осмотр. Холл рассвирепел: кому все это,
в самом деле, нужно! Но врач лишь пожал плечами:
   - Таков порядок.
   Через два часа он присоединился к своим товарищам, и они проследовали  на
четвертый уровень.

***

   Еще  четырежды  он  погружался  в  воду  с  головой,  трижды  подвергался
попеременно  ультрафиолетовому,   и   инфракрасному   облучению   и   дважды
воздействию ультразвука, а  под  конец  испытал  нечто  совсем  потрясающее.
Стальная  кабинка,  внутри  -  шлем   на   крючке.   И   надпись:   "Аппарат
"Ультравспышка". Для защиты волос на голове  и  на  лице  надежно  прикройте
шлемом голову, затем нажмите кнопку".
   Холл не имел ни  малейшего  представления  об  ультравспышке  и  следовал
инструкции, не ведая, что его ждет. Надел шлем и нажал кнопку.
   Последовала мгновенная ослепительная вспышка света, и  кабинку  заполнила
волна тепла. Еще была боль, настолько скоротечная, что едва он успел ощутить
ее, как она уже прошла. Он осторожно снял шлем и оглядел себя. Все тело было
покрыто тончайшим слоем  белесого  пепла,  и  он  сообразил:  этот  пепел  -
собственная его кожа, вернее то, что  от  нее  осталось,  -  машина  начисто
сожгла верхний эпителиальный слой. Он пошел в душ и смыл  с  себя  пепел,  а
когда добрался до раздевалки, там его ожидала зеленая одежда.

***

   Еще один  осмотр.  Анализы  -  все,  какие  известны  медицине:  мокроты,
эпителия полости рта, крови, мочи, кала.  Он  покорно  дал  осмотреть  себя,
прошел все обследования, отвечал на все вопросы. Он устал  и  начал  немного
ошалевать. Бесчисленные процедуры, новые ощущения, смена окраски на стенах -
и повсюду этот безразличный искусственный свет...
   Наконец, его привели обратно к Стоуну и остальным.
   - На этом уровне мы пробудем шесть часов, до получения  результатов  всех
анализов, - сказал Стоун. - Так что можете прикорнуть.  Дальше  по  коридору
комнаты с вашими именами на дверях. Еще дальше - буфет. Встретимся там через
пять часов, а потом проведем небольшое совещание. Все ясно?
   Холл нашел свою комнату по  пластмассовой  табличке  на  двери.  Вошел  и
приятно удивился тому, что комната достаточно  большая.  Он  ожидал  увидеть
что-нибудь вроде купе мягкого вагона, а эта  была  гораздо  больше  и  лучше
обставлена. Кровать, стул,  письменный  стол  и  панель  ЭВМ  со  встроенным
телеэкраном. ЭВМ его заинтересовала, но он ужасно устал.  Лег  и  тотчас  же
уснул.

***

   А Бертону не спалось. Он лежал на спине, смотрел в потолок и  думал.  Ему
все мерещился поселок, распростертые на улице тела - и ни капли крови...
   Он  не  был  гематологом,  но  по  роду  работы  ему  иногда  приходилось
заниматься исследованием крови. Он  знал,  что  на  ее  состав  воздействуют
многие бактерии. Например, его собственная работа по стафилококкам показала,
что они выделяют  два  фермента,  воздействующих  на  кровь.  Один  из  этих
ферментов, так называемый  экзотоксин,  помимо  разрушения  кожи,  растворял
красные кровяные  тельца.  Другой  был  коагулянт,  обволакивавший  бактерию
белком, чтобы противодействовать разрушительному действию лейкоцитов.
   Следовательно, бактерии могут изменять состав крови. И делают это разными
способами. Стрептококки выделяют фермент стрептокиназу,  который  растворяет
сгустки крови; клостридии и  пневмококки  выделяют  целый  ряд  гемолизинов,
разрушающих  эритроциты;  малярийные  плазмодии  и  амебы  также  уничтожают
эритроцитов - это  их  пища.  Да  и  другие  паразиты  питаются  аналогичным
образом.
   Значит, все это вполне возможно.
   Однако до выяснения того, как именно действует микроорганизм,  занесенный
"Скупом-7", отсюда еще очень далеко.
   Бертон  попытался  припомнить,  в  какой   последовательности   протекает
свертывание крови. Вроде бы процесс  напоминает  ступенчатый  водопад:  один
фермент активизируется и воздействует на другой, тот - на третий,  третий  -
на четвертый, и так двенадцать или тринадцать ступеней, пока кровь, наконец,
не свернется. И уж совсем смутно вспоминалось,  какие  именно  это  ступени,
какие ферменты, какова роль  металлов,  ионов,  местных  факторов.  Сложная,
очень сложная механика...
   Он мотнул головой и принудил себя заснуть.

