого этажа. Над дверью помещалась доска, заклеенная плакатами. На одном из них красовался чернокожий солдат с ангельской внешностью, выставивший вперед винтовку с примкну