Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Научная фантастика
      Колупаев Виктор. Фирменный поезд "Фомич" -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  -
ько сказал: - Я вас прощаю, уважаемый Валерий Михайлович. - Ха-ха-ха! - расхохотался тот. - Вы посмотрите только, он меня прощает! - Я бы не сделал этого, - сказал я. - Я бы с вами не так поговорил! - Это ничего, - сказал Федор. - Это пустяки. Возьмите вот, будет желание - прочтете. Тут немного. Совсем немного. - Спасибо, Федор, - сказал я. - Я обязательно прочту. - А вот в конец списка! - с угрозой сказал Валерий Михайлович. - К самому закрытию! Когда уже ничего и не останется! - Да ведь мне это ни к чему, - отозвался Федор, повернулся и пошел в свое купе. - Я не хочу иметь с вами дела, - сказал Степан Матвеевич и сел на свое место, отвернувшись к окну. - Пойду подышу. - И Иван двинулся в конец коридора. - И я, пожалуй, - сказал я. - Так вас на какую очередь записать, Артюша? - спросил Валерий Михайлович. - Хотите на третью? - Ничего я не хочу, - ответил я. - Очень и очень напрасно. В вашем теперешнем положении я бы не стал пренебрегать хорошими возможностями. - Да о чем вы тут все время? - спросил я. - Чем это вас так взвинтил чемодан? - Я боюсь, - сказала Тося. - Не бойтесь, - попросил я. Я бы сказал ей и еще что-то, но вот только не знал, нужно ли ей это. Я имел в виду Ивана. Вот уж с тем-то ей бы никогда не стало страшно. - А чемодан сдадим в Марграде, - пообещал я. - Нет уж! - взвился Семен. - Личная, так сказать, соб... - Чемодан мы никому не отдадим, - просто сказал Валерий Михайлович. - И точка. Да вы и сами не захотите, когда узнаете. 20 - Что же это? - спросил я, хотя мне надо было идти, но не хотелось оставлять двух испуганных женщин. Да что мне, собственно, до них? Одна со своим мужем, другая тоже себя в обиду не даст. Да и Степан Матвеевич сидит, хоть отвернулся, хоть и бьется наверняка над своими надуманными проблемами, а все равно потихонечку бдит, чтобы не смели эти два типа хамить женщинам или еще кому. - Снизойдите до того, чтобы нагнуться. Оно, впрочем, и необязательно нагибаться. Но все же. Хотя можно обратить внимание и издали. Ну и что вы перед собой видите? Я невольно нагнулся. Макет Марградского универмага был сделан удивительно точно, потрясающе точно. Я даже заметил стекло, треснувшее и скрепленное деревянной накладкой. - Приглядитесь, приглядитесь, может, что и увидите, - сказал Валерий Михайлович. - Да, действительно. Эту деревянную накладку я помню. Не далее как десять дней назад ее видел. - Да только ли в накладке дело? Неверие-то свое, неверие откиньте. Вы ведь заранее уверены, что этого не может быть. - Чего? - спросил я и тут же увидел, остолбенел, молнией пронеслось: да как же я раньше-то этого не заметил? Ведь в глаза, в глаза бросается. - Ну что? - спросил Валерий Михайлович. Ответить я ему ничего не смог, потому что в нем, в этом макете (через стекло все было отчетливо видно), ходили люди, маленькие, не больше мизинца, что-то говорили, покупали, смотрели, требовали, просто стояли, ждали. Это были самые настоящие люди, только уменьшенные в размерах. Так вот в чем дело! Никакой это был не макет! Это было что-то другое. Но что, я все еще не знал. Наверное, какое-то восклицание вырвалось у меня, потому что вдруг рядом с моим лицом оказались лица Тоси и Зинаиды Павловны. - Милочка ты моя! - только и сказала Зинаида Павловна. А Тося ничего не сказала, даже свое вечное "ах, как это интересно!". - Понимаете теперь? - спросил Валерий Михайлович. - Ничего не понимаю, - ответил я. - Невозможная вещь! - Ха-ха! Очень даже возможная. Я об этом универмаге давно слышал, да все не особенно верил. А вот теперь как увидел, так и подумал, что эту игрушечку нельзя из рук выпускать. - Я