***

   Врач-микробиолог  Питер  Ливитт  размышлял  о  том,  как  же  выделить  и
определить возбудителя болезни. Ему уже приходилось думать над этим  раньше:
ведь он был  одним  из  основателей  группы,  одним  из  тех,  кто  составил
"Методику  анализа  жизни".  Однако   теперь,   когда   предстояло   впервые
осуществить разработанную методику на практике, им овладели сомнения.
   Тогда,  два  года  назад,  во  время  бесед  после  завтраков  их   чисто
умозрительные построения казались необыкновенно точными и  бесспорными.  Это
была занятная интеллектуальная игра, своего рода испытание  ума.  А  теперь,
когда  им  предстоит  встретиться  с  реальным  агентом,  вызывающим  вполне
реальную, притом загадочную смерть, окажутся  ли  их  планы  на  деле  столь
эффективными и полными, какими рисовались тогда?
   Первые-то шаги легки. Скрупулезно обследовать капсулу, и все,  что  будет
найдено, высеять на питательных  средах.  А  дальше?  Удастся  ли  сразу  же
выявить  организм,  с  которым  можно  будет  работать,  экспериментировать,
который можно будет опознать?
   Главный вопрос - как он  действует,  почему  убивает  -  можно  поставить
только  потом.  Правда,  есть  предположение,  что  смерть  наступает  из-за
свертывания крови; если это подтвердится, то они уже на верном пути, но если
нет? Тогда они попросту потеряют драгоценное время.
   На  ум  пришел  пример  с  холерой.  Веками  было  известно,  что  холера
смертельна, что она вызывает жесточайший понос, при котором организм  теряет
подчас более 30 литров жидкости в сутки. Это было известно  доподлинно  -  и
все же люди почему-то думали, что смертельный исход болезни никак не  связан
с поносом; они искали  противоядие,  лекарство,  какой-нибудь  способ  убить
бактерию. И только в самое последнее  время  удалось  доказать,  что  холера
смертельна главным образом вследствие  обезвоживания  организма.  Достаточно
только быстро возмещать потерю жидкости - и больной выздоровеет  без  всяких
других лекарств.
   Старинное врачебное правило; устрани симптомы - болезнь исчезнет сама. Но
применимо ли это правило к организму, занесенному извне? Можно  ли  побороть
болезнь,  препятствуя  свертыванию  крови?  Или  же  свертывание  -  явление
производное, а первичное поражение гораздо глубже, гораздо серьезнее?
   Был и другой вопрос, который мучил его еще на  ранней  стадии  подготовки
программы "Лесной пожар". Уже тогда, на предварительных  совещаниях,  Ливитт
предупреждал, что участники группы могут невзначай стать убийцами  внеземных
разумных существ.
   "Все люди, - говорил он, - даже наиболее объективные, не могут избавиться
от некоторых врожденных предрассудков, когда дело  касается  проблем  жизни.
Один из таких предрассудков - уверенность, что  высокоразвитый  организм  по
своим размерам всегда крупнее организма простого. На Земле это,  несомненно,
так. Чем выше развитие организма,  тем  он  крупнее  -  от  одной  клетки  к
многоклеточным   существам   и   далее   к    животным    с    функционально
дифференцированными клетками, объединенными  в  группы,  которые  называются
органами. На Земле развитие животного мира всегда шло от малого к  большому,
от простого к сложному.
   А вне Земли? В какой-то  иной  точке  Вселенной  развитие  могло  идти  в
обратном направлении, ко все более мелким формам. Подобно тому как  прогресс
человеческой техники ведет к миниатюризации многих вещей, так и эволюция  на
какой-то более совершенной стадии, вполне возможно, приводит ко все более  и
более мелким формам жизни. Кстати,  у  этих  форм  жизни  есть  определенные
преимущества перед крупными: им нужно меньше сырья, меньше пищи, космические
полеты будут им стоить много дешевле...
   Может статься,  на  некой  отдаленной  планете  самые  разумные  существа
размерами не больше блохи. А  может,  не  больше  бактерии.  В  этом  случае
программа "Лесной пожар"  привела  бы  к  уничтожению  высокоразвитой  формы
жизни, причем ученые даже не осознали бы, что они натворили..."
   Впрочем, такие мысли приходили в голову не одному только Ливитту. До него
подобные идеи высказывали Мертон в Гарварде и Чалмерс в Оксфорде. Чалмерс со
свойственным ему чувством юмора рисовал такую картину: представьте себе, что
вы смотрите в микроскоп, а бактерии на  предметном  стекле  выстраиваются  в
слова: "Отнесите нас к своему вождю..."
   Это казалось очень забавной  шуткой.  Ливитт  частенько  вспоминал  слова
Чалмерса, потому что такая шутка может вполне может обернуться правдой.

***

   Перед тем как уснуть, Стоун успел подумать о предстоящем совещании. И еще
о метеорите. "Интересно, - подумал он, - что сказали бы Надь или Карп, узнай
они о метеорите? Очень может быть, просто свихнулись бы.  Может,  мы  еще  и
сами свихнемся..."
   С тем он и заснул.

***

   Три комнаты  на  первом  уровне,  где  размещались  все  средства  связи,
обслуживающие лабораторию "Лесной пожар", были известны как сектор "Дельта".
Через этот сектор проходили все линии связи между уровнями, все телефонные и
телетайпные кабели, соединяющие лабораторию  с  внешним  миром.  И  линии  в
библиотеку и на центральный  склад  также  управлялись  отсюда,  из  сектора
"Дельта".
   По  сути  дела,  сектор  представлял  собой   гигантский   автоматический
коммутатор, управляемый ЭВМ. В трех залах сектора царила тишина,  нарушаемая
лишь мягким  шелестом  магнитофонных  лент  да  слабым  пощелкиванием  реле.
Работал  здесь  всего  один  человек  -  он  сидел  у   пульта,   окруженный
перемигивающимися огоньками. Собственно, в его  присутствии  здесь  не  было
необходимости. ЭВМ представляли собой саморегулирующиеся  устройства,  через
каждые двенадцать минут по всем схемам запускались проверочные задачи, и при
малейшем  отклонении  в   контрольных   результатах   машины   автоматически
отключались.
   По инструкции на дежурном лежала одна обязанность - следить по  секретной
военной линии связи за сообщениями, о поступлении которых оповещал звонок на
телетайпе. Когда он звякал, дежурный извещал об этом центры управления  всех
пяти уровней. Он был обязан также доложить  командованию  первого  уровня  о
любой  неполадке  в  работе  ЭВМ  -  если  такое  невероятное   происшествие
когда-либо случится.

ДЕНЬ ТРЕТИЙ

"ЛЕСНОЙ ПОЖАР"

Глава 12

Совещание

   - Пора вставать, сэр...
   Марк Холл открыл  глаза.  Комнату  заливал  ровный,  неяркий  свет.  Холл
поморгал и перевернулся на живот.
   - Пора вставать, сэр...
   Очаровательный женский голос, тихий и обольстительный. Холл сел рывком на
кровати и огляделся. Никого.
   - Кто здесь?
   - Пора вставать, сэр...
   - Кто вы?
   - Пора вставать, сэр...
   Он дотянулся и нащупал кнопку на столике рядом с кроватью. Ночник  погас.
Он ждал, что голос зазвучит опять, но не дождался.
   "Недурно придумано, - решил он, - мертвый и тот  проснется..."  Одеваясь,
он прикидывал, как это может быть устроено. Явно  не  простая  магнитофонная
запись - действует наподобие рефлекса на внешний  раздражитель.  Предложение
вставать повторялось, только если Холл говорил что-нибудь.  Чтобы  проверить
свой вывод, он вновь нажал на кнопку ночника.
   - Что вам угодно, сэр? - спросил тот же вкрадчивый голос.
   - Я хотел бы знать, как вас зовут.
   - Это все, сэр?
   - Да, как будто все.
   - Это все, сэр?..
   Он подождал. Свет выключился сам собой. Он надел туфли  и  собирался  уже
выйти в коридор, когда услышал голос, на сей раз мужской:
   - Доктор Холл! Говорит начальник службы оповещения.  Попрошу  вас  впредь
относиться к установленным у нас порядкам более серьезно.
   Холл расхохотался. Выходит, не только отвечают на его замечания, но еще и
записывают их на пленку. Остроумная система.
   - Извините меня, - сказал он. - Я почему-то не сразу сообразил,  что  это
магнитофон. Голос был такой обольстительный...
   - Голос, - внушительно произнес  начальник,  -  принадлежит  мисс  Глэдис
Стивенс из штата Омаха, шестидесяти трех лет от роду.  Это  ее  профессия  -
надиктовывать  команды  для  экипажей  стратегических   бомбардировщиков   и
всевозможные тексты программ голосового напоминания...
   - Вот оно что, - сказал Холл.
   Он вышел в коридор и направился в кафетерий. По дороге до него,  наконец,
дошло, почему  проектировать  "Лесной  пожар"  было  поручено  конструкторам
подводных лодок. Оставшись без часов, он не имел ни малейшего  представления
о том, который теперь час и даже ночь снаружи или день. Интересно, много  ли
в кафетерии народу? И вообще - обед сейчас или завтрак?
   В кафетерии, как оказалось, не было никого, кроме Ливитта.  Тот  сообщил,
что остальные уже перешли в комнату для совещаний, пододвинул Холлу стакан с
какой-то темно-коричневой жидкостью и предложил позавтракать.
   - А что это такое? - спросил Холл.
   - Питательная  жидкость  сорок  два  -  пять.  Содержит  все  необходимые
компоненты для  поддержания  жизнедеятельности  организма  мужчины  весом  в
семьдесят килограммов на протяжении восемнадцати часов...
   Холл выпил - жидкость  напоминала  густой  сироп,  ароматизированный  под
апельсиновый сок. Пить коричневый  апельсиновый  сок  было,  разумеется,  не
очень привычно, но  вкус  был  относительно  сносный.  Ливитт  пояснил,  что
напиток разрабатывали  для  космонавтов  -  в  нем  содержалось  все,  кроме
растворимых в воздухе витаминов.
   - Они вот в этой таблетке.
   Холл проглотил таблетку и нацедил себе чашечку кофе из стоявшего  в  углу
автомата.
   - А где сахар?
   Ливитт покачал головой.
   - Сахара вы здесь не найдете. Никаких веществ,  которые  могли  бы  стать
питательной средой для бактерий. Отныне  все  мы  на  высокобелковой  диете.
Необходимый нам сахар мы будем вырабатывать  сами  в  результате  разложения
белков. Через пищевод вы  никакого  сахара  не  получите.  А  вот  с  другой
стороны...
   Он сунул руку в карман.
   - Ну уж нет...
   - Да, - сказал Ливитт и подал Холлу  маленький  цилиндрик,  завернутый  в
серебряную фольгу.
   - Нет, - повторил Холл.
   - Другие уже получили. Комплексное действие. Зайдите к себе в  комнату  и
введите перед началом заключительных дезинфекционных процедур...
   - Я терпел, когда меня вымачивали во всяких вонючих ваннах. Не говорил ни
слова, когда меня облучали. Но будь я проклят, если...
   - Идея заключается в том,  чтобы  на  пятом  уровне  вы  были  стерильны,
насколько это вообще  возможно.  Кожа  и  слизистая  дыхательных  путей  уже
продезинфицированы самым тщательным образом. Остался кишечник...
   - Допустим. Но зачем свечи?..
   - Ничего, привыкнете. Их выдают здесь  всем  первые  четыре  дня.  Толку,
конечно, от них мало... - добавил он с обычной пессимистической гримасой.  -
Пошли на совещание. Стоун хочет побеседовать с нами о Карпе.
   - О ком, о ком?
   - О Рудольфе Карпе.

***

   Биохимик венгерского происхождения Рудольф Карп переехал в США из  Англии
в 1951 году. Он получил должность в Мичиганском  университете  и  проработал
там тихо и незаметно пять лет. Затем по предложению коллег  из  обсерватории
Анн-Арбор он занялся изучением метеоритов. Перед ним была поставлена  задача
установить, не содержат ли метеориты живых организмов или хотя бы следов  их
существования. Карп отнесся к предложению очень серьезно и  работал  упорно,
не сделав ни одной публикации на эту  тему  вплоть  до  начала  шестидесятых
годов, в то время как Келвин,  Воон,  Надь  и  многие  другие  выступали  со
статьями на аналогичные темы, одна сенсационнее другой.
   Все доводы и контрдоводы, которыми  они  обменивались,  выглядели  крайне
сложными, но результат, в сущности,  был  весьма  прост:  едва  какой-нибудь
ученый объявлял,  что  обнаружил  окаменелость,  или  углеводород  белкового
происхождения, или какой-нибудь иной признак наличия живой материи в составе
метеорита, критики тотчас же  обвиняли  смельчака  в  неряшливом  проведении
эксперимента и загрязнении объекта исследования веществами  или  организмами
земного происхождения.
   Карп, применявший скрупулезную, неторопливую методику, решил покончить со
всеми этими препирательствами раз и навсегда. Он объявил, что принял  особые
меры против  загрязнения:  каждый  исследуемый  им  метеорит  предварительно
промывался в двенадцати растворах, в  том  числе  перекиси  водорода,  йоде,
гипертоническом  растворе  и  растворах   кислот.   После   этого   метеорит
подвергался воздействию мощного ультрафиолетового излучения в  течение  двух
дней. Наконец, Карп погружал  его  в  бактерицидную  жидкость  и  помещал  в
изолированную, абсолютно стерильную камеру, где и проводил остальные работы.
   Расколов свои метеориты,  Карп  сумел  выделить  внеземные  бактерии.  Он
установил, что они представляют собой кольцеобразные организмы, нечто  вроде
крохотной автомобильной камеры с волнистой поверхностью, и способны расти  и
размножаться. Карп заявил, что по своей структуре они в  основном  сходны  с
земными бактериями, построены из белков, углеводов и липоидов, но  клеточное
ядро у них отсутствует и потому способ их размножения остается тайной.
   Сообщение обо всем этом Карп сделал в своей  обычной  сдержанной,  мягкой
манере и надеялся, что оно будет встречено благожелательно. Этого,  увы,  не
случилось: на седьмой конференции по астрофизике и геофизике, состоявшейся в
Лондоне в 1961 году, Карпа попросту высмеяли. Отчаявшись, он забросил работу
с метеоритами, и выделенные им организмы  погибли  при  случайном  взрыве  в
лаборатории в ночь на 27 июня 1963 года.
   Таким образом, Карпу довелось пережить почти  то  же,  что  Надю  и  всем
остальным. В начале шестидесятых годов  ученые  противились  самой  мысли  о
возможности существования жизни в метеоритах - любые доказательства в пользу
такой возможности отвергались, высмеивались, игнорировались.
   Тем  не  менее  горсточка  людей  в  ряде   стран   все   же   продолжала
интересоваться этой проблемой. Одним из них  был  Джереми  Стоун,  другим  -
Питер Ливитт. Именно Ливитт еще  за  несколько  лет  до  того  сформулировал
"Правило  сорока  восьми".  "Правило"  служило   шутливым   напоминанием   о
безбрежном море литературы, написанной в конце сороковых - пятидесятых годах
по вопросу о числе хромосом у человека.
   Много лет считалось, что в клетках человеческих тканей  насчитывается  по
48  хромосом;  это  подтверждалось  фотографиями  и   множеством   точнейших
исследований. А в 1953 году группа  американских  цитологов  объявила  всему
миру, что  число  хромосом  у  человека  вовсе  не  48,  а  46.  И  опять  в
подтверждение приводились  фотографии  и  составлялись  монографии.  Но  эти
цитологи пошли еще дальше, они подняли старые снимки и старые исследования и
установили, что на тех снимках тоже было только 46, а не 48 хромосом.
   Ливиттово "Правило сорока восьми"  формулировалось  просто:  "Все  ученые
слепы". И Ливитт вспомнил о нем, когда увидел, какой прием был оказан  Карпу
и его единомышленникам. Ливитт просмотрел все публикации и статьи и не нашел
никаких причин для того,  чтобы  с  налету  отвергать  все  исследования  по
метеоритам,  -  многие  эксперименты   были   тщательно   выполнены,   очень
обоснованны и убедительны.
   Все это пришло ему на  память,  когда  авторы  программы  "Лесной  пожар"
работали над исследованием, получившим название "Вектор-3". "Вектор-3" и еще
одна  работа  -  "Токсин-5"  -  составили  теоретическое  обоснование  всего
проекта.
   "Вектор-3" рассматривал основной вопрос: если на Землю попадут чужеродные
бактерии, которые вызовут неизвестную болезнь, то откуда могут быть занесены
эти бактерии?
   Ученые  из  группы  "Лесной  пожар"   запросили   мнение   астрономов   и
специалистов по эв