первый, - робко напомнил Семен. - Извольте, извольте. Вы первый и есть. Я второй. Зинаида Павловна, как женщине вам говорю, хотите быть третьей? - Ах, оставьте меня! Ни третьей, ни сто третьей не хочу быть. Да и детей надо идти посмотреть. Жарко-то как для детей. Ведь мучаются, бедняжки. И вентиляция, как назло, не работает. Пропустите, милочка. Это относилось к Тосе, которая как-то непонятно, неестественно посторонилась. Зинаида Павловна пошла по коридору. - Дура! - убежденно сказал Семен. - Семка, - тихо прошептала Тося, но от этого шепота даже у меня мороз по спине прошел. А вот Семен сейчас, видно, был защищен какой-то непробиваемой броней. Он и на жену-то свою никакого внимания не обращал. Словно не до нее ему сейчас было. - Степан Матвеевич, - тихо позвал я, - посмотрите, что здесь. Степан Матвеевич очнулся. Значит, он опять весь уходил в свои гипотезы и планы спасения поезда, которому, кстати, пока ничего и не угрожало. В этом я сейчас был уверен. - Вот вы про бабусю... - начал он. - Да вы посмотрите, посмотрите сначала, - поторопил я его, но тихим голосом, потому что мне не хотелось привлекать внимание пассажиров к нашему купе. - Бабуся ведь неспроста... - продолжил он, но все же приподнялся, шагнул вперед и нагнулся, как только что я. Я ожидал испуга, удивления, хоть какого-то восклицания, хоть какого-то проявления взвинченных чувств. Но ничего такого со Степаном Матвеевичем не произошло. Он выпрямился и сказал мне: - Я уже начал об этом догадываться. - О чем? Об этом магазине? - Да, и о нем тоже... - Не понимаю, Степан Матвеевич. - Сам пока не все понимаю. Тут думать надо. Тут разгадка где-то близко. - Ну, пошли-поехали, - усмехнулся Валерий Михайлович. - Записать вас в очередь? - обратился он к Степану Матвеевичу. - Вот оно что... А ну-ка пошли, Артем, в тамбур к Ивану. - И я с вами, - попросилась Тося. Семен даже не удивился словам своей жены. Мешала она ему сейчас. Он только рукой махнул: иди, мол, куда хочешь, тут все равно не бабьего ума дело. Только охи да вздохи! - Идеалисты, - сказал Валерий Михайлович. - Вам бы все с чистенькими ручками, чистенькими мыслями. Вам бы не испачкаться. Другие пусть за вас все делают. Другие ассенизаторы, а вы, видишь ли... - Ей-богу, не вытерплю, - сказал я. - Пошли, Тося. - И лучше, и лучше, - засуетился Семен. - Простыночкой, простыночкой завесим, чтобы никто не лез. У нас тут, может, человек больной лежит. Вот мы и завесились. И никто ничего не скажет, потому что человек перегрелся, головка разбо... - Хватит, друг мой Семен, - остановил его Валерий Михайлович. - Простыночку навесь, да и полезай. Мы дошли до последнего купе. Я пропустил вперед Тосю и Степана Матвеевича, а сам немного задержался. Сын мой лежал на нижней полке и спал. Тут же сидели Зинаида Павловна и Инга. А напротив - Света и Клава. А Клава-то, Клава... Что делалось с этой студенткой! Лицо ее, прежде угристое, слегка землистого оттенка, теперь было чистым и свежим. И некрасивая горбинка носа, кажется, исчезла. И какое-то достоинство от сознания собственной красоты отчетливо проявлялось во всей ее фигуре, позе, движениях. - Что там еще? - спросила Инга. Я вкратце рассказал и про магазин, и про Тосю. Инга посмотрела на меня как-то странно. И во взгляде ее было что-то, что мне не понравилось: какой-то испуг, что ли, или недоверие, только не ко мне, а вообще. Короче, она что-то знала или просто догадывалась, так что подготавливать ее вовсе не было смысла. Она и сама могла кое-что объяснить. - Пошли, - вдруг сказала она. Солнце уже не жгло через стекла. Оно клонилось к закату, хотя жара от этого и не становилась слабее. Тося смотрела в северное окно. Напротив нее стоял Степан Матвеевич. А Иван чуть в сторонке, но ближе к Граммовесову. - Вот, - сказал я. - Познакомьтесь. Инга - Таисия Дмитриевна. - Да просто Тося, - сказала женщина. - Угу, просто Тося. А это моя жена, Инга. Они подали друг другу руки, но ничего при этом не сказали. В Иване что-то ломалось, бродило, корежило его душу, хотя он старался казаться спокойным. Но только я его уже хорошо знал. Настолько хорошо, будто всю жизнь прожил с ним бок о бок. - Ну ладно, - сказал он. - Что играть в прятки? Дело в том, что Усть-Манска не будет. - Как не будет? - Это вырвалось у Тоси совершенно машинально. - Нам ведь сходить... - И осеклась. Ведь вовсе и не надо было им с Семеном теперь сходить в Усть-Манске. Раздумал Семен, да и дело какое-то у него появилось. - И пусть не будет... Все равно. - Я, - продолжал Иван, - изъездил всю Сибирь вдоль и поперек. Пригороды Усть-Манска уже должны были начаться. Поселки и платформы, куда ходят пригородные электрички. Но только ничего этого нет. Нет, Тося не испугалась. Она, кажется, просто ничего не поняла, не расслышала, потому что что-то искала сейчас в своей душе, в потемках, без всякого света впереди, да и не зная даже, что же ей нужно. Инга слегка прикусила нижнюю губу. - Дело в том, Инга и Тося, - сказал я, - что наш поезд, как предполагают Степан Матвеевич и Иван, попал в другую реальность, которая во многом похожа на нашу. А как вернуться назад, мы не знаем. Инга, как мне показалось, облегченно вздохнула. Вот как! Значит, чужая реальность ее вовсе не очень и страшит. Или она еще не совсем поняла, что произошло? - Скорее всего и не другая реальность, - сказал Иван, - а нуль-упаковка. - Да, - поддержал его Степан Матвеевич. О, бог мой! У них уже было другое предположение. У них уже не другая реальность, а нуль-упаковка! Ну конечно, нуль-упаковка! Тут и бабуся, и ее чемоданы, и рюкзак, и телеграмма! Все объяснилось так же просто, как и в случае с другой реальностью. Я так и сказал: - Сначала другая реальность, теперь нуль-упаковка, а, через час будет еще три или двадцать объяснений. И все они правильны и единственно возможны, но только по очереди, а, впрочем, может быть, и безо всякой очереди. - Я пойду соберу стройотряд, - вдруг сказала Инга. - Это правильно, - согласился Степан Матвеевич, - только не надо всех, а человека три-четыре. - А мама мне всего, да, всего в дорогу положила, - прошептала Тося. Иван постучал по стене кулаком. - Начальника поезда надо пригласить и радиста, - сказал Степан Матвеевич. - Так я к ребятам? - спросила Инга. Она торопилась. Она хотела что-то сделать. Побыстрее. А потом к Сашеньке. Она теперь его ни на миг от себя не отпустит. - Я быстро. - Хорошо, Инга. Она рванулась чуть ли не бегом. - И я, - сказала Тося. - А вы куда? - спросил я. - Не знаю. Я так. Узнать. - И она тоже вышла. В тамбур из перехода протиснулся официант со своей корзинкой, наполненной все теми же кусками жирной жареной колбасы. Вид у него был довольно обалделый. - Колбаса, - испуганно прохрипел он, - со скидкой. Вам сколько порций? - Колбасы нам не надо, - твердо отверг все его притязания Степан Матвеевич. - Как же? - не понял официант. - Ведь со скидкой! - Нет, нет. Спасибо, не требуется. - И все так. Весь поезд. По четвертому кругу пошел. Никому колбаса не требуется. А суп только детям и престарелым. - Да не нужен нам суп. Антрекотов даже не нужно! - вспылил Степан Матвеевич. - Понимаете? Мы не хотим есть. - Так, так, - официант все равно ничего не понимал. - А в ресторан? Все места свободны... Никто не идет. - Нам сейчас не хочется есть, - как можно спокойнее, но уже еле сдерживаясь, сказал Степан Матвеевич. - Вот и все так. Весь поезд не хочет колбасы. Никто не хочет в ресторан. А у нас план. У нас премия с перевыполнения. - Весь поезд? - переспросил Иван. - Весь поезд, - подтвердил официант. - С ума народ сошел. Игнатий Филиппович, прекрасной души человек, повесился от недоверия. - Кто?! - вскрикнул Степан Матвеевич. - Игнатий Филиппович. Он у нас по мясным и рыбным... Не совсем, впрочем, повесился, а так, угрожал, раз, говорит, никто не хочет есть мои отбивные, раз меня игнорируют, раз... ну и там все прочее. Он у нас оч-чень строгий мужчина. Так отказываетесь? - Отказываемся, - подтвердил Степан Матвеевич. - Тогда его не удержат. - Кого? - Да Игнатия Филипповича. Его ведь за руки держат. Из-за этого и картофеля начистить не успели, а гарнир теперь из лапши. А ведь лапшу-то, ее ведь сразу можно вываливать, все равно никто есть не будет. Так, значит, нет? - Нет. Попозже. Сейчас и без того дел много. - Ну, ну, не бережете вы поваров... Он же квалификацию из-за этого потерять может... Официант еще раз обиженно взглянул на всех нас и рванулся в вагон. Он еще на что-то надеялся. 21 - Времени сейчас терять нельзя, - сказал Степан Матвеевич. - Начнем, пожалуй. Я к начальнику поезда, как наиболее представительный из нас троих. Ивана прошу к радисту. А вы, Артем, если только это возможно, подготовьте как-нибудь место для нашего совещания. Мы вышли в коридор. Зинаида Павловна пеленала Сашеньку, собираясь, наверное, нести его к кормящей матери в соседний вагон. Тетя Маша вперевалочку выкатилась из своего купе и завела речитативом: - Кому слазить в Усть-Манске? Кому в Усть-Манске? Стоянка четырнадцать минут. Прибываем! Стоянка... Она неторопливо шла по проходу, а человек пять пассажиров уже приготовились к высадке, правда, еще не загромождая коридор своими вещами, потому что ясно видели, как за окнами вагона расстилается бескрайняя степь. Тетя Маша поравнялась со мной. Я не утерпел и спросил: - Да где же Усть-Манск? Степь одна! - А меня это не касается, - спокойно ответила тетя Маша. - По расписанию должен быть Усть-Манск. - Так ведь нету его! Может, поезд опаздывает? - Ну, гражданин! Да такого с нашим фирменным поездом еще и не бывало. Да и предупредить должны по радио, если какая задержка случилась. А и не предупреждали. Значит, по расписанию. - Ну, ну. Посмотрим. - Посмотри, гражданин, посмотри, да не больно глаза-то просматривай. Кому в Усть-Манске сходить? Я не стал слушать ее дальше. Поколебать уверенность проводницы тети Маши было наверняка невозможно. Да и не требовалось этого по крайней мере сейчас. Я заглянул в купе. Наши со Степаном Матвеевичем полки были пусты. А нижняя, на которой должен был стоять макет Марградского универмага, оказалась плотно занавешенной двумя простынями. Перед этой завесой стоял Валерий Михайлович, непоколебимый и решительный. Ясно, что он никого не пустит взглянуть, что там за этими простынями делается. Ну ладно... Тут мы еще посмотрим! На противоположной полке сидела Тося и смотрела на Валерия Михайловича ненавидящим взглядом, только это не производило на стража никакого впечатления. Я даже почему-то был уверен, что он только что не пропустил ее туда, и при этом еще изрекал двусмысленные шуточки и слегка заигрывал с женщиной. И еще мне показалось, что Тося только что плакала. Такой быстрой перемены в человеке, какая произошла с Тосей, я бы никогда даже и не предположил. Она выглядела измученной, уставшей и еще... и еще ни во что не верящей. Валерий Михайлович улыбнулся мне вполне нормальной улыбкой и сделал жест рукой, как бы говоря: тише, не входить, идет эксперимент. - Где Семен? - спросил я. - Их жена уже изволили спрашивать. Интересовались. Семен Кирсанов выполняет важное задание. - Так где же все-таки Семен? - В Марградском универмаге, так сказать. - Вот что, - сказал я, - я вижу, вы со мной шутите. Так мне сейчас совершенно не до шуток. Я ведь вас спрашиваю не из праздного любопытства. Мне нужно знать точно. - В Марградском универмаге, - повторил Валерий Михайлович. Убил он его, что ли? А тело прячет за простынями. Даже такая абсурдная мысль мелькнула у меня. Я уже начинал верить во всякую чушь. Этого мне сейчас только не хватало! Я протянул было руку к простыне, с намерением заглянуть в таинственный закуток, сооруженный Валерием Михайловичем и Семеном. Крестобойников осторожно, но властно и твердо отвел мою руку. - Вот и жена означенного Семена Кирсанова пыталась сорвать простыни. Невозможно! Просьба самого Семена Кирсанова. - Это еще почему? - Чтобы не создавать толкучку и беспорядки. - Они что-то затеяли, - тихо, но с вызовом сказала Тося. - Все для блага человека! - отпарировал Крестобойников. Костюм его до сих пор не был приведен в порядок. Валерий Михайлович все так и стоял в одних носках, забыв почему-то о своих туфлях. Вот ведь до чего важное у него сейчас было дело! - Вот что, Валерий Михайлович, - сказал я. - Сейчас здесь будет нечто вроде собрания. Начальник поезда придет, радист, студенты строительного отряда... Может, еще кто. Народу наберется много. Надо сделать так, чтобы все вошли. Так что макет этот я сейчас поставлю в чемодан. - И произведете убийство Семена Кирсанова, - с ухмылочкой сказал Валерий Михайлович. - Какое еще убийство?! Что за чушь! Я никого не намерен убивать. Я хочу только убрать с полки макет, чтобы на нее могли сесть люди. - Невозможно! - А вот сейчас посмотрим! Все-таки я довел дело до пустой перебранки, и пассажиры, которым сейчас совершенно нечего было делать, потому что есть они не хотели, а преферанс и шахматы умерли для игры еще утром, начали обращать на нас внимание и даже подсаживаться поближе, чтобы получше рассмотреть, что же будет дальше. - Вы не имеете морального права! - повысил голос Валерий Михайлович. Но он уже немного струсил и напирал только на человеколюбие. Он еще очень хорошо помнил, как его сегодня били. И не хотел больше. - Не имеете морального права! - повторил Валерий Михайлович и этим нажал какой-то спусковой крючок моего терпения. Я резким движением дернул простыню. Крестобойников попытался удержать ее с другого конца, но преграда рухнула почти мгновенно. А так как Валерий Михайлович тоже рвал простыню то на себя, то на верхнюю полку, что для него было крайне неудобно, то и запутался в ней, как в коконе. Да еще свирепость какая-то напала на него. Это потому, что я что-то испортил в их с Семеном затее. Он заметался, совсем запутался и упал в проходе между двумя полками. Он еще что-то пытался говорить, но слишком торопился, и понять его поэтому было совершенно невозможно. Я-то предполагал увидеть за этой самодельной ширмой что-то страшное, в крайнем случае непонятное, необъяснимое. Но там как стоял раньше, так и продолжал стоять макет универмага. Это повергло меня в какую-то растерянность. Появился Иван и, довольно легко приподняв извивающегося Валерия Михайловича, усадил его в угол нижней полки рядом с Тосей. - В чем же дело? - спросил я. - Вы еще пожалеете об этом, - с угрозой произнес Валерий Михайлович. - Вы всю жизнь будете жалеть. - Да ладно, - успокоил я его. - А Семена в вагоне нет, - совершенно замученным голосом сказала Тося. - Пропал Семка. Раз она назвала своего мужа Семкой, значит, уже жалела, значит, у нее уже проходило давешнее настроение и какое-то неприятие Семкиных действий. - Может, вышел в другой вагон? - Нет, не выходил. - Ну и ну! То, что перед вашими глазами, разглядеть не можете! - раздраженно крикнул Валерий Михайлович. Он уже заметно поуспокоился, не рвался, не дергался, но простыни сами теперь не спеша скатывались с него. Он был почти свободен, но не делал попыток вскочить и начать защищать что-то свое и Семена, чего мне было не понять. Он вообще, казалось, жалел сейчас не себя и Семена, а нас. Совершенно очевидн

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору